ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И действительно будет время, Когда желтый дымок заскользит по улицам И будет тереться о стекла окон, Будет время, будет время Подготовиться к встрече тех, кого вы встретите; Будет время убивать и созидать; Будет время для всех работ И для ответа на все вопросы. Т. С. Элиот.

Он еще ничего не понимал. Голова его, до предела забитая несвязными, но мучительными мыслями, одновременно была на диво пуста, а ему очень хотелось понять, что происходит. Сэм Рид стоял на движущейся Дороге, под его ступнями слабо вибрировало ее полотно. Перед ним нисходящей спиралью разворачивался город. Это был его город. Он узнавал улицы, открывающиеся перед ним. Но детали, способные что-то напомнить, ускользали от него. Едва мерцающее сознание не позволяло ему сосредоточиться на чем-нибудь. Он успел забыть даже о первых мгновениях после своего пробуждения. Но до сих пор перед глазами его маячило то, что он увидел в зеркальце: отражение знакомого, неизменившегося лица.

«Надо напиться», — решил он. Но и эта простенькая мысль с трудом пробилась по размякшим за сорок лет мозговым извилинам. Кроме дырок в карманах не оказалось ничего. «Дела, подумал он. — Ни памяти, ни денег. Даже прошлое куда-то подевалось». Перед глазами его вновь замаячило отражение в зеркальце. «Ба, да я же бессмертный! Вот тебе и ничего!»

Конечно, ничего такого просто не могло быть. Наркотический порошок способен и не на такое. Дрожащими пальцами он быстро ощупал себя. Гладкие щеки, крепкая шея без складок и морщин, тугие мышцы рук — это что, тоже фантазия? Значит, сорок лет — ложь! А прохожий наврал. Сэм напряг свои ватные мозги, это далось непросто. Однако он кое-что вспомнил и это «кое-что» подсказало ему, что человек этот не походил на случайного прохожего. Слишком странно, с каким-то непонятным интересом смотрел он на Сэма. Было похоже, что он специально ждал пробуждения Сэма, и в зависимости от того, что тот станет делать, готов был остаться или уйти.

Он никак не мог вспомнить его лицо. Только расплывчатый силуэт. Но глаза! Сэм вспомнил: в них был явный интерес и какое-то непонятное намерение, что случайным быть не могло. Эта мысль накрепко застряла в голове. Человек явно находился там с какой-то целью, и она была связана именно с Сэмом.

— Надо же — сорок лет! Чего только не бывает… — бубнил себе под нос Сэм. — Впрочем, проверить это просто.

На первый взгляд город не изменился. До и что могло измениться в этих сонных Куполах? Все так же висел над зданиями муляж мертвой Земли под траурным пластиковым саваном. Однако, он позволил Сэму сориентироваться. Все вокруг заняло свои места. Он вспомнил, где находятся его квартиры и те шикарные апартаменты, в которых он занимался любовью с очаровательной голубоглазой девушкой перед тем, как она бросила ему в лицо ядовитый порошок.

Он вспомнил лицо Кедры и слезы у нее на глазах. И жест, которым она приказала убить его. Кстати, почему он жив? Ошибка? Конечно, не Кедра и не Розата хотели его смерти. Как бы то ни было, они любили его. Это был приказ Захарии Харкера. Что ж, он ответит за это. А Кедра и Розата?.. «Девочка, девочка… хорошенькая моя, голубоглазая… ты пожалеешь, что родилась». Сэм сжал кулаки. Как он ей доверял! Она предала его… А как же сорок лет? Если правда, то время уже привело приговор в исполнение.

Итак, первое, что необходимо выяснить — сегодняшнюю дату. Он проплывал мимо огромного общественного экрана. Раньше здесь толпились кучи народа. В его время все толкались и вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть происходящее на экране. Но народу оказалось мало. Ни на него, ни на экран никто не обращал внимания. А он вспомнил, какой ажиотаж бывал раньше, стоило ему появиться на улице. Но люди стали другими. Одежды отличались более смелым, а на женщинах — слишком откровенным покроем. Но на лицах читалась апатия и скука. Его опыт только по одному этому мог бы определить, сколько прошло времени, но слишком уж вяло работала голова, да и память отказывала. Он один стоял у экрана, а люди. безразлично проходили мимо.

Да, все изменилось. Сорок лет?

Яркая болезненная вспышка пронзила его мозг. В сознании его молнией пронеслось: «Бессмертие! Бессмертие! Какие возможности, какие опасности, какая слава!» Это превосходило все, о чем он мечтал. Необъятность перспектив на мгновение испугала его, накатили сомнения. Он пытался вспомнить существует ли средство, способное вызвать каталепсию и задержать старение организма на сорок лет, но ничего такого не вспомнил. Может, все так и есть? Он бессмертный? Этого, конечно, не может быть, но вдруг правда?

Что же это было? Тошнотворный запах порошка все еще чувствовался в ноздрях. В горле першило, донимала невыносимая жажда.

«Я должен вылечиться. Прежде всего — вылечиться».

Он вспомнил. Был такой наркотик. Он вызывал многолетний сон и человек, если не умирал во сне, просыпался, но через некоторое время снова впадал в сон. Нужно лекарство, чтобы избавиться от рецидивов, и он найдет его! Лишь бы хватило времени. Рано или поздно выработается иммунитет, правда, на это может не хватить и жизни. Но и иммунитет не всегда спасал. Наркотик имел вирусную природу, вирус быстро мутировал, и человек вновь впадал в сон, на этот раз, в вечный.

На мгновение Сэм запаниковал. Надолго ли этот период бодрствования? А если вирус активизируется прямо сейчас? Если все время спать, то к чему бессмертие?

Но вылечиться он обязан! Тем более, что это вполне возможно. Жажда все усиливалась. Теперь он понял, что это означает. Надо торопиться! Но на лекарство нужны деньги. Много несколько тысяч кориум-кредитов. А он пуст, как новорожденный. Конечно, бессмертие — самое большое богатство. Просто неслыханное. Но без денег оно бессмысленно. Чудовищный парадокс: впереди у него столетия, но один паршивый час может все решить.

Только не паниковать. Это гибель. Сэм заставил себя успокоиться. С чего начать? Для начала надо узнать, как совмещаются наркотик и бессмертие.

Затем — деньги и лекарство.

А как быть с бессмертием?

Многообещающее преимущество. Особенно, если держать его в тайне.

Каким образом?

Маскироваться? Но под кого?

Под себя, Сэма Рида, но не бессмертного? Семидесятилетнего Сэма Рида?

А где взять деньги? Вернуться к прежней практике? Но как при этом не раскрыть свою тайну? В голове у него замелькали варианты, но он решил оставить это на потом. Если, конечно, будет какое-нибудь «потом».

В первую очередь — деньги и информация.

С информацией легче и безопаснее. Начнем с нее. Необходимо узнать, что тут происходило последние сорок лет, что стало с его делами после того, как он исчез. Любопытно и другое: где он, собственно, был все эти десятилетия и почему. Совершенно ясно, что о нем забыли, и общественный деятель из него теперь никакой.

Он направился в ближайшую библиотеку, а по дороге думал, где раздобыть деньги. Когда-то он был очень богат, но порошок, что бросила ему в лицо Розата, превратил деньги в пыль. Во всяком случае, большей частью.

Несколько вкладов он положил на свое имя. На них надежды мало, но четыре были на предъявителя. Есть надежда, что враги не смогли их проследить, задача лишь в том, как заполучить эти немалые деньги. Но если они не пропали за сорок лет, то и за несколько часов с ними ничего не случится.

Ему было нечем заплатить за отдельный кабинет в библиотеке и он прошел к длинному столу в читальном зале, где спрятался от соседей за звуконепроницаемыми перегородками. Он нажал кнопку.

Перед ним на экране побежали строчки — события за последние семь дней.

Рип Ван Винкль^[3] просматривал сюжеты двадцатилетней давности. Они не убеждали в прочности этого мира, но позволяли Сэму Риду хоть на что-то опереться.

Неизвестные опасности ждали его за стенами библиотеки, и он, перелистывая страницы прошлого, учился их избегать. Заметно изменились, мелочи: манеры, жаргон, мода. Но так бывало всегда. Именно мелочи сильнее всего бросаются в глаза. Глубинные же перемены заметить куда труднее.

Сэм все глубже погружался в прошлое. События того времени так ярко разворачивались на экране, что Сэм вновь явственно ощутил запах наркотика. Сухость в горле донимала все сильнее, и он решил, что не мешает поторопиться. Он повернул ручку — строчки замелькали быстрее.

Пронзительный голос выкрикнул ему в ухо: «СЭМ РИД ПРИНЯЛ СОННЫЙ ПОРОШОК!» По экрану мелькнуло изображение. «Карьера Сэма Рида закончилась. Он найден уснувшим в своих апартаментах. Друзья его в недоумении. Все считают, что у него не было причин принимать сонный наркотик…» Дальше опять замелькали строчки.

И это было все. Проект колонизации лопнул мыльным пузырем спустя всего четыре дня. Расследование его самоубийства, ибо такой долгий сон смертного иначе расценивать нельзя, кончилось ничем.

Свободный солдат Робин Хейл никак не прокомментировал это. Да и что он мог сказать? Обнаружилось, что акций продано на триста процентов, а это достаточно убеждало, что Сэм и сам не верил в успех предприятия. Однако свара началась изрядная. Рассвирепевшие вкладчики готовы были в клочья разорвать и саму фирму, и ее людей. Но Робин Хейл на то и был свободным солдатом, ему приходилось усмирять стихии и похлеще.

Очень многие верили Сэму, но когда проект лопнул, имя его было безнадежно опорочено. У публики не было ни времени, ни желания задуматься, насколько логичен его поступок, и все решили, что он просто струсил, убедившись в несостоятельности своей затеи, и скрылся в наркотическом сне. Его прокляли и постарались поскорее забыть.

Как оказалось, все его вклады нашли, тайники опустошили. Плохо он их спрятал. Подробности Сэм слушать не стал.

Он тяжело задумался, откинувшись на спинку стула.

За событиями сорокалетней давности чувствовалась рука Захарии Харкера. Сэм представил себе его лицо. Юное, улыбающееся, безжалостное лицо бога, снисходительно наблюдающего мелкую суету смертного. Да, Сэм был всего лишь пешкой в его игре. А пешками легко жертвуют. Захария был хорошим игроком. Вот только он не знал еще, что игра едва началась! Сэм снова включил экран. Не помешает просчитать следующие ходы.

К своему удивлению, он узнал, что Хейл все же основал колонию, несмотря на отсутствие поддержки и активное противодействие врагов.

Но о колонии сообщалось очень мало. Мелкие сенсации, вроде очередного убийства, вытесняли события на континенте. Лишь изредка мелькали краткие сообщения из Крепости на краю джунглей. Харкеры хорошо знали свое дело.

Сэм выключил экран. Что ж, первоначальный план придется немного изменить. Bo-первых, нужны деньги. Он снова ощутил противную сухость во рту. Сбережения исчезли. А что осталось?

Он сам и его опыт. И еще — тайна. Придет время, и он ею воспользуется. Что еще? Земля! Документы на нее аресту не подлежат. Но под своим именем затребовать их невозможно. Правда, есть и другие пути. Но и об этом можно подумать позже.

Деньги — в первую очередь. Сэм поджал губы. Из библиотеки вышел хищник, выслеживающий жертву. Для крупной операции нужна хорошая подготовка и опять же деньги. Для начала придется ограбить первого же простофилю в темном переулке.

Охота оказалась удачной. Впрочем, жертве тоже повезло удар носком, набитым мелкой галькой, не расколол ее череп. Сэм с удовольствием убедился, что сохранил неплохую форму. Странно, обычно жертвы сонного порошка к моменту смерти или пробуждения больше походили на скелет. Где же он провел эти сорок лет и кто подкармливал его?

Он опять вспомнил человека в тупике. Будь у него тогда ясная голова, он бы взял этого наблюдателя за глотку и вытряс бы из него все, что тот знал. Впрочем, для этого еще будет время.

В кармане у него весело шуршали сорок три кредита, и он направился в некое заведение, где сорок лет назад его хорошо знали. Обслуга там работала прекрасно, кормила вкусно и, что самое главное, умела держать рот на замке. Учитывая консерватизм Куполов, заведение должно быть на прежнем месте.

Он прошел мимо нескольких модных салонов. Сквозь стекла были видны мужчины и женщины, терпеливо позволяющие украшать себя в соответствии с современной модой. Сэм заметил, что мода стала гораздо изощренней. Щегольства под Куполами значительно прибавилось: мужчины расхаживали в завитых бородах и кудрях. Но сейчас Сэм предпочел бы разумную скромность.

Заведение оказалось на своем месте и еще действовало. Удивляться Сэм не стал, но нервы его напряглись. С минуту он постоял у входа. Сорок лет назад все узнавали его. Интересно, как будет сейчас?..

Пусть даже в нем заметят нечто знакомое. И что же? Человек — существо недоверчивое, и все решат, что это не более, чем внешнее сходство. На чем и успокоятся; ведь это гораздо логичнее, нежели признать Сэма Рида живым и не постаревшим. Большинство же родились незадолго до краха колонии и могли видеть Сэма лишь мельком и с детским равнодушием. Тех, кто хорошо помнил его, осталось мало, а ослабевшее зрение и множество образов, перемешанных в их одряхлевших мозгах не позволят признать в нем бывшего кумира. Опасаться оставалось только какого-то совершенно невообразимого, невероятного случая. Сэм вздохнул и открыл стеклянную дверь. Уверенным голосом он сказал, что ему нужно.

— Постоянную или временную?

— Временную, — ответил Сэм, немного подумав.

— Быструю? — имелась ввиду быстрая трансформация внешности — вполне обычное дело для клиентов этого заведения.

— Да.

Мастер принялся за дело. Брови и ресницы высветлил, из рыжих они превратились в седые. Голову оставил лысой. Подбородок украсил грязно-белой бородой. Нос и уши состарил на сорок лет. Через некоторое время Сэм увидел в зеркале человека, прожившего последние сорок лет в тяжких трудах и заботах.

— Чтобы быстро сменить облик, — посоветовал мастер, — бороду можно снять, а выражение лица изменить. Морщины убрать труднее, но при работе лицевых мускулов они заметно разглаживаются.

Он подвел Сэма к зеркалу и показал, как это делается. В конце концов, результат удовлетворил обоих.

— Отлично, — похвалил Сэм. — Мне нужен еще костюм.

Ему предложили плащ, шляпу и башмаки. Нехитрая с виду одежонка, но с секретом. Шляпа легко меняла форму. Широкий и темный плащ, неплохо маскирующий совсем не старческую фигуру, свободно прятался в кармане брюк, настолько тонка была его ткань. А если с башмаков снять здоровенные потертые пряжки, то взору открывались пышные голубые банты, и башмаки чудесным образом превращались во вполне элегантные бальные туфли.

Выйдя через черный ход, Сэм старался ковылять, изо всех сил подражая походке восьмидесятилетнего старика. Плечи его согнулись, словно на них давили прожитые годы. Он вернулся в библиотеку, постоял перед зеркалом в холле и остался доволен.

На этот раз его интересовала криминальная хроника.

Преступные организации в каком-то смысле напоминают стада, перегоняемые с одного пастбища на другое, более богатое. Пробежав на экране информацию, Сэм быстро нащупал свежее «пастбище». Характер преступлений практически не изменился, но Сэма это не удивило. Порок куда стабильнее, чем добродетель.

В небольшом полулегальном магазинчике он купил бутыль с красной жидкостью и дымовую шашку, довольно мощную. Инструкция подробно объясняла, как ее применять для уничтожения насекомых в гидропонных садах. Сэм не стал ее читать. Он уже применял такую штучку, и нужна она была ему совсем не против насекомых.

Осталось подобрать место для ловушки.

Поблизости, как помнил Сэм, находились два переулка. Место довольно глухое, а в одном из переулков должен быть подходящий пустой подвал. В нем он и припрятал шашку, а при входе положил несколько кусков металла размером с кулак и постарался их хорошо замаскировать. Таким образом он подготовился к решающему шагу.

О том, что ждет его впереди, Сэм старался не думать.

Ему здорово помогала мысль о бессмертии, она погружала его в эйфорию, бесконечно далекую от необходимости как-то обеспечить себе это долгое будущее. Ему приходилось постоянно напоминать себе о наркотике и лечении, и это немедленно превращало его в хищника.

На предполагаемом сытном пастбище Сэм заказал дешевое виски, не забывая ни на минуту о своем преклонном возрасте. У стариков, как правило, дыхания не хватает, голос слабый, дребезжащий, и Сэм старался во время разговора дышать поверхностно. Старости также присуща замедленность движений. И дело даже не в старческой хромоте, а в том, что одряхлевший мозг плохо управляет телом, нарушается координация и приходится обдумывать каждый шаг. Старикам, как и малым детям, мир одинаково опасен, но дети еще не осознают опасностей тяготения, а значит, и не боятся. И Сэму, симулирующему старческую опасливость, приходилось ступать медленно и осторожно, как бы рассчитывая каждый свой шаг. Но сейчас он сидел в «Джем О'Венус», потягивал виски и быстро пьянел, как и положено старику.

Наверное, со времен Древнего Рима завелись такие вот грязные полууголовные заведеньица. Сюда сходились люди, скатившиеся с вершин общества. Они еще пытались сохранить остатки манер. В одежде их мог блеснуть золоченый пояс. Могла удивить чудной расцветки шляпа с пышными перьями или плащ, переливающийся всеми цветами радуги.

В кабаке процветали азартные игры, не обижали здесь — и любителей грязных развлечений, а выпивка, разумеется, всячески поощрялась. Не в пример высшим кругам, где увлекались сложными электронными играми, в «Джем О'Венус» предпочитали что попроще — карты и кости.

Среди игроков знакомых не было, но типы Сэм определил сразу. Из них он выделил нескольких. Его заинтересовали те, кто не заботился, где сидеть, и те, кто садился только лицом к двери. Но пока Сэм подсел к игрокам. Они были достаточно пьяны и не проявляли излишней осторожности. Сунувшись пару раз с непрошенными советами, он чуть погодя сам вступил в игру. Никто не возражал.

Оказалось, что карты здорово изменились. Заметно увеличился размер, они украсились весьма сомнительными рисунками. Правда, старые земные карты начали выходить из моды еще сорок лет назад, но Сэм не ожидал, что это произойдет настолько быстро.

Припомнив прошлый опыт, Сэм подобрал напарников так, чтобы выигрывать, но не слишком заметно. Крупно поживиться здесь он и не рассчитывал. Карты он издавна считал не самым надежным источником денег, и потому соглашался только на невысокие ставки. Но он очень хотел произвести впечатление и сумел создать видимость, что деньжат ему перепало немало.

Убедившись, что его заметили, Сэм вышел из кабака и с минуту постоял у входа, пьяненько покачиваясь. Почти сразу за ним вышел человек, которому Сэм показался достаточно пьяным.

— Эй, дед, хочешь сыграть еще?

Исподволь, но внимательно осмотрев его, Сэм остался доволен и позволил втянуть себя в разговор. Разобравшись, что цель собеседника не темный переулок, а паршивенький игорный дом, некогда бывший забегаловкой, Сэм согласился.

Карты оказались обычными, партнеры трезвыми, и Сэм, не решившись смошенничать, проигрался вдребезги, да еще влез в долги.

Таким образом он и очутился у Дока Малларда. Именно так позволял называть себя невысокий человек с красивыми кудрями, искусственным загаром и почти без шеи.

— Что надо? Я не даю в долг! — холодно уставился на Сэма Маллард.

Сорок лет назад этот человечек ходил под стол пешком и писался в штанишки. Сейчас он возомнил себя боссом в деле, которым Сэм Рид давно владел в совершенстве. Сэму вдруг показалось, будто он смотрит на этого человечка с огромной высоты. Он был бессмертен…

Но бессмертие не гарантировало долголетия, и Сэм, решив не хамить, сбросил пьяную личину, но не годы, и холодно, но вполне вежливо произнес:

— Нам нужно поговорить наедине.

Сэм еле сдерживал улыбку, пока Маллард важно рассматривал его. Но вот они остались вдвоем и Сэм доверительно сказал:

— Слышали вы что-нибудь о Сэме Риде?

— Сэм Рид?.. А-а, ну, разумеется! Энтузиаст-неудачник. Колонии, сонный порошок… Этот, что ли?

— Этот, да не совсем. Я Сэм Рид!

Маллард, казалось, остолбенел. Скорее, от того, что пытался вспомнить подробности скандала, забытого еще во времена его детства. Впрочем с момента основания Куполов этот скандал был одним из самых громких и чтобы вспомнить подробности, особого труда не потребовалось.

— Глупости, — заявил он. — Он мертв. Все это знают.

— Я перед вами и я Сэм Рид. Меня вылечили. Потом я долго жил в колонии, а вот теперь вернулся.

— И что с того?

— Да ничего. Я о том, что моим распискам можно верить.

Маллард пренебрежительно фыркнул:

— Фи, с поверхности только нищие и прут. Там еще никто не разбогател.

— Перед уходом я здесь заначил много денег.

— Рассказывай… Я вспомнил твою историю. Все твои заначки распотрошили. У тебя не осталось ни грота. Ты нищ, ты никто.

Сэм сдержался. Он заставил себя говорить спокойно.

— А семь тысяч кредитов, это тебе как?

Маллард разве что не потирал руки — эк он обдурил старого глупца!

— А как докажешь, что ты Сэм Рид?

— Отпечатки пальцев…

— Куда как убедительно, — развлекался Маллард. — Да нынче любой дурак их может подделать.

— А сетчатку глаза?

Маллард засомневался. Но через некоторое время, приняв решение, он бросил несколько слов в микрофон. Вошел человек со здоровенным фотоаппаратом. Он потребовал смотреть прямо в объектив, и Сэм едва не ослеп от вспышки. Ждать пришлись долго.

Наконец, на столе зажужжал коммутатор и тонкий голосок оповестил:

— Все нормально, Док. Это он. Картотека подтверждает.

Щелкнув переключателем, Маллард сказал:

— Отлично! Мальчики, входите.

Вошли четверо крепких мужиков.

— Мальчики, перед вами Сэм Рид. У него есть кредитки, позарез нам необходимые. Поспрашивайте его…

Методы допроса не менее консервативны, как и сама боль. Мальчики очень старались, и Сэму было очень больно. Он держался изо всех сия, но не дольше, чем может выдержать старый человек. Затем он сломался и заговорил.

Во время этого чрезвычайно оживленного «разговора» он однажды испугался, что не выдержит борода. Мальчики трудились на совесть, но и мастер знал свое дело — приклеенная волосня держалась прочно.

Маллард спрашивал, а Сэм отвечал, захлебываясь старческим дыханием:

— Тайник… открывается только кориумным ключом.

— Сколько нужно кориума?

— Фунт и три четверти…

— А что ж ты сам не берешь свои денежки?

— Я только что с побережья… Остальные тайники нашли… этот остался… Но открыть его без кориумного ключа я не могу. Где я достану столько кориума? Семь тысяч кредитов… а денег на ключ нет…

Маллард долго сопел и чесал за ухом.

— М-да… Самый надежный в мире замок. Ты что, не мог настроить его на меньшее количество кориума?

Сэм по стариковски гордо вскинул голову.

— Э-э, в те времена я был предусмотрителен. Замок не открыть, если не знать точное количество кориума. Да и не каждый столько достанет…

— Фунт и три четверти… — оборвал Док старческую похвальбу. Он приказал одному из своих людей: — Выясни, сколько это стоит.

Сэм старательно прятал улыбку в бороде. Откинувшись на стуле, он с любопытством рассматривал Малларда. Сэму не нравились ни его методы, ни он сам. Гнев вновь одолевал его после сорокалетнего перерыва. Вне зависимости от цели, одержимость всегда заставляла его идти наперекор всем препятствиям. Горе тому, кто встанет на его пути. Сейчас этот Маллард… Сэм до боли сжал кулак, явственно представляя, как на этой лоснящейся шее сжимаются его пальцы.

И тут ему в голову пришла неожиданная мысль. А достойно ли бессмертного простое убийство? Сэм увидел великолепнейшие возможности. Какая сладкая месть! Можно спокойно наблюдать, как враг умирает долго, очень долго. Можно даже позволить ему состариться.

Забавная идея. Время… его так много, но и всегда мало. Бессмертием надо распоряжаться осторожно, шаг за шагом.

И первый шаг — тайник-ловушка, куда он заманит этих ничтожеств.

Первый шаг на бесконечном пути.

Компания ввалилась в подвал, и Сэм нехотя показал куда положить кориум. Кориум — уран 233, а точнее, активированный торий — далеко не игрушка, и помещался он в непроницаемом для радиации тяжелом контейнере, слишком большом, чтобы поместиться в кармане. Для защиты от излучения открытого контейнера принесли разборный шит. Кориум положили, где указал Сэм, и прикрыли щитом.

Рядом с Сэмом стояли четверо — сам Маллард и трое его горилл. Все вооружены. Сэм нет. Еще один человек Малларда стоял снаружи. Сэм скрытно налил на бороду растворитель клея. Теперь эта мочалка снимется легко.

Тишину нарушало только хриплое дыхание бандитов. Сэм сделал несколько глубоких вдохов — через секунду ему понадобится кислород. Маллард осторожно возился со щитом и контейнером, похожим на древний фотоаппарат с устройством вроде диафрагмы. Открывал ее специальный спусковой механизм.

— Здесь? — Маллард ткнул пальцем в кирпичную стену.

Сэм молча кивнул. Маллард нажал кнопку и отскочил. Послышался щелчок — и все.

— Тайник чуть выше, — торопливо пробормотал Сэм. — Дайте-ка я сам, — спотыкаясь, Сэм направился вперед.

Один из головорезов схватил его за плечо.

— Куда? Покажи, где. Вдруг у тебя там пушка…

Сэм показал. Маллард поскреб стену, что-то нащупал и довольно хмыкнул.

— Ага, нашел! — сказал он и потянул кирпич.

Сэм еще раз глубоко вздохнул и прыгнул в сторону. Из тайника стремительно выползло облако темного дыма. Подвал заполнило удушливой пакостью. Настала пора действовать.

Не открывая глаз, он ринулся к стене, слыша за собой удивленные крики. Выстрел! Но луч прошел мимо. Острые углы контейнера больно врезались в ладонь. Он вынул из стены еще один кирпич и сунул кориум в нишу. Кирпичи плотно закрыли тайник.

— Не стрелять! — давясь дымом, завопил Маллард. — Все к двери. Поллард! Не входи сюда! Задержи эту сволочь!

Сквозь дым Сэм рванул к двери. Клубы дыма уже густо валили через порог. Он нагнулся, нащупывая припасенный заранее кусок металла. Нет! Не может быть!.. Вот он! Пальцы сжали холодную железяку.

Перед ним, направив на него пистолет, стоял Поллард.

— Где Рид? — закричал ему Сэм. — Он…

Поллард всматривался сквозь дым, пытаясь разглядеть, кто перед ним. Сэм ударил его тяжелой железкой в лицо. Приглушенно вскрикнув, Поллард начал оседать на пол. Не дожидаясь пока он упадет, Сэм перепрыгнул через него и со всех ног припустил за угол. Там он сдернул плащ и бороду, распихал их по карманам. Сорвав шляпу, он изменил ее форму, надел, содрал пряжки с башмаков, явив банты. Краска не понадобилась. Сэм мазнул окровавленными руками по лицу и упал на землю, головой в ту сторону, откуда прибежал.

Послышался топот. Из-за угла выскочили Маллард и один из его головорезов. Следом выбежал еще один. Увидев Сэма, все бросились к нему.

Сэм держался рукой за нос и растерянно моргал.

— Ч-ч… Что тут… — Голос его уже не был старческим.

Появился четвертый бандит.

— Поллард убит! — заорал он.

— Заткнись! — рявкнул Док и обратился к Сэму: — Куда он побежал, этот чертов старик?

— Вон туда, — Сэм показал рукой. — Он налетел на меня. Нос мне разбил… — Сэм протянул окровавленную руку.

Задерживаться Маллард не стал. Он окликнул своих людей, и они всей кучей бросились в указанную сторону. Сэм встал и осмотрелся. Улица была немноголюдна, но один из случайных прохожих озабоченно смотрел на Сэма.

— Со мной все в порядке! — крикнул Сэм доброму самаритянину и помахал рукой. — Не волнуйтесь, я не ранен.

Уверенный, что Маллард гонится за стариком, Сэм неторопливо свернул в переулок, откуда только что выбежал и подошел к подвалу. Дым все еще густо валил, и Сэм споткнулся о тело Полларда, что помогло ему найти дверь в подвал. Там Сэм отыскал незакрепленный кирпич, взял контейнер и положил кирпич на место. Через минуту скоростная полоса Дороги уносила его от Дока Малларда и его мальчиков.

И что дальше?

Кориум продать нетрудно. Но если желательно избежать вопросов, то продавать лучше нелегально. Естественно, что Маллард сообразит проследить за черным рынком кориума. И хотя Сэм стал совершенно не похож на старого жулика, что обманул Дока, следовало соблюдать осторожность. Во всяком случае, до тех пор, пока у него не появится надежное прикрытие.

Вряд ли каналы сбыта изменились за сорок лет, но могли измениться люди, а в этих делах лучше иметь дело с теми, кого хорошо знаешь, и кто знает тебя. Но те люди, которым Сэм доверял, если и живы, то вряд ли все еще у дел. У Сэма снова пересохло в горле — он вспомнил о Харкерах и горько улыбнулся. Те-то всегда при деле.

Что же делать? Где найти нужных людей?

Безрезультатно прошарахавшись по городу три часа, Сэм пришел в ярость. Совершенно дурацкая ситуация! Он ловко надул Малларда, в руках у него на несколько тысяч кориума, а сбыть товар некому. Все старые контакты порвались.

Последний грош он спустил в карты. Все сильнее давали себя знать голод и жажда. Не унизительны ли эти примитивные рефлексы для бессмертного?

Смешно до слез. Бессмертие отнюдь не избавляет от угрозы голодной смерти. Еще забавнее другая проблема: необходимо немедленно избавиться от последствий наркотика, иначе бесконечная вереница лет превратится в бесконечный сон.

Вдруг Сэм вспомнил старика, заменившего ему отца много лет назад.

Поразительно: Слайдер оказался не только жив, но и жил все в той же квартирке, расположенной в самом темном уголке Купола.

Сэм этого не ожидал, он даже не стал гримироваться и вошел к старику прежним Сэмом Ридом.

Маленькие слезящиеся глазки Слайдера с недоверием глядели на Сэма. Лицо старика посинело, оплывшее тело погрузилось в перину.

— Входи, входи, сынок, — просипел он.

Чуть живой, он тяжело дышал, но все же, кряхтя и моргая, приподнялся в постели. В комнате царил неописуемый хаос.

— Плесни-ка мне, — старик кивнул на бутылку, стоящую на столе.

Сэм откупорил ее и подал. Слайдер с жадностью отхлебнул прямо из горлышка. Щеки его разрумянились.

— Ну и народ эти бабы! Никогда не сделают, как я прошу. Чего пришел?

С удивлением Сэм смотрел на безобразное сварливое существо, оказавшееся бессмертным. Но это бессмертие выглядело слишком отвратительно, чтобы кто-то мог пожелать себе такого. «Ему должно быть более ста лет», — подумал Сэм.

Он подошел и отобрал бутылку.

— Вначале ты ответишь мне на некоторые вопросы.

— Отдай бутылку!

— Нет. Скажи мне…

Старик сунул руку под грязную перину, и через секунду в грудь Сэму смотрел лучевой пистолет.

— Отдай бутылку, сынок, — негромко повторил Слайдер.

Пожав плечами, Сэм вернул ему бутылку. Он решил терпеливо сносить выходки старика. Все-таки он из того времени и очень нужен.

— Послушай Слайдер, мы столько не виделись. Неужели тебе все равно?

Громадное бесформенное тело затряслось в пароксизме смеха. Кровать жалобно заскрипела в такт.

— Э-э, сынок, лет тридцать… или сорок. Давненько…

— Но ведь ты узнал меня. Почему тебя не удивляет, что я совсем не изменился? Что ты слышал об этом? Где я пропадал?

Слайдер совсем зашелся от смеха.

— Ну, ты даешь, сынок! Да ведь с «Оранжевого Черта» еще не такие глюки бывают. Зато отлично снимает любые боли. — Он потянулся к разноцветному шару на столе. — А ты — всего лишь моя галлюцинация. Так что не трепыхайся.

В шаре Сэм разглядел оранжевый порошок. Он узнал его.

— Ну и ну… — только и сказал он.

Маленькие умные глазки Слайдера уставились на Сэма. Челюсть медленно отвисла.

— Смотри-ка, это и вправду ты, — пробормотал он. — Ну сынок, удивил ты меня.

Но Сэм думал об оранжевом порошке. Сильнейший наркотик, он уничтожал грань между реальным и воображаемым. Отличный анальгетик, но человека порабощает полностью. Пользы от старика, похоже, не будет. От него он не узнает, где пропадал сорок лет.

— Ну, и что с тобой было, Сэм? — спросил Слайдер. — И почему ты до сих пор не умер?

— Не знаю. Сорок лет назад мне бросили в лицо сонный порошок. И это все. Больше я ничего не помню. Но почему я не постарел?

— Порошок молодость не сохраняет.

— Почему же я молод? Что ее сохраняет?

Кровать опять заходила ходуном.

— Делов-то! Родись от правильных родителей и живи хоть тысячу лет!

— Что?!

Сэма затрясло. Эта мысль еще не приходила ему в голову. Проснувшись молодым, он сделал вывод о бессмертии, но как это могло случиться, он не задумывался. Его грела мысль, что ему, как и бессмертным, суждено прожить сотни лет. Но они ведь такие стройные, высокие, красивые…

— Почему ты лысый? С детства? — спросил старик. Сэм кивнул, и Слайдер продолжил: — Наверно, ты болел в детстве. Нет? Я с первой встречи заметил у тебя на голове маленькие шрамы. Сейчас они почти пропали. Однако, сынок, я совсем не дурак и помню разговоры, ходившие давным-давно. Вот только с тобой их до сих пор не связывал. Трепали о какой-то женщине, которая за Мантию Счастья сделала младенцу операцию.

— Какую?

— На железах внутренней секреции. Тебе это что-нибудь говорит?

— Да… — прохрипел Сэм.

В висках молоточками стучала кровь. Вдруг он схватил пластиковый стул и с силой ударил им по колену. Руки и ногу пронзила боль, но жаркая волна ярости немного отступила. Сэм отшвырнул стул и уставился Слайдеру прямо в глаза.

— Значит, я бессмертный по крови, — жестко сказал он. Кто-то поэкспериментировал надо мной. И этот кто-то расплатился за мое уродство Мантией Счастья.

— Бутылку отдай! — завопил вдруг Слайдер.

— Ты ее уже выдул, — спокойно напомнил Сэм. — И забудь, что я тебе наговорил. Ты мне сможешь помочь?

— Сомневаешься?!

Сэм показал старику контейнер.

— Кориум. Меня не интересует, за сколько ты его толкнешь, но мне нужны две тысячи кредитов. Все, что сверху — твое. Но откуда он, никто не должен знать.

— Украл? — поинтересовался Слайдер. — Лучше расскажи.

— Да, у Малларда.

— Молодец! — старик захихикал. — Лады, все устрою. Включи-ка экран…

— Мне пора.

— Давай-давай. Но через час будь здесь.

— Ясно. Только смотри: ты один знаешь, что я не состарился. — Сэм достал бороду и нацепил ее.

— Да ладно, сынок, уж мне-то ты можешь верить. А теперь проваливай! — вдруг взъерепенился вредный старикашка.

Сэм вышел.

Вряд ли кто мог узнать в нем организатора давно провалившейся кампании колонизации. Пусть даже он кому-то покажется знакомым — мало ли похожих лиц бывает. Однако в больнице Сэма ждал тщательный осмотр. В архивах наверняка сохранился снимок сетчатки и прочие данные. Никакая маскировка тут не поможет.

А если… Сэму вдруг пришло в голову, что он может выдать себя за собственного сына. Почему бы и нет?

Могли же быть у него сыновья. Ясно, что коренастый плебей бессмертным быть не может. Что ж, это решение проблемы, так тайна сохранится.

Осталось придумать имя… Хаотическая начитанность позволила извлечь из тайников памяти смутное воспоминание о пророке Самуиле и его сыне Джоале. Джоэль… неплохо. Отныне Сэма Рида будут звать Джоулем Ридом.

Через тридцать пять минут он оцепенело стоял в приемном отделении больницы. Невероятное известие повергло его в шок. Мысли путались, и он мог лишь тихо повторять:

— Что такое? Как вы сказали?

— Вас выписали сегодня утром, — терпеливо повторил молодой регистратор.

Сэм открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу. Парень с любопытством посматривал на него.

— Странно… Неужели вы совсем ничего не помните? Хотите поговорить с врачами?

Сэм кивнул.

Врач длинно и нудно разъяснял ему:

— Вас привезли шесть недель назад. Человек, что привез вас, назвался Эвансом. Сказал, что он приезжий, но адреса своего не оставил. Сообщил только, будто остановился в каком-то отеле. Его можно поискать, если хотите. Плату за лечение кто-то перечислил еще до вашего появления. Состояние ваше в момент поступления было удовлетворительным. — Врач полистал больничный матрикул Сэма. — Нас заверили, что до этого к вам применяли соответствующее лечение. Сегодня утром вас выписали. Вы были совершенно здоровы. Явился за вами не тот человек, что привез вас сюда, но назвался он тоже Эвансом. Вот и все, мистер Рид. Больше я ничем вам помочь не могу.

— Но я ничего не помню, — Сэм потер лоб. — Как это понимать? Я…

— К сожалению, средства, вызывающие амнезию, очень легко купить на черном рынке, — ответил врач. — Из больницы вы вышли в хорошем костюме и с сотней кредитов в кармане. Они были на месте, когда вы очнулись?

— Нет, я…

— Значит, вас ограбили.

— Да, наверное…

Человека легко лишить сознания. Удар по голове или горсть порошка в лицо. Только вот, раздев жертву, грабители редко удосуживаются одеть ее, хотя бы в жалкие лохмотья. В остальном же история выглядела вполне правдоподобно.

Если не считать человека, который ждал его пробуждения в тупичке.

— Жаль, что вы не знаете адреса Эванса. — С этими словами Сэм в страшном смятении покинул кабинет врача.

Узкая лента Дорога уносила его от больницы. Где искать этого человека? Наверняка он, организовавший эту цепь чудес, постарался тщательно замести следы.

Захария Харкер? Этот маэстро должен звать. Это он стоял за Кедрой Уолтон, когда она подала сигнал. Голос Иакова, а рука Исава.

Неужели он сорок лет следил за ним? И Кедра тоже? Как тщательно все продумано. Но к чему, заплатив за лечение, грабить и раздевать? Оставили неимущим, как новорожденного.

Впрочем, тогда он был богаче. Тогда у него еще не отобрали внешность бессмертного, которую он мог передать своим детям. Детям?! Но кто сказал, что его лишили этой способности? Сэм вдруг с гордостью понял, что будь у него на самом деле сын, он был бы не менее стройным и высоким, чем Захария Харкер. И бессмертным не только по праву рождения, но и по внешности.

От такой перспективы, вполне, впрочем, возможной, голова пошла кругом. Он вспомнил о Слайдере и испытал неведомое ему доселе чувство жалости, какое испытывает человек к кошке или собаке, чей век много короче человеческого.

Стало понятным, отчего Семьи были так дружны. Это возможно только между равными, когда любви и дружбе не мешает жалость. Не зря бездонная пропасть издавна разделяла людей и богов.

Однако, пора было переходить к насущным делам. Любопытно, благодаря чьей снисходительности он еще жив? Жаль, что не довелось схватить за глотку человека, который был при его пробуждении. Но кто и зачем вылечил его, кто и зачем живым выпустил в мир? Да еще, словно в насмешку, с пустыми карманами и в лохмотьях. Неужели только из интереса подсмотреть, что он еще натворит? Бог мой, поступить так мог… Захария Харкер. Сэм посмотрел на толпы людей вокруг. Кого из них он интересует? Или соглядатай устал, отпустил его на свободу? Сэм чувствовал себя совершенно беспомощным.

Придет время, и он узнает об этом. А может, и не придет.

Как бы то ни было, первый шаг сделан: в кармане две тысячи кредиток. Еще немного, еще пару шагов и — бессмертие!

Но об этом потом. Ни к чему мучить себя бесплодными фантазиями. В первую очередь не мешает разобраться с этими Эвансами. Придется опять тащиться к Слайдеру. Но дальше он все сделает сам.

В который раз пересохло горло. Сэм засмеялся. Надо же, как он сам себя запугал! Обыкновенная жажда, глоток воды избавит от нее. Сэм сошел с Дороги и поспешил к ближайшему пункту Общественной Помощи. Там он нашел воду, свежую и холодную, и пил ее, покуда мог.

Огромные здания, сверкающие разноцветными огнями, высились над мерцающими полосами Дороги. Еще выше темнела полусфера купола из империума, с зеленоватыми провалами иллюминаторов. Сэм смотрел на это привычное великолепие, а внутри росло что-то радостное, ликующее, не вмещающееся уже в этот ограниченный мирок, рвущееся туда к облакам, к небу, которых он никогда не видел. Бессмертие! Как много можно сделать! И даже торопиться не надо! Время у него было. Все время мира. Но сейчас — время убивать.

Кости его наполнены грехами юности его, и с ним лягут они во прах. Если сладко во рту его зло, и он таит его под языком своим… Книга Иова

Оторвавшись от созерцания города, он обнаружил, что к нему подошли двое в мундирах. Сэм сразу понял, что спорить бесполезно. Мундиры правительственной полиции за сорок лет совсем не изменились.

— Идем… — сказали ему.

Его это даже порадовало: наконец-то невидимый противник сделал ход. Может быть, сейчас что-то разъяснится.

На скоростной Дороге они направились в центр Купола. Чтобы сохранить равновесие, Сэм взялся за перила. Прохожие поглядывали на них с любопытством.

В самых высоких зданиях, находящихся в центре каждого Купола и окруженных кольцом стен и садов, жили бессмертные. Сэма привели к апартаментам клана Харкеров. Он не удивился. Понятно, что Захария не мог оставить его без присмотра на сорок лет. Интересно, что за прихоть помешала Харкеру убить его? Сэм пожал плечами. Сейчас все выяснится.

Его провели через стеклянную дверь в стене самого высокого здания. Под прозрачным пластиковым мостиком протекал ручей, в котором плавали маленькие золотистые рыбки. Далее ручей серебристым каскадом сбегал к лежащим внизу садам.

Тут их поджидала небольшая золоченая кабина лифта. Втиснув в нее Сэма, полицейские, не говоря ни слова, закрыли за ним дверь. Лифт тронулся, и их бесстрастные лица ушли вниз.

Сэм разглядывал себя в зеркальных стенках кабины. Кто ждет его наверху и знает ли он его как Сэма Рида? Он неплохо загримировался. Примерно так и должен выглядеть его сын. Но не слишком ли велико сходство?

Лифт мягко остановился. Открылась дверца. Сэм вышел в зал, освещенный искусственным дневным светом.

Из бассейнов, расположенных на уровне пола, до потолка тянулись растения и, сплетаясь над головой, образовывали подобие туннеля. Раскачивались под легким ветерком цветы и фрукты, шелестела листва. Простому смертному такое и присниться не могло.

С непривычки отшатываясь от листьев, задевавших его лицо, Сэм шел по огромному залу. Как и все жители Куполов, он не доверял природе планеты и даже побаивался ее. Настойчивое журчание ручья где-то в дальнем конце зала раздражало его.

Сэм в изумлении остановился на пороге следующей комнаты. Стены ее сплошь покрывали цветы. Тяжелый аромат перехватывал дыхание. Голубоватая вода заливала пол на фут глубиной, своей гладью отражая плавающие в ней цветы и пестрые от цветов стены. Люстрами застыли медузы, шустро мелькали стайки маленьких пестрых рыбок.

Над бассейном изгибался хрустальный мостик, филигранно выделанный и чрезвычайно хрупкий с виду. Он начинался у ног Сэма и вел к низкой платформе, покрытой подушками, а в подушках тонуло грациозное тело женщины с золотисто-зелеными локонами, чуть прикрывающими лицо. Рукой она легонько плескала в воде.

Кедра?! Как не узнать линии ее тела, ленивые движения изнеженной аристократки, ее лицо и руки. Но почему она здесь, в доме Харкеров? И зачем здесь он?

— Кедра… — негромко позвал Сэм.

Женщина подняла голову. Сэм почувствовал, что сходит с ума. На него смотрело лицо Кедры и в то же время какой-то другой женщины. Высокомерное, с тонкими чертами лицо, с голубыми глазами, полуприкрытыми длинными ресницами, и столь памятным египетским ртом… Но выражение лица… «Мстительная, неуравновешенная, вздорная девчонка», — решил он, заметив колючий блеск синих глаз.

— Вы забыли? Кедра мне бабушка, — сказала женщина. Губы ее скривились в капризной гримасе. — Я Сари Уолтон.

Он вспомнил. Это она прижималась к плечу Захарии, когда он нанимал Сэма убить Хейла. Тогда он почти не обратил на нее внимания, но сейчас вспомнил ревнивые взгляды, которыми обменялись Сари и Кедра. Такие женщины не умеют прощать.

— Как это понимать? — спросил он. Неужели она знает, кто он? Только Сэм Рид мог помнить ту сцену, но никак не Джоэль Рид. Но тогда она должна знать и о его бессмертии.

— Подойдите, — поманила его пальчиком Сари и села, скрестив ноги.

Сэм с опаской посмотрел на мостик.

— Не бойтесь. Выдержит.

Под его шагами мостик мелодично прозвенел. Он присел рядом с Сари. Вся эта экзотика вокруг не нравилась ему, он и не пытался это скрывать.

— Зачем я вам нужен и как вы меня нашли?

Сари засмеялась, склонив голову набок. Ни ее смех, ни выражение лица Сэму не понравились.

— Вас все сорок лет безуспешно искала Кедра, — сказала Сари. — И если бы кто-то не запросил архив по поводу вашей сетчатки, возможно, не нашли бы до сих пор.

— А где Кедра?

— А зачем она вам? Она ничего не знает. И вообще, никто не знает, кроме меня.

Сэм задумчиво смотрел на этого избалованного ребенка. Его бесил этот высокомерный взгляд. Что ж, придется вспомнить былые манеры. Он схватил ее за руку и грубо рванул. В одну секунду аристократка очутилась на его коленях, но не смутилась, а заливисто рассмеялась.

Руками она взяла его голову и крепко, даже с некоторой агрессивностью поцеловала. Он не сопротивлялся, но ответил на поцелуй намеренно грубо, а потом небрежно оттолкнул ее.

Она продолжала смеяться…

— А в тебе что-то есть. Кедра не такая уж дура, — сказала Сари, мечтательно и томно улыбнувшись.

Не говору ни слова, Сэм вскочил, зло пнул подушку и шагнул к мостику.

— Не уходи, — попросила Сари и приподнялась.

Сэм ступил на мостик. Послышался тонкий свист и ухо опалил выстрел лучевого пистолета. Он замер. Второй выстрел ожег другое ухо. «Стерва, неплохо стреляет», — подумал Сэм и сказал:

— Брось пушку, дура. Я возвращаюсь.

Сквозь смех послышался глухой удар. Сэм повернулся и подошел к ней.

Выражение ее глаз очень ему не понравилось. Правда, ему в ней вообще ничего не нравилось. Особенно агрессивность и самоуверенность, достойные мужчины. Но до чего же обманчив ее облик! Нежная, хрупкая, как этот хрустальный мостик. Как она женственна, соблазнительна… и бессмертна. Весь мир принадлежал ей, а многие годы прожитой жизни, власть и безнаказанность превратили ее в капризного жестокого ребенка.

Именно ребенка! Сэм прищурился. В противоположность Кедре, это изящное создание выглядело удивительно незрелым. Именно отсюда ее капризность и инфантильная злобность. Видимо, к бессмертным зрелость приходит гораздо позже. Наверное, он и сам далек от своей зрелости, просто жестокая судьба многому его научила.

Сари же росла под неустанной опекой, и имела доступ ко всевозможным удовольствиям. И власть, и жизнь ее были почти божественны. Ни в чем она не знала отказа, отсюда ее капризность и скачки настроения. Довериться ей было бы глупостью. Она абсолютно уверена в своих возможностях, ей не в чем сомневаться и нечего бояться… но она и не подозревает, что как раз в этом ее уязвимость. У Сэма тут же появился план, как использовать слабости этой бессмертной дурочки.

— Поговорим, — предложил он.

Сорвав виноградную гроздь, Сари улыбнулась и грациозно, словно кошка, опустилась на колени. В маленьких шариках ягод просвечивали голубоватые семена.

Сэм посмотрел на нее сверху вниз.

— Разговор будет серьезным. Почему не Кедра, а вы пригласили меня сюда?

Сари приоткрыла ротик. Губы ее заманчиво светились алым. Она сжала ягодку губами, потом раскусила ее. Брызнул сок.

— А причем тут Кедра? Ей и знать ни к чему. Да ее вообще здесь нет. Она в Куполе Невада.

— Выходит, она ничего не знает обо мне?

Сари помотала головой, роскошные волосы взметнулись и опали.

— Вот еще! Я сама хотела видеть вас. Если Захария узнает!..

— Он приказал убить меня, — перебил ее Сэм. — Кедра была с ним заодно?

— Нет. Захария хотел вас убить, а Кедра возражала. Они даже поссорились. Именно Кедра настояла на сонном порошке. Все сочли, что для короткоживущего это все равно… — Она вдруг замолчала, раскусила еще одну виноградинку и как-то странно замерла.

Дикое подозрение ошеломило Сэма. Он опустился на колени, взял Сари за подбородок и всмотрелся в глаза.

— Наркотик! — восхищенно прошептал он. — Будь я проклят, если это не наркотик!

Сари хихикнула и потерлась щекой о его плечо. Глаза ее масляно блестели.

Вот и причина ее неуравновешенности и безразличия к противоестественной молодости Сэма. Грустно и знаменательно. Оба человека, что знали его прежде, порабощены наркотическими иллюзиями.

Сари пренебрежительно усмехнулась и положила в рот еще одну ягодку. Наркотик мешал ей оценить невозможную молодость Сэма. Впрочем, и лица ее друзей не менялись десятилетиями. Но наркотический туман мог развеяться в любой момент, а Сэм еще многое хотел узнать от нее.

— Значит, Кедра заменила яд на сонный порошок? — спросил Сэм, чуть повысив голос. — Она за мной следила?

— Пыталась. Захария тоже решил, что так будет надежнее. Но ее люди потеряли тебя. Ты куда-то исчез, и с тех пор никто о тебе ничего не знает. Где же ты пропадал, Сэм Рид? А ты мне нравишься. Я понимаю, почему Кедра так хотела тебя спасти.

— А что ты делаешь здесь?

— Я здесь живу! — снова захихикала Сари. — С Захарией… А он хочет Кедру. А когда она отказывает, он пользуется мной. Я его убью когда-нибудь.

Сэм задумался. Он сильно сомневался, что Захария знает о чувствах Сари и ее пристрастии к наркотикам.

Уже это неплохо. Подобные маленькие тайны предоставляют великолепные возможности для интриг. Но сомнения оставались. Что можно сделать? Что скрыто за событиями, связанными с его пробуждением? Как объяснить того человека в переулке? Он ведь явно что-то знал.

— Зачем меня привели сюда? — спросил он наконец. Вопрос пришлось повторить дважды. Она плескала рукой в воде, смывая с пальцев виноградный сок.

— Ты мне нужен. Я из любопытства посматривала личный визор Кедры. Она этого, естественно, не знает. Однажды пришло сообщение, что тебя нашли. Вот я и решила использовать тебя против Захарии или Кедры. А может, и против обоих… я еще не решила. Господи, как я их всех ненавижу! Всех Харкеров. Даже себя, потому что я тоже наполовину из Харкеров. Но сейчас я больше думаю о Захарии. Пожалуй, я использую тебя против него.

Она вплотную приблизилась к Сэму, задев его шелковистыми золотисто-зелеными волосами.

— Ты ведь тоже ненавидишь Захарию. Ты просто обязан ненавидеть его. Он хотел убить тебя. И он тебя ненавидит. Он знает, что Кедра… — лицо Сари вдруг изменилось. — Но почему ты жив и так молод?.. — Размышления требовали от нее усилий, на которые она сейчас была неспособна. Изумленно поднятые брови опустились, глаза затянула муть. — Ловко я придумала! Им обоим будет плохо. Захария будет сходить с ума от ревности, а Кедра — от невозможности найти тебя. Ой, Сэм, ты ведь сможешь спрятаться так, чтобы никто-никто тебя не нашел. Ради меня, милый. Я буду так счастлива, так счастлива. И тебе будет хорошо… — Сари уже явно бредила.

Сэм встал. Мостик музыкально прозвенел под его ногами. В такт неслось хихиканье Сари. Ароматный ветерок дунул в лицо. Он вышел на улицу. Задерживать его никто не стал.

Дорога несла его куда-то, но в тяжелых раздумьях Сэм ничего не замечал. Все это здорово походило на сон. Ему даже приходилось убеждать себя, что все это произошло на самом деле.

Эти надменные Харкеры не подозревают, что самое уязвимое их место — Сари. Наркотики только усугубляли ее неуравновешенность и инфантильность. Она явно была на пути к помешательству. Наследственность бессмертных, кажется, небезупречна. Они вполне уязвимы. Что ж, здесь есть над чем подумать.

Уже сейчас видны два способа подловить Харкеров. Об этом еще придется подумать. Но позже.

А сейчас надо скрыться. Сэм долго прикидывал, куда именно, пока не решил, что стоит посетить Робина Хейла. Да и любопытно будет посмотреть на эти колонии.

Кроме Сари и Слайдера о нем пока никто не знает. Пора Джоэлю Риду выходить на сцену. Но действовать надо быстро.

С этого он и начал.

Он не заметил особой разницы. Все было так же, как и под водой. Добираясь до колонии, и даже добравшись до нее, Сэм ни разу не увидел открытого неба. Вначале — купол из империума, затем — миля воды над ним, самолет с корпусом из металла и пластика, и сразу же потом — большие шлюзы колонии, где его вместо приветствия облучили ультрафиолетом, обрызгали какой-то ядовитой пакостью, делали что-то еще не менее противное, пока он не очутился на почве Венеры под тем же куполом из империума. Здесь он был полупрозрачный, с радужными бликами солнечных лучей, с горем пополам проникающих сквозь толстый слой облаков. Понятно, что купол необходимость. Воздух Венеры почти непригоден для дыхания. Под куполом же все ингредиенты атмосферы были сбалансированы в нужной пропорции. Но прежде всего, купол защищал от безумной ярости фауны и флоры планеты. Каждый здесь пожирал каждого, размножался и снова пожирал. Причем растения почти не уступали животным в агрессивности. Незащищенный человек погибал мгновенно.

Дуне — старая Крепость Свободного Отряда — стояла на берегу. Ее отремонтировали и накрыли куполом диаметром в четверть мили. Архитекторы, воспользовавшись отсутствием ветров и осадков, почувствовали свободу и настроили самых разнообразных по стилю, размерам и раскраске строений. Несколько сдержала их гравитация, хотя парагравитационные платформы делали возможными и здания типа Пизанской башни. Но обошлось без излишеств. Обычные конструкции из обычных материалов. Время и здесь успело наложить свою печать.

Для защиты от растений-паразитов землю покрывал пластик, а сады росли в привычных гидропонных бассейнах. Высились резервуары для стерилизованной воды и обеззараженной почвы. Всюду работали люди, без особого рвения, впрочем. Как и положено в послеобеденное время.

«Администрация» — гласила табличка. Пока на континенте Сэму все не нравилось. Солнечные лучи казались ему не более, чем плохой имитацией искусственного освещения под Куполами.

Сэм напряженно размышлял. Пригодиться ему могло все. Любые новые впечатления, факты, даже пустячные на первый взгляд. Может понадобиться все. О Харкерах он решил пока забыть. Сари тоже подождет. Важно, кем он предстанет сейчас перед Робином Хейлом. Джоэлем? Или самим Сэмом Ридом? Ему не приходило в голову, что он чем-то обязан Хейлу. Подобные категории были чужды ему, его интересовала только выгода. С этой точки зрения Колония выглядела заманчиво.

Сэм прошел мимо девушки, склонившейся над емкостью с растениями. Она с любопытством посмотрела на него. Даже рассеянный солнечный свет влиял на внешность людей колонии, что доказывала розовато-кремовая кожа девушки. В Куполах она у всех оставалась молочно-белой. Девушка проводила Сэма взглядом карих глаз, они тоже чем-то отличались от глаз подводных жителей.

Симпатичное личико обрамляли короткие каштановые волосы. Ей тоже. было суждено провести жизнь под куполом. Но через него проникали лучи солнца, а в ворота вместо равнодушного моря рвались хищные безжалостные джунгли. Сэму показалось, что она понимает это.

Остановившись, Сэм повернулся к ней и спросил:

— Где тут администрация?

— Вот сюда, — приятным голосом ответила она.

— Как вы здесь живете? Нравится?

— Я родилась здесь. — Она пожала плечами. — В Куполах, говорят, здорово. Но я там ни разу не была.

— Болтают. Вы бы не заметили разницы, — заверил он девушку и пошел дальше. Он задумался. Ей, наверное, чуть больше двадцати лет. Очень хорошенькая. Жаль, не в его вкусе. Неожиданная мысль мелькнула в голове, — а что, если у нее найдется хоть частичка качеств, которые он ищет в женщинах? Он же бессмертный! У него великолепная возможность выращивать людей с заданными качествами, как человек делал это с кошками, собаками и лошадьми. Подобрать подходящего мужчину и пусть себе рожает дочерей, затем внучек. Не так уж сложно подбирать родителей. Это же прекрасно! У него будет гарем, не только в пространстве, но и во времени.

Губернатор колонии, обычно чрезвычайно занятый, на этот раз оказался на месте. Сэм назвал свое вымышленное имя, и через минуту, не более, его пригласили в кабинет Робина Хейла.

— Джоэль Рид? — спросил Хейл. Сэму потребовалась вся его воля, чтобы выдержать проницательный взгляд.

— Да. Я сын Сэма Рида.

— Присядь.

Они смотрели друг другу в глаза. Сэма не покидало ощущение, что они расстались лишь вчера. Хейл оставался все таким же загорелым и стройным. И невозмутимым. Столетия, и оставшиеся позади, и предстоящие научили его терпению. Он никогда не спешил, ибо любое поражение, впрочем, как и победа, были для него преходящи. У него всегда все было впереди.

Впрочем, кое-что все-таки изменилось. В голосе и манерах Хейла не было прежнего энтузиазма. Дело, которому он себя посвятил, по сути, окончилось, неудачей. Но в его жизни это был лишь краткий эпизод…

Он еще помнил времена Свободных отрядов. Вместе с ними бороздил моря, воевал, не отворачивая лицо от опасности, и это было работой, а не пиратской романтикой. А когда человечество спряталось под воду, он и его последние соратники ушли в Купола, ставшие могилой человечества. А может, колыбелью…

— Доброволец? — спросил Робин Хейл.

— Нет.

— Впервые слышу, что у Сэма был сын, — Хейл недоверчиво и внимательно рассматривал гостя.

Сэм очень старался скрыть правду, но солдат, похоже, видел его насквозь. Они что, все такие проницательные? Все может быть. Жаль, что к Сэму это, кажется, не относится. У него не было времени познать жизнь так, как они. Он с трудом переносил взгляд этого бессмертного. В каком-то смысле сам он еще не стал бессмертным.

— Я и сам недавно узнал, — ответил он. — После того скандала мать сменила фамилию.

— Ясно.

— Вы знаете, что произошло с моим отцом?

Рискованный вопрос. Вдруг Хейл ответит: «Да, Сэм Рид». Но он ничего не сказал, даже если и узнал своего бывшего компаньона, он только кивнул головой.

— У него было много врагов. Его усыпили, и он, наверное, давно умер.

— А вы… тоже из его врагов?

Хейл криво усмехнулся. Все понятно. Возможно ли аристократам любить или ненавидеть смертных? Самое большое, чего они заслуживают — недоумение и раздражение. Однако Сэм решил не открываться. Зачем лишаться божественной прерогативы олимпийцев — быть непредсказуемым. Зевс тоже предпочитал метать молнии, когда ему заблагорассудится.

— Я не думаю, что Рид так уж виноват, — начал объяснять Хейл. — Мошенник он был изрядный, но в данном случае он сам оказался жертвой. И что бы там ни было, я не враг ему.

Сэм судорожно сглотнул. Что называется, сам напросился. Но пора было переходить к следующему вопросу.

— Губернатор, я прошу вашего совета. Как выяснилось, я его сын. Пусть он мошенник, пусть банкрот, но правительство разыскало все его деньги и погасило долги. Так?

— Допустим. И что с того?

— Я сам провел расследование. Да, он ничего мне не оставил, даже имени. Но сорок лет назад он выкупил у правительства права на землю в центральных областях Венеры. Вы можете мне ответить, действительны ли они сейчас?

— А причем тут я?

— Именно с вами отец начинал проект. Должны же вы что-то знать.

— Допустим, я что-то знаю. Я даже пытался когда-то перекупить эти земли, но патент оказался на имя твоего отца, а именные права не подлежат перепродаже. Континент полностью зависит от Куполов: при необходимости снабжение легко перекрыть. Это нравится Семьям и правительству. Особая активность здесь, наверху ни тем, ни другим не нужна. Как я понимаю, ты наследник?

— Патент еще чего-нибудь стоит?

— Харкеры с радостью заплатят тебе. И довольно много.

— При чем тут Харкеры?

— Они с радостью лишат меня плацдарма для новой колонии, — спокойно ответил Хейл. Волнение выдали лишь руки, беспокойно зашевелившиеся на столе. — Мне позарез нужна эта земля. Колонию я основал уже после того, как твой отец… исчез. Я один взялся за дело, мне помогало всего несколько энтузиастов. Джунгли убили почти всех.

— Но сейчас…

— Что «сейчас»? Колония гибнет. Мы отступаем. Харкеры не позволяют нам развернуться по-настоящему. Вначале они пытались помешать основанию колонии, но то, что мы уже успели сделать, разрушить они, конечно, не посмели. Они ведь понимают, что в колониях и их будущее. Так вот и живем в неустойчивом равновесии. Не то чтобы движемся вперед, но и не то чтобы назад. Но…

— Что?

— Мы устали. Первые годы мы насмерть дрались с джунглями. Мы их не победили, но и они нас не сбросили в море. Мы отчаянно сражались за каждый метр. Но когда мы попытались расширить колонию, Харкеры перекрыли снабжение и лишили нас добровольцев. По договору, если мы перестаем давать ежегодную прибыль, правительство берет руководство на себя. Отстранить меня они не смогли, зато сделали колонию убыточной. И с тех пор, вот уже тридцать четыре года, здесь фактически распоряжается правительство, а значит. Семьи. Припасов нам дают, чтоб мы только не умерли с голоду. Но чтобы идти вперед, этого мало. Они боятся рисковать — вдруг не получится. Они выжидают момент, когда риск, будет минимальным. Но так не бывает. Такие дела просто невозможны без риска.

Хейл смотрел на Сэма, и в глазах его разгорался гнев.

Как знать, Джоэля или Сэма он видел сейчас? Стоит ли его откровений случайный посетитель?

— Я связан по рукам и ногам, — продолжал Хейл. — Губернатор я лишь номинально. Все остановилось, все рушится. Вот если бы у меня был патент на эти земли… — Он замолчал и вперился глазами в Сэма. — Но патент мне никогда не дадут. Понял теперь, какое сокровище у тебя в руках? Харкеры хорошо заплатят.

Вот и выяснилась причина его откровенности. Он даже не смотрел на Сэма, просто сидел и молча ждал. Не просил, не уговаривал. Просто ждал. Ему нечего было предложить Сэму. Деньги? Харкеры дадут больше. Доходы с колонии? Но это когда еще будет; короткоживущий десять раз успеет помереть.

— Зачем вам патент? — поинтересовался Сэм.

— Я начал бы все заново, но уже на своей земле. Без опеки правительства и Семей. Но учти: если ты отдашь его мне, результатов придется ждать долго. Может, даже очень долго. Вначале все деньги, сколько бы их ни было, будут уходить на колонию.

— Но почему вы уверены, что на новом месте у вас все получится? А если правительство опять наложит лапу?

Хейл ничего не ответил.

— Кроме патента, — продолжал Сэм, — нужны еще деньги для строительства. Где вы их возьмете?

— Ты, собственно, о чем? — резко спросил Хейл. — Иди к Харкерам. Они в любом случае дадут больше.

Сэм задумался. В голове у него мелькали сотни способов раздобыть деньги. Он думал и о том, как провести Харкеров. Сделать колонию процветающей. Построить новую. Он чувствовал, что должен это сделать. Он осознал себя бессмертным. Все время мира принадлежало ему.

Хейл внимательно смотрел на него. Сквозь обычную его невозмутимость начинала проглядывать надежда. Сэм поражался этому человеку. Огромный и далеко не всегда положительный опыт его жизни не помешал ему уже дважды довериться короткоживущему, и оба раза неудачно. И Сэм, и Джоэль с точки зрения бессмертного — плебеи, не внушающие ни малейшего доверия. И все-таки он был готов довериться ему еще раз, признавая тем самым, что именно без этого плебея все его начинания пойдут прахом.

Но почему?

Сэм смутно припоминал историю Земли, где в далекие времена орды монголов оказались обессилены собственной экспансией. Многие великие государства пали только потому, что вовремя не появились лидеры, не утратившие инициативу, и без которых народы представляли собой не более чем инертную массу.

Может, у Робина Хейла та же проблема? Он единственный оставшийся в живых из свободных солдат. Не растратил ли он в те горячие годы всю свою жизненную активность? Он накопил огромный опыт, у него были знания, зрелость, но у него не хватало некоего качества, чтобы раскочегарить уже остывающую топку.

А Сэм обладал им в избытке. Скорее всего, он единственный в Куполах, не утратил это качество. У Хейла за плечами долгая жизнь, но отсутствует инициатива. Семьи достаточно инициативны, но в пределах личных интересов.

— У нас ничего не получится, если мы будем оглядываться на Семьи, — заявил Сэм с таким видом, будто эта мысль только-что пришла ему в голову.

— Ты совершенно прав, — спокойно согласился Хейл.

— Они уверены в своей непогрешимости, — продолжил Сэм, — но боятся перемен и будут выжидать до тех пор, пока не станет поздно. Вот тогда они спохватятся. Они консервативны, как, впрочем, и всякая власть. Любое изменение в обществе оборачивается против них.

— То же можно сказать про все население Куполов, — заметил Хейл. — Что можем мы им предложить? Комфорт, безопасность, наслаждения? Нет! У нас опасно, тяжело, и так будет еще очень долго. Из моих людей никто не доживет до лучших времен.

— Но однажды они откликнулись на призыв, когда вы с отцом предложили идею первой колонизации. Что мешает повторить?

— Тогда мы сыграли на недовольных. Есть они и сейчас, но теперь они хорошо знают, что их ждет вовсе не романтика и веселые приключения, а тяжелый, опасный труд. Люди становятся пионерами, если условия дома невыносимы до невозможности, а в другом месте все выглядит привлекательнее. Или ради идеи. Что-то вроде Грааля или Земли Обетованной. Речь идет о спасении человечества, но идею еще нужно красиво оформить, предложить четкую, достижимую цель.

— Спасение человечества? — переспросил Сэм.

— Если колонизацию не начать сейчас, мы можем опоздать навсегда. Запасы кориума истощаются, а без него Купола погибнут. Я тысячу раз повторял эти слова. Теперь стоит мне открыть рот, как они сами слетают с языка. Еще несколько столетий, и человечество найдет свой бесславный конец в безопасных теплицах Куполов. Вместе с истощением ресурсов истощится и воля к жизни. Но Семьи саботируют любые мои предложения, и собираются продолжать в том же духе, пока не станет слишком поздно. Старая история. О колониях они и думать не хотят.

Сэм искоса посмотрел на Хейла. В голосе бессмертного звучала искренняя убежденность. Ему можно верить. Самого Сэма не особенно беспокоила судьба человечества, но для его жизни, теперь уже очень долгой, были очень важны несколько ближайших столетий. Кое-какой счет был у него и к Харкерам. И для них придется найти время. А в проекте колонизации таились огромные возможности для такого человека, как Сэм Рид. Он мог принести немалую пользу проекту, причем не без выгоды для себя. У него сформировалась блестящая идея.

— Патент ваш, — резко сказал он. — Слушайте меня внимательно…

Закрыв за собой обшарпанную дверь административного здания, Робин Хейл медленно пошел по пластиковой тропинке. Сквозь облака и полупрозрачный купол то и дело прорывались вспышки синего неба и солнечных лучей. Хейл сощурился от яркого блика, невольно вспоминая былые годы.

Человек, одетый в коричневый комбинезон, копался на грядке. Работал он с видимым удовольствием, спокойно, аккуратно. Хейл остановился рядом. Любитель покопаться в земле поднял голову.

— Вы не уделите мне минутку? — спросил Хейл.

— Сколько угодно, — улыбнулся человек.

Пожилой огородник облокотился на мотыгу, а Хейл, поставив ногу на край бассейна, сложил руки на колене. Мужчины несколько мгновений смотрели друг на друга. Они улыбались и это делало их похожими. Единственные из всех, они еще помнили жизнь под открытым небом, помнили естественные ритмы природы. Луну и Солнце. То, что не подчинялось воле человека.

Но лишь Логист помнил времена, когда открытое небо не означало смертельной угрозы, а земля не была врагом. Поэтому он и мог спокойно ковырять ее мотыгой. Для прочих же сам вид обнаженной почвы напоминал об опасности, невидимой и смертельной. Она могла отравить, ударить, убить. Смерть несли бактерии с неизученными и постоянно меняющимися свойствами, насекомые, разнообразные крошечные зверьки, ядовитые грибы и прочее и прочее, все это налетало внезапно и безжалостно, чтобы разорвать, убить, съесть. От любого удара мотыги в колонию мог ворваться весь ужас этой планеты. Разумеется, почва под куполом была обеззаражена, но стереотипы были сильны, и Логист оставался единственным, кто любил покопаться в открытой почве.

Эту тощую, сразу же показавшуюся знакомой фигуру с мотыгой Хейл увидел еще несколько недель назад. Удивляться он не стал, но отослал своих помощников, а сам остановился рядом. Старик разогнул спину и насмешливо посмотрел на губернатора.

— Вы… — начал Хейл.

— Я, — улыбнулся Логист. — Давно мечтал выбраться из Куполов. Здравствуйте, Хейл. Как поживаете?

Хейл что-то пробурчал в ответ. Логист рассмеялся.

— Я еще на той Земле имел ферму. И здесь все столетия я мечтал о настоящей работе. Вот и пришел, добровольцем под собственным именем. Не заметили?

Хейл молча вспоминал Храм Истины, и голос, что вещал из шара-оракула. Много воды утекло с тех пор. А вот имени Бена Кроувелла он в списках не заметил.

— Забавно, но я не очень удивился, увидев вас здесь, признался Хейл.

— И правильно. Чему тут удивляться? Нас осталось всего двое, кто еще помнит свежий воздух и открытое небо. — Кроувелл потянул носом и недовольно посмотрел на купол. — Только мы знаем, что это такое. Из твоих свободных солдат, кто-нибудь уцелел?

— Я последний…

— Ну, вот видишь. Я просто обязан был подняться сюда. Но учти, неофициально, так что от расспросов меня избавь.

— Но вы и там не отвечали мне на вопросы, — возразил Хейл. — Я был у вас не менее десяти раз за последние десятилетия, но вы неизменно отказывали мне. Что же случилось сейчас? Почему вы явились свода?

— Случилось то, что случилось. — Старик снова заработал мотыгой. — Все когда-нибудь случается. Особенно если есть время подождать.

В тот раз он ничего больше не сказал Хейлу.

Сейчас Хейл вспомнил тот разговор. Но для начала он рассказал Логисту о появлении Рида и только потом спросил:

— Объясните мне, почему вы оказались здесь? Что вы знаете об этом?

— Хейл, по некоторым причинам я не могу ответить на ваш вопрос.

— Вы знали?!

— Перестаньте. Я не хочу отвечать. Я не Бог, но даже он, изменив будущее, не смог бы учесть все последствия. У каждой медали две стороны, и мой дар предвидения, в сущности, бессмыслен. Я далеко не непогрешим. То, о чем вы пытаетесь спросить, случайный фактор и всех последствий я еще не могу знать. В конце концов, все зависит от сотен людей. А знаете, что в них хуже всего? Они не желают брать на себя ответственность за свое будущее. Они ждут, что проблемы решатся сами собой. Или им подскажет кто-то, кого они же и признают достаточно умным. Не уподобляйтесь им, Хейл. Все в ваших руках.

— Но ведь…

— Да-да, бывало, я вмешивался. Однажды даже убил человека. Живой он принес бы страшные беды. Но это был конкретный и простой случай. Но я не вмешиваюсь, если не могу учесть все последствия. Иначе я сам могу стать случайным фактором, который изменит всю логику моих расчетов. А самого себя, свои реакции учесть почти невозможно. Вы понимаете?

— Наверное… — неуверенно пробормотал Хейл. — Но вы говорили, что при необходимости все равно вмешиваетесь.

— Только в простых случаях. Да и то приходится следить, чтобы события потом развивались естественно. Необходимо равновесие. Если оно сдвигается влево, мне приходиться делать шаг вправо. То есть, когда прибавляется с одной стороны, я добавляю с другой. Не знаю, найдете ли вы это разумным, но я вижу гораздо дальше вас, хоть я и не Бог.

Логист замолчал. Он долго смотрел на пятнышко голубого неба, чудом видимое сквозь облака и империумный купол.

— Что надо этому Риду? — спросил он потом. — Он носится с какими-то идеями. Что вы знаете о них?

— Стоит ли говорить вам? Мне кажется, вы знаете гораздо больше меня, но помалкиваете.

— Может быть, но еще не время обсуждать это. Сейчас мне нужно знать, что задумал молодой Рид.

— На картах его патент охватывает территорию в триста квадратных миль. Из них миль сто приходится на береговую линию. Самое интересное, что там находится древняя Крепость Свободных солдат. Великолепная база. Когда-то мы выбрали это место из-за отличной гавани. Острова, петлей изгибаясь к западу, защищают ее. — Хейл постепенно увлекся и заговорил с жаром. — Там не нужен купол. Острова представляют собой естественные каменные террасы. Мы будем последовательно осваивать их и переходить с одной на другую. И одновременно адаптироваться. На этот раз уже непосредственно к венерианской экологии.

— М-да… — Логист наморщил свой длинный нос, — А что помешает Семьям вытворять все те же фокусы, которыми они задушили эту колонию?

Хейл зябко поежился, но сказал:

— Поживем — увидим.

Самолет возвращался в Купол Делавер. Сэм сжимал подлокотники кресла и глядел во мрак, стремительно сгущающийся над морем. Выросшего под водой человека наступление ночи над поверхностью завораживало. В коварной, изменчивой атмосфере Венеры самолеты летали лишь при крайней необходимости и только на короткие расстояния. Но вот сквозь толщу воды стало пробиваться успокаивающее сияние Купола. Там безопасно, удобно. Там звучали музыка и смех. Позади осталась колония, где все дышало опасностью и поражением.

Сэм отбросил тяжелые мысли. Лучше думать о чем-то приятном. Там борьба, там жизнь, впереди у колонистов Святой Грааль, Золотой Город.

Нужен кориум, нужны добровольцы и не просто согласие, но активная поддержка Харкеров. Ни того, ни другого, ни третьего пока нет, а действовать нужно быстро. Вот-вот нагрянет частная полиция и вытащит из небытия Сэма Рида. Тайное станет явным. А мощной поддержки у него еще нет. Нет денег, нет друзей. Один старик, да и тот в любой момент может помереть от старости и наркотиков. И его дружбу приходится покупать.

Сэм негромко засмеялся. Он верил в успех. Он чувствовал небывалый прилив сил, способный сокрушить все.

— В первую очередь, — растолковывал он Слайдеру, — я должен явиться пред публикой. Надо успеть, пока Семьи не схватили меня. Если я исчезну потом, то всем сразу станет понятно, чьих рук это дело.

В ответ Слайдер только покряхтывал. Они сидели в надежном убежище — маленькой грязной комнатенке старика. Сэм надеялся отсидеться здесь, а заодно хорошенько обдумать дальнейшие планы.

— Я выпить хочу, — в который раз прохрипел Слайдер.

— Две тысячи кредиток у меня, — рассуждал Сэм, протягивая бутылку. — Я думаю, у Хейла найдется еще пара. Для начала неплохо. На хорошего семантика и кое-какое телевизионное время хватит. Слышишь Слайдер? Не сомневайся, деньги потекут рекой, когда мы развернем дело. Но на этот раз я их прятать не буду. Хватит крысиных нор! Я вложу их туда, где они принесут максимальный доход!

— Это куда же?

— Скажем, во флот, — разоткровенничался Сэм. — Новая колония будет островной и корабли там здорово пригодятся. Тут тебе и сражения с морскими чудовищами, и транспорт. Острова нужно укреплять, обустраивать. Здесь-то и пригодятся мои денежки.

Слайдер ничего не ответил — он присосался к бутылке.

Для осторожности не было ни времени, ни денег. Безусловно, от нескольких роликов о героике жизни на поверхности, пары баллад и модной книжки польза оказалась бы немалая. Но ждать, пока пропагандистская машина развернется, было опасно. При желании Семьи могли реагировать быстро. И Сэм начал действовать сразу.

Робин Хейл заявил по телевидению о создании новой колонии и о том, что воплощение плана находится в прямой зависимости от Джоэля Рида и его патента на землю.

Джоэлю пришлось покаяться с экрана в отцовских грехах.

— Я не скрываю своего имени, — говорил он зрителям Куполов. — Многие из вас только из-за него не доверяют мне. Но я не знал своего отца и за его аферу отвечать не могу. Но я смею заверить вас, что не позволю саботировать новую колонизацию и положу на это все свои силы. Я верю в успех дела. Я не посмел бы явиться перед вами под именем, покрытым бесчестьем, если бы не верил. Поймите меня. Мое имя Рид, и я не позволю, чтобы второй раз человек с эти именем провалил дело, поражение которого будет означать и мое личное поражение. Но я уверен в успехе. На этот раз штурм побережья будет успешным. Да здравствует колония!

Голос, проникнутый убежденностью и энтузиазмом, завораживал телезрителей. Он назвал свое имя, это подкупило их, и они поверили ему.

Но многие и без того понимали необходимость колонизации. Купола изолировали людей от внешнего мира, но вечная тяга человека к познанию призывала разрушить стены добровольной тюрьмы. И призыв этот обеспечил достаточные средства для начала дела. Сэм нажимал, стараясь убедить тех, кто предпочитал выжидать.

Но Харкеры выжидать не стали. Переборов изумление, они зашевелились. Но, потеряв время, они упустили свое главное преимущество. Открыто выступать против колонизации стало невозможно, так же как взять на себя ответственность за крах колонии. Им пришлось ограничиться контрпропагандой, да и то исподволь.

Тут были и слухи о мутировавшей вирусной чуме, свирепствующей на поверхности, и рухнувший в море самолет, и истерические вопли о невозможности жизни в колонии.

Но Сэм, не испугавшись риска, едва не впрямую обвинил Харкеров в провале первой кампании.

— Существуют могущественные силы, желающие уничтожить наше общее дело. Их можно понять, и я вам объясню, почему. Представьте себя влиятельным в Куполах человеком. Если судить по власти и роскоши, вы почти Бог. Зачем вам что-то менять? А вдруг перемены лишат вас исключительного положения? Естественно, что вы любыми способами будете мешать любому новшеству. А в данном случае сделаете все, чтобы лишить энтузиастов колонизации малейших шансов на успех.

Его могли отключить в любой момент. Но то ли операторы растерялись, то ли Харкеры не решились на открытый выпад, но Сэму закончить позволили.

— Я верю в успех, — продолжал он. — Честно признаюсь, что работаю и на себя. Да-да, именно! Но не только на себя, но и на всех вас. На всех, кто не правит, на простых людей. И я не отступлю! Но если однажды вы не услышите моего сообщения о делах на побережье, то вы сами поймете, кого в этом винить…

Когда Сэм, закончив выступление, исчез с экрана, на улицах и в домах Купола Делавер поднялся ропот. Люди, впервые за многие годы, столпились у общественных экранов. И впервые в истории человечества, нашедшего приют на чужой враждебной планете, с верхних ярусов Дорог послышался мощный голос толпы.

Скорее удивленный, чем угрожающий, он внушал благоговейный страх. Во все времена этот голос звучал предупреждением.

И Харкеры затаились. Они все слышали и все поняли. Но время позволяло им ждать.

Таким образом Сэм на какой-то срок мог чувствовать себя в безопасности. Пока. Он понимал это и спешно укреплял свои позиции. Общественному мнению свойственно меняться, и против Харкеров он искал поддержку понадежнее. Вспомнил он и о Сари. Наполовину из Харкеров, она явно была ненормальной. Но почему? Она была, возможно, единственным ключом к Семьям, и ответ на этот вопрос мог оказаться весьма полезным. В архивах бессмертных хранились только статистические данные, имена и краткие биографии. Тут ловить было нечего. Образ жизни бессмертных позволял им избегать стрессов, вызывающих неврозы у короткоживущих. А что, если сама длительность жизни провоцирует стрессы, невозможные у простого человека?

Сэм неустанно искал и думал. Он исследовал множество версий, но безрезультатно. Наконец, он наткнулся на некий многообещающий факт.

Репродуктивный цикл бессмертных выглядел нетривиально. Периоды деторождения прерывались интервалами от пятидесяти до семидесяти лет. От бессмертных всегда рождался бессмертный. Но эти дети, если вообще выживали, были крайне слабы и первые месяцы их выхаживали под стеклянным колпаком.

С удивлением Сэм обнаружил, что одновременно с рождением Сари Уолтон в семье Харкеров родился мальчик. В тот период они оказались единственными выжившими потомками бессмертных Купола Делавер.

Но сам мальчик и его отец Блейз Харкер бесследно исчезли.

Заинтригованный, Сэм продолжал копаться в записях, пытаясь разыскать следы этого потомка бессмертных. Дата смерти отсутствовала. Записи о мальчике обрывались семьдесят лет назад.

Сэм это запомнил.

— Еще один. Он нам вполне сгодится, — сказал свободный солдат и на шаг отступил от прибора. — Взгляните.

Сэм неуверенно прошел по качающейся палубе и прильнул к окуляру. Необычная атмосфера корабля, идущего по волнам, волновала его. Как и всякого жителя Куполов, его тревожило бесконечное открытое пространство, беспокоил влажный ветерок. Все казалось необычным, все вызывало тревогу.

Небо, молочно-белое, отражалось в море, и море тоже становилось молочно-белым. Громада разрушенной Крепости на берегу почти скрывалась под штурмующими ее джунглями. Постоянный гул доносился оттуда. Различались крики, визг и рев пожирающих друг друга животных. О борт корабля настойчиво било море. В ушах Сэма посвистывал ветер. Для рожденного в Куполах поверхность Венеры выглядела враждебной.

Но Сэм, забыв обо всем, смотрел в окуляр.

Мир мерцающего света и призрачных раскачивающихся водорослей открывался его взору. Мелькали смутные силуэты подводных тварей: глупыми глазами смотрели рыбы с сияющими хвостами, мельтешили похожие на снежинки сифонофоры, медузы раскачивались в каком-то только им ведомом ритме. Лениво сжимались в яркие полосатые кулачки анемоны. Мирно колыхался раскидистый радужный веер губки.

И посреди этого чарующего призрачного мира лежал корпус затонувшего корабля, весь облепленный водорослями и ракушками.

Третий из найденных кораблей, достойных, по мнению Хейла, чтобы их поднять.

— Он куда крепче, чем кажется, — уверял он Сэма. — Корпус сделан из чрезвычайно прочного сплава. Когда-то мы восстанавливали и не такие руины.

Голос Хейла прервался. Он молча уставился в пустынную даль моря, словно вспоминал былые походы и мощный флот, некогда бороздивший эти воды. Тогда во славу Куполов, бывших священными и неприкосновенными, на пространствах серых морей велись войны. И Купола, сделавшие ставку на побежденных, выплачивали контрибуцию кориумом. А символические взрывы глубинных бомб неподалеку от империумных сфер лишний раз напоминали об их уязвимости.

Но те времена канули. Джунгли разрушили и поглотили Крепости. Корабли опустились на дно у своих причалов. Брошенные людьми, они заросли водорослями и ракушками, но прочный металл корпусов пережил забвенье.

Сэм и Хейл внимательно изучали береговую линию, где раньше высились башни Крепостей. Когда-то Хейл даже жил в некоторых из них. Он до сих пор мог на память перечислить гавани и суда враждующих сторон.

Первые два корабля, поднятые со дна, после небольшого ремонта вполне годились для плавания.

— Вот теперь им не загнать нас под империум, — сказал Хейл, держась одной рукой за поручень, а другой смахивая брызги с лица. — Теперь — только вперед.

— Дорого это будет нам стоить, — ответил Сэм, — больше, чем у нас есть. Надо придумать что-то особенное.

— Что?

Сэм оценивающе взглянул на Хейла. Не пора ли открыть карты? Несколько недель он осторожно подготавливал Хейла к решению, которое тот отверг бы без предварительной обработки.

Неудача недопустима. Уже дважды Сэм входил в этот мир без гроша в кармане, беспомощным и окруженным множеством врагов. Но с того момента, когда он очнулся в темном переулке с пересохшим от жажды горлом, он снова вскарабкался на первую ступень лестницы, ведущей к звездам, и отступать не собирался. И методы, которые он хотел применить для достижения своих целей, особой щепетильностью не отличались.

Именно это качество позволило ему заманить в ловушку Дока Малларда и получить кориум, с которого он начал свое второе восхождение. Для следующего шага опять нужен был кориум. Но на этот раз противник у него был во сто крат сильнее — Харкеры.

Что запросто получилось с Маллардом, с Харкерами не проходило. Придумывая западню для них, Сэм сломал голову, но придумать ничего не мог. Они были неуязвимы, ибо имели все, что только могли пожелать. Сари? Существует наркотик, способный подстегнуть ее желание отомстить Захарии. Она может убить его. Или себя. Или обоих. Скандал в Семьях был бы на руку Сэму. Но организовывать это долго. Разумеется, рано или поздно он уничтожит Захарию. Но сейчас его смерть ничего не решит, а предпринимать что-то нужно срочно.

Сэм оказался в положении первопроходцев Венеры. Их оружие тоже либо уничтожало напрочь, либо легко ранило. Уничтожение не годилось на данный момент, но все остальное оставляло врага неуязвимым.

Сэму оставалось или отказаться от своих замыслов, или решиться на чудовищный шаг.

— Хейл, — жестко начал он. — У нас есть достаточно кориума, чтобы сделать то, что вы когда-то делали. На Купола надо сбросить бомбы.

Хейл изумленно взглянул на Сэма и расхохотался.

— Ты в своем уме?

— Думаю, что да. У вас есть другие предложения?

— Ты ошибся, Рид. Я не убийца.

— Но свободные солдаты…

— Сравнил! Тогда…

— Вот именно — «тогда», — перебил Сэм. — Вы воевали по приказам Куполов. Воевали, грабили, убивали, а Купола расплачивались кориумом. И грозили вы им бомбардировкой самих Куполов. Я понимаю, это был блеф. Причем, взаимный. Так вот, я и предлагаю сблефовать снова. И Семьи будут считать это блефом. Единственная наша задача — перехитрить этих снобов.

— Как ты себе это представляешь?

— Не все ли равно? В случае удачи мы сорвем куш. Не выйдет?.. Что ж, нам и так терять нечего.

— Но они же будут уверены, что мы не решимся. Население Куполов примет все за шутку. Ты же знаешь эти равнодушные толпы. Они подымут нас на смех. В этих теплицах у них давно пропал инстинкт самосохранения. Как вы убедите их, что мы не шутим? Не в самом же деле…

— Все мы люди, — перебил его Сэм. — Да, мы несколько подзабыли, что такое война и настоящая смертельная опасность. Шутка ли, столько столетий без войны! Но вы присмотритесь. У людей точно так же раздуваются ноздри в гневе — наследие предков, когда их рот был забит плотью врага, а дышать было надо. Они точно так же боятся смерти. Поверьте моему опыту подворотен. Нет, они еще не изжили свои страхи.

— Я отказываюсь, — упрямился Хейл. — Это не по мне.

Купола замерли. Наступила мертвая тишина. С телеэкранов прозвучала угроза. Но через минуту послышался ропот, быстро сменившийся безудержным хохотом.

Отчасти Хейл оказался прав. Угрозу всерьез не восприняли. Колонии существовали только благодаря поддержке Куполов. «Как же можно атаковать собственных кормильцев? Но даже если все они там рехнулись в своих колониях, то шарахнут они по какому-нибудь другому Куполу, а не по нашему», — рассуждали обыватели.

Но когда Сэм назвал конкретный Купол — Делавер, назвал время — сейчас, назвал откуп — кориум, страсти разгорелись не на шутку.

Конечно, блеф мог не пройти. И на этот случай Сэм припас еще некое оружие, хотя мощным его нельзя было назвать. Все зависело от искусного применения. В нужный момент оно могло принести успех. Но применив его, Сэм отрезал все пути к отступлению. Впрочем, были ли они у него?

Сэм нашел Блейза Харкера.

В принципе, суть этой схватки была в конфликте Сэма с Захарией, главой клана Харкеров. А клан Харкеров, в свою очередь, служил образцом всем Семьям. Захарии на его высотах была, возможно, безразлична наивысшая точка напряжения. Он мог позволить себе знать или не знать ее. Но Сэм ее знал и поставил на кон. Захария был обречен на поражение.

Разумеется, Сэм предполагал ответные действия Семей. Один раз он уже схватился с ними и проиграл. Но теперь настал его час.

Отыскал Блейза Слайдер. Узнав об этом. Сам заявился в его каморку в районе притонов Делавера. Слайдер сладко спал в объятиях «Оранжевого Черта». Пока Сэм расталкивал его, он сквозь наркотическую одурь называл Сэма именем Клано и перечислял все его преступления, которые Сэм не совершал.

Изрядная доза алкоголя развеяла наркотическое забытье, и оплывшее тело тяжело заскрипело кроватью.

— А-а… сынок… Достал я тебе этого Блейза.

Сэм, получив листок с адресом, бросился к выходу.

— Ты куда, сынок? — проскрипел старик. — Ты не сможешь проникнуть к нему.

— Я очень постараюсь.

— Тебе понадобится несколько недель, пока не найдешь кого-то, кто очень любит деньги… Отыщешь ловких помощников… Проникнешь в этот квартал. А план отступления? А…

— Ладно, не скрипи. Сам-то ты сможешь мне помочь?

— Постараюсь.

— Тогда начинай. В три недели уложишься? Больше я ждать не могу.

— Успокойся, сынок. Я все сделал.

Сэм изумленно уставился на Слайдера. Этот немощный с виду старикашка не переставал его удивлять. Старик гадко по-своему захихикал.

— Я еще гожусь на что-то. Не воображай, что работенка была из легких. Но я справился. Закрой ставни и выключи свет. Я сейчас.

На стене появился светлый квадрат. Искажаемые неровностями, задвигались тени. Камера, очевидно, была прикреплена к поясу человека, нанятого на это рискованное дело. Картины резко менялись. Человек то шел, то бежал. Иногда он останавливался, и картины становились вполне разборчивыми.

Вплотную к объективу появилась какая-то решетка. За ней ноги в белых брюках. Потом решетка исчезла. На мгновение камера зафиксировала сад, уставленный множеством фонтанов. Такое возможно было увидеть только в цитаделях бессмертных.

Камера поворачивалась то вправо, то влево. Иногда оператору приходилось прятаться, и объектив тогда закрывали занавес или дверь. Затем опять проносились комнаты и коридоры.

Скорость резко увеличилась. Похоже, человек побежал. Стремительно неслись мимо стены, пропадая, когда человек пробегал угол. Качался лифт с застекленными стенами. Снова коридоры. И все бегом.

Опять решетка. Увеличиваясь, прутья наплыли на объектив и растаяли.

События ускорились. Завертелась богато уставленная комната. Три человека в ней. Они, похоже, боролись.

Кадр качнулся, сдвинулся. Появился еще один человек. Он надвигался на камеру, держа в руке что-то блестящее. Слепящая вспышка! Изображение пропало.

Кадры с борцами пришлось прокрутить несколько раз с замедлением. Снова и снова возникала комната с обитыми бархатом стенами. Трое медленно боролись. Под их ногами мягко проседал толстый ковер.

Двое пытались скрутить третьего — высокого, стройного человека. Внимание привлекала прекрасной формы голова. Даже резкие движения его были величественны. Искаженное злобой лицо заливала кровь из разбитых губ.

Глаза его закатились, рассмотреть лицо казалось весьма трудно. Со звериной ловкостью этот человек бросался из стороны в сторону, увлекая за собой своих противников. При этом он еще успевал хохотать и колотить себя руками по бокам. Сцена походила на странный и жутковатый балет. Наконец двое начали потихоньку одолевать. Один из противников навалился на него. Другой медленно-медленно натянул смирительную рубашку. Изображение сдвинулось. Вспышка!..

— Вот это и есть Блейз Харкер, — сказал Слайдер. — Плесни-ка в стакан. Да и себе тоже. Тебе это, похоже, не помешает.

— Нам нужен кориум, — обращался Сэм к жителям Куполов. Мы имеем на него право. Время болтовни и обещаний кончилось. Мы начинаем атаку. Что скажешь, Харкер?

Под Куполами, спрятанными под толщей морей, люди затаили дыхание. Затем в девятнадцати Куполах из двадцати послышался гул. Сэм угрожал не им.

Лишь Купол Делавер молчал. Люди оцепенели от ужаса. Только слышалось мягкое гудение Дорог в их бесконечном неустанном движении.

Захария изволил помедлить. Ожидание стало невыносимым, когда он, тонко выбрав момент, дал сигнал. На экранах появилось прекрасное лицо бессмертного, отодвинув на задний план лицо Сэма, сразу ставшее невыразительной тенью.

— Ты глупец, Рид! И блеф твой глуп!

Тень снова превратилась в лицо Сэма, а лицо Захарии стало прозрачным.

— Ты ошибаешься. Это не блеф. Смотри!

Два врага исчезли, уступив экран изображению сияющего моря. Столбы солнечного света, пробив облака, упирались в голубую воду. Флот из пяти кораблей двигался по этому великолепию, оставляя за собой шлейф сверкающих брызг.

Небольшие, но защищенные империумной броней корабли выглядели весьма устрашающе. Под прозрачными колпаками, двигались какие-то силуэты, но не люди, а равнодушные механизмы, созданные для разрушения. Отсутствие людей пугало еще больше.

— Смотрите все! — крикнул Сэм.

Море неподалеку от кораблей вдруг вспенилось, поднялось высоченным белесым столбом, на мгновение замерло и чудовищным водопадом обрушилось вниз.

Экран потемнел. Чуть погодя на нем появилась другая картина — зеленовато-желтый подводный мир. Камера, видимо, находилась недалеко от поверхности. Переливались блики от волн, поднятых темными тушами бронированных кораблей. Один, второй, третий, четвертый, пятый…

От последнего отделился серебристый предмет и пошел вниз. Камера сопровождала его, не выпуская из фокуса. Под Куполом Делавер у зрителей перехватило дыхание. Невозможно было определить, что за цель выбрала эта железная тварь.

Бомба падала, казалось, вечно. Но мало кто за ней следил. Большинство смотрели на нижний срез экрана, ожидая появления дна. Напряжение становилось невыносимым. Где же дно?! Но вот появился песок. Чистый, в мелкой аккуратной ряби.

Бомба ударила в него. Фокусировка тут же изменилась, чтобы охватить весь взрыв. Мало что удалось разглядеть, но хватило и этого… Экран, прежде чем ослепнуть, успел показать свирепый подводный смерч, перемешавший живое с неживым… Только звуковой канал донес глухой раскат взрыва.

Услышали все. Не не только услышали. Купол Делавер — Купол — вздрогнул, словно от страшного удара гигантским молотом.

Раскат стих. Все молчали.

Сэм стоял на мостике флагманского корабля, когда по каналу шифрованной связи пришло сообщение.

Пробегающие яркие точки Сэм привычно складывал в слова: «Из купола Монтана час назад отбыла Кедра Уолтон. Она направляется в купол Делавер».

Сэм невольно взглянул вниз.

— Разве она не знает, что там творится?

— Наверное, нет. Но по прибытии узнает. В Делавере включены все общественные экраны.

— Сари подсунули снадобье?

— Да. Сразу, как только Кедра выехала. Скорее всего, она его уже приняла.

Загудел другой экран связи. Говорил Робин Хейл:

— Как дела, Рид?

— Идут потихоньку, — ответил Сэм и переключился на связь с Монтаной.

На этот раз олимпийская самоуверенность Захарии его просто смешила. Сэм с торжествующей улыбкой смотрел врагу прямо в глаза.

Все шло по плану. Сэм точно рассчитал время. Приближался ключевой момент, кульминация наступит при появлении Кедры. Удар психологической бомбы будет много мощнее и эффективнее тех, что сбрасывали с кораблей.

Запалом этой бомбы станет Сари. Она примет, если еще не приняла, порошок, который через своих людей подсунул ей Сэм. Наркоман не спрашивает, он просто берет и принимает наркотик. Но к этому наркотику подмешано кое-что еще, и это станет для Захарии неприятным сюрпризом.

Психика Сари подверглась массированной атаке. Она доведена до крайности и достаточно одного случайного жеста, чтобы ее воспаленный мозг прорвал тонкий покров нормы и взбунтовался. Блейз и Сари, родившиеся под знаком звезды, что изредка проглядывала сквозь пелену облаков, были отмечены безумием.

— Рид, — спокойно сказал Захария. — Ты не посмеешь уничтожить Делавер.

— Это была только первая бомба, — возразил Сэм. — Сейчас мы идем к вашему Куполу и каждые пять минут будем сбрасывать по одной. Последняя упадет на купол.

— О последствиях вы не подумали?

— Это ваша проблема. Вооружены мы хорошо. У нас радары, зенитки, управляемые снаряды, ракеты. А вы под водой, да еще без оружия. На ответный удар вы неспособны. Для нас пара пустяков накрыть вас в ваших Куполах. Думайте. Только скорее. Еще немного, и вам останется только умереть…

Его слышали во всех Куполах. Сэм переключил экран на одну из крупнейших центральных площадей Делавера. Туда со всех сторон стекались огромные толпы. Это были строители, а не воины. Ничего, колониям и строители пригодятся.

Но это потом. А сейчас он сражался.

Где Хейл? Как он? Свободный солдат не на шутку беспокоил Сэма. Сможет ли он, если придется, сбросить роковую бомбу? А сам он, Сэм Рид? Сможет ли?

Нет, нельзя допустить, чтобы зашло так далеко.

Кедра наверняка уже на полпути и, скорее всего, знает о происходящем. Небось, спешит на помощь своему Захарии. В течение целых столетий она любила его. Но не вспышками звездного пламени, а словно планета, приближающаяся к своей звезде в перигее и исчезающая в апогее. Да, она захочет быть рядом с Захарией в этот страшный час.

— Следующую! — приказал Сэм.

Эта бомба ударила в скалу. Раскатистый гром прошел по звуковым каналам. Толпа колыхнулась.

Крупная дрожь пронзила Делавер. Сомнений не оставалось Купол затрясло, как в лихорадке.

Массы народа все скапливались под общественными экранами и, затаив дыхание, следили за дуэлью Сэма Рида и Захарии Харкера.

Первым заговорил Сэм:

— Сдавайся, Харкер. Что-то потеряют только Семьи, но не простые люди. Я знаю, чего вы боитесь. Короткоживущие пойдут на поверхность, и вы не сможете ими управлять. Так?

— К вам волен идти любой желающий, — парировал Захария. — Но только в Куполах люди свободны. Там вы превратите их в рабов. Всему свое время, сейчас еще рано выходить на поверхность. Слишком опасно. Вам нужен кориум? А я думаю, что это только первое ваше требование. Затем, вам понадобится насильственный набор рекрутов, принудительный труд.

— Время споров миновало, — сказал Сэм. Голос его звучал во всех Куполах Венеры. — Или мы уничтожим Делавер, или вы заплатите нам.

— Здесь полмиллиона людей!

— По вашему, лучше погубить колонию? Может быть, вы даже готовы погибнуть, лишь бы уничтожить ее? Я не верю вам! Остальные бессмертные наверняка уже покинули Делавер, а вас ждет самолет.

Это был вызов, и Захария не мог его проигнорировать. На экране он тоже видел толпы, застывшие у экранов. Престиж бессмертных держался только на безграничном доверии, а если толпы перестанут верить, бессмертные мигом утратят свое положение.

Обращаясь к Сэму и Куполам, Захария сказал:

— Никто из бессмертных не покинул Делавер. Я говорю с вами из Зала Совета Харкеров. Смотрите.

Экран показал огромный зал. Он был пуст, только Захария. сидел перед пультом связи. Но отворилась дверь, и стали заходить мужчины и женщины. Сэм искал знакомые лица. Он узнал только Рауля.

Не ошибся ли он во времени?

— Сейчас мы увидим другие Семьи, — сообщил Захария.

Появились другие Залы Советов купола Делавер. Святая святых. Они быстро заполнялись. Рэндольфы, Вуды, Дэвидсоны, Моусоны. Из них только Харкеры были истинными правителями Купола Делавер. Крупным планом снова появился Захария. Среди бессмертных Сэм увидел Джеффри… поискал глазами Сари. Вот она! Он внимательно присмотрелся к ней. Приняла ли она наркотик? Сари сидела неподвижно, но руки ее судорожно сжимались в кулаки и снова разжимались. Сэм узнал, что хотел.

— И этот твой обман не пройдет, — сказал Захария. — Все бессмертные остались в куполах.

— Неужели вы скорее умрете, чем отдадите нам немного кориума? — спросил Сэм. — Это ваше дело, покуда касается только ваших жизней. Но вы сами говорили, что в куполе полмиллиона человек. Это как? Кроме того, кориум не принадлежит лично вам. Он — достояние всего народа. И вы не вправе решать за него.

— Мы тоже народ, — ответил Захария.

— Разве? Да что вы знаете о народе? Вам, бессмертным божествам, нет дела до простых людей, работающих на вас в надежде на эфемерное вознаграждение. Все блага достаются вам. Вы просто наслаждаетесь жизнью и ничего не делаете, пока короткоживущие вкалывают на вас. Они умирают, рожают детей и те тоже умирают, а вы пребываете в бесконечной неге. Вы можете позволить себе отложить колонизацию. Вы можете и подождать, зная, что все равно однажды выйдете на поверхность, к небу и звездам. А мы? Мы умрем. И дети наши умрут. И дети детей. Но они создадут пирамиду, на которую вы взойдете, а они никогда ее не увидят. Кто вам сказал, будто вы народ? Нет, вы не народ! — Сэм уже кричал. — Вы вообще не люди! Вы же — бессмертные!

— Все не так! Мы правим от имени народа, потому что у нас больше опыта.

— Опыта, говорите? — переспросил Сэм и вдруг поинтересовался: — А почему среди вас не видно Блейза Харкера?

— Его сейчас нет в Делавере.

— Может, перейдем на направленный луч? — предложил Сэм.

После паузы изображение на всех общественных экранах в Куполах пропало. Светились лишь два экрана — Сэма и Харкеров.

— Можете не отвечать мне, — сказал Сэм. — Хотите, покажу видеофильм? Там вы и увидите своего родственничка. Представляете, что будет с вашей репутацией, если все узнают, что бессмертные могут сходить с ума?

Защелкал экран шифрованной связи; Сэм прочитал световые импульсы: «Кедра Уолтон вступила на территорию Купола Делавер». Все шло по плану!

Но тут другой экран завопил: «Слушайте людей куполов! Слушайте!» Сэм очень не хотел отвлекаться. Он все поставил на кон, и помешать могла любая случайность. Но он все же переключил канал и прислушался.

Общественные экраны в куполах были отключены. Людей отрезали от важнейших событий, касающихся всех, и как раз в момент наивысшего напряжения.

Людям это не понравилось…

На улицах Куполов все громче раздавался гневный ропот. Огромные толпы возбужденно кипели вокруг общественных экранов. В любой момент страсти могли выйти из-под контроля. Надо было срочно что-то предпринимать.

Сэм вернулся к изолированному лучу. Харкеры тоже слышали этот гул. И они осознали необходимость быстрых действий. Сэм довольно усмехнулся. Этого он и добивался. Надо было заставить аристократов спешить. Они не привыкли к этому в своем бессмертии и наделают ошибок. Сэм же всю жизнь чувствовал нехватку времени. Он всегда спешил и научился действовать быстро. Жаль, что он не умел так же быстро говорить…

— Бессмертные, помните о своем престиже! — быстро, как только мог, проговорил он. — Вы утратили связи с людьми. Что вы знаете о чувствах и нуждах простых людей? Что станется с верой в вас через несколько десятилетий, бессмертные? Я короткоживущий и счастлив этим!

Сэм перестарался. Захария взглянул на него с удивлением, будто уловил фальшивую нотку. Подобная напыщенность речи не для частных разговоров. Только толпу можно подкупить высокопарной риторикой.

Сэм открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но тут позади Захарии открылась дверь, и Сэм понял, что расчет его точен.

— Какое лицемерие! — вскричал он. — Как это похоже на вас! Использовать доверчивую женщину, чтобы отшвырнуть ее, когда можно вернуться к своей…

Вошла Кедра Уолтон. Сэм краем глаза увидел, как Сари вскинула голову, всплеснув золотисто-зелеными волосами, как под сверкающим платьем напряглись ее плечи. Но смотрел Сэм только на Кедру.

Словно ничего не услышав, она быстро шла через зал.

Высокая, стройная, прекрасная, с гордо откинутой головой и тяжелой копной волос. Она на ходу расстегнула плащ, сбросила его, и он сверкающим водопадом опустился на пол. Белые тонкие руки протянулись к Захарии.

«Так и должно быть, — подумал Сэм. — Не могла она бросить Захарию в такую минуту». Их связывали много десятилетий, даже столетия. Они давно стали единой душой и разумом. А главное, она любила его. И вот она пришла, чтобы выручить его, чтобы помочь ему бороться.

Но все забыли о Сари. Сэм успел перевести на нее взгляд; Захария тоже обернулся, но опоздал. Сценарий Сэма развивался. Измотанная психика Сари, добитая наркотиками, что подсунул ей Сэм, стала неуправляемой. Остановить ее уже никто не мог.

Все было предопределено. Сари ненавидела Захарию и Кедру. И стоило ей увидеть, что они снова вместе, как безотчетная ярость поглотила ее. Родившись под знаком взорвавшейся Земли, она сама была обречена взорваться во вспышке безумного гнева.

За долю секунды чинное собрание невозмутимых бессмертных превратилось в омерзительную свалку. Мужчины толпой набросились на вопящую Сари, в невероятной толкучке пытаясь оторвать ее пальцы от горла Кедры.

Усмехнувшись, Сэм нажал на кнопку пульта и его лицо появилось на общественных экранах. Зловещий ропот толпы сменился тишиной, когда Сэм закричал в микрофон:

— Харкеры! Харкеры! Что случилось? Почему нет связи? Харкеры! Вы слышите меня?

Бессмертные не отвечали.

— Харкер! Харкер! Ты что, покинул Делавер? Ответь мне!

Прогрохотала еще одна бомба. Купол Делавер ощутимо сотрясся. Толпы, качнувшиеся вместе с ним, негодующе загудели.

Сквозь грохот и треск империумного купола слышался голос Сэма:

— Делавер! Делавер! Ответьте! Если Харкеры сбежали, кто у власти? Делавер! Ответьте!

Внезапно на экране появилось лицо Захарии. Он тяжело дышал и пытался отереть с лица кровь, текущую из глубокой царапины на щеке. Но в его голосе прозвучало ледяное спокойствие:

— Мы и не собирались бежать. Мы…

Страшный рев толпы заглушил его голос. Взревел весь Купол Делавер. Случилось невероятное — толпы осмелились усомниться в бессмертных. Страх смерти уничтожил инстинктивное преклонение перед ними. Короткоживущие впервые возмутились.

Захария продолжал открывать рот, но его никто не слышал. Истеричный рев толпы поглотил все остальные звуки. Людям, должно быть, показалось, что Купол рушится, а потрепанный вид вернувшегося на экран Захарии только подстегнул эти подозрения. Случилось что-то ужасное, но что именно, люди могли только гадать, а Купол все сильнее и сильнее сотрясался от приближающихся взрывов. Ужас вырвался из многих тысяч глоток звериным ревом. Толпы, яростно скандируя, стали требовать капитуляции.

И тут Сэм ошибся.

Ему бы молча сидеть и спокойно наблюдать развитие событий. Он сделал все, как следовало: натравил толпу на бессмертных, и тем некуда было деваться, кроме как уступить требованию народа. Но Сэм не выдержал невозмутимого вида Захарии. О, как он их ненавидел! Как желал он унизить их, увидеть страх в их глазах. У него помутилось в голове от неистового желания ударить это холеное юное лицо, вырвать у гордого бессмертного признание в поражении.

Но он не мог его ударить. Сэму оставалось только прокричать в микрофон что-то неразборчивое. Из-за несмолкаемого шума никто его не понял, но когда общественные экраны заполнило его грубое рыжебровое лицо, толпы смолкли и услышали его слова:

— Немедленно сдавайтесь! — яростно ревел Сэм. — Харкеры не способны управлять Куполом! Отдайте нам все, что мы требуем! И если не боитесь, покажите, что у вас там творится в Зале Совета! Включайтесь в связь! Попробуйте показать, насколько разумны Харкеры в момент кризиса! Нет! Подождите! Давайте, я покажу! Люди куполов! Сейчас вы увидите Блейза Харкера!

На заднем плане экрана тень, которой был Захария, сделала нетерпеливый жест. Лицо и голос Сэма исчезли. Ясно стал виден Захария. Он наклонил на экране голову, словно Бог, разглядывая охваченную паникой толпу у своих ног. Спокойно он сказал:

— Вы в безопасности, люди Куполов. Ни одна бомба не упадет на вас. Но у меня есть для вас новость, которую я до сих пор скрывал. Пришло время сказать все. Этот человек, Джоэль Рид, заверил вас, что никогда не видел своего отца. Он поклялся смыть позор со своего имени. Поклялся сделать для колонизации поверхности все, что наобещал когда-то его, якобы, отец, Сэм Рид.

Захария сделал паузу и отчеканил:

— Люди куполов, этот человек снова солгал вам. Он и есть Сэм Рид!

Только через некоторое время тишину нарушил гул толпы. Захария поднял голову и продолжил:

— Мы можем это доказать. У нас есть снимок сетчатки его глаза и отпечатки пальцев. Мы представим вам их. Но посмотрите внимательно на этого человека. Это Сэм Рид, и он уже однажды обманул вас. Можете ли вы еще раз поверить ему? Можно ли верить человеку, которому все вы безразличны, и которого интересует лишь личная выгода? Да, можете довериться ему, но он вас все равно обманет, — Захария повернулся к Сэму. — Сэм Рид, что вы скажете людям, которых вы обманули? Или вы будете отрицать это? Отвечайте же, Сэм Рид.

Лицо Захарии на экране ушло в тень. Крупным планом перед толпой предстал Сэм.

Захария тяжело дышал. Дрожащей рукой он отирал кровь со щеки. Захария утратил свое хладнокровие!

Пока этого никто не понял. Даже Сэм. Потом он поймет это, но сейчас ему надо было соображать быстро. Не более чем через пятнадцать секунд он обязан ответить. Ответ у него почти созрел. Он знал это. Он ощущал его, но пятнадцать секунд уже прошли…

Но тут его осенило. Захария все же допустил ошибку. И фатальную! Мыслить быстро бессмертные не привыкли. За долгие беззаботные столетия они разучились мгновенно определять опасность и быстро устранять ее. Они привыкли оперировать столетиями, не не днями и, тем более, не секундами.

Лицо Сэма на экране разгладилось, он рассмеялся.

— А я и не буду отрицать! Да, я допустил ошибку, но сам же ее и исправлю. Харкер прав: я — бессмертный!

Он помолчал, чтобы все осознали услышанное.

— Когда мне в лицо бросили наркотический порошок, мне было сорок лет. Еще сорок лет я отсутствовал. Но взгляните на меня. Похож я на восьмидесятилетнего? — Он смотрел на людей с тысяч общественных экранов. Лице его излучало непоколебимую уверенность.

Люди смотрели на его искаженное гневом грубое лицо. Нет, он не выглядел старым и его голый череп не был похож на облысевший. Но если прекрасной формы голова его еще могла свидетельствовать о принадлежности к элитной породе, то лицо не могло быть ликом бессмертного.

— Взгляните на меня, — повторил Сэм. — Неужели не видно, что я совсем не похож на бессмертного? Но почему же, спросите вы, я, прожив восемьдесят лет, не постарел? — Сэм вперил в толпу свой яростный взгляд. — Я такой же, как вы, простой человек! Но я долго жил на поверхности и понял, почему бессмертные панически боятся колонизации. Да-да, все вы помните, как они мешали нам. Так почему же они боятся? А я скажу, почему! Потому что все вы можете стать бессмертными.

На этот раз Купол готов был взорваться изнутри. Не менее пяти минут понадобилось, чтобы страсти несколько улеглись. И, пожалуй, никто, кроме Сэма, не слышал, как Захария Харкер устало произнес:

— Кориум твой, Сэм Рид. Ты можешь дурачить их, раз уж они позволяют. Посмотрим, как ты дашь им бессмертие.