Лесная поляна в Закрете, с правой стороны — развалины башни, обнесенныя оградой, в глубине — просека.
РОТЕНШТЕЙН (ходит нетерпеливо по поляне):
Как долго не идут они!
Придут-ли? Ну, а если Явнут
Вдруг выдал нас? Не может быть!
Ведь он не силой, добровольно
Стал христианином. А впрочем,
Честолюбивыя желанья,
Корысти жажда, или страх
Всегда легко овладевают
Людьми такими. Боже, если
Узнал старик о нашем бегстве
И принял меры! Ведь тогда —
Погибло все! Запрут голубку,
Замучают, и нет ни средств,
Ни сил, чтоб вырвать дорогую
Из злобных старческих когтей.
КОРЕЙВО (за оградой):
Вельможный князь, сдержать не в силах
Я ваших бешеных коней.
РОТЕНШТЕЙН:
Оставь! Не дергай их! Я сам
Их успокою. (уходит. Входят: Поята и Явнут, вслед за ними Тиргайто).
ПОЯТА (оглядываясь кругом):
Никого
Не вижу я! Ты не ошибся?
ЯВНУТ:
Я слышу ржание коней.
Он здесь! Сейчас его отыщем! (уходит в ограду).
ПОЯТА:
Отец, мой дорогой отец!
Что ныне станется с тобой
Когда ты, наконец, узнаешь,
На что решилась я? (прислушивается) Идет!
О милый, милый, разве в силах
Я отказать тебе теперь
В твоей существеннейшей просьбе,
Когда к тому же и мое
Она желанье разделяет. (Входит Ротенштейн).
Ты ждал меня? (обнимаются).
РОТЕНШТЕЙН:
Давно, голубка!
И думал уж, что, может быть,
Нас выдал Явнут, и погибло
Все наше счастье.
ПОЯТА:
Не могла
Придти я раньше; знаешь, милый,
Что я могла уйти из дома,
Лишь под предлогом совершить
Молитву в храме Перунаса;
А ведь подобныя молитвы
Нельзя иначе совершать,
Как только на закате солнца.
РОТЕНШТЕЙН:
Пора в дорогу! Все готово!
Я лучших отобрал коней!
Пойдем, голубка! Нам теперь
Необходимо удалиться
Скорей от Вильны. Наступает
Сырая ночь, встает туман,
Дороги здесь мне незнакомы,
Мы можем сбиться...
ПОЯТА:
Погоди
Хотя еще немного, милый!
РОТЕНШТЕЙН:
Нельзя, нельзя!
<...>