Проснувшись, Крымов оглядел комнату и убедился, что она такая же уютная, какой показалась ему вчера поздно вечером. Письменный стол, стулья, книжный шкаф — все подобрано строго, со вкусом. И в том, как эти вещи были расставлены, и в других мелочах чувствовалась чья-то заботливая рука.
Комнату заливало яркое утреннее солнце.
Крымов быстро вскочил с постели и распахнул окно. Бодрящий свежий воздух ворвался в комнату вместе с шумом, которым обычно наполнен по утрам двор большого дома.
— На практику, что ли, приехал? — послышался женский голос.
— Нет, не на практику. Работать тут будет. Только что окончил институт, отозвался другой женский голос.
— Молодой?
— Очень молодой. И наружность у него приятная…
Крымов почувствовал, что слушать подобный разговор ему неудобно, и хотел захлопнуть окно. Но голоса утихли. Перед ним с высоты третьего этажа открывался замечательный вид. Красивые постройки Научно-исследовательского института, показавшиеся ему вчера при свете луны сказочным замком, утопали в молодой, только что распустившейся зелени огромного парка. Вдали, слегка покрытое голубоватой дымкой, виднелось поле. Справа и слева возвышались зубчатые стены леса. В бесконечной глубине прозрачного неба звонко щебетали птицы. Их стрекочущий хор то затихал, то снова приближался, словно управляемый чьей-то невидимой дирижерской палочкой.
Проделав несколько гимнастических упражнений, Крымов стал торопливо одеваться. Неожиданно раздался стук в дверь.
— Войдите! — громко сказал Олег Николаевич.
— Простите… — раздался густой бас, и из-за приоткрывшейся половины двери показалось сонное лицо.
— Заходите, заходите…
— Прошу простить… — начал вошедший. — Понимаете, какое дело! Буквально через полчаса я должен быть у директора, вызывает… А с небритой физиономией, вроде моей, лучше не появляться совсем — он этого страшно не любит. А лезвие я вчера хотел купить, но, понимаете, встретил Васю, как раз когда шел в магазин. А Вася и говорит: пойдем да пойдем ко мне. Он, конечно, живет недалеко, можно было бы и успеть, а получилось совсем обратное…
— Вам нужно лезвие для бритвы? Проходите! Что же вы стоите?.. Сейчас поищу…
Незнакомец медленно вышел на середину комнаты и остановился в нерешительности. Это был человек лет сорока, одетый немного неряшливо.
— А парикмахерская у нас открывается поздно… — продолжал он ворчливо. Форменное безобразие! Не хотят считаться с народом. Бездельники!
— Вот вам лезвие, — Крымов подошел к гостю. — Может быть, заодно познакомимся? Меня зовут Олег Николаевич. Фамилия моя Крымов.
— Горшков Пантелеймон Евсеевич… — глухо пробасил гость, пожимая руку Крымова. — Механик по сборке в экспериментальном цехе, — добавил он через некоторое время, внимательно разглядывая свои нечищеные ботинки.
— Очень рад познакомиться. Нам, наверное, придется встречаться по работе. Я как раз собираюсь осуществлять один новый проект, и экспериментальные работы предстоят большие.
— Так, так… — пробормотал Горшков. — Экспериментальные работы, говорите, новый проект… Оно, конечно, было бы ничего, если бы не разные безобразия, встречающиеся на каждом шагу…
— Какие безобразия?
— Разные, говорю… Вот поработаете — увидите сами. Что ни шаг, то непорядок. То же самое касается и опытных работ. Все мудрят, мудрят! А в конечном итоге получается много неувязок, недоговоренностей…
— Позвольте, а как же на это смотрит директор?
Услышав слово «директор», Горшков сразу спохватился и, извиняясь, удалился из комнаты своей немного неуклюжей походкой.
Спустя некоторое время Крымов не спеша направился в Научно-исследовательский институт, где ему предстояло увидеть директора Константина Григорьевича Гремякина. Он прошел через проходную будку и очутился в парке. Широкая песчаная аллея вела к большому двухэтажному зданию.
В приемной Крымова приветливо встретила пожилая женщина с пышными седеющими волосами, секретарь директора.
— Нина Леонтьевна, — проговорила она, здороваясь.
Крымов уселся в кожаное кресло и принялся ждать.
Вдруг из кабинета директора послышался шум резко отодвигаемого стула и даже, как показалось Крымову, удары кулака по столу.
— Что там такое? — тревожно спросил он, кивая головой на массивную дверь, обитую черной клеенкой. — Директор сегодня, кажется, не в духе?
На лице секретаря директора появилось строгое выражение, говорившее о легком недоумении.
— Почему не в духе? Наоборот! Разве вы не слышите, как он бодро разговаривает?
— Слышу, — подтвердил Олег Николаевич. — Однако…
Но в это время дверь бесшумно распахнулась и на пороге появился Горшков. Крымов, к своему удивлению, заметил, что вид его нисколько не напоминает вид человека, которому только что пришлось пережить неприятность.
— Вот, — сказал Горшков, обращаясь к секретарю директора, — Константин Григорьевич просил передать вам для приказа. Тут благодарность за досрочное выполнение сборки по узлу Д-35.
— Ну что ж… поздравляю вас, Пантелеймон Евсеевич! — ответила Нина Леонтьевна, внимательно разглядывая врученную ей бумажку.
— А чего тут поздравлять, — проговорил тот. — Дело самое обычное… Если бы не безобразие с подачей деталей, то наряд был бы выполнен еще быстрее.
— Заходите, товарищ, — предложила Нина Леонтьевна, обращаясь к Крымову.
Олег Николаевич переступил порог и очутился в просторном кабинете, отделанном под мореный дуб.
Из-за стола, стоявшего в углу, порывисто поднялся человек с упрямым и энергичным выражением лица.
— Наконец-то прибыли! Очень хорошо! Здравствуйте… — радостно заговорил он, протягивая через стол руку. — Завтракали? Нет? Как же так! Садитесь, садитесь… Почему не позвонили со станции насчёт машины? Что же это такое, я вас спрашиваю!
— Тут очень близко… — начал оправдываться Крымов, но директор перебил его:
— Излишняя скромность. Совершенно излишняя! Олег Николаевич, вы прибыли вовремя. Если бы вы знали, что мы тут затеваем! Люди нужны, люди и еще раз люди…
Гремякин вышел из-за стола и продолжал говорить, быстро расхаживая по кабинету. «Ну и темперамент!» — мелькнуло в голове у Крымова.
— Нам нужны инициативные инженеры, — директор на минуту остановился. Перед нами непочатый край работы! Вы понимаете, как важна для нашей страны широкая и эффективная геологическая разведка!
— У меня, Константин Григорьевич, есть одно предложение… Проект новой геологической машины, — удалось, наконец, вставить слово растерявшемуся Крымову.
— Один проект? — строго спросил Гремякин.
— Один…
— Почему один? Мало!
— Пока один…
На смуглом лице директора появилась улыбка.
— Я пошутил, — начал он, — это хорошо, что один. А то бывают люди, у которых в голове тысяча проектов и предложений, за все хватаются и ничего не доводят до конца. Вы меня понимаете? Целеустремленность прежде всего! Занимайся одним делом! Не разбрасывайся! Сделал одно дело, довел его до конца — принимайся за другое.
— Я только так и представляю свою работу! Целеустремленность действительно прежде всего, — проговорил Крымов.
— Превосходно! А теперь я хочу выслушать вас. Расскажите подробно о себе и о своем проекте.
С этими словами Константин Григорьевич сел к столу и, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать.
Крымов собрался с мыслями и принялся излагать их как можно более сжато. Ему казалось, что директор вот-вот перебьет его и снова польется безудержная темпераментная речь. Но опасения его оказались напрасными. Гремякин хотя и делал резкие движения, то хватаясь за карандаш, то передвигая лежащие на столе бумаги, но не перебивал своего собеседника.
— Вот оно что! — громко произнес он, когда Крымов закончил свою речь. Далеко хватили! Очень далеко. Хм… Смелая мысль, очень смелая… Необыкновенный проект!
— Но основанный на вполне реальных данных.
— Не спорю! Надо будет ознакомить с проектом наших специалистов. Затем мы обсудим все как следует… Скажите, пожалуйста, а вам известно, что для сооружения подобной машины, — я имею в виду окончательную реализацию, потребуется уйма сил?
— Я это знаю, Константин Григорьевич.
— Вот и чудесно. Уйма сил потребуется! Огромное напряжение воли! Борьба предстоит немалая…
— Думаю, что с вашей помощью… — начал было Крымов.
— Какой может быть разговор о помощи! — перебил его директор. — Разве не ясно, что вам будут созданы необходимые условия! Наш институт располагает замечательными кадрами, имеет первоклассное оборудование. Все это будет в вашем распоряжении. Но… повторяю еще раз: многое зависит от вас, от вашего упорства в работе, от умения преодолевать трудности, от вашей целеустремленности. Понятно?!
— Понятно.
— Ну вот и хорошо!
— Мне хотелось бы, Константин Григорьевич, приступить к предварительным работам в самые ближайшие дни.
— Понимаю, понимаю. Не терпится… Я сам такой! Но, дорогой Олег Николаевич, я должен вас немного разочаровать. Видите ли, какое дело… Сейчас весь институт занят выполнением ответственнейшего задания. Задания необычайной государственной важности! Имеются весьма строгие директивы из центра. Это не значит, конечно, что мы должны совершенно забыть о вашем проекте. Он будет рассматриваться нашими специалистами, обсуждаться.
— Немного обидно, но что ж делать, раз такое положение, — сказал Крымов, глубоко вздохнув.
— Ничего, ничего! Всему свое время. Я направлю вас работать в конструкторское бюро, которым руководит очень знающий и опытный инженер. Вы слышали о Трубнине?
— Немного слышал… — неуверенно ответил Крымов, вспомнив фамилию автора солидных технических статей.
Олег Николаевич вышел из кабинета возбужденный и радостный. Открывая дверь, он чуть было не столкнулся на пороге с человеком, с которым вчера встретился на дороге.
— Только что прошел ваш будущий начальник, — улыбаясь, сказала Нина Леонтьевна, рассматривая резолюцию директора. — Петр Антонович Трубнин… продолжала она, не замечая удивленного выражения лица Крымова.