Машина ехала очень быстро.
За стёклами кабинки прыгали огромные, наверно двадцатиэтажные, дома. Неожиданно рядом вдруг вырастал тоже грузовик или низкая блестящая легковая машина. Потом прямо в воздухе вспыхивал красный глазок, и Люда с Орешком так усердно начинали вертеть головой, что у обоих болела шея.
Улицы были прямые и широкие или вдруг расплывались, и на них, обгоняя друг друга, выбегали новые машины. Тогда шофёр говорил: «Самотёка», или: «Колхозная».
Потом свернули в переулок. Колёса запрыгали сильней — снег с мостовой был собран в кучи, — и из-за угла вылез высокий, очень знакомый дом. Люда вспомнила: вокзал.
Здесь подождали немножко. Орешек даже соскучился и лизнул Люду в нос.
Вокзалов было несколько: от одного к другому перекатывались трамваи, цепочками бежали люди. Над головой по мосту прогромыхал закутанный паром поезд.
А потом тронулись дальше, обогнули вокзал и остановились около железнодорожных путей, у каких-то длинных и узких домов.
— Стоп! — сказал шофёр. — Вот он, склад.
Он вылез. Люда с Орешком вылезла тоже. Шофёр крикнул:
— Тут меня обождите маленько! — и ушёл.
Люда села на подножку, вытащила нагревшееся яблоко и стала есть. Орешек прошёлся у грузовика, увидел воробьёв и от страха попятился.
Грузовик вдруг тряхнуло, он грохнул, точно выстрелил, и Люда чуть не слетела с подножки. Она обернулась: над головой у неё в кузове выросла чья-то спина, потом сразу две головы и застучали доски.
— Чего тут мешаешься? Ступай, ступай! — сердито сказала Люде одна голова.
Длинная, как жердь, доска выехала из кузова и уткнулась в снег.
Люда вскочила на ноги.
Два грузчика забрались на грузовик, а из раскрытых дверей склада сами собой покатились громадные бочки. Грузчики, навалившись, стали вкатывать их по доскам в кузов. Лица у грузчиков были красные и такие сердитые, что Люда подхватила Орешка и огляделась — где же шофёр?
Она отошла немного от грузовика, вытянула шею и стала разглядывать склад.
За складом, по узкой деревянной платформе, быстро стуча каблуками, шла какая-то женщина. Пройдя несколько шагов, она обернулась и удивлённо посмотрела на Люду. У Люды вдруг задрожали коленки: женщина была чем-то похожа на Ольгу Ивановну, только вязаная шапочка спрятала волосы. В руках она держала жёлтые квитанции и на ходу помахивала ими.
— Гражданин, вы не знаете, багажная станция — это сюда? — крикнула она встречному железнодорожнику.
— Сюда, сюда…
Люда съёжилась, прижала Орешка и повернула к складу.
Грузчики всё грузили бочки и только отдувались. Один, побольше и потолще, покосился на подошедшую Люду и пробурчал:
— И чего торчит? Шла бы себе домой… Не видала, как люди работают!
А потом из склада вышел наконец шофёр, тоже красный и сердитый, и, надевая шапку, громко крякнул:
— Ок-казия! То, говорят, на базу поезжай, то в больницу овощи подкинь!.. Эй, друзья, пошевеливайтесь!
Люда подошла и тронула его за рукав.
— А-а, ты… — Лицо у него сразу смягчилось. Он вынул из кармана большой загорелый бублик, сунул Люде и сказал: — Ну, дочка, видать, нам с тобой подольше покататься придётся, закуси маленько. Дома-то мать не затревожится?
Люда пробормотала:
— Н-нет, моя мама далеко… Она ещё не скоро! — Вдруг вспомнила Ольгу Ивановну и только поёжилась.