Мы остались с Холмсом одни.
Несколько минут мой друг упорно молчал, глядя задумчиво куда-то в пространство. Потом он подошел ко мне, положил руку на мое плечо и произнес:
— Нет, нет, дорогой Ватсон, предчувствие не обманывает меня! Этот человек не может быть виновен! Обстоятельства сложились для него очень плохо… Все говорит против него, но я постараюсь распутать это чрезвычайно запутанное преступление и удержать этим судей от ложного шага.
— Мне тоже не верится, чтобы кучер был виноват, — ответил я. — Уж чересчур искренен его голос!
— В том-то и дело! Нат Пинкертон попал на ложный след, на который его навел другой ловкий вор, а самолюбие не позволяет ему сознаться в этом.
И вдруг, весело улыбнувшись, он добавил:
— Если смотреть на это дело с спортивной точки зрения, то я должен радоваться, что мой соперник находится на ложном следу. Пойдемте сию же минуту к хозяину дома. Мне нужно его расспросить кое о чем.
Хозяина мы застали в гостиной. Услыхав, что Шерлок Холмс желает задать ему и его жене несколько вопросов, он изъявил свое полное согласие.
На его зов в комнату вошла Анна Егоровна, и Холмс прямо приступил к делу.
— Кто присутствовал в то время, как вы одевали на себя драгоценности? — спросил он Анну Егоровну.
— Горничная.
— А когда снимали?
— Никого.
— Не видали ли вы кого-нибудь входящим в дверь, после того как вы вышли переодевшись?
— Решительно нет.
— Были ли окна в вашей спальне занавешены во время переодевания?
— Нет. Это я помню хорошо. Я так спешила, что не успела спустить портьеры.
— Не выглядывали ли вы во время переодевания во двор? Может быть, вы заметили кого-нибудь из своих или посторонних, кто слишком пристально глядел на ваши окна?
— Н-нет… — ответила Мюрева. — Во дворе, кажется, совсем никого не было… Вернее сказать, я не заметила…
— Жаль. Но… не видали ли вы кого-нибудь на одной из крыш?
Анна Егоровна задумалась.
— Нет, — произнесла она наконец задумчиво. — На наших дворовых крышах я не видела никого.
— А на соседних?
— Погодите… Да, да, теперь я припоминаю! На соседней крыше я видела рабочего. Он, кажется, что-то чинил…
— Ага! Имеет ли та крыша сообщение или соприкосновение с одной из крыш вашего двора? — с живостью спросил Холмс.
— Нет! — ответила Мюрева.
— Совсем?
— Совсем. Та крыша отделяется от нас большим двором.
— Не заметили ли вы вообще чего-нибудь подозрительного в чьем-либо поведении?
— Нет, решительно нет!
— Благодарю вас, — поклонился Шерлок Холмс. — Теперь ваша очередь, Николай Александрович! Как служил у вас Никита?
Мюрев только руками развел.
— Пожаловаться на него никогда не мог! — ответил он. — Мужик был честный, добродетельный, трезвый…
— Часто ли он отлучался?
— Почти никогда. За пять лет службы раза два уезжал на побывку в деревню, жил скромно и деньгу копил, старикам своим один раз тридцать рублей дал, да другой раз — тридцать четыре.
— Верите ли вы в его виновность?
— Я бы и не поверил, если бы не такие доказательства.
— Кто у вас еще служит?
— Кухарка есть, горничная, да дворник.
— Не подозреваете ли вы кого-нибудь из них? Не отличается ли кто из них дурным поведением?
— Н-нет… кухарке уже шестой десяток пошел, она и состарилась в нашем доме… В горничных — ее внучка служит и все ее знают за серьезную, честную девушку; дворник тоже уже восемь лет как у нас, да он никогда и в дом-то не входит! Где уж ему знать: что, где и как…
— Не замечали ли вы кого-нибудь подозрительного среди гостей?
— А кто их разберет! Были певчие…
— Где они помещались и раздевались?
— Раздевались в передней, а стояли в зале.
— Не замечали ли вы, чтобы кто-нибудь из них куда-нибудь выходил во время службы или до нее?
— Гм… один певчий точно что часто выходил… должно быть, расстройство желудка было.
— А какой он из себя? — быстро спросил Холмс.
— Черный такой, худощавый…
— Опишите мне подробнее его лицо.
— Вот он стоял с самого краю хора, так я его потому и заметил. С вас будет ростом, одет прилично в черную сюртучную пару, глаза черные, волосы черные, довольно длинные, усы густые, распушенные.
— Больше вы ни на кого не обратили внимания?
— Нет. Вот только диакон, у того голос богатейший!
— Ну, это-то меня мало интересует! — улыбнулся Шерлок Холмс.
— А больше я, признаться, никого не приметил! — проговорил Мюрев.
Поблагодарив его за сведения, Холмс простился и мы вышли.