Вверх по долине р. Цзинфохэ. Высохшее озеро. Цепь перевалов. В осадном положении. Золотые прииски и приискатели. Китайцыохотники. Перевал через Толайшань. У охотников. Еще снеговые хребты. Долина р. Сулейхэ. Приключение охотников. Вниз по р. Сулейхэ. Минеральный источник. Дикие яки и грифы. Обратный путь через те же хребты. Последний перевал. Спуск в Сучжоу.
В половине мая 1894 г. я опять прибыл в Сучжоу, чтобы, согласно предложению Географического общества, снова попытаться проникнуть в среднюю часть горной системы Наньшаня, куда не удалось попасть в предыдущем году. Прошлогодний опыт показал мне, что в высоких горах верблюды мало пригодны, особенно летом, когда они линяют до гола и страдают от дождя и холода. Поэтому я оставил верблюдов на отдых в окрестностях Сучжоу, а прикупил лошадей и двух ослов. Меня сопровождали только трое — монгол Паие, китаец Хаопетулу, в качестве рабочих, и китаецпроводник. Последний знал дорогу только до золотых приисков, расположенных за хр. Рихтгофена в первой продольной долине горной системы и ежегодно посещаемых китайцами, но я надеялся, что среди золотоискателей найдется человек, знающий местность дальше вглубь Наньшаня.
В конце мая мы вышли из Сучжоу, но не на запад, как в прошлом году, а на восток и у городка Цзинфосы, в 90 ли от Сучжоу, повернули на юг вглубь Наньшаня. Дорога шла по ущелью небольшой речки Цзинфохэ. Вместе с нами двигались и артели золотоискателей китайцев, направлявшиеся на прииски; одни шли пешком, другие ехали верхом на ослах, лошадях или мулах, но все были загружены своим походным имуществом, начиная с толстой соломенной цыновки для постели и кончая разобранным вашгердом (деревянным прибором для промывки золота), деревянным ящичным мехом для раздувания огня и железными граблями. Они скоро опередили нас, так как меня задерживал осмотр многочисленных обнажений на склонах, а торопиться не было надобности.
На второй день мы дошли до верховий речки, представлявших обсохшее ложе довольно большого моренного озера; речка, вытекавшая из него, успела размыть морену, которая прежде подпруживала ее, вода озера вытекла, и, благодаря этому, открылась дорога вглубь Наньшаня. Пока озеро существовало, туда не было пути по крутым склонам его берегов, а другие речки этой части Наньшаня текут, как мы узнали и частью убедились сами, по непроходимым ущельям. Перед озером мы перевалили через четыре высокие морены, которые нагромоздил ледник, когдато спускавшийся в эту долину с главной цепи хребта. Эта цепь замыкала с юга впадину озера, поднимаясь до 4800 м и представляла ряд острых пиков, покрытых снегом на 500–600 м высоты.
Неужели нам придется карабкаться на эту цепь, отыскивая перевал на крутых седловинах между вершинами? Думалось мне, пока мы шли по дну озера, представлявшему то голые площадки серого ила, то мокрые лужайки с низкой травкой. Здесь в горах весна едва начиналась, судя по почкам на кустах; внизу в Сучжоу все уже зеленело, и было жарко и пыльно.
Но лезть прямо на главную цепь не пришлось. Вдоль ее северного склона залегает широкий пояс более мягких горных пород, в который врезаны довольно глубокие седловины. Тропа с бывшего озера резко повернула влево и поднялась на седловину, за которой оказались верховья другой речки, но без озера.
На следующий день мы миновали еще два подобных перевала в этом поясе, разделяющие верховья отдельных речек, прорывающихся ущельями через передовые гряды, и заночевали в третьей котловине, где я сделал дневку, чтобы осмотреть начало ущелья, прорыва речки на север. Осмотр показал, что пройти по ущелью вниз невозможно даже пешком: дно его имеет всего 2–3 сажени ширины и занято руслом реки, заваленным крупными глыбами камня, покрытыми еще льдом.
Рис. 86. Вершины хр. Рихтгофена и, слева, перевал Дасюздабан
Во время дневки с севера налетели черные тучи и повалил снег, продолжавшийся весь вечер, всю ночь и весь следующий день. Итти в метель по крутым перевалам, не видя тропы, было невозможно. Мы попали в ловушку и должны были ждать перемены погоды. Невольно вспомнился известный рассказ Брет Гарта о путешественниках, засыпанных снегом в какихто горах Америки, пробывших в осаде целый месяц, в конце которого некоторые умерли от истощения, а другие прибегли к людоедству. Такая перспектива нам, конечно, не угрожала, припасов у нас было еще много, а затем оставалось еще семь лошадей и два осла, трупы которых должны были сохраниться под снегом и дать большой запас пищи. Кроме того, было начало лета, и нельзя было думать, что ненастье затянется надолго. Никакой работы не было, так как все обнажения в котловине скрылись под снегом, а вершины гор — в тучах. Поэтому я коротал досуг чтением, вынул из походной библиотечки карманное издание романа Вальтер Скотта, завернулся в доху и углубился в описание красот шотландских горных озер, лесов и скал и похождений героев и героинь.
К ночи второго дня небо очистилось, грянул мороз, выплыла полная луна, и снеговые склоны, обступившие котловину со всех сторон, заблестели миллионами искр, а над ними высились черные гряды скал с зубцами и башнями, на которых снег не мог удержаться. Рабочие уже спали в своей палатке, и ночную тишину нарушал только шопот речки среди снеговых толщ и, по временам, грохот камней, оторванных морозом от скал и слетавших вниз (рис. 86).
На следующий день яркое солнце быстро согнало снег со дна котловины и нижней части склонов, но на перевал Дасюэлин мы поднимались еще по глубокому снегу, делая большие зигзаги на крутом подъеме. Этот перевал достигал 4070 м абс. высоты и был самый высокий из пройденных нами в эти дни. С него мы спустились в долину р. Машуйхэ, которая прорывает главную гряду хребта и представляет поэтому неожиданно удобный путь дальше. В ее верховьях мы еще через день поднялись на перевал Цзинпиндабан в 4200 м, расположенный уже на южном склоне хр. Рихтгофена и на водоразделе между реками Хуншуй и Хыйхэ, текущими (первая на запад, вторая на восток) по продольной долине между этим хребтом и следующим. Последний, называемый Толайшань, предстал пред нами в виде длинной цепи острых пиков, покрытых снегом (рис. 87).
На перевале весна едва началась, снег сошел, но красная почва была вся пропитана водой и превращена в полужидкую каменистую кашу. Наши животные вязли на каждом шагу. Немного спустившись к одной из вершин р. Хуншуй, мы остановились. Проводник не знал дороги дальше; здесь и по верховьям р. Хыйхэ были золотые прииски, до которых он был нанят. Предстояло искать нового проводника среди золотоискателей. Это оказалось нелегко. Пришедшие перед нами китайцы разбрелись по своим участкам в разных логах и долинках и были заняты ремонтом своих жилищ, состоявших из глинобитных стен с крышей из принесенной с собой дабы,[8] расчисткой водопроводных канав и сбором помета диких яков (аргала) на топливо. Яки водятся здесь зимой, но с появлением людей уходят за Толайшань. Не будь этих животных, золотоискателям пришлось бы приносить с собой также запас топлива, так как леса по близости нет и даже колючие кусты облепихи попадаются редко на дне долин. В этой дикой и труднодоступной местности золотой промысел долго еще останется кустарным.
Мои рабочиекитайцы обошли ряд землянок, но везде узнали, что приискатели знают только ту дорогу, по которой пришли, и за хребтом Толайшань никто из них не бывал. Сплингерд, осматривавший както этот золотоносный район, сообщил мне, что на лето сюда приходит от 2000 до 3000 человек. Каждой артели из 12 чел. отводится участок в 60 двойных шагов длины и 18 ширины; за 2 месяца такая артель может намыть 10–15 лан (унций) золота, которое оценивается в 12 лан серебра за 1 лан шлихового золота. Золото большей частью очень мелкое, как отруби.
Рис. 87. Хр. Толайшань против верховий р. Хуншуй
В поисках проводника мы спустились по приисковому району в долину самой р. Хуншуй, так как наверху корм для животных был слишком скудный. Положение становилось затруднительным. Итти без проводника через высокий хр. Толайшань было рискованно и оставалось только итти на восток, в долину р. Хыйхэ, где, по слухам, кочевали мирные тангуты, среди которых мог найтись проводник на юг.
К нашему счастью, в наш стан приехали два китайцаохотника, которые привезли для продажи приискателям мясо и шкуры диких яков. Они согласились провести нас через Толайшань к стану своей артели, среди членов которой могли найтись проводники и дальше на юг. Эти охотники представляли редкое исключение среди китайцев, которые охотой вообще не занимаются. Благодаря им мне удалось провести исследования Среднего Наньшаня до четвертой цепи в районе их охоты, но дальше на юг за эту цепь и они не проникали, так как там расположены уже владения диких тангутов. Охотники преследовали, главным образом, диких яков изза их мяса и прочных шкур, которые продавали золотоискателям; не брезгали они впрочем и куланами, антилопами и медведями, если яки не попадались, и осенью увозили в Сучжоу на продажу шкуры, рога и хвосты диких яков, шкуры куланов и антилоп.
Этот золотоносный район имел своеобразный характер; золото содержалось здесь в красных третичных отложениях, с которыми мы уже встречались в Вост. Наньшане, на окраине Цайдама, возле Ланьчжоу и в долине р. Сининхэ, но там эти отложения не содержали золота, и было очевидно, что здесь, на высоком водоразделе между реками Хыйхэ и Хуншуй, они получили россыпное золото из размытых более древних пород, что подтверждалось и мелкостью золота. Но золотоискатели добывали и промывали не третичные отложения, а еще более молодые четвертичные галечники, которые получили золото при размыве третичных; при этом, вероятно, получалась концентрация золота, т. е. несколько более богатые россыпи.
С двумя охотниками мы направились сначала вниз по р. Хуншуй, которая оправдывала свое имя (хун — красный, шуй — вода), так как ее вода была мутная и красная от размываемых ею третичных отложений. Но вскоре река повернула на север и скрылась в непроходимом ущелье, промытом ею через весь хр. Рихтгофена, из которого она выходит уже под именем Линшуй и орошает оазис Сучжоу. Поэтому тропа перевалила через небольшой водораздел в вершину р. Дабейхэ, текущей по той же продольной долине между хребтами Рихтгофена и Толайшань и затем также прорывающейся ущельем через первый хребет: мы ее также видели уже за хребтом, в глубоком каньоне южнее крепости Цзяюйгуань. Но тропа скоро повернула на юг вверх по одному из истоков этой реки, поднимаясь на перевал через Толайшань.
На этом пути по району золотых приисков мы все время любовались высокогорными видами: справа поднимались друг возле друга снеговые вершины хр. Рихтгофена, слева — такие же вершины Толайшаня. Изучить подробнее склоны и долины в том и другом хребте представляло заманчивую, но непосильную для меня задачу, которой пришлось бы посвятить целый месяц в одном этом районе. Мне же нужно было проникнуть возможно дальше вглубь Наньшаня и осветить хотя бы бегло строение всей этой части горной системы. Еще заманчивее было бы пройти по ущелью рек Хуншуй или Дабейхэ через хр. Рихтгофена и получить полный и подробный геологический разрез хребта, но такой маршрут возможен, вероятно, только в конце зимы, если эти реки замерзают настолько прочно, что по льду можно пройти. Эту задачу выполнит какойнибудь китайский геолог в недалеком будущем.
Но что доказывал прорыв этими сравнительно небольшими реками (а также более крупными реками Хыйхэ на востоке и Сулейхэ на западе) этого громадного хребта? Он доказывал бесспорно, что все эти реки древнее хребта, т. е. существовали уже, когда хребта еще не было. Этот хребет, а также другие цепи Наньшаня, прорываемые реками в ущельях, моложе рек и поднимались так медленно, что реки успевали поддерживать свое направление, размывая поднимавшиеся складки горных пород. Такие реки называют антецедентными. Подобных рек не мало на земле.
На перевал через Толайшань мы полезли на следующий день. В начале подъема пошел дождь, который выше перешел в снег. Подъем крутой, по дну лога, сплошь заваленному щебнем и глыбами; и верхом, и пешком одинаково скверно: верхом — лошадь скользит на камнях, покрывавшихся мокрым снегом; пешком — сам задыхаешься изза большой высоты и, конечно, тоже скользишь. А подъем все тянется вверх между двумя крутыми склонами, уже побелевшими от снега, и конца ему не видно, словно лезешь на небо, в тучи. Вот, наконец, и перевал на высоте почти Монблана, 4350 м; соседние вершины наверно достигают до 5000 м. Здесь крутится уже настоящая зимняя метель; с обеих сторон высятся мрачные утесы, вершинами уходящие в белую мглу неба. Впереди, куда идет крутой спуск, такая же мгла, и дорога, как будто, уходит в пропасть. Теперь вниз итти легче, хотя ноги скользят на каждом шагу, и туловище еле поспевает за ними. Лошади, спускаясь, садятся на круп.
А ниже снег сменяется проливным дождем, и мы приходим к стану охотников в устье ущелья южного склона промокшие до нитки. К счастью, густые заросли кустов облепихи дали возможность развести хороший огонь и обогреться. Аргал во время дождя намокает как губка и, конечно, не горит.
Рис 88. Вечноснеговая группа Угешань в хр. Географического общества; вид с севера из долины р. Толайхэ
Охотники согласились выделить из своей артели трех человек в качестве проводников дальше на юг, но потребовали два дня на их снаряжение. Эти дневки я использовал для дополнения наблюдений на пути с перевала, очень беглых изза дождя, и для экскурсии на запад. С нашей стоянки открывался великолепный вид на широкую долину р. Толайхэ, в верховьях которой, как оказалось, также имеются золотые прииски, и на следующую к югу высокую цепь Наньшаня, еще более высокую и обильную снеговыми вершинами, чем Толайшань. Особенно выделялась по толщине снегов группа плоских вершин прямо на юг от стоянки, которую охотники называли Угэшань (т. е. пять гор). Это было, очевидно, их собственное наименование, так как другого населения ни кочевого, ни оседлого во всей этой местности нет, и давать горам имена больше некому. Но этот третий хребет в целом названия не имел, и я назвал его хребтом Географического общества (рис. 88 и 89).
Наша стоянка в первый день представляла своеобразное зрелище: на всех палатках и на кустах облепихи было развешано белье и одежда для просушки после дождя; охотники, обнажившись до пояса под теплыми лучами солнца, чистили ружья, чинили обувь или занимались охотой на мелкую дичь в складках своих ватных кофт, разложенных на коленях. Один из них готовил обед, бросая в котел с кипящей водой кусочки теста, которые он отрывал от лепешки, по цвету похожей на серую тряпку; рядом на сковороде жарились куски мяса; пучок дикого лука был приготовлен для сдабривания еды. И вдруг, откуда ни возьмись, к стоянке спустились со склона три антилопы и остановились в изумлении в нескольких шагах от палаток. Охотники застыли на месте — их ружья не были заряжены. Но моя берданка позволила мне уложить одно из животных прежде, чем они обратились в бегство.
В широкой долине р. Толайхэ и на высотах предгорий за ней можно было разглядеть черных и рыжих животных на пастбище. Это были стада диких яков и куланов, вышедших в солнечный день из горных ущелий на простор. Безлюдные цепи и долины Среднего Наньшаня обилуют дикими животными, и китайские охотники не даром выбрали место для своего стойбища на южном склоне Толайшаня. Даже моего мирного монгола Паие охватил охотничий азарт, и он оседлал свой нос большими китайскими очками, чтобы лучше разглядеть это обилие дичи, обещавшее нам всем мясной стол на дальнейшем пути.
Через два дня мы пересекли долину р. Толайхэ, два раза ночевали на северном склоне следующего хребта, а на третий день поднялись на перевал Дакоу, абс. высоты в 4340 м, и спустились к берегу р. Сулейхэ, текущей в следующей продольной долине. Эта река была нам уже знакома, мы прошли через нее в прошлом году по мосту далеко на западе, где она, прорвавшись уже через два хребта, подступает к понизившемуся хр. Рихтгофена. За долиной этой реки, сравнительно не широкой, горизонт был закрыт четвертой цепью Наньшаня, еще гуще покрытой снегом: целый ряд куполообразных вершин, вполне скрытых под толстыми снегами, поднимался над очень пологими склонами. Но немного восточнее хребет резко понижался, снега на нем исчезали, и широкий плоский увал тянулся на месте хребта на протяжении более 25 верст. Только еще восточнее на горизонте снова резко поднималась густо покрытая снегами огромная группа Шаголиннамдзил, которой, вероятно, начиналась следующая высокая часть хребта, уходившая на восток (рис. 90).
Рис. 89. Хр. Географического общества к западу от перевала Сяокоу (вид с юга из долины р. Сулейхэ)
Рис. 90. Хр. Зюсса, вид с севера из долины р. Сулейхэ
Через это широкое понижение, несомненно, можно было легко пройти и дальше на юг и попасть в бассейн Бухаингола. Но там была тангутская земля, и проводники боялись вести нас туда. Итти же без них к тангутам с своими двумя рабочими я не решился, так как, отпустив этих проводников, я мог очутиться гденибудь в тангутских пределах в безвыходном положении. Таким образом этот хребет, который я назвал хр. Зюсса, в честь знаменитого венского геолога, остался не пройденным. Зато мои проводники предложили вывести нас в Сучжоу по другой дороге, пересекающей те же три цепи Наньшаня западнее, т. е. дающей возможность проследить их еще дальше. Но перед тем я решил пройти еще вниз по р. Сулейхэ насколько возможно.
Нужно заметить, впрочем, что и в бассейне Бухаингола тангуты не так страшны. В то же лето, но позднее (в июлеавгусте) экспедиция Роборовского и Козлова была в этом бассейне, и оба исследователя делали даже большие разъезды порознь, с двумятремя спутниками, встречали тангутов, иногда даже нанимали их в проводники и не имели никаких столкновений с ними. Но на северном берегу оз. Кукунор германский путешественник Тафель несколько лет спустя подвергся наглому нападению: человек 25 тангутов в темный зимний вечер осадили его палатку, рубили ее саблями и кололи пиками, ранили Тафеля, но после нескольких выстрелов бежали, угнав большую часть животных. Путешественнику пришлось бросить большую часть снаряжения и на трех оставшихся лошадях вернуться в Донкыр. Тангуты знали, что это иностранец, так как накануне он был в их стойбище по соседству. Его караван состоял из семи человек китайцев и монголов, которые во время нападения разбежались. Таким образом путешествие по тангутской земле не всегда проходит благополучно.
Во время стоянки на р. Сулейхэ мне пришлось видеть интересную сцену охоты. Наши охотники увидели за рекой, на пологом склоне упомянутого увала, расчлененном широкими долинами, небольшое стадо яков, и все трое поехали к ним; яки паслись в одной из долин, а охотники направились к соседней, чтобы подкрасться затем по водоразделу к животным на близкий выстрел, так как их гладкоствольные ружья с круглой пулей бьют недалеко. Из этой первой долины охотники не могли видеть яков, тогда как я, сидя у палатки, в бинокль наблюдал всю местность. Очевидно, ветер был в сторону яков, которые вдруг встревожились, побежали вверх по своей долине и скрылись из вида. А вместо них в эту долину со склона спустилась семейка темных животных, в которых не трудно было узнать медведей; их было трое, самец, самка и довольно крупный медвежонок. Они были заняты ловлей какихто грызунов, разрывая их норы.
Рис. 91. Тибетский медведь
Охотники с водораздела увидели, что яков нет, вероятно, подумали, что звери ушли дальше на запад, спустились по склону и наткнулись прямо на медведей. При виде последних, лошади двух охотников с перепуга умчались в разные стороны; третья взвилась на дыбы, но всаднику удалось сделать выстрел с седла, очевидно, в самца. Медведь, вместо того чтобы защищать свою семью, позорно бежал карьером вверх по долине, тогда как медведица, поднявшись на дыбы, ревела, защищая дитя. В это время подъехали другие охотники, справившиеся с лошадьми, и один из них выстрелил в медведицу, но или промахнулся с седла, или ранил ее легко, так как медведи пустились бежать, преследуемые охотниками. Медведица время от времени останавливалась, вставала на дыбы и ревела, лошади шарахались в стороны, не давая стрелять; наконец, медведи, поднявшись на увал, скрылись, а охотники вернулись с пустыми руками. Всего больше удовольствия получил я, наблюдая в бинокль все перипетии неудачной охоты, словно нарочно инсценированной для зрителя.
По Пржевальскому, тибетский медведьпищухоед достигает величины нашего обыкновенного бурого, но грудь и голова у него светлее; он живет в безлесных горах, питается, главным образом, пищухами, которых выкапывает из нор, но также травой; в конце лета из соседних гор спускается в Цайдам и наедается ягодами хармыка. Тибетцы не охотятся на него, так что зверь не пуган и подпускает охотника близко. На скот он почти никогда не нападает (рис. 91).
Несколько дней мы шли вниз по р. Сулейхэ: сначала по правому берегу ее, затем по левому. За эти дни мне удалось добыть антилопу и охотиться на яка, но неудачно, так как этот крепкий зверь уходит далеко с раной от берданочной пули. Между тем охотники застрелили двух яков. Круглая пуля из их гладкоствольных ружей бьет недалеко, но ранит тяжело. Стреляют они наверняка, подкравшись близко и поставив ружье на сошки. От одного из добытых ими яков, очень крупного экземпляра, я отпилил часть черепа с рогами и увез; эти рога до сих пор украшают мой кабинет на память о Среднем Наньшане. Охотники, используя часть мяса и сняв шкуру до головы, бросали все остальное. Приходилось удивляться, как быстро на свежую падаль слетались огромные серые грифы целыми десятками и доканчивали очистку скелета. Только толстая кожа на голове была не под силу им; они выклевывали глаза, объедали губы, а обезображенная голова лежала многие месяцы, пока черви не заканчивали разрушение. Мы видели не мало таких голов, говоривших об успехах китайских охотников за последние годы. Грифы, пируя на трупе, всетаки были осторожны и не подпускали на выстрел из двустволки, а тратить на них берданочные патроны было жаль.
По р. Сулейхэ мы дошли до долины одного из ее левых притоков, вверх по которой я собирался сделать экскурсию вглубь снегового хребта Зюсса. Низовья этой долины были очень интересны по геологическому строению и по наличию Холодного минерального источника. Последний вытекает на дне долины среди бассейна, состоящего из известкового туфа, осадившегося из минеральной воды; на дне бассейна, имеющего вид продолговатой чаши, выбивается вода, из которой в большом количестве выделяется углекислота. Вода холодная, совершенно чистая и на вкус напоминает сельтерскую. Ею очевидно пользуются только дикие животные, так как возле бассейна нет никаких признаков пребывания человека, нет ни «обо», ни палок с навешенными на них хадаками, которыми монголы украшают подобные «аршаны», как они называют минеральные источники.
Пройти далеко вверх по этой долине вглубь хребта не удалось изза ненастья; речка, текущая оттуда, сильно вздулась, и итти дальше во время экскурсии в горы стало невозможно.
Дальше вниз по р. Сулейхэ охотники не знали дороги, и из долины минерального источника мы повернули обратно, дошли назад до брода через реку и затем повернули на север, чтобы пересечь те же три хребта новым маршрутом. Отмечу еще, что в горах левого берега реки я обнаружил отложения, содержавшие ископаемый уголь, которые вообще имеют большое распространение в этой части Наньшаня. Со временем они получат применение и сделают возможной оседлую жизнь в связи с разработкой месторождений полезных ископаемых. На развитие земледелия едва ли можно надеяться в виду большой абс. высоты даже дна долин (3200–3500 м) и холодного климата. На р. Сулейхэ в половине июня ст. ст. большой снегопад отнял у нас целый день.
Хребет Географического общества мы миновали по перевалу Сяокоу, достигающему 4450 м, еще выше, чем перевал Дакоу, пройденный на переднем пути. Он лежал уже почти на высоте границы вечного снега, поля которого видны были на соседних вершинах. С него мы спустились в долину р. Толайхэ и простояли один день на берегу этой реки, так как охотники съездили в свой лагерь, чтобы оставить там добытые шкуры яков и запастись провиантом. Ниже нашей стоянки широкая долина этой реки кончается, река уходит ущельем вглубь Толайшаня. Поэтому мы шли еще три дня, пересекая сначала длинные отроги хр. Географического общества, разделенные глубокими долинами небольших притоков Толайхэ, которые ближе к последней превращались в ущелья, а затем пересекая отроги самого Толайшаня. Здесь уже возобновилась, после временного перерыва отрогами обоих хребтов, широкая долина между последними, уходившая на северозапад за горизонт, в ту местность, где мы уже видели ее в прошлом году. Теперь стало ясно, что хр. Дасюэшань, который мы тогда пересекали, составляет продолжение хр. Географического общества. С перевалов через отроги виден был и этот хребет, и Толайшань — оба с целым рядом высоких вечноснеговых вершин.
На четвертый день мы поднялись на перевал Хыйдабан через Толайшань, абс. высоты в 4470 м, а еще через день на перевал Тьедабан той же высоты в хребте. Это были самые высокие перевалы, пройденные мною в Наньшане; они находились выше границ всякой растительности: на камнях даже не было мхов, везде голые осыпи, россыпи и скалы. Вблизи второго перевала я посетил на склоне конец небольшого висячего ледника и изучил его строение. Этим перевалом кончается высшая часть Толайшаня, который к западу понижается, и только коегде, по соседству с перевалом, видны были вершины с небольшими снегами. В этот день мы видели и последних диких яков.
С этого перевала мы спустились в длинную долину Бейянкоу, которая вывела нас из гор Наньшаня; в ней нет постоянного течения воды, но местами имеются источники. Несмотря на отсутствие речки, долина пересекает не только большую часть Толайшаня, но и хр. Рихтгофена и, следовательно, промыта рекой в прежние времена. Оба хребта в этой части уже понижены, лишены вечных снегов и сближены, их разделяет неширокая продольная безводная долина, расчлененная на холмы и представляющая только понижение между более высокими горами. Долина Бейянкоу пересекает эту продольную долину и в хр. Рихтгофена превращается в ущелье, хотя безводное, но заваленное большими глыбами камня (по словам охотников), так что дорога обходит его, поднимаясь на правый склон; перевал Тудабан, последний в Наньшане, имеет 3440 м, и соседние горы немногим выше.
В низовьях долины Бейянкоу мы ночевали у маленького пикета Инхэ, в месте постоянного жительства наших охотников. Теперь стали понятны и их охотничьи наклонности, вообще чуждые китайцам. Они входили в состав маленького гарнизона пикета, которому здесь, конечно, делать было нечего, поэтому они имели ружья, лошадей и умели стрелять. Один из них, по имени Гадиню, познакомившись в Наньшане со мной и с обстановкой путешествия, предложил себя в рабочие до окончания экспедиции и оказался хорошим помощником.
На этом ночлеге температура ночью была уже + 13°, тогда как в Наньшане всё ночи были холодные. Зато исчезла и прозрачность воздуха; он наполнился пылью, и на следующий день при полном безветрии горы скрылись за пыльной завесой, и солнце казалось красным шаром без лучей. Быстро поредела на спуске с перевала трава и затем сменилась обычной растительностью полупустыни в виде дэрису, полыни, караганы и т. п.
Еще два дня мы шли до крепости Цзяюйгуань и день до г. Сучжоу, где закончилось шестинедельное путешествие по Среднему Наньшаню., богатое наблюдениями и интересными впечатлениями. Было только начало июля, в горах можно было бы еще поработать, но предстоял далекий путь на родину через Бейшань и вдоль Тяньшаня и приходилось проститься с горной системой Наньшаня.