Это рассказ о жизни в Бразилии, какой она была много лет назад, вдали от городов, там, где по-прежнему царили твердые католические устои. Отпрыски почтенных фамилий посылались в школы-интернаты, во главе которых стояли иезуиты, продолжавшие жестокие традиции средневековья. Мальчики спали на деревянных кроватях, вставали очень рано, каждый день ходили на исповедь и мессу еще до завтрака и все время были под присмотром. Атмосфера была напряженной и удручающей. Священники вкушали чем Бог послал отдельно от мальчиков и вели себя так, будто в манере ораторствовать и двигаться и заключалась их святость.
Был среди них один очень смуглокожий иезуит, в жилах которого текло некоторое количество индейской крови. У него было лицо сатира, большие прижатые уши, пронизывающий взгляд, пухлые, влажные губы и густые волосы. От него исходил запах животного. Мальчики частенько обращали внимание на шишку под его балахоном, о которой младшие не знали, что думать, в то время как старшие посмеивались у него за спиной. Шишка эта появлялась в самые непредсказуемые моменты: когда класс читал Дон-Кихота или Рабле, а то и когда он просто стоял и взирал на мальчиков. Особенно на одного из них, единственного, у кого были светлые волосы, девичье лицо и кожа.
Ему нравилось оставаться с этим мальчиком наедине и показывать ему книги из своего собственного собрания. Были у них репродукции с глиняных кувшинов периода инков, на которых часто изображались мужчины, стоявшие вплотную друг к другу. Мальчик задавал вопросы, на которые старый священник давал пространные ответы. Иногда иллюстрации были весьма недвусмысленными: восставший пенис одного мужчины, вот-вот готовый войти сзади в другого.
Когда наступало время исповеди, этот священник задавал мальчикам бесчисленные вопросы. Чем невиннее они выглядели, тем тщательней допрашивал он из мрака исповедальни. Самого священника, сидевшего там, коленопреклоненные мальчики не видели. Голос его звучал сквозь перекладины решетки:
Бывают у тебя сексуальные фантазии? Думаешь ли ты о женщинах? Пробовал ли ты вообразить себе, как выглядит обнаженная женщина? Что ты делаешь по ночам? Ты когда-нибудь трогал себя? Ты когда-нибудь ласкал себя? Что ты делаешь, когда встаешь утром? У тебя бывает эрекция? Ты когда-нибудь подглядывал за мальчиками, когда они одевались или купались?
Мальчики, не знавшие ничего, вскоре узнавали, что от них ждут. Мальчики наслаждались, исповедуясь в своих грезах и фантазиях, в деталях описывая происходящее. Одному мальчику сны снились каждую ночь. Он никогда в жизни не видел голых женщин, но однажды сделался невольным свидетелем того, как индейцы совокупляются с vicujna, похожей на тощую косулю. Ему снилось, что он делает то же самое, и каждое утро с ним случались поллюции[19]. Старый священник поощрял мальчиков, когда те исповедовались в подобных вещах, и выслушивал их с бесконечным терпением. Одному мальчику, который все время онанировал, было велено вдвоем со священником пройти в часовню и окропить свой пенис святой водой, дабы таким образом очиститься. Эта церемония состоялась ночью в глубочайшей секретности.
Был там один крайне необузданный мальчик, напоминавший мавританского принца, смуглокожий, с тонкими чертами лица, королевской осанкой и телом, столь гладким и прекрасным, что он никогда не производил впечатления худого, стройный и сложенный, как статуя. Этот мальчик взбунтовался против правила, гласившего, что спать нужно в ночном белье. Он привык спать голышом и не выносил никакой одежды. Каждый вечер он, как и остальные мальчики, облекался в рубашку, но чуть позже стаскивал ее под одеялом и засыпал без всего.
Каждую ночь старый иезуит совершал свой обычный обход, проверяя, чтобы никто не перебрался в чужую постель, не онанировал и не разговаривал в темноте с соседом. Приблизившись к постели того непослушного мальчика, он медленно и осторожно приподнимал одеяло и смотрел на голое тело. Если мальчик просыпался, священник отчитывал его:
— Я пришел взглянуть, не спишь ли ты опять без белья!
Однако если тот не просыпался, старик ограничивался долгим взглядом на юное спящее тело.
Как-то раз во время урока биологии, когда он стоял за кафедрой, а женоподобный мальчик со светлыми волосами сидел и смотрел на него, шишка под одеянием священника сделалась видна всем.
Он спросил светловолосого мальчика:
— Сколько у человека костей?
Светловолосый мальчик послушно ответил:
— Двести восемь.
Из дальнего угла классной комнаты донесся голос другого мальчика:
— А у отца Добо их двести девять!
Вскоре после этого случая мальчики отправились на экскурсию. Десять из них заблудились. Среди них оказался и тот худенький светловолосый мальчик. Они углубились в лес и ушли далеко от учителей и остальных учеников. Они сели отдохнуть и стали размышлять, что же теперь делать. Переговариваясь, они ели ягоды.
Никто не знал, как все началось, но только через некоторое время они уложили светловолосого мальчика на траву, раздели его, перевернули на живот и по очереди вошли в него, вошли жестоко, как если бы он был шлюхой. Наиболее опытные воспользовались анальным отверстием, тогда как менее опытные просто терлись пенисами у него между бедер, где кожа была нежной, как у женщины. Они слюнили пальцы и натирали свои члены. Светловолосый юноша кричал, брыкался и плакал, но они крепко держали его и пользовались до тех пор, пока все не кончили оргазмом.