Крепко держась за руку шофёра, Люда шла за ним по тёмному, занесённому снегом шоссе.
Сначала перешли мост; по обе стороны его торчали полосатые, белые с чёрным, столбики; потом свернули на посыпанную чем-то хрустящим дорогу.
— Устала, небось, дочка? — спросил шофёр, наклоняясь к Люде. — Давай понесу.
Люда ничего не ответила, только вздохнула.
Шофёр подхватил её, Орешек пискнул за пазухой, и они закачались над землёй. И вдруг совсем близко метнулся к небу яркий синий свет. Потом ещё и ещё. Погас и снова блеснул над землёй. Загремело что-то, точно посыпались камни.
Орешек завозился в шубке, выставил нос.
Шофёр внёс Люду в высокие ворота на огороженный забором двор. Свет вспыхивал здесь так часто, что Люда ткнулась лицом шофёру в плечо.
Посреди двора, у огромной, разрытой в земле ямы, снегу вокруг как не бывало — работали люди. Все в масках, в больших железных очках. По земле, извиваясь, ползли резиновые трубки, внизу, в яме, гремел и вздрагивал ящик на колёсах, а четыре круглые, как солнце, лампы поливали всё это жёлтым светом. Сильно пахло чем-то едким и горьковатым.
Люда ухватила шофёра обеими руками за шею. Он подошёл к одному только что снявшему маску человеку, спросил что-то. Человек сказал:
— Они в общежитии, верно. Вы в проходной спросите.
Шофёр подхватил Люду поудобней, быстро перенёс через площадку к большой двери в заборе. Из неё выглянул парнишка в ушанке, дверь распахнулась, и они очутились в длинном пустом коридоре. Здесь было тепло, за стенкой тихо-тихо играла гармошка.
— Это мы куда? — шопотом спросила Люда. — Погреться?
Шофёр поставил её на пол, Люда вытащила и тоже поставила Орешка. Так они подождали немножко, пока шофёр сбегал в конец коридора.
— Идём, дочка, — сказал он вернувшись.
Люда задвигала валенками, Орешек покатился за ней.
Навстречу им вышел другой парнишка, только без ушанки; он был в синей, с блестящими пуговицами рубашке, и на ремне у него тоже блестела большая, с буквами пряжка.
— Сюда, сюда, товарищ шофёр, пройдите сюда. Я нынче дежурный, — сказал он и поманил пальцем Орешка: — У-у, цуцик!..
Они втроём вошли в большую, светлую комнату. В ней стояло очень много кроватей с одинаковыми, обёрнутыми белыми простынями одеялами.
Шофёр снял с Люды шубку, повесил на спинку кровати. Потом нагнулся и сказал:
— Значит, так, дочка: ты тут пока у ребятишек метростроевских погости. Спать тебя положат и покормят, ты не бойся. А я чиниться буду. Как управлюсь, за тобой прибегу, до дому поедем. Есть?
Люда подняла к нему красное, горящее с мороза лицо:
— Есть. Только немножечко починитесь, и поедем, да? Мне домой скорей надо.
А Орешек вильнул хвостом и полизал шофёру сапог.