ЛИЦА:
Оброшенов.
Анна Павловна.
Верочка.
Гольцов.
Улита Прохоровна, сестра Оброшенова, в чепчике, в салопе, с большим мешком в руках.
Комната в доме Оброшенова.
Явление первое
Анна Павловна сидит за работой, Улита Прохоровна сидит подле нее, и Верочка смотрит в окно.
Улита Прохоровна. Они его подбили, они; больше некому. Это у них первое удовольствие заманить к себе да напоить. Они ведь меня тоже вчера как испугали! Иду я мимо их дому-то, не помню об чем-то задумалась; вдруг наверху, над моей головой, кто-то кричит во все горло, я ажно присела. Взглянула это я наверх-то, а оттуда мне кулек на голову, так ноженьки и подкосились. Насилу выпуталась из кулька-то. Отошла на другую сторону, смотрю: а у окна эти два балбеса, да и Гольцов с ними. Думала тут же зайти к вам да рассказать, так не хотела вас расстроивать. Ну, прощайте!
Анна Павловна. Да вы бы, тетенька, пообедать у нас остались!
Улита Прохоровна. Как же, нужно очень! Мало вас без меня! И так семья порядочная. Я не хочу брату в тягость быть. Я найду, где пообедать. Ты посмотри-ка, как меня везде принимают! А отчего? А оттого, что я смолоду в княжеских и в графских домах жила, хорошие порядки видела. Тому научу дураков-то, другому; так вот мне все и рады. Я таким манером двадцать лет из дому в дом брожу, к вам-то только повидаться захожу.
Анна Павловна. Право, тетенька, останьтесь.
Улита Прохоровна. Зачем дома обедать, коли в чужих людях можно? Ну, право! Вот кабы я набивалась, так бы худо; а то везде с честью принимают. Когда негде будет, надоем всем, ну уж тогда, нечего делать, дома обедать буду. А теперь что мне вас в лишний расход вводить! От вас к Хрюковым пойду. Хоть сам-то старик и плут, да мне все равно; у сыновей жены хороши, бабы добрые.
Анна Павловна. А как обеда не застанете?
Улита Прохоровна. А мешок-то на что? Тут у меня целый дом. Тут у меня и чай, и сахар, и ситец на платье, и свечи стеариновые, и лоскутки разные, вот воротник меховой подарили недавно, а вот две котлетки завернуты. Я ничем не брезгую; все прячу, что дают. Ну, прощайте! (Целуется с обеими и уходит.)
Явление второе
Анна Павловна и Верочка.
Анна Павловна. Ты что все в окно смотришь? Целое утро не отходишь!
Верочка. Папашу дожидаюсь.
Анна Павловна. Папашу ли?
Верочка. А то кого же еще? Мне больше некого дожидаться.
Анна Павловна. Уж и некого?
Верочка. Разумеется, некого. Ну, кого я стану ждать? скажи.
Анна Павловна. Ну, что ты со мной-то хитришь!
Верочка. Ты, может, думаешь, что я Сашу…
Анна Павловна (смеясь). Кого?
Верочка. Я ошиблась, а ты уж и рада. Ты думаешь, что я Александра Петровича дожидаюсь? Так нет же, нет, нет, нет!
Анна Павловна. Ну, верю, верю.
Верочка. Я об нем и думать-то забыла.
Анна Павловна. Очень жаль.
Верочка. Кого?
Анна Павловна. Разумеется, тебя; а то кого же?
Верочка. Отчего тебе меня жаль?
Анна Павловна. Очень просто, душа моя: вчера ты называла Александра Петровича своим женихом, Сашей, целовала его; а сегодня забыла и думать. Значит, у тебя дурное сердце.
Верочка. Я тогда не знала, что он такой противный.
Анна Павловна. Может быть, он совсем и не противный.
Верочка. Уж ты, пожалуйста, за него не заступайся.
Анна Павловна. А мне что за него заступаться? он — твой жених, а не мой.
Верочка. Ну уж это извините-с.
Анна Павловна. А вот увидим.
Верочка. Нет уж, я лучше умру, а не пойду за него.
Анна Павловна. Зачем умирать! Тебя никто и не принуждает идти за него. Можешь выйти за кого угодно.
Верочка. И за другого не пойду.
Анна Павловна. Как хочешь, душа моя; твоя воля.
Молчание.
Верочка. Аннушка!
Анна Павловна. Что?
Верочка. Душенька, что я у тебя спрошу, ты мне скажешь? (Плачет.)
Анна Павловна. Конечно, скажу. О чем же ты, милочка, плачешь?
Верочка. Мне очень скучно.
Анна Павловна. Ну, что же ты хотела спросить?
Верочка. Придет он к нам еще когда-нибудь или нет?
Анна Павловна. Не знаю, душенька. У него ума-то тоже немного больше твоего. С неделю от стыда не пойдет, а потом будет совеститься, что долго не был. Это всегда так бывает. А тебе хотелось бы, чтобы он пришел?
Верочка. Да, очень хотелось бы. Мне так скучно, так скучно!
Анна Павловна. Кто ж его знает! Может быть, возьмется за ум и придет.
Верочка. Нет уж, я знаю, что не придет. (Плачет.)
Анна Павловна. Надолго ли твоего сердца-то хватило?
Верочка. Ты думаешь, я ему прощу? Нет, нет, я ему никогда не прощу; я только хочу, чтоб он пришел.
Анна Павловна. Один раз?
Верочка. Нет, чтоб и еще приходил.
Анна Павловна. А вот подождем денька три.
Верочка. Денька три! Что это ты! Нет, я не хочу. Я хочу, чтоб нынче пришел.
Анна Павловна. Ну, это едва ли.
Верочка. Знаешь что, душенька, Аннушка! Если он сегодня не придет, я к нему тетеньку пошлю.
Анна Павловна. Как это можно! Что ты выдумываешь! Надо подождать еще хоть два дня.
Верочка. Ну как он, в самом деле, долго не придет — с тоски умрешь. Уж как бы я была рада, кабы он пришел; кажется, и сердиться бы на него перестала. (Смотрит в окно.) Идет! Уйду, уйду, в свою комнату уйду! И чтоб он не смел туда ходить! Ты слышишь, что я тебе говорю, сестрица! (Убегает.)
Анна Павловна. Ах, молодость, молодость! Блаженное время! И я была молода, да нечем мне вспомнить мою молодость! (Утирает глаза.) Что ж это? Неужели я завидую ей! Сестре-то! Нет, какая зависть! А как-то невольно, когда видишь чужое счастье, хочется и себе хоть немножко. Ну, что ж делать! Мое время прошло. Теперь остается только мне всех любить, а меня уж никто не полюбит. Отец скоро совсем состареется, у сестры будут дети; вот и ухаживай за всеми. Ей, скажут, и делать-то больше нечего, это ее прямая обязанность.
Входит Гольцов и останавливается у двери.
Явление третье
Анна Павловна и Гольцов.
Анна Павловна. Войдите! Что же вы стали?
Гольцов. Если позволите? Мне, право, так совестно-с.
Анна Павловна. Перестаньте! Что за вздор! Мы уж и забыли. Садитесь! Видели папеньку?
Гольцов. Видел-с. Он сейчас придет; мы вместе шли из городу.
Анна Павловна. Где же он теперь?
Гольцов. Хотел зайти насчет денег похлопотать.
Анна Павловна. Для вас?
Гольцов. Для меня-с.
Анна Павловна. Однако вы очень деньги любите. Я не знала, что вы такой корыстолюбивый.
Гольцов. Какое корыстолюбие, Анна Павловна! Просто мне нужны деньги до зарезу.
Анна Павловна. Нет, в самом деле? Вы не шутя говорите?
Гольцов. Плохие шутки! Если я не достану денег, я могу лишиться и службы, да и больше того, и чести.
Анна Павловна. Что вы говорите! Это ужасно. Но, послушайте, вы не беспокойтесь очень-то, не расстроивайте себя! Еще дело может поправиться. Только вы не говорите, ради бога, Верочке, не пугайте ее!
Гольцов. Что вы! Помилуйте! А можно мне их видеть-с?
Анна Павловна. Не знаю. Она сейчас только убежала в свою комнату и велела сказать вам, чтобы вы туда не ходили.
Гольцов. И сами не выдут-с?
Анна Павловна. Право, не могу вам сказать. Кто же ее знает!
Гольцов. Что я наделал! Ведь теперь Вера Павловна ни за что моей любви не поверит-с, как я ни уверяй. А я, Анна Павловна, ей-богу, влюблен, так влюблен, что я уж и не знаю как. Я давеча плакал все утро.
Анна Павловна. Вы думаете, что она вас разлюбила?
Гольцов. Что ж мудреного, после этакого случая.
Анна Павловна (с улыбкой). Да, конечно.
Гольцов. Ах, боже мой! Желал ли я когда обидеть Веру Павловну! А вот что вышло!
Анна Павловна. Вы говорили с папенькой о Верочке?
Гольцов. Как же-с! Об чем же мне говорить-то!
Анна Павловна. Что ж он?
Гольцов. Он-то ничего-с. Обнадеживал очень. «Поди, говорит, скажи Верочке, что я приказал ей с тобой помириться».
Анна Павловна (смеясь). Ну так чего же вам бояться?
Гольцов. Все-таки-с…
Анна Павловна (громко). Верочка!
Верочка за сценой: «Что тебе?»
Поди сюда!
Верочка за сценой: «Зачем?»
Папенька приказал тебе помириться с Александром Петровичем.
Верочка за сценой: «Хорошо, я сейчас приду!»
Гольцов. Вы меня поддержите!
Анна Павловна. Нет, я вас оставлю вдвоем. Это, мне кажется, лучше будет.
Гольцов. Нет, что вы! Помилуйте!
Анна Павловна. А еще жених! Боитесь с невестой остаться!
Верочка входит.
Ты слышала, что папенька приказал? (Гольцову.) Ну, вот мы и посмотрим, как она не послушает отца. (Уходит.)
Явление четвертое
Гольцов и Верочка.
Гольцов. Простите меня, Вера Павловна!
Верочка. Я не могу вас не простить.
Гольцов. Отчего же-с?
Верочка. Так папаше угодно.
Гольцов. Только потому-с?
Верочка. Разумеется. Я бы и не вышла к вам ни за что на свете.
Гольцов. В этом радости для меня не много-с. Я бы желал знать, что вы сами обо мне думаете-с.
Верочка. Что вы ко мне пристаете!
Гольцов (хочет взять руку). Позвольте-с!
Верочка. Это что еще?
Гольцов. Ручку поцеловать.
Верочка. С чего это вы выдумали!
Гольцов. Ведь уж вы меня простили?
Верочка. Да, я вас простила, а руки не дам.
Гольцов. И вы долго будете сердиться-с?
Верочка. Долго! Вот новости! Всю жизнь.
Гольцов. Да помилуйте, как же это можно-с, когда вы…
Верочка. Что я?
Гольцов. Да как же, вы изволили обещать-с…
Верочка. Что такое?
Гольцов. Да вчера изволили… быть столько добры-с… за меня замуж…
Верочка. За вас замуж? Кто же это вам сказал?
Гольцов. Да и Павел Прохорыч говорит-с…
Верочка. Папаша может мне приказать помириться с вами, а этого не может.
Гольцов. Значит, мне нельзя никакой и надежды иметь?
Верочка. Никакой.
Гольцов. Извините, что я вас побеспокоил. Делать мне здесь нечего-с. Прощайте-с!
Молчание.
Честь имею кланяться. (Хочет идти.)
Верочка. Послушайте, куда же вы?
Гольцов. Домой-с. Засвидетельствуйте мое почтение Павлу Прохоровичу. (Идет к двери.)
Верочка. Не ходите!
Гольцов (в дверях). Помилуйте, Вера Павловна! Что же мне здесь оставаться! Только одно мучение.
Верочка. Если вы уйдете, я так рассержусь, так рассержусь, что…
Гольцов. Ведь уж как ни сердитесь, хуже этого для меня не будет-с. Чего же еще! Вы даже и надежды не позволяете иметь.
Верочка. Еще бы позволить! Нет, вы вот что скажите: если вы уйдете теперь, вы уж никогда больше не придете?
Гольцов. Зачем же я пойду, рассудите сами-с.
Верочка. Так никогда?
Гольцов. Никогда-с.
Верочка. Ну и прекрасно! И не надо вас! Не приходите! Прощайте!
Гольцов. Прощайте! Бог с вами!
Верочка. Прощайте! (Вырывает у Гольцова шляпу.) Уходите! Что ж вы нейдете?
Гольцов. Что ж это за насмешки-с! Пожалуйте шляпу-с!
Верочка. Нет уж, теперь не отдам. (Прячет шляпу за себя.)
Гольцов. Ах, позвольте! Изломаете, право изломаете.
Верочка. Ни за что, ни за что не отдам! Ну, уж возьмите! (Гольцов протягивет руку, она прячет шляпу.)
Гольцов. Вы уж лучше простите меня; помиримтесь как следует, тогда я сам останусь.
Верочка. Отымите у меня шляпу, тогда помирюсь.
Гольцов. Ведь захочу, так отниму-с.
Верочка. Попробуйте!
Гольцов. Извольте! (Обхватывает руками Верочку, она сопротивляется, он ее целует.)
Верочка. Это что еще! (Топает ногой.) Кто вам позволил? Вы хотите, чтоб я вас прогнала?
Гольцов. Виноват-с! Пожалуйте шляпу, я сам уйду.
Верочка. Возьмите! (Отдает шляпу.)
Гольцов. Прощайте! (Идет к дверям.)
Верочка (тихо). Саша!
Гольцов. Что вам угодно-с?
Верочка. Что вы воротились? Я совсем вас не звала. Это я про себя.
Гольцов. Извините-с! (Уходит.)
Верочка (кричит все громче и громче). Саша! Саша! Саша! Ах, какой противный! Он, пожалуй, в самом деле уйдет. (У окна.) Саша! Саша, воротись! Воротился, воротился! (Прыгает от радости.)
Гольцов входит.
Ты, Саша, такой… такой… нехороший! Ты не стоишь, чтоб тебя любили! Ты хотел уйти и никогда не приходить. И выходит, что ты злой, а я добрая.
Гольцов. Значит, вы меня совсем прощаете?
Верочка. Совсем.
Гольцов. И я опять смею называть вас Верочкой?
Верочка. Нет, не смеешь. Ну, да называй, пожалуй.
Гольцов. И ручку поцеловать можно?
Верочка. Можно. На! (Протягивает ему руку.)
Гольцов (целуя руку). Мы уж, Верочка, об этой ссоре и поминать не будем.
Верочка. Не будем.
Гольцов. И замуж, Верочка, пойдешь за меня?
Верочка. Пойду. Только ты не уходи.
Гольцов целует руку. Входит Анна Павловна.
Явление пятое
Гольцов, Верочка и Анна Павловна.
Анна Павловна. Целуйтесь, целуйтесь, я не помешаю. Это лучше, чем ссориться.
Гольцов. Уж теперь кончено-с.
Анна Павловна. Ну и прекрасно!
Верочка. Он теперь опять мой жених.
Анна Павловна. Очень рада твоей радости.
Верочка. А вот калитка стукнула, должно быть папаша.
Анна Павловна (взглянув в окно). Он и есть.
Гольцов. Не денег ли несет! Вот бы счастливый-то день для меня.
Анна Павловна. Должно быть, что-нибудь есть; что-то он очень весел.
Входит Оброшенов, дочери целуют его.
Явление шестое
Оброшенов, Гольцов, Анна Павловна и Верочка.
Оброшенов (гладит дочерей по головам). Ну, козы, прыгайте!
Верочка. Зачем, папаша?
Оброшенов. От радости. Я бы и сам прыгал, да ноги устарели. (Оглядывая всех.) Ах, дурочки вы мои, дурочки! Право, дурочки!
Верочка. Папаша, за что ты бранишься?
Оброшенов. Нет, он-то, он-то! Плачет; несчастие, говорит; чужие деньги затратил. Ха-ха-ха, хи-хи!
Анна Павловна. Папенька, я вижу, вы денег достали?
Оброшенов. Нет, что он-то, Аннушка, говорит! Погибаю, говорит, из суда выгонят! Ах чудак, чудак!
Гольцов. Да вы говорите! Достали, что ли?
Оброшенов. Голенький ох, а за голеньким бог! Никогда не отчаявайся! Помни: голенький ох, а за голеньким бог.
Гольцов. Значит, достали?
Оброшенов. Еще бы! Я-то не достану! Ах ты, Саша, Саша! Кто ж и достанет, как не я!
Гольцов. Много ли?
Оброшенов. На всех хватит. Еще дом купим; лошадей тебе пару куплю.
Верочка. Откуда же это, папаша?
Оброшенов. Много будешь знать, скоро состареешься.
Анна Павловна. Разве ты не видишь, папенька шутит.
Оброшенов. Шучу? Нет, уж будет шутить! Что? Удивил вас? Удивил? Погодите, еще так ли вас удивлю! Вицмундир мне надо, Аннушка. Там он?
Верочка. На что вам, папаша, вицмундир?
Оброшенов. Еду, еду! Нельзя в этом ехать, неприлично.
Верочка. А обедать?
Оброшенов. Какой теперь обед! Пойдет ли на ум! Надо скорей ехать! Скорей объявить… (Вынимает из кармана конверт, завернутый в платок, кладет его на стол и накрывает шляпой.) Шш! Шш! Никто! Пальцем никто! Слышите! (Уходит.)
Анна Павловна. Что ж это такое? Я ничего не понимаю.
Верочка. Саша, что это такое? Что там под шляпой?
Гольцов. Не знаю. Должно быть, нашел на дороге деньги. Хочет поехать объявить и получить третью часть.
Входит Оброшенов.
Оброшенов (снимая шляпу и вынимая из платка конверт). Ах, дурачки вы мои, дурачки! Много тут денег, много! Вы столько никогда и не видывали. Вот они! Ну-ка, посмотрите! (Читает.) «Со вложением шестидесяти тысяч банковыми билетами». Может быть, тут есть билетик в двадцать тысяч на имя неизвестного. Вот его-то мне и пожалуйте. Третья часть! Имею право… по закону могу требовать. Видишь ты, конверт подрезан! Это всегда так. Вот и поглядим! (Осторожно вынимает из конверта газеты.) Это не то. Ишь ты, завернули в бумагу для осторожности. (Вертит газетную бумагу.) Где же тут? Где же? На пол как не упали ли? Поглядите хорошенько! А! Да!.. (Ударяет себя по лбу.) А еще старик! Осторожный человек! Это я, Аннушка, конверт-то вот так… вот этой стороной… в карман-то… понимаешь ты? Тут разрезано… вот они и вывалились туда… в карман-то. Они там… в сертуке… в кармане-то, в боковом-то… Понимаете вы? Ну да, там, там! А то где же им быть-то? ну где же им быть-то? Ну, рассудите! Вот сейчас пойду и принесу вам… принесу вам. Экой я! Экой я неосторожный! Сейчас сюда принесу, и положим… положим в конверт-то. (Уходит.)
Гольцов рассматривает газетную бумагу, на стол выпадает записка. Оброшенов возвращается, отталкивает Гольцова.
Что я там ищу! Они тут.
Гольцов. Тут нет, уж вы искали.
Оброшенов (растерявшись). Где ж они? Неужели я потерял? (Хватается рукой за голову.) Вспомнил, вспомнил! Вынимал я конверт дорогой-то, любовался все на печати, тут и потерял. Чужие деньги! Шестьдесят тысяч! Побежим, Саша! Может, еще никто не поднял. Спрашивать будем, не поднимал ли кто? Шестьдесят тысяч! (Плачет.)
Гольцов (взяв со стола записку). Тут денег и не было. Вот и записка безграмотная: «Не ганис за чужим добром!»
Оброшенов (смотрит записку). О, боже мой! Как над мальчишкой насмеялись! Над стариком-то! Над родительским чувством насмеялись! Да нет! Вы все лжете! Этак не шутят. Таких шуток не бывает! Какая это записка! Это вздор! Тут ничего и не написано! Шестьдесят ведь тысяч! Шестьдесят тысяч! Они там! Там в кармане… за подкладку как-нибудь завалились. (Идет шатаясь в другую комнату, за ним дочери; Верочка сейчас же возвращается.)
Верочка (падает на шею Гольцову). Ах, папаша! Что с ним? Ему дурно!
Анна Павловна входит.
Анна Павловна. Бегите за доктором! Я боюсь, что он помешается. Не оставьте нас в несчастии, Александр Петрович! Верочка может сиротой остаться. Вы свое горе забудьте! Денег я вам достану, выпрошу у Хрюкова. Какого бы мне это унижения ни стоило, а уж выпрошу. (Уходит.)
Верочка. Беги, Саша, за доктором, беги!
Гольцов уходит.