В те дни, когда молодой Теофраст Бомбаст фон-Гогенгейм посвятил себя врачебному искусству, медицина имела за своими плечами многие века исканий и опыта.
Первые врачебные средства стары, как само человечество, даже древнее его, ибо инстинкт самосохранения подсказывал многим животным простые действия, направленные к устранению страданий и боли.
Изучение жизни животных показывает, что собаки при переполнении желудка едят траву, чтобы вызвать рвоту и опорожнить таким образом желудок. Обезьяны умеют с помощью своих рук извлечь из кожи попавшую в нее занозу или давлением остановить кровотечение. Предки человека, ведущие свое происхождение от человекоподобных обезьян, так же инстинктивно находили болеутоляющие средства.
Но дальше последовал замечательный процесс становления и развития человека, который поднял его на неизмеримо более высокую ступень по сравнению с остальным животным миром.
Основой этого процесса явился труд, преобразовавший человека. Трудовая деятельность привела к развитию рук как естественного орудия труда, научила первобытных людей создавать и использовать искусственные орудия. Общественный труд повлек за собой зарождение членораздельной речи; под его влиянием усовершенствовались мышление и мозг, уточнились органы чувств.
Все это предопределило переход к сознательному накоплению опыта врачевания, к пытливому отысканию в окружающей природе вещей, обладающих целебными свойствами.
Обнаруженные при раскопках костные остатки первобытных людей показывают, что тогда уже были ведомы способы заживления переломов и тяжелых ранений. Из наблюдений над жизнью дикарей известно, что они умеют применять элементарные хирургические приемы, что против внутренних страданий они употребляют ряд лекарств (хинная корка, листья кока, ипекакуана и др.), до сих пор сохранившихся в арсенале лечебных средств цивилизованного общества.
Однако уже в первобытном коммунистическом обществе возникновение религиозных представлений привело к тому, что в область врачевания проникли магические «чудесные» элементы. В качестве средств против болезни люди начали использовать заговоры, заклинания, амулеты.
С образованием классового общества господствующие классы захватили медицинские знания в свои руки; жреческое сословие древних государств сделало их своей тайной и привилегией. В храмах Вавилонии, Египта и позднее в Греции происходило дальнейшее накопление опыта практического врачевания. Эти тайные знания ревниво охранялись жрецами от любопытных глаз простого народа и разглашение их наказывалось смертью, ибо уменье исцелять боль и излечивать болезни увеличивало в глазах эксплоатируемых масс значение и мощь господствующих классов.
Сохранившиеся памятники египетского мира и древней Греции свидетельствуют о сравнительно высоком уровне, достигнутом практической медициной того времени. Но эта медицина неразрывно связана с религией и магией. Религиозные предрассудки затемняют истинную сущность явлений, происходящих в человеческом организме, и препятствуют изучению их действительных причин.
Но вот, наконец, в Греции, достигшей высокого экономического развития, практические потребности вызывают попытки научного обоснования явлений природы, которые противопоставляются их прежнему религиозному истолкованию. Наступает эпоха могучего развития греческой философии. Тогда же возникает и первая попытка свести накопленные медицинские знания в некую общую систему и дать им новые рационалистические и естественно-научные обоснования.
Разрешение этой грандиозной задачи было осуществлено в IV веке до нашей эры и связано с именем Гиппократа.
Биографические сведения об этом величайшем враче древнего мира крайне скудны. Приписываемое ему обширное литературное наследство несомненно лишь частью вышло непосредственно из-под его пера.
«Гиппократовы книги» явились величественным итогом медицинской мудрости древних и положили основание всему дальнейшему развитию врачебного искусства.
Медицина Гиппократа разбудила в его последователях дух неутомимого исследования, опирающегося на эксперимент. Ее боевым лозунгом было: опыт, и только опыт является истинным учителем врача.
Греки имели мужество отбросить религиозные догматы и пустые умственные спекуляции как ложные вехи на пути развития врачебного искусства и вместо них требовали пристального исследования действительности, утверждая, что медицине можно научиться только у постели больного. Гиппократ воспитывал в своих последователях веру в бесконечное развитие и совершенствование врачебных знаний. Он говорил:
«Медицина уже до меня обладала известными основами и методами; посредством этих проводников были сделаны в течение многих столетий многочисленные и прекрасные открытия, и неизвестное теперь будет открыто, если способные люди, вооруженные древними открытиями, возьмут их за отправной пункт для своих исследований».
Школа Гиппократа считала медицину искусством. Исходя из этой основной посылки, она признавала целью медицины — практическое лечение больного. Теоретические сведения этой школы по сравнению с современной медициной, конечно, были крайне примитивны. Фундаментом всех медицинских знаний являются анатомия, гистология, физиология и гигиена. Именно развитию этих наук, изучающих здорового человека, прежде всего современная медицина обязана своими успехами. Между тем во времена Гиппократа анатомические и физиологические наблюдения были крайне обрывочны и неточны.
Причиной такого положения анатомии было в первую очередь религиозное предубеждение, запрещавшее вскрытие человеческих трупов. Отрывочные анатомические сведения основывались на аналогии с животными, на случайных наблюдениях при ранениях, на отдельных вскрытиях трупов преступников.
Школа Гиппократа учила, что здоровье и болезнь зависят от соков (humores) организма. Четырьмя кардинальными соками являются: кровь, слизь, желтая желчь и черная желчь. Каждый из этих соков обладает определенными свойствами: крови присуща влажная теплота, слизи холодная влажность, желтой желчи — сухое тепло, а черной желчи — холодная сухость. Надлежащее смешение этих соков обеспечивает организму здоровье. Ненормальное смешение вызывает болезнь.
Эта так называемая гуморальная теория, конечно, с современной точки зрения не выдерживает критики.
Но гиппократиков здоровый человек интересовал гораздо меньше, чем больной. Чувствуя ограниченность своих знаний о причинах болезней и боясь потеряться в бесплодных и шатких догадках, они переносили центр тяжести своей работы в область наблюдения болезней и отыскания способов лечения. Они считали, что организму присуща естественная сила, регулирующая при нормальных условиях все его отправления. Задача врача — не исцеление болезни, а помощь организму больного в его борьбе с болезненными началами. Твердо основываясь на внимательном изучении течения болезни и действия лечебных средств, гиппократики подняли на большую высоту искусство практического врачевания.
Исследование симптомов болезней (диагностика) путем осмотра, ощупывания и выслушивания широко использовалось гиппократиками. Ими созданы правила диететики, касающиеся не только регулирования приема пищи, но и упорядочения всего образа жизни больного. Превосходно было поставлено лечение переломов костей и вывихов. Были разработаны и успешно проводились разнообразные и сложные хирургические операции.
Медицинские воззрения гиппократиков в конечном счете определялись существовавшими политическими и хозяйственными условиями, и по изменении их неизбежно должна была появиться новая медицинская система.
С возникновением огромного централизованного Римского государства, мощь которого основывалась на рабовладельческом хозяйстве и грабеже многочисленных колоний, медицина должна была претерпеть коренные изменения. Примитивная организация врачебного дела, существовавшая в Греции, не могла удовлетворять новым требованиям. Рим был заинтересован в быстром росте врачебного сословия, в определенной регламентации врачебного труда. Ему нужны были обученные люди, которые несли бы санитарную службу в его армиях. Необходимо было организовать врачебную помощь в обрабатывавшихся толпами рабов огромных латифундиях римских богачей, ибо заболевшего раба следовало лечить, чтобы он скорее встал на работу. Возник целый класс общинных врачей. Существовали специальные врачи, обслуживавшие ряд государственных учреждений: публичные библиотеки, школы гладиаторов, цирки и т. д.
В Греции врачевание в основном было частным делом, и в соответствии с этим и медицина была искусством, которым, мог овладеть лишь избранный человек, имеющий к тому особое призвание. Римское государство нуждалось в создании служилого медицинского сословия, ему необходима была научная система врачебных знаний как твердая основа медицинского образования.
Эта задача была разрешена во II веке нашей эры римским врачом Галеном (131–200 гг.).
Историк говорит о нем кратко: «Гален — врач весьма |п ям спитый — родился в Пергаме, жил в Риме во времена Марка Аврелия, Коммода и Пертинакса; отец его, по имени Никон, был геометром и архитектором. Гален оставил много сочинений не только по медицине, но и по философии, грамматике и риторике. Умер он семидесяти лет. Гален означает — спокойный». Врачебная наука, у Гиппократа определявшая лишь общее направление творческой деятельности врача, в творениях Галена приобрела очертания законченной системы.
Гален уже не ограничивал свою задачу только искусством лечения болезни, он стремился построить практическое врачевание на надежном теоретическом базисе и гармонично сочетать сведения о здоровом и больном организме, о методах лечения.
Галеновская медицина покоилась на гораздо более мощном фундаменте анатомических и физиологических сведений, приобретенных врачебным миром за шесть веков, отделяющих этих двух ученых друг от друга, и частью разработанных непосредственно Галеном.
Пусть Гален в действительности почти не анатомировал человеческие трупы и материалом для его исследований являлись главным образом животные, в частности обезьяны, которых он называл «смешной копией человека», — все же его анатомия была передовой для своего времени. Гален не ограничивался внешним описанием частей тела и органов, а стремился постичь и более тонкое их строение. В ту эпоху не были известны увеличительные оптические приборы и, несмотря на это. Гален приблизился к гистологическому представлению о структуре тела.
Галену принадлежат глубокие исследования физиологии нервной системы. Один из современных физиологов сказал, что этот великий врач знал о функциях нервной системы почти все, что об этом впоследствии было известно в эпоху средневековья и Возрождения до XVII и XVIII столетий, т. е. в продолжении 1600 лет.
Гален разбил заблуждения школы Эразистрата, полагавшего, что в артериях содержится не кровь, а воздух, но существование кровообращения ему еще не было известно. Основная заслуга Галена в области физиологии — создание экспериментальной физиологии. Замечательны его способы препарирования спинного и головного мозга у животных. Применяя эти способы, он наблюдал возникающее явление выпадения и строил свои умозаключения о функциях отдельных нервов и частей центральной нервной системы.
В противовес эмпиризму Гиппократа, Гален выдвинул аристотелевский принцип: «Природа ничего не делает без цели» как руководящий в медицинской науке. Вопросом о цели: для чего происходят те или иные процессы в человеческом организме, — он подменял анализ того, как они происходят и какими действующими причинами определяются, и это служило источником многих его ошибок. Больше того, вера в абсолютную целесообразность всех явлений, присущая большинству идеалистических систем, в конечном счете должна была привести и привела Галена к признанию существования творца.
Эти идеалистические заблуждения миросозерцания Галена отразились и на общей его медицинской системе. Он видел в организме лишь механизм, подчиненный душе.
Силы, направляющие деятельность организма, заключаются в пневме. Пневма — это вещество, проникающее в организм при дыхании и диференцирующееся в нем на три различные субстанции: жизненная пневма — в сердце, психическая — в мозгу и физическая — в печени.
Организм состоит из плотных и жидких частей (кровь, слизь, черная и желтая желчь), их надлежащее количество и качество определяют здоровье человека. Болезнь представляет собой расстройство функции той или иной части тела, которое в свою очередь вызывается патологическими изменениями в этой части организма.
Гален верил в существование physis’a — особой, присущей организму силы, стремящейся поддерживать его в состоянии здоровья. Вмешательство врача необходимо лишь в том случае, если этой собственной силы организма недостаточно для преодоления болезни. Лекарством Гален называл «все то, что может изменить наше естественное состояние»; им была проделана работа по подробному разбору роли и физиологического действия многочисленных лекарственных средств.
Телеологическая точка зрения, положенная в основу галеновского учения, была родственна и любезна сердцу средневековой схоластики, и церковь благословила систему Галена, поддерживала ее и превратила в мертвую догму, которая в течение ряда веков преподавалась с кафедр средневековых университетов.
Да и сам Гален смотрел на свое учение как на откровение, которому надлежит следовать, не сомневаясь и не мудрствуя лукаво. Он говорил: «Делами искусства, а не измышлениями софистики добился я того, что стал в Риме известен первым гражданам и всем императорам; занимаясь медициной до старых лет, я до сего дня ни разу не имел повода краснеть за назначенное лечение или поставленный прогноз — что, как я видел, случалось с самыми знаменитыми врачами. Если кто-либо желает прославиться делами искусства, а не измышлениями софистики, он может без труда воспользоваться тем, что я открыл в течение моей жизни после долгих исследований».
Создание системы медицинских знаний было для своего времени грандиозным достижением, и нельзя не преклоняться перед научным гением Галена. Но эта архитектурная стройность и законченность медицинского учения Галена являлась одновременно и его ахиллесовой пятой. Она много способствовала тому, что медицина закостенела более чем на тысячелетие почти в неизменном виде. Последовавшее вскоре после смерти Галена крушение Римской империи и наступившая затем эпоха раннего феодализма не создавали никаких предпосылок для дальнейшего развития медицины. Упадок и омертвение хозяйственной жизни Европы сочетались с упадком умственным. «Средневековье развилось из совершенно примитивного состояния. Оно стерло с лица земли древнюю цивилизацию, древнюю философию, политику и юриспруденцию и начало во всем с самого начала.
Единственное, что средневековье взяло из погибшего древнего мира, было христианство и несколько полуразрушенных, утерявших свою прежнюю цивилизацию, городов»[3].
Во второй половине первого тысячелетия нашей эры разработка сокровищ греко-римской науки перешла к арабам. Арабские ученые, стоявшие во главе медицины до конца XV века, унаследовали врачебные знания древних, сохранили их и трудились над их систематизацией и пополнением. В эпоху позднего средневековья, когда в европейских странах усилился интерес к медицине и возникли многочисленные университеты, европейские ученые вынуждены были изучать труды арабов и по ним знакомились с медициной древних.
Арабы вошли в историю медицины главным образом как поклонники и последователи учения Галена, под влияние которого они подпали.
Медицинские работы ислама еще более усилили слепое преклонение многих поколений перед пергамским ученым. Было бы, конечно, неправильно думать, что вся работа арабских ученых была совершенно бесплодна и не внесла ничего нового во врачебное искусство.
Прежде всего арабы ввели много новых лекарственных средств, которые были вовсе неизвестны древним. Своим развитием фармация в сущности целиком обязана исламу. Арабы сумели выделить и описать ряд болезней, неизвестных ранее: оспу, корь и др. Заслугой арабских медиков являлось также постепенное развитие клиники.
Никто не может оспорить способность арабских ученых «систематически отливать весь обширный накопленный материал в ясно изложенные, наглядно и хорошо Продуманные учебники и руководства, в которых все отделы логически связаны, в которых одно вытекает из другого, и все проникнуто высшей степенью наглядности»[4]. Но это говорит о том, что арабы были прекрасными учителями и, может быть, последние в них преобладали над исследователями.
Кроме того, предрассудки мусульманской религии почти вовсе не позволяли арабам коснуться таких основных областей медицины, как анатомия, хирургия и гинекология. И несмотря на новые открытия, ими сделанные, на дальнейшую разработку многих отдельных медицинских проблем, над арабскими учеными безраздельно царила общая система Галена и даже замечательнейшее из арабских сочинений — канон врачебного искусства Авиценны (980—1076) — огромная энциклопедия (5 томов), содержавшая в себе в строго систематическом изложении всю теоретическую и практическую медицину со всеми специальными ее ветвями, — лишь произведение послушного последователя Галена.
Наступил XV век, начало эпохи, от которой датирует «современное естествознание; как и вся новейшая история». «Современное естествознание, которое одно лишь достигло всестороннего, систематического научного развития, в противоположность гениальным натурфилософским догадкам древних и весьма важным, но спорадическим и оставшимся по большей части безрезультатными открытиям арабов»[5].
Приближались дни решающих работ и открытий, которые положили начало современной медицине в том ее виде, как она нам знакома теперь.
В 1543 году нидерландец Андрей Везалий опубликовал замечательный труд, посвященный анатомии человека. Везалий впервые основал анатомию на изучении человеческих трупов и показал многочисленные ошибки анатомических взглядов школы Галена.
В начале XVII века Вильям Гарвей поднял физиологию до высоты истинной науки и впервые доказал правильную картину кровообращения. Почти одновременно с ним с помощью изобретенного незадолго перед этим микроскопа Мальпигий проник в области тончайшего строения тканей, положив начало гистологии, а Антоний ван-JIeвенгук открыл присутствие мельчайших живых существ в капле воды, — так медицина приблизилась к обнаружению бактерий — возбудителей заразных болезней.
Упорная Исследовательская и экспериментальная работа развертывается во всех отраслях медицины и в этом повседневном труде подготовляются новые открытия, которыми столь богаты XVIII, XIX и XX века. Они идут рука об руку с развитием других областей естествознания: химии, физики, биологии; они опираются на могучий подъем техники, вооружающей врача тончайшими и совершеннейшими приборами для исследования.
Но эпоху современного естествознания отделяет от средневекового прошлого некий революционный рубеж, на котором даны были первые бои схоластической медицине, па котором расчищался путь для новой врачебной науки и устанавливались первые вехи, намечавшие линии будущих побед.
На этом рубеже стоит громадная фигура Парацельса, который первый поднял бунт против отживших, но все еще почитаемых авторитетов, против тупости и застоя средневековой медицинской науки и сумел дать ряд гениальных научных провидений.