во РОН Ц о В Ы.

51

такъ какъ не любилъ даромъ тратить время на кор-

съ «баловавшимися» литературою русскими вель-

иожами. ВМсто письма кь забывавшимъ ублажать любившаго

подарки остроты» могъ разразиться какою-

нибудь эпиграммою.

Такъ шла жизнь братьевъ Воронцовыхъ: одинъ сражался

за съ дипломатами въ Лондон'Ь. другой

жиль въ Петербург'ђ, затаивъ глубоко кь царившимъ

тамъ порядкамъ. брать быль для младшаго живою

связью съ оставленною посЛднииъ родиною: писалъ ему. из-

Лщалъ о при двогй и въ предстательство-

валь за брата и за его проекты передъ императрицею. КроигЬ

дружбы кь у обоихъ Воронцовыхъ за описываемое

время pt3k0 вы$ляется кь демагоги кото-

рой не на шутку переполошили защитниковъ стараго

режима. Хотя Воронцовы и стояли за «лучшее» за

государствепныхъ дФлъ, но во всякомъ

не сочувствовали забиравшему силу парламенту, а на

лицъ, подобныхъ Марату, Робеспьеру и Дантону —смоттњли съ

нескрываемымъ ужасомъ. Разумется, въ Воронцо-

выхъ «лучшее» было синонимомъ

«лучшихъ» людей (въ смыс,тЬ ихъ принадлежности кь «высше-

му» остальною массою. Мысль о главенстй «народа»

была еще тогда слишкомъ молодою, и трудно было-бы кОнечно

разсчитывать встржить ея адептовъ среди людей, выросшихъ

въ горделивыхъ родовыхъ

Но всего что эту кь «жакобитамъ»

Воронцовы перенесли на всю французскую нравамъ ко-

горой они однако подражали, а передъ литературою—прекло-

нялись. Семенъ Романовичъ въ одномъ изъ своихъ писемъ го-

воритъ: «кто съ французами ни теряли свою

непорочность, славу и независимость. Отъ нихъ только развра-

умножаются». А Александръ Романовичъ въ своей за-

аисМ о французской кь Безбородко говорить: «нужно

бы синь неистовствамъ преграду государямъ. Если сей

образъ и мнимаго равенства хоть Внь

во приметь — для другихъ весьма пагубно». Въ этой

же записк'Ь «осторожный» Воронцовъ предлагалъ смотржь за

французами. Конечно графъ пересаливалъ, пред-

аолагая, что эти «французики», кь намъ за «ловлей