Настал роковой 1855-й год…
В ожидании возвращения Великих Князей из Петербурга, им приготовлялось помещение в Сухой балке, в доме таможенного ведомства. Штаб главнокомандующего, до этого времени здесь помещавшийся, перевели к стороне Северного укрепления. Меншиков страшно перемогался, но работал неустанно; опасаясь слечь, он спешил исполнить и распорядиться важнейшими делами, а таковых была бездна. Наконец, непомерные труды и заботы свалили его, но не прекратили его занятий. Семякин, бывая у князя по делам, сообщал мне свои опасения, чтобы князь вконец себя не замучил.
То оправляясь, то опять заболевая, Александр Сергеевич кое-как поддерживал свое здоровье. С приездом их высочеств, 15-го января, быт наш снова оживился. Великие Князья, в милостивом внимании к их ратным сослуживцам, пригласили к себе, раз и навсегда, к завтракам, к обеду и к чаю всех лиц, состоявших в штабе главнокомандующего, и приезжавших из Севастополя начальствующих чинов. Все спешили, конечно, воспользоваться этим и многие бывали у их высочеств ежедневно. Радушие и гостеприимство Великих Князей образовали у нас, на Северной, отдельный центр, к которому направлены были общие стремления; другой центр составлял главнокомандующий и к нему направлялись лица должностные с вопросами, донесениями, докладами. Доброе, веселое расположение Великих Князей влекло к себе всех жаждавших отрады и отдыха после трудов. Многие, исполнив служебные обязанности в одном центре, спешили отвести душу в другом. Меншиков, вполне понимая подобное стремление, был озабочен лишь тем, чтобы посетители неуместными рассказами не тревожили юного воображения Великих Князей, и, помнится, говаривал:
— Теперь вы пойдете к их высочествам: всего им не говорите; есть вещи, которые не должны выходить из главной квартиры.
Бывали дни, когда припадки болезни приводили князя Меншикова в такое изнеможение, что он был вынужден заниматься делами лежа, и даже так принимал штабных лиц. Не один раз случалось, что директор канцелярии Александр Дмитриевич Крылов, очень расстроенный по выходе от князя, делился со мною тяжкими впечатлениями, которые он выносил из приемного покоя, где, чуть живой, распростертый на стареньком, плохеньком диванишке, лежал главнокомандующий, диктуя Крылову донесение свое Государю.
— Вообразите себе мое положение, — рассказывал он, — я, с картоном и карандашом, сижу против князя; он лежит навзничь и говорит чуть слышно, так, что я принужден наклоняться, чтобы ловить звуки его голоса… Вдруг замолчит, закроет глаза, бледный как смерть, и, кажется, не дышит: и я недоумеваю, сижу ли я перед живым, или уже перед мертвым. Это мимолетное недоумение надрывает душу: пошевельнуться не смею, звать на помощь не решаюсь, из опасения потревожить, может быть, дремоту. Обморок сменяется обмороком, но каждый раз, очнувшись, князь продолжает диктовать, только спросит, на чём мы остановились? Иногда обморок длится до получасу, и, надобно полагать, что страдалец борется с этим состоянием, потому что, когда мощная его натура преодолеет, наконец, забытье, то он с нервным усилием откроет глаза и рот, как бы от электрического толчка, так что я невольно каждый раз вздрогну.
Здесь замечу, что Крылов прибыл из Петербурга к нам, в армию, с поручением от Его Высочества, Генерал-Адмирала. Из нижеследующего предписания Великого Князя, в свое время напечатанного в «Морском Сборнике», усматривается, в чём именно заключалось это поручение:
2-го ноября 1854 г. №85. «Предписываю вам, по получении сего, отправиться в Крым, к князю Александру Сергеевичу Меншикову, вручить его светлости прилагаемое письмо и, получив его указания заняться следующим важным поручением, которое возлагаю на вас, как особенную награду и доказательство моей доверенности: 1) Посетить в Крыму всех раненых чинов морского ведомства, от адмирала до матроса, и семейства убитых. 2) Собрать подробные сведения обо всех: где, когда и как ранен, где и в каком положении находится, в чём нуждается, чего желал бы для себя, или родных, как идет лечение ран и т. п. 3) Узнать, кто составляет семейства убитых, чего желали бы? 4) Объявить всем помянутым лицам от моего имени, что всё, что возможно, постараюсь сделать для них. 5) По мере собрания помянутых сведений о каждом, от адмирала до матроса, — доставлять оные мне, с каждой почтой или курьером, надписывая донесения ваши на мое имя: в собственные руки . 6) По обозрении таким образом всех раненых, продолжать следить за постепенным выздоровлением их и доносить мне о ходе лечения впредь до предписания возвратиться в Петербург. 7) Затем, поручается вам присылать в инспекторский департамент морского министерства письма раненых к их родным и друзьям, для немедленной рассылки. Для облегчения вас в материальном труде, вы можете взять с собой состоящего в военно-походной канцелярии писаря. Прилагаю тысячу рублей для раздачи раненым и употребления в их пользу, по собственному вашему усмотрению, независимо той суммы, которая посылается с вами в распоряжение князя Александра Сергеевича, на этот же предмет. Мне остается присовокупить, что вы постараетесь, конечно, исполнить это поручение, по долгу христианина, проникнутого святою обязанностью помогать ближнему. Управляющий морским министерством Константин».
Благодаря заботам Его Высочества Генерал-Адмирала, — вполне выяснилось количество раненых морского ведомства и приступлено было к размещению раненых по Таврической губернии. Их во множестве отправляли в Симферополь и Николаев; приглашены были колонисты, которые приезжали на своих фурах и увозили к себе раненых. Для семейств убитых Крылов выхлопотал помещения в Симферополе и других местах Таврической губернии.
Кроме лестных поощрений его высочества, Крылова одушевляли еще и те сердечные излияния благодарности, которые раненые и семейства убитых спешили выражать, перед лицом Крылова, его высочеству, великому князю Константину Николаевичу. Крылов не раз возвращался от раненых очень растроганный и я, в особенности, помню его рассказ о том, как капитан 1-го ранга Юхарин убитый на Малаховом кургане тронул его до глубины души, слезами восторженной признательности.
Деятельность Крылова, совершенно независимая от распоряжений главнокомандующего в его армии, всегда возбуждала в светлейшем живейшее сочувствие.
Когда Крылов несколько управился с делами, то князь, имея надобность, за болезнью Камовского[16], в способном человеке, пользовался усердием Крылова, давал ему письменные поручения. Тем удобнее князю было заниматься с Крыловым, что он уже работал с ним ранее в Петербурге, как со старшим чиновником военно-походной по флоту канцелярии, и так как тогда канцелярия эта помещалась в доме морского ведомства, где жил и князь, в Галерной улице, то он довольно часто призывал его заниматься в кабинет.
По делу о раненых, Крылову, 4-го декабря, встретилась надобность ехать в Симферополь; между тем и князю было нужно приготовить экстренные донесения государю; князь предупредил Крылова и ему пришлось отложить поездку. Тогда Крылов спросил Князя запиской, следует ли ему об этом донести его высочеству? князь на записке его пометил: «донесите, через это будут знать, что мы здесь нуждаемся в людях»; а 3-го января 1855 г. просил уже разрешения у его высочества для назначения Крылова директором канцелярии; на это его высочество писал князю 13-го января, где в записке, между прочим, было сказано: «я весьма рад, что ваша светлость были довольны Юшковым[17], и мне приятно уверить, вас, что офицер сей, имеющий весьма благородное направление, искренно предан своему бывшему начальнику и глубоко уважает его.
Не менее доволен я, что ваша светлость нашли коллежского советника Крылова полезным и, вполне соглашаясь на определение его директором вашей канцелярии, по званию главнокомандующего, я поздравляю его с этою должностью и благодарю за полезные труды его. О награждении Крылова чином, согласно желанию вашей светлости, я не замедлю представить государю императору, при первом всеподданнейшем докладе моем».
Отчеты, присылаемые Крыловым, Его Императорское Высочество Великий Князь делал известными публике через напечатание их в «Морском Сборнике», в этом почтенном журнале, которому, кстати сказать, русская печать, русская мысль, русская жизнь — так много и много обязаны. Кто не знает, что «Морской Сборник» положил начало гласного обсуждения весьма многих вопросов, с разрешением которых было тесно связано благосостояние и развитие нашего отечества.