Это было три года тому назад. Великий летчик Чкалов задумал очень трудное дело — лететь через полюс в Америку.
Но товарищ Сталин сказал, что сначала надо изучить полюс. Надо послать туда самых лучших полярников. Пусть поживут там, пусть разузнают всё как следует, пусть сообщат, какая там погода. Тогда и можно будет лететь.
И вот товарищ Сталин собрал лучших летчиков нашей страны. Он советовался с ними: можно ли на самолетах добраться до полюса? Можно ли там сделать посадку? Можно ли пожить на полюсе?
Летчики говорили:
— Можно!
Особенно увлекался знаменитый летчик Водопьянов.
Он говорил:
— У нас много замечательных самолетов. У нас много отличных летчиков. Они умеют вести самолет сквозь туманы и облака, в злой мороз и в темную ночь. До полюса долетят. А там сядут на лед и выгрузят зимовщиков.
Некоторые сомневались:
— А вдруг лед провалится?
— Нет, там лед вековой, толстый!
— А вдруг самолеты не долетят?
— Должны долететь: моторы сильные, хорошие!
Долго советовались.
Товарищ Сталин всё обдумал и разрешил полет на полюс. Все стали готовиться.
Меня назначили начальником зимовки на полюсе. Я был рад. Правда, я знал, что нам будет не легко. Ведь на полюсе еще никто по-настоящему не был. А сколько народу пыталось до него добраться! И все почти погибли.
Норвежский полярник Нансен три года скитался по Северу, — так и не дошел до полюса. Русский путешественник Седов два года бродил по льдам, — так и не дошел, погиб. И еще десятки других.
Но я знал: всё это было до революции. Они погибли потому, что им никто не помогал.
У нас другое дело. Нам поможет весь народ, нам помогает сам товарищ Сталин.
Я был спокоен. Где бы ни очутился советский гражданин — в тайге, в океане, в степи, — родина его не оставит, родина его спасет.
И вот я собрал своих товарищей — Кренкеля, Ширшова, Федорова — и сказал:
— Давайте, братки, думать, что нам нужно для полюса.
Кренкель сказал:
— Мне нужна хорошая радиостанция, чтобы я мог говорить с полюса по радио с Москвой, со всеми, со всей землей.
Ширшов сказал:
— Я буду изучать глубины Ледовитого океана. Мне надо лебедку с длинным стальным тросиком (тоненькой проволокой), микроскоп, и еще шелковые сетки, и всякие приборы.
Федоров сказал:
— Я буду по звездам и по солнцу определять, где мы. Буду следить, куда везет нас льдина. Мне надо много астрономических приборов.
А я сказал:
— Ребятки, мы едем на полюс на целый год. Нам надо хорошую палатку, и электричество для радио, и резиновые лодки, и посуду, и папиросы, и топоры, и еще много всякой всячины. Нам нужен запас еды. Но еда для нас должна быть приготовлена по-особенному: чтобы мало места занимала и чтобы не испортилась.
Для нас всё сделали. Приготовили на два года еды в виде плиток и кубиков. Выжали пятьсот лимонов, и получилось десять кило лимонного соку. Придумали замечательную палатку. Изготовили точнейшие приборы. Снарядили лучшие самолеты.
Когда всё было готово, я сказал:
— А теперь, братки, давайте поживем где-нибудь под Москвой, будто на полюсе, и всё проверим.
Вот мы погрузили наше имущество на машины и выехали за Москву. Была зима. Кругом лежал снег. Я выбрал полянку.
Чем не полюс!
Стали разбивать палатку. Укрепили палки, натянули парусину, чехлы из гагачьего пуха. А поверх всего — черный брезент с белой надписью:
ДРЕЙФУЮЩАЯ СТАНЦИЯ
Потом мы надели полярные костюмы: шубы, меховые чулки, шапки с ушами. И стали жить, будто на настоящем полюсе.
Сами себе готовили обед. Бросим кубик в кипяток, — получаются щи. Из другой плитки получались котлеты. Из третьей — компот. Всё было очень вкусно.
Ширшов и Федоров испытывали приборы. Кренкель установил радиостанцию и давай разговаривать с Москвой и другими городами.
Вечером он сказал:
— Иван Дмитриевич, можно, я съезжу на часок в Москву?
Я напомнил:
— Теодорыч, ты забыл, что мы на полюсе!
Эрнст улыбнулся:
— Но ведь Москва рядом.
И он укатил в Москву. Через час, правда, он вернулся.
Шесть дней мы жили под Москвой, всё проверяли: годится ли палатка, хороша ли радиостанция, точны ли приборы, тепла ли одежда.
Всё было хорошо. Мы вернулись в Москву. Я заявил:
— Мы готовы лететь на полюс!