Повыше почестей амвонъ,
Чтобъ видЂнъ был н въ цЬомъ Hipi,
И всЪбъ, уставя пеузть, кричали: вонь онъ!
вонь!
Какъ я кь тебЂ приближенъ,
ВелиМ дЂдъ, родствомъ—
Хочу быть близокъ удальствомъ;
За тЂмъ-то я, взгляни, по твоему остриженъ!
Сколь не быль Карь угрюмъ,
Неволей усмъхнудся,
Подумавши—никавъ ума Густавъ рехнулся.
Но что-бъ возобновить въ немъ прежню
здравость дунь,
За cyMacmecTBie его не обличать,
Но кротко отвочаетъ:
«Я вижу, ты себя ПО-ДОДОВСЕИ острить,
Да вшосовъ въ варь важна ли, внучекъ,
стрижка?
Когда чрезъ то добротъ въ душЂ твоей нђтъ
лишка,
Все въ мЂру твоего ты Ода не достигъ».
«Какъ! и не дЂдъ?» Густавъ тутъ крикнуиъ
велегласно;
ая дЂдомъ быть искал всечасно,
Да имъ и сдЂлался, всю мочь употребя:
Всмотрись въ Густава ты, увидишь въ немъ
себя!»
То молвя, какъ солдать предъ тЂнью
выступаеть,
Бросаетъ ноги вверхъ, бьетъ крђпко въ земь
пятой.
енотоИ
себђ у Ода покупаеть.
Вдругъ, мечъ изъявъ кричить: «во Трунть!
ступай. ради!
Кладџ ВСЮ Русь подъ саблю!