Повыше почестей амвонъ,

Чтобъ видЂнъ был н въ цЬомъ Hipi,

И всЪбъ, уставя пеузть, кричали: вонь онъ!

вонь!

Какъ я кь тебЂ приближенъ,

ВелиМ дЂдъ, родствомъ—

Хочу быть близокъ удальствомъ;

За тЂмъ-то я, взгляни, по твоему остриженъ!

Сколь не быль Карь угрюмъ,

Неволей усмъхнудся,

Подумавши—никавъ ума Густавъ рехнулся.

Но что-бъ возобновить въ немъ прежню

здравость дунь,

За cyMacmecTBie его не обличать,

Но кротко отвочаетъ:

«Я вижу, ты себя ПО-ДОДОВСЕИ острить,

Да вшосовъ въ варь важна ли, внучекъ,

стрижка?

Когда чрезъ то добротъ въ душЂ твоей нђтъ

лишка,

Все въ мЂру твоего ты Ода не достигъ».

«Какъ! и не дЂдъ?» Густавъ тутъ крикнуиъ

велегласно;

ая дЂдомъ быть искал всечасно,

Да имъ и сдЂлался, всю мочь употребя:

Всмотрись въ Густава ты, увидишь въ немъ

себя!»

То молвя, какъ солдать предъ тЂнью

выступаеть,

Бросаетъ ноги вверхъ, бьетъ крђпко въ земь

пятой.

енотоИ

себђ у Ода покупаеть.

Вдругъ, мечъ изъявъ кричить: «во Трунть!

ступай. ради!

Кладџ ВСЮ Русь подъ саблю!