ВИНДГАМ-МЛАДШИЙ И ЕГО ДРУЗЬЯ
Прежний школьный старшина, уезжая, поручил своему другу Ридделю своего младшего брата, ученика четвертого класса.
— Риддель, когда я уеду, присматривай за моим братишкой, — сказал он ему. — Он хороший мальчик, но легко поддается всяким влияниям, и я боюсь, как бы он не попал в дурные руки.
Риддель обещал другу, что исполнит его просьбу. Виндгам очень благодарил его и сказал, что теперь он уезжает спокойно.
В школе скоро стало известно, что старый старшина оставил новому «наследство» в лице своего брата, и, конечно, это послужило лишним поводом к насмешкам над Ридделем. Каждому на месте Ридделя было бы трудно отказать другу в такой прощальной просьбе, с какой обратился к нему Виндгам; но для Ридделя обещание заботиться о ком-нибудь значило гораздо больше, чем для большинства его сверстников. Взяв на свое попечение младшего Виндгама, он считал недостаточным лишь справляться о нем время от времени, как делали бы многие на его месте, или даже выручать его из случайных затруднений. Представление Ридделя о взятой им на себя ответственности было гораздо серьезнее. О минуты отъезда Виндгама забота о его брате заняла в душе его одно из первых мест, так что даже его собственные огорчения, в изобилии сыпавшиеся на него за последние дни, не могли вытеснить этой заботы. Вот почему он открыл Виндгаму свободный доступ в свою комнату и жертвовал своим временем, помогая ему готовить уроки. Вот почему, встретив Виндгама в Шельпорте в обществе несимпатичных ему товарищей, он подошел к ним, как это ни было ему неприятно, и попросил мальчика зайти к нему вечером.
— Бедняжка! Какую скучную проповедь предстоит тебе выслушать! — сказал Виндгаму Джилькс, как только Риддель отошел от них.
— Мне ужасно жаль, что он видел нас, — отозвался Виндгам, и в голосе его слышалось искреннее огорчение.
— Ты боишься, что он пожалуется на тебя директору? — засмеялся Сильк.
— Нет, этого я не боюсь, но я знаю, что он огорчился, встретив меня здесь.
— Вот есть о чем думать! Послушай, Виндгам, прими совет опытного человека: не ходи к нему сегодня, — продолжал Джилькс.
— Как можно! Непременно пойду: я не хочу обижать его.
— Какое великодушие! — проговорил Сильк с насмешливой улыбкой.
— Удивительно, как внимателен бывает человек к ближнему, когда тот готовит за него уроки! — прибавил Джилькс.
Виндгам покраснел, но промолчал. Он знал, что его старший брат, которого он очень любил, не выбрал бы ему в товарищи этих мальчиков, да и самому ему они не особенно нравились; но ему льстило то, что они, старшие, искали его дружбы, и у него не хватало духу отвернуться от них. Впрочем, и сам Виндгам был не маленький: он был уже в четвертом классе, и те дни, когда он состоял фагом у одного из шестиклассников, были для него днями далекого прошлого. Будь он «мартышкой» вроде Тельсона или Парсона, наверное ни Сильк, ни Джилькс не стали бы возиться с ним, да и сам он не мог бы уделять им столько времени. Теперь же он был сам себе господин. С одной стороны, никто не имел уже прав на его услуги, с другой — он не дорос еще до звания классного старшины и сопряженной с этим званием ответственности. Вследствие всего этого он шел навстречу предлагаемой ему дружбе без всяких колебаний. Впрочем, это не совсем верно: колебания у него были, и причина их лежала в Ридделе. Виндгам видел, что Риддель принимает в нем искреннее участие; это сказывалось в обращении нового школьного старшины, и мальчик невольно привязался к нему. Боязнь Ридделя, или, вернее, боязнь сделать ему неприятное, заставляла Виндгама спрашивать себя иногда, хорошо ли он делает, водя дружбу с Сильком и Джильксом, которых, как он знал, ни брат его, ни Риддель не любили. Поэтому-то он решительно отказался последовать совету Джилькса и объявил, что непременно пойдет к Ридделю, хотя и не нашелся что ответить на насмешку по поводу помощи в приготовлении уроков.
— Ну, хорошо, — продолжал между тем Джилькс, — раз ты решился идти в львиную берлогу, так иди, но так как тебе предстоит быть съеденным, то повеселимся напоследок: пойдем в «Аквариум» играть в кегли.
— Что это за аквариум? — спросил Виндгам.
— Разве ты не знаешь? Бассейн с водой, в котором плавают золотые рыбки.
— Это я знаю. Но как же там играют в кегли?
— А вот пойдем, так увидишь. Говорят, игра в кегли забавляет рыбок.
И Джилькс расхохотался, очень довольный своей остротой. Шельпортский «Аквариум» был ресторан, отличавшийся довольно плохой славой, единственное право которого на название «аквариум» заключалось в том, что в темном углу общего зала стоял небольшой бассейн с водой, а может быть, и с рыбами, что, впрочем, никого не интересовало, так как в «Аквариуме» было много других, гораздо более привлекательных вещей, а именно: бильярд, кегли в маленьком садике и очень вкусное мороженое. Сами по себе эти вещи не представляли собой ничего предосудительного, но они привлекали в ресторан самое разношерстное общество — разных праздношатающихся и кутил, между которыми школьникам было, разумеется, не место. Впрочем, в это время дня ресторан был почти пуст, и когда после долгих упрашиваний Виндгам согласился войти в маленький садик, где были кегли, он нашел, что тут слишком тихо и что на школьной лужайке веселее. Воспитанники поиграли в кегли, съели по порции мороженого и отправились в школу.
Они пришли как раз к перекличке, так что никто, кроме Ридделя, не знал об их отлучке. Тем не менее Виндгам чувствовал себя очень неловко, и не столько потому, что обманул директора, уйдя из школы без его разрешения — к этому он уже привык, — сколько потому, что огорчил Ридделя.
Вечером он отправился в комнату Ридделя, забрав с собою свои учебники, как обыкновенно делал это, когда шел к нему.
Когда Виндгам вошел в комнату, Риддель что-то писал, но поспешно отодвинул от себя бумагу и сказал, улыбаясь своей застенчивой улыбкой:
— А, Виндгам! Я очень рад, что ты пришел.
Виндгам положил на стол свои книги и не сел, как обыкновенно, а стоял, не поднимая глаз. Риддель надеялся, что мальчик сам заговорит о щекотливом предмете, но, видя, что тот молчит, начал:
— Я очень удивился, встретив тебя сегодня в Шельпорте. Ведь ты ушел потихоньку, не правда ли?
— Да, — отвечал Виндгам.
— Зачем же?
Этот вопрос, в котором не слышалось ни малейшего оттенка гнева или сознания своего авторитета, привел Виндгама в еще большее замешательство. Он ответил не сразу:
— Я знаю, что поступил дурно… Не сердитесь на меня, Риддель…
— Я не сержусь. Только не делай этого вперед.
— Я сам не знаю, как это случилось, — продолжал мальчик, волнуясь, но чувствуя, что он не так виноват, как это может казаться. — Джилькс и Сильк уговорили меня, то есть они собрались идти, и я пошел с ними… Мы не делали там ничего дурного, только стояли на пристани и смотрели, как отходит пароход.
— Дело в том, что уходить из школы без разрешения старших не дозволяется.
— Но ведь Сильк и Джилькс — классные старшины.
— К сожалению, да.
Настала новая пауза, на этот раз довольно продолжительная. Ни один из собеседников не чувствовал желания возвращаться к неприятной теме. Виндгам раскрыл книгу и сделал вид, что занялся ею, а Риддель придвинул к себе бумагу и взял перо, но не писал. В душе его шла борьба.
«Что мне делать с этим мальчиком? — думал он. — Если я пожалуюсь на него директору, его накажут, а за второй такой проступок могут и исключить. Может быть, для него это было бы и лучше, потому что общество Силька и Джилькса не доведет его до добра. А как отвлечь его от них? Меня он не послушает… Но все равно, я должен попытаться сделать для него, что могу; я обещал его брату заботиться о нем».
С последним решением мысли Ридделя прояснились. Он понял, что ему надо делать, но как он это сделает, еще не знал.
— Виндгам, я хочу спросить твоего совета, — начал он, обращаясь к мальчику. Он не мог бы дать себе отчета, почему он начал именно так, а не иначе.
— Моего совета? Насчет чего? — спросил Виндгам, поднимая на Ридделя удивленные глаза.
— Видишь ли, есть у меня один товарищ, которого я очень люблю. В настоящую минуту этот товарищ нуждается в помощи друга, и я очень хотел бы помочь ему, да не знаю, как…
— Это на вас похоже, — улыбаясь, сказал Виндгам,
— Суметь помочь человеку гораздо труднее, чем это кажется, — продолжал Риддель. — Дело в том, что я не знаю, как подступиться к этому мальчику.
— Не могу ли я вам в этом помочь? — спросил Виндгам.
— Может быть, и можешь. Он недурной малый, в нем даже очень много хорошего, но…
— Я его хорошо знаю? Верно, он из моего класса? — перебил Виндгам.
— …но, — продолжал Риддель, не отвечая на вопрос, — у него есть один огромный недостаток: он страшно бесхарактерен.
— А, я знаю, о ком вы говорите: о Тедбери, правда? — не утерпел опять Виндгам.
— Нет, этот мальчик гораздо лучше и честнее Тедбери, но, к сожалению, он попал в дурную компанию и так изменился, что теперь его даже трудно узнать…
Виндгам пристально взглянул на говорившего. Риддель продолжал:
— Я уверен, что если он и поступает дурно, то не потому, что это доставляет ему удовольствие, а просто по бесхарактерности. Его совсем забрали в руки, и я боюсь, чтобы он не испортился вконец…
Виндгам хотел что-то сказать, но Риддель перебил его, как будто не заметив этого:
— Так вот, я хотел бы, чтобы ты посоветовал мне, как мне быть. Дело в том, что мне известны некоторые неблаговидные проделки тех воспитанников, которые так дурно влияют на моего друга. Пожаловаться ли мне на них директору и тем избавить от них моего друга, так как они будут, по всей вероятности, исключены, или попытаться убедить его, чтобы он сам отстал от них?
Виндгам давно догадался, о ком идет речь, и молчал, не находя слов от волнения. Риддель с тревогой ждал его ответа. Наконец мальчик поднял голову. На глазах его были слезы.
— Я знаю, что за последнее время я веду себя очень дурно, — повторил он почти слово в слово свою первую фразу.
— Ну, и что же? — спросил Риддель с улыбкой.
— И я постараюсь исправиться, только… не знаю, слажу ли с собой: я никогда не умею удержаться вовремя…
— Я это знаю, — сказал Риддель, не переставая улыбаться.
— Вот и сегодня, — продолжал мальчик, тронутый добротою своего покровителя и почувствовав прилив откровенности, — я не хотел идти с ними, но они стали смеяться надо мною, назвали меня трусом и девчонкой, я и пошел. Рассердись они на меня, я бы не испугался, а насмешек я не выношу… Теперь-то я понимаю, что это и есть настоящая трусость.
— Однако теперь я вижу, что ты, кажется, не нуждаешься больше в моей помощи. Я вижу, что теперь у тебя хватит самостоятельности и ты не будешь слушаться каждого встречного и поперечного, — сказал Риддель.
— Вас я всегда буду слушаться, — отвечал на это мальчик серьезно.
— Всегда не надо, а только тогда, когда найдешь, что я говорю правду.
На этом разговор кончился. С час после этого Риддель и Виндгам молчали; каждый был занят своим делом. По правде сказать, мысли обоих часто уносились далеко от лежавших перед ними книг и тетрадей, но эти мысли не требовали слов. Только когда Виндгам встал, чтобы уходить, Риддель издалека опять коснулся предмета их беседы:
— Кстати, Виндгам, я хотел предложить тебе: не хочешь ли ты занять должность библиотекаря? Исаакс отказался от заведывания библиотекой.
— А в чем заключаются обязанности библиотекаря? — спросил Виндгам.
— Выдавать книги по понедельникам и собирать по субботам. Всех подписчиков в нашей библиотеке около ста человек, и, прежде чем получить новую книгу, каждый должен вернуть взятую им раньше. Дело несложное.
— Но, должно быть, отнимает много времени?
— Не особенно много. Правда, последнее время Исаакс относился к делу очень небрежно, так что вначале тебе придется поработать, чтобы привести в порядок книги; кстати, это будет для тебя хорошим предлогом, чтобы избегать некоторых знакомств.
Виндгам отвечал, что согласен взять на себя заведывание библиотекой, и вышел от Ридделя веселый и довольный. И Риддель чувствовал себя так хорошо, как не чувствовал с самого дня своего назначения в школьные старшины. Но хоть он и был доволен сегодняшним вечером, он не обманывал себя — он понимал, что если его попытка обратить Виндгама на путь истины и имела успех, то это еще не значило, что успех этот прочен. Он понимал также и то, что обязанности его относительно брата его друга далеко не кончаются сегодняшним разговором, что труд, принятый им на себя, только начинается, и теперешняя радость его омрачалась тревогой за будущее.
Следующие два-три дня Виндгам был неузнаваем. Он удивлял учителей необыкновенным вниманием в классе, а товарищей — своею серьезностью и кротостью. Он избегал своих недавних приятелей Силька и Джилькса и ревностно исполнял свои обязанности библиотекаря, в должности которого был утвержден директором по просьбе Ридделя. Эта перемена, которая приятно поражала учителей и товарищей, сильно не нравилась двоим из последних. Не то чтобы они особенно дорожили обществом четвероклассника или не одобряли прилежания и хорошего поведения вообще, но в перемене, происшедшей с Виндгамом, они справедливо видели влияние своего врага, Ридделя, и это бесило их.
— Замечаешь ты, как этот глупый мальчуган бегает от нас последнее время? — говорил Сильк своему другу вскоре после вышеприведенного разговора Ридделя с Виндгамом.
— Еще бы! Должно быть, он замаливает теперь свои прегрешения и боится, чтобы мы не совратили его, — отвечал Джилькс.
— Это все штуки противного святоши. Ну, да ничего: еще посмотрим, чья возьмет. Я не уступлю ему Виндгама.
— То есть как это не уступишь?
— Постараюсь убедить его, что он ничего не выиграет от своей напускной добродетели.
Верный своему слову, Сильк воспользовался первым случаем и начал такой разговор.
— Что это, Виндгам, тебя давно не видно у нас? — спросил он мальчика как бы мимоходом.
— Я теперь занят библиотекой, — отвечал тот довольно сухо,
— А я думал, уж не сердишься ли ты на нас с Джильксом за то, что мы подвели тебя в прошлый четверг, помнишь, в Шельпорте?
— Вы меня ничуть не подвели.
— Как?! Разве Риддель не жаловался на тебя директору?.. Впрочем, понимаю — он боялся, что ты сам на него пожалуешься: ведь и он ходил в Шельпорт…
— Он ходил с разрешения директора, — заметил Виндгам.
— Не думаю. Зачем ему разрешение? Ведь он старшина и, наверное, считает себя вправе обходить законы.
— Риддель ни за что не сделает противозаконного поступка, — отвечал Виндгам с горячностью.
— Да я не утверждаю этого. Я только думаю, что на его месте всякий позволял бы себе маленькие льготы. Впрочем, это не наше дело. Главное — я рад? что тебе не досталось из-за нас: меня это мучило.
— Не беда, если бы и досталось, — сказал Виндгам смягчаясь — ему было приятно, что Сильк принимает в нем участие. Но, вспомнив о своем обещании Ридделю, он прибавил — Только больше я не пойду без спросу.
— Нет, нет, мы и сами тебя не возьмем. Кстати, надеюсь, что ты ничего не говорил Ридделю о том, что мы были в «Аквариуме»? — спросил вдруг Сильк с ловко разыгранным беспокойством.
— Нет, ничего, — отвечал Виндгам, которого совесть не переставала упрекать в том, что он скрыл это обстоятельство от своего покровителя.
— Ну и не говори.
— Отчего?
— Боже сохрани, если директор об этом узнает!
— Разве «Аквариум» такое дурное место?
— Как тебе сказать? Для нас с Джильксом ничего, но если узнают, что мы брали тебя с собою, нас всех исключат.
Виндгам начинал пугаться задним числом.
— Дай же мне слово, что не выдашь нас, — продолжал Сильк.
— Даю слово.
— Ну, вот и чудесно! И мы тебя не выдадим. Прощай… Кстати, не зайдешь ли ты сегодня вечером ко мне? У меня есть новый номер «Иллюстраций». Посмотрим картинки, напьемся чаю, поболтаем…
Этот разговор встревожил Виндгама не на шутку. Он не воображал, что «Аквариум» такое ужасное место, и был теперь очень рад, что Сильк успел предупредить его, прежде чем он проболтался Ридделю о том, что они там были. Он почувствовал даже какую-то нежность к бывшему приятелю: общая опасность связывает. Он не забыл еще о своем решении держаться подальше от Силька и Джилькса, но не хотел быть с ними грубым. Поэтому он принял приглашение Силька, и они расстались почти друзьями. Вряд ли Виндгам принял бы это приглашение, если б мог слышать разговор, происходивший вслед за этим между Джильксом и Сильком.
— Ну что? — спросил Джилькс своего друга.
— Рыбка клюнула, — отвечал тот со своим противным смехом. — Сегодня он придет ко мне на чай.
— Как это ты уломал его?
— Я напугал его «Аквариумом»: уверил, что нас всех выгонят, если узнают, что мы туда ходили. Он всему верит. Если бы ты видел, как он струсил! Теперь он наш: он будет постоянно бояться, чтобы мы его не выдали, и не посмеет порвать с нами связь.
— Значит, его святейшество мистер Риддель остается с носом? Молодчина ты, Сильк!