1848–1870
I. Преобразование транспортных средств
Железные дороги. Мирный период, последовавший за войнами Революции и Империи, позволил Франции обратить все свои усилия на хозяйственное развитие. Различные правительства с 1815 по 1848 год, ликвидировав последствия двух неприятельских вторжений, старались организовать снабжение национальными орудиями производства. Со своей стороны, и частная инициатива пе осталась в бездействии: она сумела выгодно использовать новые изобретения, придавшие неожиданный размах промышленности. Таким образом, первая половина XIX века одновременно увидела расцвет старой земледельческой Франции, расширяющей сферу действия и улучшающей свои производственные приемы, и вместе с тем нарождение новой, индустриальной Франции, вызванное заменой ручного труда механическим, причем использование пара как двигательной силы должно было еще более ускорить и без того быстрое ее развитие. Земледелие и промышленность не могли не воспользоваться преобразованием транспортных средств, наступившим после 1850 года и довершившим создание современного хозяйственного мира. Происхождение современного хозяйства связано с великими техническими изобретениями последних годов XVIII столетия.
Июльское правительство поняло будущее важное значение железных дорог, первые опыты с которыми были проведены вскоре после революции 1830 года. Оно решительно принялось за дело строительства железнодорожной сети, на первых порах встречавшее сильные возражения. Революция 1848 года остановила это строительство в самом начале. Финансовые кризис 1847 года, осложнившийся в следующем году кризисом политическим, лишил железнодорожные компании возможности выполнять свои обязательства, и они были вынуждены прервать строительные работы. Правительство Второй республики старалось помочь терпевшим банкротство компаниям различными способами: гарантиями и продлением концессий, но не придерживалось при этом никакой определенной системы.
Несмотря на значительные жертвы со стороны государства, постройка сети подвигалась очень медленно. Капиталисты не решались пускаться в эти новые предприятия. Их колебания объяснялись главным образом непродолжительностью и незначительными размерами большинства концессий, что, по-видимому, не позволяло рассчитывать на подобающее возмещение за вложенные капиталы. Кроме того, дробление сети представляло значительные неудобства с экономической точки зрения: оно увеличивало свыше всякой меры расходы по эксплуатации, делая необходимым установление высоких тарифов и вынуждая пассажиров к частым пересадкам, а товары — к перегрузкам, что уничтожало до некоторой степени выгоды нового способа транспорта. С целью упрочить кредит железнодорожных компаний, Вторая империя установила общий для всех концессий срок в 99 лет, который доселе предоставлялся лишь в виде исключения[216]. Затем, с 1852 года правительство стало присоединять к некоторым особо мощным компаниям, у которых протяженность сети сулила выгодное товарное движение, многочисленные мелкие концессии, уже утвержденные раньше. В последние месяцы 1857 года движение в сторону концентраций закончилось: теперь существовало всего шесть больших компаний, являвшихся концессионерами сети с протяжением свыше 16 000 километров.
К несчастью, жестокий кризис 1857 года снова напугал капиталистов. Железнодорожные компании, парализованные недоверием публики и обремененные обязательствами, достигавшими в общей сложности суммы в 2 миллиарда с лишком, сочли для себя невозможным выполнение контрактов и потребовали от правительства их пересмотра. Правительство, сознавая всю важность для страны быстрого завершения железнодорожной сети в целом, решило придти на помощь компаниям и дать им средства закончить работы. Был применен остроумный план с целью возродить доверие публики, не обременяя в то же время чрезмерно государственных финансов. Конвенции 1859 года, применявшиеся с некоторыми мелкими изменениями ко всем компаниям, имели своей базой принцип гарантированной прибыли. Государство брало на себя обязательство, в случае если прибыли компаний окажутся недостаточными для обеспечения акционерам четырехпроцентного дивиденда, пополнять недостающую сумму. Эта гарантия применялась только к новым линиям; линии, уже построенные, этим пользоваться не могли. Суммы, выдававшиеся, таким образом, в долг из государственной казны, отпускались компаниям лишь в качестве возвратных ссуд, которые они обязывались вернуть с процентами из своих будущих прибылей. Больше того, за привилегии, даваемые компаниям, государство выговаривало себе право получать в виде компенсации часть прибылей, когда последние поднимутся выше определенного уровня.
Благодаря такой комбинации железнодорожные компании вернули доверие публики и без труда получили необходимые капиталы. В 1870 году более 17 000 километров железнодорожных путей было передано в эксплуатацию.
В результате значительного попижения стоимости перевозок экономическая выгода железных дорог еще более выросла. За двадцать лет стоимость перевозок товаров по железным дорогам снизилась почти вдвое, а пассажиров — приблизительно на одну четверть. Средний тариф на один километр-тонну груза не превышал 6 сантимов в 1869 году, а тариф на одного пассажира за один километр составлял не более 5,44 сантима.
Внутреннее судоходство. Работы по улучшению внутреннего судоходства, отошедшие на задний план в годы, когда железные дороги, соблазнительные своей новизной, поглощали наибольшую часть наличных ресурсов, возобновились с большим размахом начиная с 1860 года. С 1848 по 1870 год общая длина каналов выросла на 900 километров, и значительные суммы были также израсходованы на урегулирование больших и малых рек.
Морское судоходство. Применение пара к морским перевозкам предшествовало применению его в сухопутном транспорте. Несмотря на это преимущество, паровое судоходство оставалось на одном уровне в течение нескольких лет, когда повсюду прокладывались железные дороги. Применение гребного винта в качестве двигателя послужило для судоходства новым толчком к развитию, которому содействовало также снижение цен на железо и сталь. Это снижение имело своим результатом значительное удешевление машин и, облегчая замену деревянных судов железными, гораздо большей вместимости, позволило значительно уменьшить постоянные издержки на фрахт. В 1870 году французский морской торговый флот насчитывал более одного миллиона тонн, из коих 200 000 приходилось на долю парового флота.
В отношении общего тоннажа, как и в отношении парового тоннажа, Франция занимала второе место среди морских держав. Впереди ее шла лишь Англия, но Англия обогнала ее весьма значительно, имея общий тоннаж около 6 миллионов тонн, причем более одной пятой приходилось на паровой флот.
Электрический телеграф. Применение электричества к телеграфному делу в течение описываемого периода в свою очередь содействовало развитию средств связи. После 1851 года электрический телеграф заменяет старый семафорный телеграф.
Последствия преобразования транспорта. Преобразование транспортных средств не могло не повлечь за собою важнейших последствий с социально-экономической точки зрения. Сокращение расходов по транспорту и рост скорости передвижения вызвали все возрастающую и неизвестную дотоле подвижность людей и вещей. В конце царствования Луи-Филиппа казалось еще чем-то ненормальным, если мешок с хлебом пересекал из конца в конец все королевство: стоимость перевозки делала слишком убыточным подобное путешествие. Спустя пятнадцать лет положение изменилось: сношения провинции с провинцией, одной пограничной страны с другой стали обычным делом. Постройка железных дорог в соседних государствах чрезвычайно облегчила теперь дальние путешествия, совсем недавно еще предпринимавшиеся лишь весьма неохотно из боязни значительных расходов и неизбежной потери времени.
Один из важнейших экономических факторов — расширение рынков сбыта — явился следствием нового способа сообщения. До сих пор земледелие и промышленность должны были довольствоваться для сбыта главным образом местными рынками. Районы снабжения и продажи были для них необычайно ограничены; лишь дорогие товары могли выдержать транспортные расходы на дальние расстояния. Теперь они могут искать далеко своих клиентов; их производство более не ограничено неизбежно узкой клиентурой по соседству. В то же время, и вполне логично, значительно обостряется конкуренция; страны, некогда изолированные, ограничивавшиеся продажей своей продукции лишь на близких рынках, становятся соперницами на крупных рынках, куда они теперь могут поставлять свои продукты. В результате этого расширения конкуренции, влекущего за собой все возрастающую специализацию продукции, каждая страна, каждая территория стараются производить товары и предметы, которые они могут изготовлять при более благоприятных условиях, нежели их конкуренты. Та же причина вызывает вскоре другое явление — географическую нивелировку цен. В неурожайный 1847 год 1 центнер зерна стоил 49 франков в департаменте Нижнего Рейна, в то время как он продавался всего за 29 франков в департаменте Од. Так как эти области практически не имели возможности обмениваться товарами, то между обоими рынками не могло установиться равновесия; относительное изобилие, существовавшее в одном месте, не могло устранить спрос в другом. Через двадцать лет подобная разница цен уже отошла в область предания: удешевление стоимости перевозок не позволило бы появиться подобной разнице в ценах.
Преобразование транспортных средств дало сильный толчок обрабатывающей промышленности. Развитие ее производительности было вызвано прежде всего значительным расширением клиентуры. Французская промышленность, решительно вступившая на путь технического переоборудования, начинает благодаря свойственному ей духу инициативы получать повышенные прибыли. Свою продукцию Франция вывозит в отсталые страны, еще сохранившие чисто земледельческий характер или лишь с чрезвычайной медленностью поспевающие за индустриальным развитием. В этих странах она еще не сталкивается с той грозной конкуренцией, какую ей через несколько лет создала промышленность соперничающих наций, несколько позже Франции начавших свою промышленную жизнь.
Сельское хозяйство, в результате развития промышленных центров и повышения общего благосостояния, находит все возрастающий спрос для своих продуктов, легко получает химические удобрения, нужные для улучшения почвы, и вместе с тем развивает специализацию своей продукции.
Наконец, мы видим, как за короткое время поле деятельности торговли значительно расширяется, обороты ее необычайно увеличиваются и международные дела начинают занимать в ее операциях все более и более важное место.
II. Торговая политика
Запретительные пошлины и свобода торговли. Развитие железнодорожной сети и рвение, с которым Франция вводила в свое экономическое оборудование этот новый фактор производительности, находились в полном противоречии с запретительной политикой, установившейся в конце царствования Луи-Филиппа и встречавшей горячую поддержку со стороны большого круга заинтересованных лиц. В самом деле, разве не противоречием было изолировать себя от всех других наций и упорно отвергать их товары, воздвигая на границе непроходимую таможенную преграду, — и в то же время стараться возможно быстрее развить материальные средства сообщения?
Ассоциация для защиты свободной торговли продолжала в годы Второй республики борьбу, начатую при предыдущем правительстве. Как и прежде, ей не удалось вызвать мощное общественное движение в пользу идей, которые она отстаивала. Классы, наиболее заинтересованные в продолжении покровительственной политики, — сельские хозяева и промышленники, объединившиеся в Ассоциацию защиты национального труда, — не расторгли своего союза. Промышленникам, без сомнения, было бы желательно получать на более выгодных условиях сырье, которое они вынуждены были выписывать из-за границы, но они предпочитали лучше терпеть ущерб, чем допустить малейшее отступление от режима, защищавшего их на национальном рынке от особенно опасной для них конкуренции со стороны Англии, а также Бельгии, Швейцарии и прирейнских провинций, т. е. таких стран, которые быстро преображались. Что касается рабочего класса, на чью поддержку рассчитывали сторонники свободной торговли, то стремительный рост социализма, последовавший в 1848 году, мешал проникновению в их среду любой либеральной идеи; кроме того, они очень боялись конкуренции со стороны иностранных рабочих, чем угрожали им протекционисты в случае понижения таможенных перегородок.
Национальное собрание, избранное всеобщей подачей голосов, оказалось, таким образом, столь же непримиримым, как и цензовые палаты; оно не внесло никакого существенного изменения в режим, завещанный ему этими последними.
Экономическая политика Наполеона III. Император Наполеон III, который провел годы изгнания в Англии и присутствовал при экономическом развитии этой страны, намеревался, достигнув власти, направить Францию по тому же пути. Он хотел, увеличивая национальное богатство, создавая класс новых богачей, который будет ему обязан самым своим существованием, и повышая общий уровень благосостояния, приобрести себе таким образом многочисленную и материально заинтересованную клиентуру. Убежденный, что для максимального использования всех ресурсов страны необходимо решительно покончить со старой политикой изоляции, он не поколебался отречься от господствующих понятий и высказаться против запретительной системы. Но, будучи в то же время человеком весьма осторожным, сознавая необходимость оградить сельское хозяйство и промышленность от слишком резких потрясений, он отверг прямолинейное применение теории свободной торговли и объявил, что таможенное покровительство представляется ему необходимым, но что «это покровительство не должно быть ни слепым, ни неизменным, ни чрезмерным».
С 1853 года Наполеон III начал проводить свои идеи, используя данную ему законом власть, а подчас даже превышая ее, рассчитывая на счастливые результаты своей инициативы, чтобы внедрить в умы более правильные понятия.
С 1853 по 1855 год ряд декретов постепенно снизил ввозные пошлины на весьма многие необработанные материалы: каменный уголь, железо, чугун, сталь, шерсть. Был разрешен беспошлинный ввоз известного числа продуктов — сырья, — предназначенных для окончательной обработки во Франции, а запрет ввоза морских судов, построенных за границей, был заменен пошлиной в 10 процентов. В1856 году палата (Законодательный корпус), невзирая на сильную оппозицию, утвердила некоторые из этих декретов.
Правительство, ободренное этим успехом, в том же году внесло проект закона, предусматривавшего полную отмену запретов, еще значившихся в таможенных тарифах. Несмотря на высокие пошлины, которыми предполагалось обло-яшть освобожденные от запрета товары, этот проект возбудил против себя яростную оппозицию во всех промышленных центрах. Правительство не осмелилось пренебречь ею. Вынужденное идти напопятный, оно объявило, что все запреты будут отменены лишь с 1 июля 1861 года, и предложило промышленности использовать эту пятилетнюю отсрочку, чтобы подготовиться к новому коммерческому режиму, который затем будет введен без всяких дальнейших отлагательств.
И сельское хозяйство не получило пощады; его привилегии тоже были нарушены. Императорские декреты снизили ввозную пошлину на скот, вино, спиртные напитки. Даже скользящая скала, которую сельские хозяева считали необходимой для своей обеспеченности, очутилась под угрозой. Неурожай 1852 года явился предлогом для ее временного упразднения в 1853 году. Высокие цены на зерновые хлеба в течение следующего трехлетия служили некоторое время оправданием для этой временной меры, которой правительство продолжало держаться и впоследствии, когда цены вернулись к своему обычному уровню. В 1859 году правительство внесло проект закона о совершенной отмене скользящей скалы. Но ввиду возникших протестов оно было вынуждено взять свой проект обратно и даже восстановить на некоторое время закон 1832 года.
Торговые договоры. Эта новая неудача показала императору, что реформу, которую он считал необходимой для хозяйственного процветания Франции, можно провести только насильственным путем. Конституция 1852 года давала главе государства право заключать торговые договоры без обращения к палатам. Это право и предоставило искомое средство. Либеральный экономист Мишель Шевалье завязал сношения с Кобденом, инициатором либеральной торговой политики в Англии, с целью добиться соглашения двух стран. Император охотно принял идею заключения торгового договора с Англией, что позволило ему осуществить тот план, на пути которого общественное мнение воздвигало столько препятствий. Переговоры, совершавшиеся в величайшей тайне, были быстро закончены.
5 января 1860 года в письме, адресованном министру без портфеля Фульду и напечатанном в Мопитеуе, император, не упоминая еще о проектируемом договоре, излагал экономическую программу, проведения которой он домогался со времени своего восшествия на престол и для которой хотел теперь добиться одобрения палат. Одним из важнейших пунктов этой программы была отмена запретов и заключение торговых договоров с иностранными державами.
23 января был подписан и обнародован торговый договор между Францией и Англией. Франция решительно усвоила политику умеренного протекционизма, а не полной свободы торговли, как незадолго перед тем сделала Англия. Со всех английских товаров были сняты запреты и заменены пошлинами, которые могли доходить до 25 процентов ad valorem[217]; напротив, французские товары освобождались в Великобритании от всяких пошлин, за исключением акцизов и сборов, которыми были обложены те же продукты, но местного производства.
За этим договором последовали подобные же договоры с другими державами: Бельгией, Германским таможенным союзом, Италией, Швейцарией и т. д. Кроме того, эти различные державы подписали в свою очередь договоры друг с другом. Таким образом, акт 1860 года открыл для всей Европы эру либеральной торговой политики.
Законодательный корпус должен был склониться перед совершившимся фактом; он соблаговолил наконец санкционировать действия правительства и согласовать общий тариф с конвенционным, вытекавшим из договоров.
В 1860 году был разрешен беспошлинный ввоз многих видов сырья, а именно: хлопка, шерсти, красящих веществ, и одновременно снизились добавочные пошлины за происхождение и флаг. В 1863 году были сняты пошлины с кофе, конопли и льна и отменены всякие запрещения на вывоз тех или иных товаров из пределов страны. Но лишь в 1867 году был разрешен беспошлинный ввоз каменного угля, хотя, впрочем, ввозные пошлины на уголь были значительно уменьшены уже договорами.
В 1861 году была отменена скользящая скала, и с этих пор зерно при ввозе облагалось лишь общей пошлиной, почти номинальной, в размере 0,60 франка с 100 килограммов.
В 1866 году, несмотря на протесты судостроителей, требовавших возврата к системе запретов, закон, с целью обеспечить развитие французского торгового флота, разрешил беспошлинный ввоз морских судов, построенных за границей. В виде компенсации отменялись пошлины со всех сырых материалов и фабричных изделий, необходимых для постройки снаряжения или поддержания в порядке морских судов.
Исчезновение «колониальной системы».[218] Колонии также получили свою долю пользы от усвоенных правительством взглядов. Закон 5 июля 1861 года, последовательно распространенный на все колонии, устранил последние признаки старой колониальной системы. Он разрешал ввоз в колонии всех иностранных товаров, с уплатой таможенной пошлины, равной той, которая взималась во Франции, и пользование иностранными судами для всех торговых сношений колоний как с метрополией, так и с другими странами. Сенатский указ 4 июля 1866 года пошел еще дальше: он положил начало таможенной автономии колоний, предоставив генеральным советам право вотировать таможенные тарифы.
Так, несмотря на сильную оппозицию, императорскому правительству удалось изменить в либеральном духе торговую политику, издавна имевшую во Франции такой резко запретительный характер. Но ему не удалось навязать свои взгляды общественному мнению, которое лишь с крайней неохотой следовало за ним по новому пути. Конечно, теперь уже больше никто не требовал абсолютных запретов; наиболее ярые сторонники запретительной системы признавали, что это невозможно. Но они во что бы то ни стало хотели остановить правительство в его политике понижения пошлин, которой оно решило, видимо, следовать, и добивались нового повышения пошлин, постепенно снижавшихся после 1853 года.
С первых дней 1870 года протекционисты стали требовать отмены торгового договора с Англией, который был заключен на десять лет, причем молчаливо подразумевалось (со стороны правительства), что он будет продлен. Законодательный корпус ле рискнул отказаться от политики, которая — как доказывали это все документы — не только не была невыгодна для Франции, но сообщила мощный толчок ее хозяйственному развитию. Поэтому палата высказалась против расторжения договора. Однако в тот момент, когда разразилась война с Германией, правительство не могло рассчитывать, что парламентское большинство поможет ему развивать далее свою политику; оно вынуждено было ограничиться тем, что защищало, подчас с большими трудностями, уже достигнутые результаты.
III. Развитие кредита
С 1815 по 1848 год в обществе начали распространяться процентные бумаги. С 1860 года они все больше и больше проникают в обиход. Широкая публика привыкает, приспособляется к ним; она кончает тем, что уже считает совершенно достаточным эквивалентом денежных капиталов, которые она выпускает из своих рук, эти простые куски бумаги с подписями лиц, большею частью известных ей лишь понаслышке. Публика особенно ценит легкость, с которой благодаря быстрой реализации она может возвращать фонды, могущие понадобиться в любой непредвиденный момент.
Финансовые общества и кредитные учреждения. Промышленные предприятия требуют теперь значительного сосредоточения капиталов вследствие своих обширных размеров, стоимости механического оборудования и размаха денежных оборотов. Мало-помалу система акций получает в промышленной организации преобладающее значение, и законодательство, установленное для старых ассоциаций, становится все более и более недостаточным. В 1863 году закон об обществах с ограниченной ответственностью делает попытку заполнить существующие пробелы[219]. Вскоре закон этот также признается недостаточным и в свою очередь заменяется законом 1867 года, который полностью видоизменяет законодательство об акционерных компаниях и отменяет предварительное разрешение, доселе требовавшееся для учреждения анонимных обществ.
Французский банк продолжает оставаться первенствующим финансовым учреждением страны, центральной твердыней кредита. После кризиса 1848 года в него вливаются департаментские эмиссионные банки; ему одному предоставляется монополия эмиссии бумаг на предъявителя и но предъявлению. В 1859 году эта привилегия была продлена вплоть до 1897 года. Наряду с Французским банком постепенно возникают новые кредитные учреждения: Дисконтная парижская контора, созданная с помощью правительства в 1848 году, но вскоре завоевавшая себе свободу; Кредит под залог движи-мостей (1852), которому суждено было бесславно погибнуть после блестящего начала; Индустриальный и коммерческий кредит (1859); Общество вкладов и текущих счетов (1863); Генеральное общество (1864); Лионский кредит (1865).
Оптовые склады. В 1848 году в надежде несколько облегчить жестокий кризис, серьезно поколебавший кредит, во Франции ввели систему оптовых складов, с успехом действовавшую в Англии. В эти склады, являющиеся казенными учреждениями и подчиненные особым правилам, негоцианты могут отдавать на хранение свои товары, для которых не находят немедленного сбыта. Им затем легко бывает получить ссуду под залог документов (квитанций и варрантов), служащих ручательством фактического наличия данных товаров. Этим разумным способом значительно расширяется слишком строгое законодательство о займах под залог движимостей.
Земельный кредит. Уже давно раздавались жалобы землевладельцев и сельских хозяев, утверждавших, что им чрезвычайно трудно добывать капиталы для проведения улучшений, стаыпих необходимыми в результате новых научных открытий. Республика 1848 года не могла разрешить проблему создания кредита, которого они требовали. Правительство империи взялось за эту задачу, и ему удалось благополучно ее разрешить, хотя и не полностью. В 1852 году был создан Земельный кредит — настоящий банк для кредитования недвижимой собственности. Этой собственности приходилось двоякого рода препятствиями при реализации займов, которые она стремилась заключать: кредитора стесняла невозможность получить обратно по желанию свой капитал в любой момент, а должнику было трудно из доходов от имения уплачивать проценты и одновременно погашать основную сумму-долга, чтобы скорее добиться освобождения от задолженности. Земельный кредит устранял эти неудобства. Под гарантию закладных он авансировал землевладельцам нужные им суммы, а они рассчитывались с ним регулярными периодическими взносами, включавшими и проценты и долю, назначенную в погашение. Долгосрочность займов облегчала амортизацию. Авансируемые таким образом деньги Земельный кредит добывал, выпуская ценные бумаги мелких купюр, гарантированные заложенной собственностью ссудополучателей и легко поддающиеся реализации. Это было нечто вроде мобилизации земельной собственности. Попытка удалась, но достигла своей цели лишь частично и послужила на пользу главным образом собственности городской, а не сельской.
Благодаря распространению ценных бумаг и хозяйственному процветанию страны, парижский финансовый рынок при империи чрезвычайно разросся и завоевал неоспоримое преобладание, уступая лишь по некоторым категориям ценностей рынку лондонскому.
IV. Промышленность
Общее развитие. Между 1848 и 1870 годами развитие промышленности развертывается особенно широко. Наука все более и более становится союзницей промышленности и силится найти для своих открытий практическое применение. Вслед за механикой приносят свою помощь физика и химия.
Поле промышленной деятельности расширяется с непредвиденной быстротой. Прокладка железных дорог открывает новые рынки, ранее недоступные по своей отдаленности, а отечественная клиентура умножается по мере роста материального благополучия. Таможенная реформа 1860 года, так пугавшая промышленников[220], опасавшихся, что их захлестнет иностранная конкуренция, дала, в общем, несмотря на неизбежные специфические неудобства, самые счастливые результаты. Она повлекла за собой более быстрое обновление технического оборудования, более широкое применение усовершенствованных машин, освоение новых трудовых процессов. Конечным итогом всего этого является повышение производительности.
Это поступательное движение сказывается прежде всего в росте выбираемых ежегодно патентов на изобретения. В 1847 году их насчитывалось около 2000; в 1867 году цифра эта увеличивается более чем вдвое. Применение пара в качестве двигательной силы входит в общий обиход. Мощность паровых машин, которыми пользуется промышленность в 1869 году, превышает 320 000 лошадиных сил, что за двадцать лет дает увеличение в пять раз. Количество использованного каменного угля увеличивается в три раза: в 1869 году оно превышает 20 миллионов тонн.
Металлургическая промышленность. Из всех отраслей промышленности за описываемый период наибольшие успехи делает металлургия. Производство чугуна и железа развивается весьма значительно. В 1869 году его исчисляют в 1 300 000 и 900 000 тонн. Потребление древесного топлива можно считать окончательно ликвидированным; если его еще употребляют, то лишь при производстве металлов, которые должны удовлетворять специфическим требованиям. Разница в себестоимости делает для этого вида топлива невозможной успешную борьбу с соперником. Тонна чугуна, изготовляемого на дровах, обходится в 131,4 франка, в то время как тонна чугуна, получаемого на коксе, стоит всего 80,8 франка; для железа пропорция приблизительно та же.
Удешевление железа, достигающее за двадцатилетие 30 процентов первоначальных цен, допускает широкое пользование этим вытесняющим дерево металлом даже для таких изделий, где дерево до тех пор пользовалось исключительным применением. Развивается применение железа в архитектуре; машиностроение создает для него все возрастающий сбыт; проведение железных дорог требует его в большом количестве для изготовления рельсов; наконец, железо (сталь) также начинают употреблять в кораблестроении.
Изобретение англичанина Бессемера в 1853 году, вскоре освоенное во Франции, позволило вдвое сократить стоимость изготовления стали, перестающей поэтому быть дорогим металлом. Ее производство за короткое время удесятеряется и доходит в 1863 году до 110 000 тонн.
Следует отметить два интересных факта, касающихся металлургической промышленности. Во-первых, она мало-помалу покидает те районы, где первоначально возникла, и перемещается ближе к угольным и железным рудникам. Во-вторых, в ней замечается чрезвычайно быстрая концентрация. По мере отказа от древесного топлива число доменных печей уменьшается, несмотря на непрерывное расширение производства. Невыгодные малые печи уступают место крупным. В то Бремя как старые домны, работавшие на дровах, давали 3–5 тонн чугуна в день, около 1867 года появляются доменные печи, работающие на минеральном топливе и дающие до 50 тонн.
Текстильная промышленность. Текстильная промышленность заметно развивается в связи со все более расширяющимся применением механического оборудования. С самого начала описываемого периода два новых изобретения — чесальные машины Гейльмана и Гюбнера, упростившие обработку хлопка, шерсти и даже шелковых охлопков, — ускорили ее развитие. С 1860 года французская промышленность заимствует у Англии ее усовершенствованные прядильные станки, так называемые сельфакторы.
С 1848 по 1869 год хлопчатобумажная промышленность более чем вдвое увеличивает количество потребляемого сырья. В 1869 году она требует в год более 120 миллионов килограммов хлопка-сырца и дает работу приблизительно 7 миллионам веретен. К несчастью, с 1861 по 1865 год хлопчатобумажную промышленность постигает жестокий кризис. Междоусобная война в Америке вызывает резкое сокращение культуры хлопка в южных штатах, где до тех пор почти исключительно разводилось это растение. Наступает настоящий хлопковый голод, и цены резко повышаются, возрастая с 1860 по 1864 год почти в пять раз. Но еще до заключения мира были созданы многочисленные центры культуры хлопка в английской Индии и в Египте. После 1865 года Соединенные Штаты в свою очередь снова бзялись за разведение хлопка и притом еще успешнее, чем раньше. Около 1868 года цена на хлопок спустилась к довоенному уровню.
Жестокий кризис хлопчатобумажного производства пошел на пользу другим отраслям текстильной промышленности, особенно шерстяной, в которой потребление неочищенной шерсти превысило 130 миллионов килограммов. С этого времени начинается широкое распространение легких шерстяных материй, вытесняющих смешанные ткани из шерсти и бумаги, одно время сильно вздорожавшие от увеличения цены на хлопок.
Льняная промышленность также выиграла от этого повышения цен, повлекшего за собой замену бумажного полотна льняным. В 1867 году прядением льна и пеньки было занято 600 000 веретен, и в этой отрасли промышленности насчитывалось 9000 механических станков.
Шелковая промышленность также не отставала. Одни только лионские фабрики в 1865 году насчитывали 115 000 станков и потребляли около 2 миллионов килограммов шелка-сырца, т. е. приблизительно половину общего потребления этого продукта.
Различные виды промышленности. Химическая промышленность делает неожиданные успехи. Изобретения, следующие одно за другим, позволяют производить на фабриках некоторые продукты, раньше изготовлявшиеся только в научных лабораториях. Натрий, килограмм которого в 1840 году расценивался в 7000 франков, тридцать лет спустя стоит всего 6 франков; цена на сероуглерод падает с 200 франков до 1 франка за килограмм. Цены на другие химические продукты также снижаются, хотя и не в такой сильной степени. Несмотря на столь значительное снижение цен, прогресс этой промышленности так ьелик, что общая стоимость ее продукции за время с 1847 по 1865 год более чем удесятеряется. В это время ее оценивают не меньше чем в 700 миллионов франков.
Открытие анилиновых красок, сделанное в 1856 году англичанином Перкинсом, производит революцию в красильной промышленности.
Бумажная промышленность переживает большие изменения. В 1851 году удается получить бумажную массу из соломы, а затем около 1867 года появляется первая масса из древесины. Результатом этих процедур явилось сильнейшее снижение себестоимости бумаги.
Наконец, производство свекловичного сахара также получает совершенно непредвиденное развитие. В 1850 году механика дает ему центрифугу, а несколькими годами позже химия находит дешевый способ очистки известью. С 1850 по 1870 годы производство сахара в метрополии увеличивается в четыре раза и за последний из названных годов превышает 240 миллионов килограммов.
Промышленная продукция. Обследование 1865 года оценивает в 12 миллиардов франков всю промышленную продукцию Франции, которая, таким образом, более чем удвоилась за двадцать лет, несмотря на очень сильное снижение цен на большое число продуктов. Крупная промышленность дала приблизительно половину этой суммы. Из трех с лишком миллионов хозяев и рабочих, составлявших тогдашнее промышленное население Франции, в крупной промышленности занято около 1 300 000 человек, из которых около 1 000 000 наемных рабочих.
V. Сельское хозяйство
Общее развитие. Сельское хозяйство тоже продолжает развиваться, используя подобно промышленности общий подъем материального благосостояния и улучшение транспортных средств. Последнее открывает новые рынки сбыта и для областей, доселе остававшихся совершенно изолированными от остальной страны. Железные дороги в пору их созидания внушают некоторое беспокойство провинциям, близким к большим городским центрам и имевшим до сих пор своего рода монополию в деле снабжения последних. Они опасаются конкуренции, с которой могут теперь выступить на этих рынках более отдаленные провинции. Но все подобные страхи быстро рассеиваются. Некоторые из названных провинций именно благодаря развитию средств сообщения находят рынки сбыта за границей; так, например, Нормандия и Бретань видят, как расширяются их торговые сношения с Англией. Другие области из развития путей сообщения извлекают выгоду в самой Франции, где потребление развивается еще быстрее производства.
Обработка земли. Вплоть до 1862 года земледельческие улучшения сказываются в расширении посевных культур путем распахивания пустующих земель; это — продолжение процесса, уже существовавшего в предыдущий период. Начиная с 1862 года успехи вызываются главным образом усовершенствованием обработки, улучшением почвы, устройством дренажей и употреблением удобрений, которое все более и более увеличивается.
Сельское хозяйство, подобно промышленности, получает большую помощь со стороны химии. Немец Либих около 1840 года энергично выступает против господствовавшей тогда доктрины, согласно которой плодородие почвы дает только перегной. Он доказывает, что для поддержания плодородия нужно вернуть земле минеральные Еещества, отданные ею растениям. В этом случае навоз играет при удобрении лишь косвенную и недостаточную роль. Если тут и сказывается некоторое воздействие, то просто потому, что навоз способствует отделению от почвы минеральных веществ и этим облегчает поглощение их корнями растения. Из этой теории вытекала возможность заменять навоз искусственными удобрениями, производящими более существенный эффект. Открытие Либиха внедрялось в практику лишь весьма медленно. Все же оно нашло во Франции нескольких горячих сторонников, а удешевление химических продуктов и транспортных расходов облегчило его освоение. Приблизительно в ту же эпоху сельское хозяйство получило новое естественное удобрение, а именно гуано, начиная с 1850 года ввозимое из Перу. Потребление его во Франции достигло в 1869 году почти 100 000 тонн.
В 1856 году в департаментах Арденн и Мааса обнаруживаются залежи фосфата, вскоре внедряющегося в хозяйственный обиход; наконец, отходы сахарной свекловицы также дают земледелию весьма ценное удобрение.
Качественное и количественное улучшение сельскохозяйственного инвентаря благодаря снижению цены на железо также очень ощущается в этот период.
Площадь пахотной земли в 1862 году определяется в 26,5 миллиона гектаров, Зерновые хлеба занимают при этом немногим больше 15,6 миллиона, мучнистые и промышленные культуры — 2,6 миллиона, искусственные луга — 2,7 миллиона гектаров. Все эти цифры заметно увеличиваются по сравнению с теми, которые были указаны в обследовании 1852 года. В противовес этому площадь, занятая под паром, еще более уменьшается; в этот период она не выше 5 миллионов гектаров.
Посевы пшеницы продолжают расширяться за счет ржи и смеси ржи и пшеницы (meteil)[221]. Умолот зернового хлеба на гектар тоже вырастает настолько, что в 1865–1870 годах средний годовой урожай колеблется между 95 и 100 миллионами центнеров. Несмотря на это увеличение продукции, Франция вынуждена обращаться за границу, чтобы получить достаточное количество зерна, необходимого для ее потребления. За период с 1866 по 1870 год она ввозит в среднем ежегодно 6 миллионов центнеров зерна.
Среди промышленных культур наибольшее развитие получила культура сахарной свекловицы; она занимает теперь свыше 135 000 гектаров и производит более 40 миллионов центнеров. Благодаря усовершенствованию обработки средний сбор с гектара увеличился за двадцать лет приблизительно на двадцать процентов.
Разведение винограда получает сильный толчок благодаря проведению железных дорог, которые открывают вину широкий сбыт как внутри страны, так и за ее пределами. Площадь, обработанная под виноградники, около 1865 года превышает 2 300 000 гектаров. Цвель — болезнь, поразившая виноград около 1850 года, — значительно сокращает производство в течение нескольких лет; но начиная с 1856 года виноградарство идет вперед, все разрастаясь, и кончает тем, что достигает в урожайные годы до 65 и даже 70 миллионов гектолитров. Это — весьма важный источник национального обогащения для стран, могущих заниматься культурой винограда, ибо, несмотря на разрастание производства, цены на вино не только не падают, но, напротив, все время увеличиваются. Вывоз, достигавший около 1847 года лишь 1,5 миллиона гектолитров, около 1867 года превышает 2,5 миллиона.
Шелководство, начавшее чрезвычайно быстро развиваться с 1840 года, продолжает расти до 1853 года, но с этого времени оно жестоко страдает от так называемой пебрины — болезни, убивающей шелковичных червей. Франции, которая до сих пор довольствовалась своей гресой[222], теперь приходится выписывать ее из-за границы. Несмотря на все старания, разведение коконов значительно снижается: в 1856 году оно сократилось до 7,5 миллиона килограммов, а около 1868 года поднимается лишь до 9 или 10 миллионов. За пятнадцать лет эта болезнь нанесла французским шелководам убыток более чем в миллиард франков, — убыток тем более ощутительный, что эта промышленность была целиком сосредоточена в небольшой сравнительно области бассейнов Роны и Эрб (Herault).
Скотоводство. Все более и более растущее потребление мяса побуждает сельское хозяйство развивать скотоводство, в котором оно находит источник значительной прибыли.
Рогатый скот особенно привлекает к себе внимание скотоводов. Поголовье растет, и в то же время, в результате постоянного отбора, у животных развивается способность нагуливать больше мяса. В 1866 году количество рогатого скота во Франции исчисляется в 12,5 миллиона голов с лишком.
В противовес этому овцеводство сокращается. В те же годы оно насчитывает всего 30 миллионов голов. Это сокращение, которому суждено было продолжаться, начинается около 1850 года. Оно вызвано постепенным упразднением паров и превращением в пахотные земли значительной площади пустых и невозделанных пространств, некогда служивших овечьими пастбищами. Однако уменьшение численности овец компенсируется улучшением их пород, нагуливающих больше мяса, чем прежде, и скорее вырастающих. Производство мяса с этих пор обгоняет производство шерсти.
Несмотря на столь значительное увеличение поголовья, объясняющееся непрерывным ростом цен на мясо, отечественное хозяйство не в силах удовлетворить все потребление, и начиная с 1850 года Франция все больше и больше обращается к ввозу из-за границы. В период с 1862 по 1871 год французский импорт одного лишь рогатого скота доходит в среднем до 138 000 голов за год; овец — до 872000 и свиней до 116 000 голов. За период с 1842 по 1851 год те же статьи ввоза выражались соответственно в цифрах 24000, 73000 и 75 000 голов.
Ощутительный подъем цен на молоко, масло, сыр, яйца доставляет сельскому хозяйству новые источники дохода, позволяя извлекать немалую выгоду из этих добавочных продуктов, тогда как прежде трудности транспорта сильно мешали многим областям, слишком отдаленным от крупных центров потребления, использовать эти продукты.
Общая стоимость сельскохозяйственной продукции достигает около 1870 года приблизительно 7,5 миллиарда франков. Это составляет за двадцать лет увеличение на 50 процентов.
Земельная собственность. Земельная собственность использует одновременно и развитие производительности и увеличение цен на сельскохозяйственные продукты. Стоимость земли увеличивается за десять лет больше чем на 43 процента. Средняя цена гектара с 1850 франков в 1862 году повышается около 1870 года до 2000 франков. Это повышение не в одинаковой степени совершилось по всей территории. Наибольшую выгоду получили участки, наиболее пригодные для мелиорации, сделавшейся возможной благодаря новым открытиям земледельческой химии. Северо-западные и западные области оказались в этом отношении в самом благоприятном положении. Впрочем, благодаря железным дорогам мы имеем заметную тенденцию к уравнению цен. Некоторые районы, некогда обездоленные вследствие своей изолированности, теперь перестают ее ощущать. Зато области, недавно бывшие в привилегированном положении, сталкиваются с невиданной ими прежде конкуренцией.
Заработки в сельском хозяйстве. Сельскохозяйственные заработки увеличились за тот же период с 40 до 45 процентов. В 1872 году статистики оценивают ежегодный средний доход семьи в 800 франков, а рабочий день мужчины — в 2 франка в среднем. Одной из причин этого увеличения, а может быть главной причиной, было уменьшение сельского населения. За двадцать лет население деревни сократилось приблизительно на 10 процентов, а так как это уменьшение шло главным образом за счет мужчин, то полагали, что общая сумма труда должна была снизиться на одну четверть. Без прогресса в обработке земли и улучшении инвентаря нехватка рабочих рук дала бы себя почувствовать еще сильнее.
VI. Торговля
Внутренняя торговля. Торговля должна была, естественно, выиграть от продолжительности и все возрастающей интенсивности промышленного и сельскохозяйственного подъема. Деятельность ее также значительно облегчилась в результате быстрого развития железнодорожных путей и создания новых кредитных учреждений.
Сумма ежегодных учетов Французского банка в годы, предшествующие 1870 году, превышает 6 миллиардов франков.
Коммерческий транспорт значительно увеличивается. В 1869 году железные дороги, сеть которых за двадцать лет выросла в десять раз, перевезли во всех направлениях 111 миллионов пассажиров и 44 миллиона тонн товаров, что составляет около 6270 миллионов километр-тонн. Водные пути ничего не потеряли от постройки железных дорог; за это самое время километрический тоннаж по рекам и каналам превысил 1900 миллионов тонн.
Однако это развитие несколько раз испытывает задержки. Кризис 1847 года, усиленный революцией, напоминал внезапно разразившийся ураган. Сила его была так велика, что временное правительство было вынуждено 15 марта 1848 года декретировать принудительное хождение кредитных билетов Французского банка и принять особые меры для ограничения возврата сумм, требуемых вкладчиками сберегательных касс. К концу 1849 года наметился возврат к прежнему, и 6 августа 1850 года принудительный курс был отменен. В 1857 году еще более сильный кризис разом обрушился на все великие торговые нации. Удалось избежать принудительного курса, но Французский банк вынужден был повысить размер учетного процента до десяти — цифры, дотоле неслыханной. Несмотря на свою серьезность, кризис 1857 года был вскоре ликвидирован, и толчок, сообщенный торговле новой таможенной политикой, очень скоро вызвал оживление торговых сделок. Междоусобная война в Соединенных Штатах, повлекшая рикошетом серьезные затруднения в хлопчатобумажной промышленности, — одной из важнейших во Франции, — вызвала в 1864 году легкий кризис, затянувшийся, впрочем, до 1870 года.
Широкий размах торговли поддерживался и отчасти даже возбуждался значительным увеличением металлического золотого запаса в результате открытия и быстрой эксплоатации новыми промышленными средствами калифорнийских и австралийских золотых копей. За одно двадцатилетие — с 1850 по 1870 год — добыча золота достигла почти 4 миллионов килограммов, что составляет более 82 процентов всей мировой годовой добычи до 1850 года. Эта настоящая революция в добыче драгоценных металлов отразилась на устройстве французского денежного обращения. Закон XI года признавал одинаково законным платежным средством золото и серебро. Вследствие своего относительного изобилия золото упало в цене; серебряные деньги, ставшие в силу этого дешевле заключенного в них металла, переплавлялись и вывозились за границу. Вывоз серебра был крайне стеснителен для мелких торговых сделок, так как разменная монета тоже исчезла. Чтобы с этим покончить, закон 1864 года снизил с 0,900 до 0,835 пробу серебряных монет в 50 и 20 сантимов, что привело к уменьшению лага на металл. Аналогичные неудобства обнаружились также в Бельгии, Италии и Швейцарии — странах, принявших французскую монетную систему, и это повело в 1865 году к заключению между названными державами монетной конвенции. Латинский союз — прозвище, данное союзу четырех упомянутых стран, к которому три года спустя примкнула Греция, принял общую монетную систему, основывающуюся на законе XI года. Но все серебряные монеты, за исключением пятифранковых, сохранивших неограниченную платежную силу, становились отныне вспомогательными деньгами (билонной монетой) и чеканились с пробой, сниженной до 0,835.
Принцип свободной торговли, принятый императорским правительством, привел к постепенному уничтожению всех ограничений, тяготевших над розничной продажей мяса и хлеба и к отмене монополии товарных маклеров.
Внешняя торговля. Внешняя торговля в течение этого периода развивается с необыкновенной быстротой. Общая сумма торговых оборотов, достигавшая 2555 миллионов франков в 1850 году, накануне проведения первых либеральных мероприятий в 1859 году поднимается до 5412 и превышает 8 миллиардов в 1869 году. В этот год цифра специальной торговли достигает 6228 миллионов, увеличившись с 1847 года почти в четыре раза. Из этой суммы на ввоз падает 3153 миллиона, из которых 979 миллионов — на статьи, предназначенные к потреблению, а 2173 миллиона — на материалы, необходимые для промышленности; в 1847 году этих последних насчитывалось только на 542 миллиона. В экспорте, общая сумма которого достигает 3057 миллионов, на долю продуктов земледелия падает 1435, а на мануфактурные товары, которых в 1847 году вывезено было из Франции только на 528 миллионов, теперь приходится 1640 миллионов.
VII. Рабочий класс
Рабочий класс и революция 1848 года. Революция 1848 года была социальной революцией. В первый раз рабочий класс в том виде, в каком его начала создавать крупная промышленность, мог — благодаря политическим событиям — надеяться, что заставит себя выслушать с некоторыми шансами на успех своих требований. Люди, принявшие к сердцу защиту дела рабочего класса и льстившие себя надеждой, что нашли действенные лекарства против его бед, очутились у власти в самый неожиданный момент. В течение нескольких дней рабочий класс, доверявший новому правительству, мог успокаивать себя надеждой на осуществление своих пожеланий.
Жестокий кризис 1848 года безжалостно выявил одно из зол новейшего времени, — самое грозное из всех причиненных крупной промышленностью, — а именно безработицу среди людей, живущих исключительно заработной платой. Нет работы, — и тотчас же неизбежно приходит нужда со всеми сопровождающими ее страданиями. Поэтому рабочие с особенной настойчивостью требовали организации труда. Они хотели, чтобы государство своим вмешательством урегулировало промышленное производство и ослабило его толчки и срывы, делавшие их жизнь столь необеспеченной, против чего были бессильны бороться даже самые трудолюбивые и самые степенные работники.
Временное правительство с большой смелостью обязалось удовлетворить это требование и в своем воззвании 25 февраля признало «право на труд», которое поздвее, при выработке текста конституции, превратилось в простой долг общественной благотворительности. Три дня спустя под председательством Луи Влана была учреждена постоянная комиссия, которой было поручено изучить способы реализации этого обещания. Но рабочие, потерявшие заработок вследствие кризиса, не могли ждать результатов обследования, и потому правительство 26 февраля декретировало организацию национальных мастерских, где безработные могли бы использовать свою активность и быть уверенными в получении вознаграждения за свой труд.
К несчастью, это слишком примитивное мероприятие не могло разрешить проблемы. Через четыре месяца после открытия национальные мастерские были закрыты[223]. Они доставили правительству много неприятных минут и оказались на практике лишь дорого стоящей и мало эффективной формой общественной благотворительности. Что же касается комиссии по труду, то она не привела ни к каким результатам.
В ответ на другое требование рабочих, декрет 2 марта сократил продолжительность рабочего дня в Париже до десяти часов, а в провинции — до одиннадцати часов. Впервые в экономической истории был установлен общий максимум рабочего дня. Эта радикальная мера, впрочем, не получила никакого практического применения: 9 сентября того же года она была отменена, и новый декрет удовольствовался тем, что фиксировал двенадцатичасовой рабочий день для взрослых только на фабриках и заводах. Однако никакому правительственному органу не было поручено следить за выполнением этого декрета, и он, подобно своему предшественнику, остался мертвой буквой. Точно так же обстояло дело с отменой подрядов на поставку рабочей силы, декретированной также по требованию рабочих.
Рабочее законодательство Второй империи. С исчезновением временного правительства рабочий класс перестал занимать первое место в правительственных заботах. Опасные утопии некоторых из его защитников помешали признанию справедливости большей части его требований. Национальное собрание, а за ним Вторая империя не могли, однако, сознательно игнорировать серьезные вопросы, вытекавшие из промышленного переворота, которые так ярко осветил недавний кризис 1847 года. Подумать об этом было тем более необходимо, что рабочий класс, до сих пор искусственно устраненный от государственных дел, только что получил право избирательного голоса.
В 1791 году право стачек было отменено как для хозяев, так и для рабочих. Однако по отношению к рабочим закон выказал больше строгости, чем к предпринимателям. В 1849 году в этой области было установлено равенство репрессивно-карательных мер. Но это равенство было явно недостаточно. Концентрация предприятий, последовавшая в результате новых технических изобретений, значительно облегчила соглашения между хозяевами, по отношению к которым правительство не сумело, вдобавок, сохранить беспристрастие. Иначе обстояло дело с рабочими: они не могли созывать исподтишка многолюдные собрания, необходимые для принятия единодушных решений. Итак, не имея права объединяться, они были фактически безоружны и попадали в невыгодное, сравнительно с хозяевами, положение при заключении договоров о заработной плате. Правами временных соглашений и постоянных союзов они дорожили больше всего. Право коллективных соглашений о заработной плате после долгих колебаний было наконец им «даровано» в 1864 году. Что касается второго права, то в нем правительство упорно отказывало, хотя ему и приходилось проявлять на практике некоторую терпимость в этом вопросе.
В 1848 году в Париже насчитывалось уже одиннадцать предпринимательских синдикатов, с существованием которых, вопреки закону, правительство мирилось. Эти ассоциации были почти неизвестны в провинции; начиная с 1862 года они под влиянием промышленного и торгового подъема развиваются, и в 1867 году в Париже насчитывалось более 50 предпринимательских синдикальных палат. Рабочие ассоциации, вынужденные действовать с большей осторожностью, в общем приняли форму обществ взаимопомощи; однако уже в 1867 году существовало четыре рабочих синдикальных палаты. С этого года число их непрерывно растет благодаря изменившемуся отношению к ним правительства, которое заверило рабочих в своей благосклонности и разрешило учреждение синдикальных ассоциаций. В этом случае, как и в большинстве других мер по отношению к рабочему классу, империя не желала давать ему свободу, столь для нее страшную, и предпочитала держать его под своего рода опекой, отдававшей рабочих на полное усмотрение властей.
В 1868 году была отменена статья 261 гражданского кодекса, предоставлявшая хозяину чудовищную привилегию устанавливать простым словесным заявлением всю фактическую сторону дела в спорах по договорам о личном найме; с этого времени во всех тяжбах такого рода восстанавливается общегражданский порядок.
За двадцать лет до этого декрет 27 мая 1848 года установил равенство сведущих людей (прюдомов) в советах по разбору конфликтов между предпринимателями и рабочими, определив, что число рабочих членов должно всегда равняться числу членов-предпринимателей, тогда как декрет 1809 года предоставлял большинство последним.
Одним из средств, на которое больше всего надежд возлагали руководители рабочего движения в 1848- году в смысле улучшения участи рабочего класса, было развитие производственных товариществ; они считали возможным добиться этим способом полного исчезновения наемного труда. Для содействия этому движению Национальное собрание ассигновало субсидию в три миллиона франков, предназначенную для распределения между рабочими товариществами, которые представят соответственное ходатайство. Пятьдесят шесть товариществ успели воспользоваться этим щедрым даром. Но достигнутые результаты отнюдь не соответствовали ожиданиям. К 1855 году из этих товариществ уцелело только девять. Новый подъем кооперации имел место в 1863 году и, чтобы его поддержать, закон 1867 года о торговых обществах установил особые правила для кооперативных обществ, именуемых обществами с переменным капиталом. Однако последствия их были мало ощутимы.
В 1850 году закон создал с государственной гарантией пенсионную кассу для престарелых, чтобы облегчить рабочим возможность до некоторой степени обеспечить свою старость; в 1868 году сюда присоединена была страховая касса на случай смерти и несчастных случаев, связанных с промышленным или земледельческим трудом.
Заработная плата. Изучение развития заработной платы с 1850 по 1870 год позволяет установить среднее ее повышение за это время на 30–40 процентов. На первый взгляд это кажется весьма значительным увеличением, особенно если принять во внимание вполне ощутительную тенденцию к сокращению рабочего дня в большом числе отраслей промышленности. Однако этому возрастанию номинальной заработной платы отнюдь не соответствовал такой же рост реальной заработной платы. Дороговизна жизни в общем возросла параллельно с увеличением заработков. Снижение цен на мануфактурные товары, связанное с усовершенствованием оборудования, было замедлено одновременно избытком золота и развитием потребления; таким образом, снижение цен на мануфактурные товары не превышало 25–30 процентов. В противовес этому цены на все сельскохозяйственные продукты сильно возросли; цены на растительные продукты поднялись приблизительно на 10 процентов, а цены на мясо, масло, яйца, сыр ит. д. — даже до 50 процентов. Квартирная плата в городах также испытала значительные надбавки. Словом, позволяя рабочим несколько повысить свое благосостояние, подъем заработков в общем совершался пропорционально возрастанию цен, а так как рос он гораздо медленнее, чем эти последние, — так как он не раз даже совсем останавливался во время экономических кризисов, — то рабочие часто оказывались в затруднительном положении, получая иногда плату, недостаточную даже для удовлетворения простейших житейских потребностей, которые, впрочем, непрерывно увеличивались по мере накопления национального богатства. Однако к концу описываемого периода равновесие восстановилось, и по крайней мере некоторая часть роста номинальной заработной платы соответствовала реальному повышению дохода[224].
VIII. Финансы
Бюджетное законодательство. Вторая республика не внесла сколько-нибудь существенных изменений в бюджетное законодательство. Предшествующие правительства начиная с 1816 года уже провели постепенно все мероприятия, могущие дать народным представителям желательные для них гарантии правдивости отчетов и закономерности производимых расходов.
Специализация бюджета продолжала развиваться естественным порядком, и число отдельных статей увеличилось с 338 до 362. Декретом 11 апреля 1850 года срок, в течение которого новый годовой бюджет мог применяться без одобрения парламента, был сокращен до двух месяцев.
Если республика считала для себя подходящим либеральное бюджетное законодательство монархических правительств, то совсем иначе должно было посмотреть на дело абсолютистское правительство империи. С самого начала было ясно, что в этом отношении неизбежен некоторый возврат к прошлому. Страна передала свои судьбы в руки единоличного государя. Могла ли она после этого обсуждать кредиты, которые он считал необходимыми для осуществления планов, благодетельных, по его мнению, для подданных? Систему обсуждения империя заменила патриархальной системой заочной подписки, режимом управления на началах хозяйственного подряда — «единственным, — как говорил министр финансов Бино, — который может обеспечить экономию». Сенатский указ 25 декабря 1852 года вернул страну к режиму 1817 года. Бюджет продолжал вноситься с подразделением по главам и параграфам, но вотировали его только по министерствам. Государственному совету было поручено окончательно распределять по главам отпущенные кредиты, но это распределение ни к чему не обязывало правительство, которое новыми декретами могло передвинуть ассигнованные суммы из одной главы в другую. В общем итоге правительство по своему произволу располагало кредитами, которые парламент отпускал ему целиком.
Возврат к этой системе длился недолго, и через некоторое время снова стали медленно подвигаться к более либеральным установлениям. В 1861 году специальные секции, введенные ордонансом 1827 года, были восстановлены в числе 67. Но право передвижения кредитов, продолжавшее существовать, практически сводило на-нет эту уступку парламентскому режиму. Многочисленные трудности, дававшие себя чувствовать в конце царствования Наполеона III, и все более смелые требования оппозиции заставили наконец вернуться к бюджетному расчленению 1831 года: в 1869 году было введено голосование бюджета по главам. Передвижение кредитов не было отменено, но казалось мало вероятным, чтобы им еще решились пользоваться.
Невзирая на рост материального благосостояния, что повлекло за собой усиленное поступление налогов, Вторая империя бывала вынуждена часто прибегать к займам для покрытия военных расходов и намеченной ею обширной программы общественных работ. К моменту падения империи постоянный государственный долг увеличился почти на 168 миллионов в ренте и более чем на 6 миллиардов в капитале; кроме того, правительство оставило переходящий долг свыше 800 миллионов.
Империя пробовала облегчить бремя долга, отягощавшего страну, прибегая к конверсиям. Первая из них, проведенная в 1852 году Бино, дала казне реальную экономию приблизительно в 16 миллионов франков в год. Вторая, проведенная в 1862 году Фульдом, оказалась менее удачной. Имевшая факультативный характер и усложненная операцией займа, она удалась лишь частично; если она доставила казне сумму в 157,5 миллиона, то вместе с тем увеличила капитальный долг на 1600 миллионов.
Налоги. Вторая республика, казалось, была призвана внести глубокие изменения в фискальную систему, унаследованную от монархии и подвергавшуюся в свое время яростным нападкам. Одно установление подоходного налога, чего требовало большинство сторонников нового режима, могло, по их словам, дать необходимые средства для проведения реформ, которых требовал принцип справедливого распределения общественных повинностей. Но как подоходный налог, так и принцип прогрессивности, остались в стадии проектов.
Но, разрушая раньше, чем созидать, временное правительство, несмотря на значительное снижение податных поступлений (против чего оно приняло паллиативную меру в виде взыскания добавочных 45 сантимов с каждого франка прямых налогов), отменило пошлину на соль и акциз на спиртные напитки. Эти последние вскоре были освобождены от всяких сборов Национальным собранием, которое, в предвидении новых выборов, отнимало таким образом у казны 110 миллионов ежегодно.
Впрочем, эти меры были вскоре отменены. В конце 1848 года налог на соль был восстановлен, но, по соображениям мудрой осторожности, старый тариф был понижен на две трети, и в следующем году, всего шесть месяцев спустя после отмены, снова введены были все сборы со спиртных напитков, в том числе акциз, необходимый для обеспечения правильного поступления всех остальных видов этого налога.
В 1849 году был создан новый налог — обложение недвижимых имуществ, не подлежащих отчуждению. Это обложение заменяло налог на наследства, который взыскивался бы с названных имуществ в случае принадлежности их физическим, а не юридическим лицам.
В 1850 году процентные бумаги, широкое распространение которых создавало богатый источник дохода, впервые привлекли к себе внимание фиска. Они были обложены гербовым сбором и в смысле наследования должны были подчиниться тому же тарифу, что и недвижимое имущество, тогда как прежде оплачивали только одну четвертую часть этого тарифа. В 1857 году к гербовому сбору была прибавлена особая пошлина, взыскивавшаяся при переходе процентных бумаг из рук в руки.