Как-то раз Джордж зашел в свой любимый шведский бар и сел за столик, намереваясь провести приятный вечер. Он обратил внимание на то, что за соседним столиком сидит весьма элегантная и привлекательная пара. Мужчина был одет потрясающе стильно, женщина была во всем черном, в вуали, под которой угадывалось сияющее лицо, и в переливающихся всеми цветами радуги драгоценностях. Они оба улыбнулись Джорджу. Разговаривали между собой они мало, как старые друзья, которым вовсе не обязательно постоянно обмениваться впечатлениями.
Они все трое сидели, разглядывали присутствующих — пару, заказавшую на двоих один напиток, одинокую женщину и мужчину, который покинул дом явно в поисках новых приключений, — и думали об одном и том же.
В конце концов хорошо одетый господин завел беседу с Джорджем, который, таким образом, получил возможность получше присмотреться к женщине и нашел ее еще привлекательней, чем она казалась на расстоянии. Однако, как раз в тот момент, когда он ждал, что незнакомка примет участие в их беседе, она сказала своему спутнику что-то, чего Джордж не разобрал, улыбнулась и исчезла. Джордж расстроился и пал духом. Кроме того, у него оставалось всего несколько долларов, так что он не мог предложить собеседнику пропустить еще по рюмочке и за счет этого узнать побольше о женщине. К его удивлению мужчина сам повернулся к нему и спросил:
— Взять вам что-нибудь?
Джордж ответил утвердительно и поблагодарил. Они разговорились о жизни в гостиницах на юге Франции и о том, как Джордж нуждается в деньгах. Мужчина прозрачно намекнул, что, мол, подзаработать ничего не стоит. Правда, он не пояснил, как именно, но развязал Джорджу язык.
У Джорджа была одна слабость, столь свойственная мужчинам. Оказавшись среди благодарных слушателей, он обожал рассказывать о своих подвигах и делал это весьма образно. Он дал понять, что стоит ему выйти на улицу, как происходит что-нибудь сногсшибательное, так что скучать он никогда не скучает, а насчет того, чтобы познакомиться с интересной женщиной — это для него раз плюнуть.
Мужчина слушал его с улыбкой.
Когда Джордж закончил свое повествование, мужчина сказал:
— Я так и подумал, как только вас увидел. Мне нужен именно такой человек, как вы. У меня, видите ли, возникла одна деликатная проблема. Нечто весьма особенное. Не знаю, приходилось ли вам сталкиваться с женщинами сложными, скажем, невротичками? Нет? Из вашего рассказа я так и понял. А вот мне приходилось. Наверное, я их привлекаю. Вот и сейчас я оказался в такой ситуации, и ума не могу приложить, как мне из нее выпутаться. Мне требуется ваша помощь. Вы говорите, вам нужны деньги. У меня есть предложение, которое будет означать для вас моментальный заработок весьма приятным образом. Послушайте. Я знаком с одной исключительно красивой и богатой женщиной, которую мог бы полюбить каждый и которая могла бы выйти замуж за кого угодно, если бы не ее странная наклонность — ей интересны только незнакомые люди.
— Но ведь таковы все люди, — заметил Джордж и подумал о долгих поездках к морю, неожиданных встречах и волнующих приключениях.
— Дело обстоит не совсем так. Ее интересуют исключительно мужчины, которых она не встречала до и которых никогда не встретит после. Для такого мужчины она сделает все.
Джорджа так и подмывало спросить, уж не идет ли речь о той женщине, которая сидела вместе с ними, однако он не решался. Мужчине вся эта история была явно неприятна, но он не мог не довести ее до конца. Он продолжал:
— Я обязан заботиться о том, чтобы этой женщине было хорошо. Я готов разбиться для нее в лепешку и посвятил всю свою жизнь исполнению ее капризов.
— Понимаю, — сказал Джордж. — Я бы поступил точно также.
— Если вы пойдете со мной, то решите вашу финансовую проблему по крайней мере на неделю, а заодно и утолите жажду приключений, — сказал незнакомец.
Когда они вместе выходили из бара, Джордж краснел от восторга. Господин остановил такси и, когда они сели, всучил Джорджу пятьдесят долларов. Потом он предупредил, что будет вынужден завязать Джорджу глаза, чтобы тот не узнал ни дом, в который они направляются, ни улицу, на которой этот дом расположен, потому что второго такого раза быть не должно.
У Джорджа голова шла кругом от любопытства. Он все время видел перед собой женщину из бара, с пытающим ртом и горящим взором из-под вуали. Больше всего ему понравились ее волосы. Он любил густые волосы, тянувшие лицо вниз прелестным, ароматным и роскошным бременем. Это была одна из его страстей.
Ехали они недолго. Джордж нисколько не возражал против полных таинственности правил. Повязку сняли с глаз до того, как он вышел из такси, чтобы лишний раз не привлекать внимание водителя и портье, однако незнакомец позаботился о том, чтобы гостя ослепил свет над входной дверью. Джордж смог увидеть только яркое сияние и множество зеркал.
Его провели в одну из самых потрясающих комнат, которые ему когда-либо приходилось видеть, — выдержанную в белом и обставленную экзотическими цветами, зеркалами, красивой мебелью с дамастской обивкой[21]. На полу лежал ковер, настолько мягкий, что не было слышно звука шагов. Джордж переходил из комнаты в комнату, каждая из которых имела свой цвет и была оборудована зеркалами, так что у него исчезло всякое представление о том, где он находится. Наконец, они вошли в последнее помещение, от которого у Джорджа вообще перехватило дыханье.
Он оказался в спальне. На возвышении стояла кровать с балдахином. На полу лежали шкуры, окна занавешивали воздушные белые гардины. И зеркала. Джордж был рад тому, что может вынести вид себя самого, отраженного такое количество раз, бесконечное повторение красивого мужчины, которому странность ситуации придала сияние предвкушения и бдительности, чем в другое время он не обладал. Что это могло значить? Об этом ему едва ли следовало спрашивать себя.
В комнату вошла женщина из бара, и в то же мгновение мужчина, приведший Джорджа, исчез.
Незнакомка успела переодеться. Теперь на ней было необыкновенное сатиновое платье, обнажавшее плечи и поддерживаемое тесьмой. Джордж почувствовал, что при малейшем движении платье может соскользнуть вниз, как сверкающий чехол, и открыть кожу, блестящую, как шелк, и, должно быть, такую же мягкую на ощупь.
Ему пришлось приложить усилия, чтобы сдержаться. Он все еще не мог поверить в то, что эта прекрасная женщина предлагает себя ему, мужчине, которого она совершенно не знает.
Он был смущен. Чего она от него ждет? Что задумала? Или у нее есть какие-нибудь неудовлетворенные запросы?
Он может быть ее любовником всего на одну ночь, и больше они никогда не встретятся. А если он сумеет разгадать ее тайну и придет во второй раз? Он подумал о том, сколько мужчин успело побывать в этой комнате до него.
Женщина была необычайно красива, и красота ее была сродни сатину или бархату. Глаза у нее были темные и влажные, губы — огненного цвета, а кожа отражала свет. Стройная и пышная, сложена она была исключительно пропорционально.
У нее была очень узкая талия, за счет чего груди казались еще более полными. Спина женщины была красива, как спина танцовщицы, а каждое движение подчеркивало бедра. Она улыбалась Джорджу. Губы у нее были мягкие, полные и полуоткрытые. Джордж приблизился и поцеловал изумительно нежную кожу ее голого плечика. Ему страшно захотелось спустить тонкое платье с плеч и обнажить груди, вздымавшиеся под материей. Какой был соблазн раздеть ее полностью!
Однако он почувствовал, что таким образом обращаться с ней нельзя, что женщина вроде нее требует такта и сдержанности. Никогда еще его движения не были столь взвешенными и продуманными. Он твердо решил наслаждаться каждой секундой, а поскольку она ни малейшим знаком не торопила его, Джордж не отрывался от ее обнаженных плеч и упивался ароматом тела.
Он мог бы взять ее на месте, такой она была привлекательной. Но он хотел, чтобы она сама дала сигнал, хотел увидеть ее возбужденной, а не мягкой и податливой, как воск, в его руках.
Она же была поразительно холодна, без сопротивления, но и без чувства. Тело ее оставалось совершенно пассивным, а ротик, хоть и открылся навстречу поцелуям, сам на них не отвечал.
Они стояли возле кровати и не произносили ни слова. Джордж водил ладонью по ее обтянутому шелком телу, словно знакомился с ним, но ее это не трогало. Он медленно опустился на колени, продолжая целовать и ласкать женщину. Он заметил, что под платьем она совершенно голая. Он подвел ее к постели, и она села. Он снял с нее туфельки и взял в руки маленькие ступни.
Она улыбнулась ему дружески и приветливо. Он поцеловал ступни и погладил под платьем ляжки.
Она оставила ступни в его ладонях и, пока он трогал ее ноги, прижимала их к его груди. Если ноги такие нежные, то какова же тогда кожа у нее на лобке, где она всегда бывает самой нежной? Незнакомка сдвинула бедра, чтобы он не смог просунуть руку дальше. Он наклонился и поцеловал ее, так что она оказалась лежащей со слегка раздвинутыми ногами.
Он гладил все ее тело и все пытался воспламенить руками каждый его уголок от плеч до ступней, чтобы потом потрогать ее между ног, которые уже достаточно раздвинулись, так что можно было добраться до лона.
Пока он целовал женщину, волосы ее растрепались, а платье соскользнуло с плеч и приоткрыло груди. Он стянул его совсем губами, так что стали видны груди, точно такие же соблазнительные, упругие и увенчанные красными сосками, как он и предполагал.
Податливость женщины наполнила его желанием быть грубым, чтобы так или иначе ее возбудить. Лаская ее, он возбуждался сам, однако на нее это нисколько не действовало. Лоно под его пальцами оставалось мягким и холодным, но совершенно равнодушным.
Он уже стал подумывать о том, что тайна заключается именно в невозможности ее возбудить. Однако это выглядело неправдоподобным. Тело ее было настолько чувственным, кожа — настолько нежной, а губы — такими полными, что заподозрить ее в отсутствии эмоций было просто немыслимо. Он продолжал ласкать ее, задумчиво и неторопливо, ожидая, когда она начнет реагировать.
В развешенных повсюду зеркалах было видно, как она лежит в стянутом ниже грудей платье, красивые голые ступни свешиваются с края кровати, а ноги слегка раздвинуты.
Ему нужно было сорвать с нее платье совершенно, лечь к ней в постель и прижаться к ее телу своим. Он принялся стаскивать платье, и она пришла ему на помощь. Вместе они обнажили тело Венеры, рожденной из пены. Он приподнял ее, уложил на постель с ногами и покрыл поцелуями все тело.
Тут произошло нечто странное. Когда Джордж склонился к ее лону, чтобы насладиться его красотой, она затрепетала, и он чуть не закричал от радости.
— Разденься, — пробормотала она.
Он снял с себя все. Он знал, как привлекательно выглядит, когда обнажен. Раздетым он чувствовал себя лучше, чем в одежде, потому что занимался спортом, плавал, бегал и лазил по горам. Теперь он знал, что может удовлетворить ее.
Она смотрела на него.
Понравился ли он ей? Была ли она больше возбуждена, когда он склонился над нею? Он не знал. Он хотел ее так сильно, что попытался дотронуться кончиком члена. Однако она остановила его и принялась целовать и ласкать. Она так рьяно взялась за дело, что теперь он сам мог целовать и ласкать ее, сколько угодно.
Он был одержим идеей обследовать каждый уголок ее тела. Он раздвинул пальцами срамные губки и наслаждался видом ее блестящей кожи, ее влажностью и волосками, кудрявившимися вокруг его пальцев. Рот его сделался жадным, словно то был половой орган, готовый ласкать сколь угодно долго, лишь бы познать до сих пор неведомую сладость. Целуя с растущим желанием ее кожу, он снова почувствовал, что она дрожит. Тогда он оттолкнул женщину от своего члена, опасаясь, как бы она не кончила, целуя его, и тем самым обманула надежды на вторжение. Они словно упивались кожей друг друга и никак не могли насытиться. Губы их слились, языки сплетались.
Теперь она была возбуждена по-настоящему. Было похоже на то, что его медленные атаки способствовали этому. Глаза женщины сверкали, а сама она все рассматривала его. В конце концов он овладел ею. Она уже как будто не могла больше ждать и открыла прелестными пальчиками срамные губки. Даже тогда он сдержал оргазм, чтобы она могла как следует прочувствовать его в себе.
Вдруг она указала на зеркало и сказала:
— Смотри, совсем не похоже, что мы занимаемся любовью, похоже просто, что я сижу у тебя на коленях. Противный, ты все время был во мне и дрожишь. Ах, я не могу больше этого терпеть, не могу делать вид, как будто ты не во мне. Я сгораю. Ну давай же, входи в меня!
Она набросилась на него и стала производить на члене круговые движения. Это возбудило ее настолько, что она закричала. В это мгновение Джордж кончил с силой, от которой чуть не лопнуло его тело.
Когда он уходил, она не поинтересовалась, как его зовут, хотя совокупление у них получилось страстным. Не попросила она его и вернуться. Она только поцеловала его чувственные губы и отослала восвояси. На протяжении многих месяцев воспоминание о той ночи не покидало Джорджа, и другие женщины не могли его развеять.
Однажды он повстречал друга, который заработал уйму денег на статьях и пригласил его пропустить стаканчик. Тот поведал Джорджу фантастическую историю об одном событии, участником которого оказался сам. Сидит он, мол, за стойкой в баре, пьет, а тут подходит к нему некий весьма элегантный господин и спрашивает, не желает ли он взглянуть на невероятно соблазнительную сцену. Будучи страстным любителем подглядывать, приятель Джорджа тотчас же согласился. Его отвезли в какой-то мистический дом и провели в роскошные апартаменты, где он просидел притаившись в темной комнате и все наблюдал за тем, как нимфоманка забавляется со своим весьма талантливым и сильным любовником.
У Джорджа забилось сердце.
— Как она выглядела? — спросил он.
Приятель описал ту самую женщину, с которой его свела судьба, и даже вспомнил, что на ней было сатиновое платье. Описал он и кровать под балдахином, и зеркала, и все-все. За возможность наблюдать он заплатил сто долларов, однако представление стоило этих денег и продолжалось много часов.
Бедный Джордж. Несколько месяцев он бегал от женщин. Он не мог поверить в такую гнусность, и его преследовала навязчивая мысль о том, что у всех женщин, приглашавших его к себе домой, за занавесками прячется зритель.