Порыв духа ввысь, к освобождающей истине, может осуществляться, как мы видели, в различных формах: в форме Amor Caritas, или бескорыстного Труда, или разума, стремящегося постигнуть законы внутреннего процесса. Все эти формы должны пользоваться инструментом психофизиологии, и технике игры на нем учит Раджа-иога: ибо нельзя осуществить ничего стойкого и длительного, не научившись предварительно сосредоточению.
Но среди всех этих различных форм есть одна, для которой это обучение особенно важно и должно быть доведено до мастерства, – форма, которая, имея свой собственный путь, частично связана с Раджа-иогой, - последняя из тех, что подлежат нашему рассмотрению, – Джнана-иога - иога рационалистическая и философская. Ибо, поскольку Раджа-иога есть наука овладения внутренними состояниями, именно в этой науке философ должен искать способов управлять орудием своей мысли. Даже великий "Различитель", Вивекананда, признает, что "а том пути, который избрал он сам, – на пути "различения", то есть анализа и философского экспериментирования – джнана, - "ум может быть пойман в бесконечную сеть пустых словопрений", и только практика сосредоточения по Раджа-иоге может помочь ему пройти сквозь петли.
Поэтому мы считаем логичным перейти, заканчивая наше изложение, именно к этому методу высшего разума, – методу, которым больше всего дорожит Вивекананда. Ни одному из них он не посвятил столько исследований и лекций, не имея, однако, времени объединить их в трактаты, подобные трактатам о Раджа-иоге и Карма-иоге, которые он продиктовал. {Объемистый труд о Джнана-иоге представляет собрание, несколько искусственное, отдельных лекций, большинство которых прочитано в Лондоне в 1886 г. Их можно найти в т. II Полного Собрания (5-е изд., 1924 г., стр. 57-460). К этому следует добавить еще другие отрывки, рассеянные по Полному Собранию: так, например, Введение в Джнана-иогу, т. VII. стр. 39 и след., беседы о иогах, т. VI, стр. 55 и след.}
Первое, что нас поражает в этом методе, который, как и другие иоги, имеет целью единение с абсолютным Существом, это то, что его исходная точка и его средства гораздо ближе к научному духу Запада, чем к его религиозному духу. Он громко ссылается на науку и разум.
"Опыт - единственный источник познания". { Разум и Религия, т. VI, стр. 47.}
"Ни одна из иог не отказываете? от разума, ни одна не требует от вас, чтоб вы передали разум в руки какого-либо жреца. Всякая иога говорит вам, чтобы вы придерживались вашего разума, придерживались его крепко". { Идеал Вселенской Религии, т. II, стр. 373.}
В наивысшей степени этого требует Джнана-иога, которая возвеличивает разум: она посвящена ему. Все для нее – наука. И религия – одна из наук. Она должна поэтому подчиняться тем же законам духа, что и другие науки.
"Нужно ли применять те же методы исследования, wo мы применяем в науках и познании внешнего мира, в науке религиозной? Я отвечаю: да. И я прибавляю: чем раньше, тем лучше. Если религия будет уничтожена таким исследованием, значит, она была бесполезным и недостойным суеверием; чем раньше она исчезнет, тем это будет полезнее. Я абсолютно убежден, что ее уничтожение есть лучшее, что может случиться. {Я не вполне убежден, что добрый учитель Рамакришна, всегда бывший "ближним" для слабых, одобрил бы эту непримиримость своего великого ученика, рассудочного и властного. Он напомнил бы ему лишний раз, что в доме не одна только дверь и что нельзя заставлять всех людей входить только по главной лестнице. В этом отношении я думаю, что Ганди ближе, чем Вивекананда, к всеобъемлющей "приветности" Рамакришны. Но пламенный ученик сам первый смиренно обвинил бы себя за это.} Все то, что является шлаком, отпадет; существенные же части выйдут из испытания победоносно". { Идеал Вселенской Религии, т. II, стр. 138.}
На каком основании могла бы религия уклониться от контроля разума?
"По какому праву можем мы отказаться от пользования высшим даром бога?.. Не потрясающее ли кощунство - верить вопреки разуму?.. Я уверен, что Бог скорее простит тому, кто, основываясь на разуме, не будет верить, чем тому, кто верит слепо, не пользуясь способностями, ему данными. Такой человек унижает человеческую природу и падает до уровня животного. Мы должны рассуждать… Возможно, что пророки переходили за пределы чувственного мира и могли заглянуть за его пределы. Мы поверим в это, когда сможем сделать это сами. Не раньше…" {На пятнадцать лет раньше Кешаб Чандер Сен говорил то же самое в своем "Послании к индийским братьям" (1880 г.):
"Вы не должны ничего принимать на слово, как это делают суеверные. Наука будет вашей религией, так сказал Господь наш Бог. Вы будете чтить науку превыше всего: науку о материи выше Вед и науку о духе выше Библии. Астрономия и геология, анатомия и физиология, ботаника и химия - это живое Писание Бога природы. Философия, логика, этика, иога, вдохновение и молитва - это Писание Бога души. В Новой Вере (то есть в той, которую он проповедывал) все научно. Не обманывайте ваш ум оккультными тайнами! Не предавайтесь грезам и фантазиям! С ясным взором и здравым, несмятенным рассудком испытайте все и держитесь крепко за то, что оказалось правильным. Во всех ваших верованиях и молитвах вера и разум должны гармонически объединиться в истинную Науку". }
"Утверждают, что разум недостаточно силен, что его мало для достижения истины, что нередко он обманывается; отсюда следует заключение, что мы должны верить авторитету Церкви! Так мне сказал один римский католик; но я не мог понять логики его рассуждения. Я скажу, что если разум слаб, то сословие жрецов еще слабее, и я не могу принять их суждения; я буду держаться своего разума, потому что при всех его слабостях все же есть некоторые шансы, что я дойду через разум до истины!.. Мы должны следовать разуму и сочувствовать всем тем, кто, следуя разуму, не может прийти ни к какой вере. Ибо лучше" человечеству стать безбожным, следуя разуму, чем слепо верить в двести миллионов богов, повинуясь чьему угодно авторитету. Мы хотим одного лишь прогресса. Никакая теория не делала людей лучше. Единственная ценная для нас сила - это "постижение" (личное), а оно обитает в нас, оно проистекает из мысли. Пусть же люди мыслят!.. Вся слава человека - в мысли… Я верю в разум и я следую своему разуму, достаточно насмотревшись на вред, приносимый авторитетом, ибо я рожден в стране, где он был доведен до крайности!.. " {Practical Vedanta, т. II, стр. 333.}
Так как и в науке и в религии (как ее понимает Вивекананда) основа одна и та же – именно разум, то разница между ними не в существе, а лишь в применении; и Вивекананда стремится объединить их в одном понятии. То он говорит, что "всякое человеческое знание есть лишь часть религии" {Ibid, т. VII, стр. 101.} (и религия тогда становится суммой знаний), то он прославляет, с горделивой независимостью, "выражения религии, голова которых, можно сказать, проникает в высочайшие тайны небес, хотя ноги их крепко вросли в землю, - я разумею так называемые материалистические науки". {Ibid, т. II, стр. 69.} Наука и религия - две параллельные попытки помочь нам выдти из рабства. Но только религия древнее, и у нас осталось суеверие (заметьте это слово в устах страстно верующего!), что она более свята..." {Ibid т. VII, стр. 101.
Вивекананда, правда, прибавляет, что "в некотором смысле она действительно более святая, ибо считает нравственность важнейшим вопросом, тогда как наука пренебрегает им". Но это выражение: "в некотором смысле" подразумевает независимость прочих точек зрения.}
Чем же они различаются? Областью своего приложения.
"Религия говорит об истинах мира метафизического, как химия и естественные науки говорят об истинах мира физического"… {Practical Vedanta, т. VI, стр. 47. Не забудем существенно важного слова (уже упомянутого): "борьба". Оно характерно для воинственного духа Вивекананды. Деятельность науки, как и религии, для него не холодное искание истины, а бой.
"Человек есть человек, поскольку он борется, чтоб подняться над природой; и эта природа одновременно есть мир внутренний и внешний. Она не только охватывает законы, управляющие материальными частицами в нас и вне нас, но и ту более тонкую природу внутри нас, которая по существу является двигательной силой, управляющей внешним миром. Хорошая, величественная задача - побеждать внешнюю природу. Но еще более величественно - побеждать природу внутреннюю. Величественно, хорошо познавать законы, управляющие планетными мирами; бесконечно лучше и величественнее – познавать законы, управляющие страстями, чувствами, волей человечества. А это - область религии " ( Джнана - иога, I, The Necessity of Religion).}
А поскольку различны области, методы исследования также должны быть различны. Метод, который рекомендует Вивекананда для религиозной науки, метод, принятый Джнана-иогой, противоположен тому, который он считает ошибочным и который принят наукой, модной сейчас на Западе: сравнительной историей религий. Не отрицая интереса этих исторических изысканий и их остроумных теорий о происхождении древних религий, Вивекананда считает их методы слишком "внешними-", чтоб они могли разъяснить вещи, по существу "внутренние". Очевидно, что по виду лица и тела опытный взгляд, может судить о конституции и состоянии здоровья человека. Но нельзя все же познать природу живого существа, не зная практически анатомии и физиологии. Чтоб познать религиозный факт, нужно приобрести практику внутреннего наблюдения; метод должен быть по существу психологическим, вернее, инфра-психологическим: это – химия духа. Ищите первичный элемент, клетку или атом!
"Если я знаю частичку комка глины, я буду знать совокупность ее природы, ее зарождение, ее рост, ее упадок и ее конец. Между частью и целым - разница лишь во времени. Цикл завершается более или менее быстро".
Поэтому, чтоб дойти до духовного атома, нужно прежде всего применять внутренний анализ. Овладев первичными элементами и просеяв их, нужно их организовать и стараться вывести из них основные принципы: "Интеллекту предстоит тогда построить дом; но этого нельзя осуществить без кирпичей, а он один не сумеет сделать кирпичи". Джнана-иога - наиболее верный метод, чтоб дойти до основных элементов. { Введение в Джнана-иогу, т. VI, стр. 39 и след.} Здесь она смыкается с практическим методом Раджа-иоги.
Прежде всего следует заняться детальной физиологией духа: сенсорных и моторных органов, мозговых центров. Затем анализировать субстанцию – дух, который, будучи в философии Самкхия отличным от Души, составляет часть материи. Разъяснить весь механизм восприятий и их процесс в интеллекте. Истинная внешняя вселенная есть непознаваемый X. Вселенная, которую мы знаем, есть X + (или -) наш дух (понимаемый как способность восприятия), придающий ей формы, присущие ему самому. Дух познается также лишь через посредство духа. Он есть – непознаваемый Y + (или -) формы духа.
Анализ духа, сделанный Кантом, знаком Вивекананде. Но еще за много столетий до него философия Веданты также им занималась и, по свидетельству Вивекананды, достигла лучших результатов. {Лекция, прочитанная в Гарварде о философии Веданты (25 марта 1896 г.), и Введение в Джнана-иогу. }
Духовная работа идет вверх по двум различным и дополняющим друг друга путям: Правритти, Нивритти: итти вперед, отступать – в круговом движении. Здравый метафизический и религиозный метод начинает с последнего: Отрицания, или Ограничения. {Лекции о Майе, прочитанные в Лондоне, в октябре 1896 г. II, Майя и эволюция понятия о Боге. } Как наш Декарт, джнанин сначала все разрушает и ищет твердой точки, прежде чем строить снова. Первое, что нужно, – это проверить основы и исключить все причины иллюзий и заблуждений. Таким образом Джнана-иога прежде всего есть тщательная критика условий познания: времени, пространства, причинности и т. п. Она в точности выясняет границы духа, прежде чем их перейти.
Но кто позволяет ей их перейти? Кто поручится, что за пределами категорий духа существуют реальные X и Y – единственно реальные? Именно здесь религиозный дух должен, видимо, отклониться от пути, по которому он шел до этой стадии совместно с духом научным. Но еще и здесь, на перекрестке, они достаточно близки. Ибо какую цель предполагают оба пути – и религии и науки? Искание Единства, каковым бы ни была его природа, – а стало быть, молчаливую веру в него, – будь существование его первоначально предположено умом как плодотворная гипотеза, или непосредственно воспринято и окончательно принято как интуиция, столь сильная и глубокая, что ею освещаются все будущие искания.
"…Разве вы не видите, к чему стремится наука? Индусский народ шел путем изучения духа – логическою и метафизического. Европейские народы исходят из наблюдений внешней природы. Н-о в настоящее время они приходят к аналогичным результатам. Совершая наши исследования духа, мы приходим к открытию Единства, всеобщего Единого, Окончательной Сущности и Реальности… Наука о материи приходит к тому же Единству… " { Полное Собрание Сочинений, т. II, стр. 140.}
"Наука - не что иное, как шествие к открытию Единства. Как только она дойдет до абсолютного Единства, она остановится и не пойдет дальше, ибо она достигла цели. Химия остановилась бы, если бы она открыла единый элемент, составляющий все остальное. Физика остановилась бы, если бы она открыла единую первичную энергию… Наука религии остановилась бы, открыв единую Сущность Жизни. Даже религия не может итти далее. И это – цель всякой науки". {Ibid., т. I, стр. 12-13.}
Таким образом Единство – необходимая гипотеза, поддерживающая построения науки. Для науки религии это предположенное, обязательное. Единство приобретает ценность Абсолюта. {3 Лекции о Майе. IV. Абсолютное и Проявление. }
Труд, выпадающий на долю Джнана-иоги - в том, чтобы, исследовав конечное и определив его границы, связать его с этим венчающим сводом, распутав бесконечные нити тонкой и частой паутины перекрещивающихся арок свода.
Но в этой сети, которую ткет дух, религиозный ученый Индии уже решительно расстается с теми методами, которые признает европейский рационалист. Ибо, чтобы перейти пустоту, зияющую между границами его чувств и Абсолютным, он обращается в своем организме к методам, которых западная наука никогда не допускала. И для него это, в сущности говоря, и есть Религиозный Опыт.
Я только что говорил о "кирпичах", из которых "интеллект будет строить дом". Те кирпичи, которые будут применять иогины Индии, остались без употребления на наших постройках.
Наука Запада работает при помощи экспериментирования и рассуждений. В обоих случаях она не пытается выйти за пределы относительности как внешней, так и относительности своего собственного разума. Ее гипотеза Единого, оси всех явлений, остается повисшей в пустоте: это скорее не сущность, а временная фикция, необходимая, однако, чтобы подвесить к ней цепь причин и фактов. И если гвоздь держится крепко, никто и не знает и не доискивается, во что он вбит.
Ведантический мудрец преклоняется перед смелым провидением западной науки (которая, однако, запрещает, себе заниматься провидением) и добросовестностью ее труда; но он не верит, чтобы ее метод мог когда-либо привести к познанию этого Единства, без которого она, однако, не может обойтись. {Он, может быть, ошибается. Последнее слово науки не произнесено. После Вивекананды пришел Эйнштейн.
И, с другой стороны, он не предвидел трансцендентального Плюрализма, семена которого, скрытые в новейшей мысли Запада, должны были взойти на почве Европы, вспаханной войнами и социальными потрясениями. Ср. Борис Яковенко: Vom Wesen des Pluralismus (Бонн, 1928 г.), где взяты девизом слова Г. Риккерта: "Das All ist nur als Vielheit zu begr eifen" ("Целое постижимо лишь как множественность"). } Как религии Запада не могут, по его мнению, отделаться от антропоморфического представления о своих Богах, {Здесь он уже наверное ошибается. К несчастью, индийский ведантист совершенно не постигает глубокого смысла великой христианской Мистики, которая, как и высший Ведантизм, переходит пределы образов и форм, применяемых в популярном антропоморфизме или в угоду ему. Но можно опасаться, что христианские учителя второстепенного порядка, с которыми он имел дело, знали об этом не больше, чем он сам.} так науки не могут возвыситься за пределы Реальности, созданной по мерке человеческого разума. {Повидимому, Вивекананда не был особенно близко знаком с высшими построениями современной науки; вряд ли он знал математику многих измерений, неэвклидову геометрию, "Логику бесконечного" и эпистемологию, "науку наук" Канторианцев, "которая должна показать нам, чем были бы науки, если бы не было ученых" (ср. Анри Пуанкаре, "Последние мысли" и "Наука и Гипотеза"), Но весьма вероятно, что каким-нибудь обходным путем он постарался бы приобщить их к науке – религии. И, действительно, я иногда чувствую в них, какими-то вспышками, нечто вроде религии, не познавшей самой себя, – самое яркое пламя современной веры на Западе.} Нужно найти вселенную, которая заключала бы все вселенные. Решение задачи было бы в том, чтоб открыть то nescio quid, которое было бы общим свойством всех вселенных, низших миров наравне с высшими. Древние мыслители Индии установили, что, чем дальше они удалялись от центра, тем более выражены были различия, а чем ближе они подходили к центру, тем больше они замечали близость Единого. "Внешний мир, согласно их представлению, очень далек от центра, и не там можно найти общую область, где могли бы встретиться все явления бытия". Существуют явления, отличные от явлений внешнего мира: явления умственные, нравственные, интеллектуальные; существуют разнообразные плоскости бытия: исследовав только одну, нельзя объяснить целого. Необходимое условие поэтому – достичь центра, откуда расходятся пути, ведущие во все плоскости бытия. Этот центр – внутри нас. Древние Ведантисты в своих изысканиях пришли, наконец, к открытию, что в самом глубоком ядре души заключен центр всей вселенной. { Джнана-иога: "Осуществление" (29 октября 1896 г.). Вивекананда анализирует здесь Катха Упанишад и перефразирует глубокую легенду о юном Начикетасе, искателе истины, беседующем с прекрасным богом смерти, Иамой.
Христианская мистика сделала то же открытие. Это – глубокие недра души, "der allerverb orgensie, innerste, tiefe Grund der Seele" (самое скрытое, внутреннее, глубокое дно души). "Иногда его называют дном, иногда – вершиной души" – говорит великий Таулер. "На этой глубине душа имеет несказанное родство и близость с богом… На этом дне, самом глубоком, самом внутреннем, самом сокровенном, Бог существует в существе, в реальности и в субстанции".
А кто говорит о Боге, необходимо говорить и обо всех вселенных.
"Особое свойство этого центра (души), - пишет салезианец Ж. П. Камю, – в том, что оно возвышенным образом собирает в себе все действия и сообщает им тот толчок, который первичный двигатель дает подвластным ему сферам" (Трактат о внутренней Реформации в духе Бл. Франциска Сальского, Париж, 1631. Ср. Бремон, Метафизика Святых, т. I, стр, 56.
Весь этот трактат посвящен исследованию "центра души". И это странствие к его открытию естественно принимает, как у Ведантистов, космический характер.} Туда и нужно направиться. Нужно углублять шахту, копать, видеть и осязать. В этом и состоит истинная роль религии в том смысле, как ее понимают индусы, ибо, как мы видели, она прежде всего, если не исключительно, – "вопрос факта". В этом отношении Вивекананда идет столь далеко, что дерзает написать: "Лучше не верить, чем не почувствовать" (то есть воспринять и испытать). Мы видим, какая странная потребность в науке постоянно примешивается у него к религии.
Но эта особая наука хочет пользоваться и особым опытом, трансцендентального характера.
"Религия, – говорит Вивекананда, – происходит по существу из борьбы s a то, чтобы перейти границы чувства… " Здесь надо искать ее подлинное зерно… { Джнана-иога: The Necessity of Religion (лекция, прочитанная в Лондоне).
Вивекананда полагает, что первый импульс к этим поискам приходит к человеку в сновидениях; они сообщают ему первое смутное представление с- бессмертии. "Когда человек заметил, что сон есть новое существование, тогда начались его искания… Он продолжал открывать состояния более высокие, чем бдение или сон… "} Во всех организованных религиях основатели их объявляли, что проникли в такие области духа, где оказались перед особым порядком вещей, относящихся и так называемому духовному царству. { Джнана-иога: The Necessity of Religion. "Единственное исключение, - прибавляет Вивекананда, – это, повидимому, Буддизм. Но даже и Буддизм нашел вечный нравственный закон; и закон этот не был выведен разумом, в обычном смысле этого слова. Будда открыл его в сверхчувственном состоянии". } Все религии объявляют, что "человеческий дух в некоторые моменты переходит не только пределы чувств, но и пределы обычных способностей рассуждения", и тогда оказывается перед лицом таких фактов, какие он не мог бы познать ни чувством ни рассуждением. {Важно отметить, что после Вивекананды Ауробиндо Гоз, делая еще шаг вперед, поместил интуицию в общий комплекс нормального процесса научного мышления:
"Заблуждение практического разума - в его чрезмерном подчинении видимому факту, который он может непосредственно исследовать как реальный, и в недостаточной смелости, не позволяющей ему довести наиболее глубокие потенциальные факты до их логического завершения. То, что есть, есть лишь осуществление предшествующей потенциальности… ", так же, как и нынешняя потенциальность есть лишь признак последующей реальности (Божественная Жизнь).
Интуиция присутствует как бы за завесой, позади нашей духовной деятельности. Интуиция приносит человеку те яркие послания неведомого, которые являются не чем иным, как началом его высшего познания. Логический разум приходит лишь позднее, чтоб посмотреть, какую пользу он может извлечь из богатой жатвы. Интуиция дает нам представление о чем-то, что находится позади, по ту сторону всего того, что мы знаем и чем мы кажемся; это нечто кажется нам всегда в противоречии с нашим менее возвышенным разумом и с нашим нормальным опытом; оно заставляет нас выражать это бесформенное восприятие в положительных идеях Божества, Бессмертия и т. п., при помощи которых мы стремимся сделать его понятным духу.
Таким образом интуиция играет роль фурьера и разведчика Духа, а разум представляет главную часть его армии, идущей позади. Они не отделены более, как у Вивекананды, своего рода потолком между двумя этажами. Здесь – непрерывность одного и того же потока, и все потоки исходят из единой реки Знания. Пределы науки исчезли. "Нет более Пиренеев". Даже идеи Божества, Бессмертия и т. п., – всего того, что составляло до этих пор религию в собственном смысле, – в изложении Ауробиндо являются лишь способами выражения, с точки зрения разума, тех далеких перспектив Действительности, которые сегодня опережают логический разум, но которых он завтра достигнет.
Вот насколько ушел вперед в настоящее время дух Индии и его чувство "живого", "живого целого", воплощающего религиозную интуицию во всей строгости научного мышления.}
Конечно, мы не обязаны верить этим фактам, не видев и не испытав их. Наши индусские друзья не удивятся, что мы противопоставляем им здравое недоверие. В этом мы следуем лишь их собственному правилу научного сомнения: "Если ты не осязал, не верь!" А Вивекананда утверждает вполне научно, что если когда-либо был осуществлен какой-либо опыт в любой отрасли знания, он был возможен и до этого и должен быть возможен впоследствии. Вдохновленный свыше не имеет права ссылаться на какую-то особую привилегию, которая не будет дана более никому. Поэтому, если некоторые истины (даже самые высокие) являются плодом религиозного опыта некоторых "избранных" лиц, необходимо повторить этот религиозный опыт. Наука Раджа-иоги и ставит себе целью подготовить дух ко вступлению в эту область опыта. {"Дух сосредоточивается на конкретном пункте (Дхарана). Он ограничивается одним этим пунктом как основой. Тогда начинают подниматься внутренние волны особого рода. Они не поглощаются другими волнами мысли. Мало-по-малу они становятся преобладающими, тогда как другие отступают и, наконец, исчезают. Затем множественность этих волн уступает место единству. Только одна из них остается в уме (Дхьяна). Когда не нужно уже более никакой основы, когда вся совокупность духа стала единой волной, это--высшее духовное созерцание (Самадхи), лишенное всякой локализации протяжения и центра, наличествует одно лишь чувство мысли (то есть внутренняя часть восприятия, цель которого – результат). Если дух может сосредоточиться на центре на двенадцать секунд, это – Дхарана. Двенадцать Дхаран такого рода образуют Дхьяну, а двенадцать Дхьян ведут к Самадхи… это есть чистейшее блаженство духа…" (Раджа-иога, гл. VIII, резюме, вольно переведенное из Кармы Пураны).
Я даю, интереса ради, это древнее резюме механизма духовного упражнения, не рекомендуя никому приступать к нему необдуманно, ибо подобные упражнения, связанные с величайшим внутренним напряжением, никогда не бывают безопасными; индусские учителя неустанно предостерегали от этого неосторожных экспериментаторов. Лично я считаю, что в Европе разум уже настолько болен, что не стоит ослаблять его остатки этими уклонениями от нормы, если только нет серьезного желания проверить научно их действие. Именно таким наблюдателям я указываю этот путь объективных исследований. Я обращаюсь к разуму свободному и твердому. Я вовсе не желаю напустить на Европу новую секту "озаренных". Но кто верит в науку, тот не может допустить, чтобы она по незнанию, по равнодушию или из пренебрежения и предвзятости оставила неисследованным путь, требующий изучения.}
Пусть, кто хочет, испытает это самовоспитание. Я, со своей стороны, довольствуюсь тем, что указываю здесь конечный результат этих наблюдений: именно, что во всех организованных религиях, имеющих высшую форму, абстрактные факты духовного порядка, открытые и воспринятые, сводятся к одному Единству, "либо в форме отвлеченного Присутствия всемогущего Существа, отвлеченной Личности, называемой Богом, или Нравственным Законом, либо в форме отвлеченной Сущности, лежащей в основе всякого бытия". { Джнана-иога. }
Именно при этой последней форме, форме ведантического Адвантизма, мы оказываемся у цели, столь близкой к цели чистой Науки, что мне трудно их различить. Главное различие – в поведении состязающихся, прибежавших к столбу: наука принимает и рассматривает Единство как гипотетический предел усилий мысли, которые она ориентирует и согласует. иог а полагает, что может его охватить и внедриться в него, как плющ. Но результаты почти одинаковы. И современная наука и философия Адваиты приходят к заключению, что "объяснение вещей лежит в их собственной природе, и никакие внешние сущности или причины не являются необходимыми для объяснения того, что происходит во вселенной". Из того же принципа: "Объяснение всех вещей приходит изнутри" - вытекает как следствие современный закон Эволюции. Ибо весь смысл Эволюционизма в том, что природа всякой вещи воспроизводился (в ее росте), что следствие - то же, что и причина, лишь в иной форме, что в этой причине скрыты и ей присущи все потенциальные возможности различных следствий, короче говоря, что совокупность творения есть эволюция, а не творение". { Полное Собрание Сочинений, т. I, стр. 370-371. В лекции о Веданте: "Ответы на вопросы" он пытается установить точки соприкосновения между Эволюционизмом и древней теорией Творения, или, точнее, "проекции" вселенной через действие Праны (первоначальной Силы) на Акашу (первоначальную Материю); над ними находится Махат, или Космический Дух, в котором они могут раствориться. Он цитирует знаменитые комментарии древнего Патанджали, говорящие о переходе (мутации) одной породы в другую "путем переполнения Природы" (можно было бы сказать точнее – "путем выхода из шлюзов Природы, наполняющей предустановленные вместилища). См. дальше краткое изложение этой теории Патанджали.
Эмерсон уже в 1859 г. говорил по поводу "Происхождения Видов" Дарвина, что "авторы Брахмана скоро станут руководствами по естественной истории". }
Вивеканакда часто настаивает на родстве современных эволюционных теорий с теориями древней Ведантической метафизики и космогонии. Но между эволюционной гипотезой и гипотезой индусов имеется то основное отличие, что первая относится к последней, как крыло здания – к целому зданию, и что Эволюция предполагает в Ведантизме, в качестве своего аналога (или контрфорса), Инволюцию, как и она, периодическую. Вся индусская мысль по своей сущности основывается на теории Циклов. Движение вперед представляется в виде последовательного ряда волн. Каждая волна поднимается и снова спадает; за каждой волной следует другая, которая тоже поднимается и спадает.
"Даже если основываться на современных исследованиях, видно, что человек не может быть продуктом простой эволюции. Всякая эволюция предполагает инволюцию. Современная наука говорит вам, что вы можете извлечь из машины лишь то количество энергии, которое вы в нее вложили. Ничто не родится из ничего. Если человек эволюционировал из низшего организма, то совершенный человек – человек Будда, человек Христос – был заключен в этом низшем организме… Таким образом мы в состоянии примирить Священное Писание с современной наукой. Энергия, которая постепенно проявляется в различных этапах, пока не осуществится в совершенном человеке, не может происходить из ничего. Она где-то существовала, – и если первой субстанцией, которую мы можем обнаружить, является протоплазма, то эта энергия должна была содержаться в протоплазме". {В одной из лекций о Джнана-иоге ("Осуществление", 29 октября 1896 г.) Вивекананда облекает концепцию Эволюции – Инволюции в поражающую, ошеломляющую форму, напоминающую Уэллса, – в форму Эволюции наоборот: "Если мы развились в людей из животных, животные могут оказаться выродившимися людьми. Что можем мы знать об этом? Мы имеем ряд тел, постепенно совершенствующихся! Можете ли вы быть уверены, что этот ряд идет всегда от низшего к высшему и никогда не опускается от высшего ниже!!! Я думаю, что ряд повторяется в обе стороны".
Некоторые слова Гете наводят на мысль, что эти строки вызвали бы в нем определенные отзвуки, которые были ему знакомы и которые он с гневом и ужасом отбрасывал.} Бесполезны всякие споры между "теми, кто считает, что агрегат материалов, называемый телом, служит причиной проявления, называемого душою", и теми, для кого душа есть первопричина тела. Эти споры ничего не выясняют. "Ибо откуда исходит сила, являющаяся источником сочетаний, называемых душой или телом? Было бы логичнее сказать, что сила, пользующаяся материей для построения тела, тождественна с той силой, что проявляется через посредство тела... Можно доказать, что материи не существует. Это - лишь известное поле деятельности сил. Что представляет собою сила, проявляющаяся через посредство тела? Прежде, в древних Писаниях, эта сила и ее проявления приписывались некоей световой субстанции, которая принимала форму тела и существовала после его гибели… Позднее появилась более возвышенная идея, что тело не является носителем силы… что необходимо нечто другое… Это другое получило название Души, или по-санскритски "Атман" - единое, вездесущее, бесконечное… { Джнана-иога, II (лекция, прочитанная в Лондоне).}
Но каким образом Бесконечное могло стать конечным? Великая проблема всех метафизиков… {И математики не могут пройти мимо нее (ср. А. Пуанкаре, "Последние Мысли"). } Проблема, в разрешении которой истощался гений многих столетий, не уставая снова воздвигать упавшие построения… Ибо еще мало установить Бесконечное, найти его, осязать его. Необходимо связать с ним то, что по самой своей сущности осуждено никогда его не достигнуть. Тут наши христианские метафизики {И здесь великое искусство воздвигать стрельчатые своды, создающие переход от Бесконечного к конечному, представляется мне наследством Александрии и Востока, воспринятым Плотиной и Дионисием Ареопагитом.} проявили архитектурный дар – ум, порядок, гармонию, близкий к дару их "мастеров", строителей наших соборов; и их чудесные конструкции, как мне представляется (об уверенности речи здесь быть не может), настолько же превосходят по красоте метафизические измышления индусов, насколько Шартр или Амьен кажется (нам, европейцам) прекраснее нагроможденных в виде муравейников резных каменных гор Мадуры… (Не следует, однако, сравнивать одинаково грандиозные виды Природы, отвечающие естественным законам проявления двух различных климатов духа…)
Ответ Индий на поставленную задачу – ответ индусского Сфинкса: "Майя". Именно пройдя через экран Майи - законов духа – "Бесконечное" становится "конечным". Майя, ее экран, ее законы и дух, является результатом своего рода "вырождения Абсолюта", растворяющегося в "феноменальном". Воля находится одной ступенью выше. Не потому, чтобы Вивекананда отводил ей почетное место, на которое ее ставит Шопенгауэр. {Он его цитирует и опровергает в своей лекции о Майе. IV. Абсолютное и Проявлений. } Он помещает ее у порога Абсолюта: она охраняет вход. Она одновременно – его первое проявление и первое ограничение. Она – соединение реального Я, находящегося по сю сторону причинности, и духа, находящегося по ту сторону. Но никакое соединение не бывает постоянным. Желание жить влечет за собой необходимость умереть. В словах "бессмертная жизнь" содержится внутреннее противоречие. Истинное вечное Существо находится по ту сторону жизни и смерти.
Но как же случилось, что это абсолютное Существо смешивается с волей, духом, с относительным?- Вивекананда отвечает, вместе с Ведантой: "Оно никогда и не смешивалось. Вы сами – это абсолютное Существо, вы никогда и не изменялись. Изменяется лишь Майя, экран, поставленный между реальным Я и ваади". – И цель Жизни, – жизни индивидуальной, жизни поколений, всей человеческой эволюции, непрерывного восхождения всей Природы от самой низшей ступени, где пробуждается бытие, – в том, чтоб понемногу устранить этот экран. С первого проблеска духа в нем образовалось еле заметное отверстие, через которое проникает взор Абсолютного. По мере роста духа отверстие увеличивается. И нельзя говорить, что то, что мы увидим сквозь него завтра, будет более истинно и более реально, чем то, что мы видим сегодня (то и другое равноценно), но с каждым днем мы охватываем более обширную поверхность. До тех пор, пока весь Экран не исчезнет и ничего не останется, кроме Абсолютного. { Введение в Джнана-иогу, т. V Полного Собрания Сочинений, стр. 39 и след.}
Затихли крики ненасытной плоти,
Успокоилось смятение гордого духа,
Ослабли, отвязались струны тела,
Разрешились связывавшие узы,
Нет более ни Привязанности ни Иллюзии,
Да… Там звучит Звук, Свободный от вибраций. Воистину, твой Голос… {Строфа из бенгальской поэмы Вивекананды "Пою тебе песнь" (А Song I sing to thee). Полное Собрание Сочинений, т. IV, стр. 444.} Слыша этот призыв, Дух становится на дыбы… "Люди ужасаются, когда им говорят это". Это огромное Одно затопляет их. "Они без конца спрашивают: "Что же будет с моей личностью? Разве я ее не сохраню?.. " Их личность! Что же она такое? Я хотел бы ее увидеть… " Все течет, все изменяется… "Индивидуальности нет" – разве в конце пути. "Мы еще не личности. Мы стремимся к индивидуальности: и это Абсолют, это наша истинная природа. {То же утверждает и христианская Мистика, успокаивая тех, кто боится поглощения своей "не существующей" личности. Доминиканец Шардон пишет в присущем ему высоком классическом стиле:
"Божественная Любовь преобразует творение в Бога тем, что ввергает его, обожествляя, в глубину божественных совершенств, где, не переставая быть творением, она, однако, теряет свое небытие и, подобно капле, которая сливается с поглощающим ее морем, перестает опасаться стать меньше… Оно обретает божественное бытие в бытии Бога, в бездне, его затопившей. Точно губка, насыщенная и полная водой до предела, плавающая в недрах моря, все измерения которого - высота, глубина, ширина и длина бесконечны… " ("Крест Иисуса, 1647"). Ср. Бремон, "Метафизика Святых", т. II, стр. 46-47.} Живет лишь тот, кто живет во всех. Чем больше мы сосредоточиваем нашу жизнь на ограниченных приобретениях, тем ближе мы идем к смерти. Единственные минусы истинной жизни Для нас - те минуты, когда мы живем в других, во вселенной. Ограничиться мелкой жизнью - это значит, без дальних слов, - умереть. Вот почему мы испытываем страх смерти. Он будет побежден лишь тогда, когда человек поймет, что, пока в этой вселенной есть хоть одна жизнь, он жив… Видимый человек - лишь вместилище борьбы за проявление потусторонней индивидуальности… " Эта борьба осуществляется путем эволюции, которая ведет Природу со ступени на ступень к проявлению Абсолютного. { Джнана-иога, II. The Real Nature of Man. }
Добавим необходимую поправку к учению об Эволюции. Вивекананда почерпает его из теории Патанджали об Infilling of Nature. {Буквально: "Наполнение Природы (или Природой)". Вивекананда высказал эти мысли во время дискуссий о Дарвинизме, в Калькутте, в конце 1898 г. (Жизнь Вивекананды, гл. XII).} По Патанджали понятия struggle for life, борьбы за существование и естественного отбора, полностью приложимы лишь на низших ступенях природы, где они играют роль, определяющую эволюцию видов. Но на более высокой ступени, ступени человечества, борьба и конкуренция скорее замедляют прогресс, чем ему способствуют. Ибо, согласно чистому ведантическому учению, стремление к прогрессу, абсолютное совершенство и составляет уже истинную природу каждого человека, и лишь некоторые препятствия не дают ей проявиться. Если удается их устранить, высшая природа человека проявляется сразу же. Достигнуть этой победы человека можно путем воспитания, культуры личности, размышления и сосредоточенности, в особенности же отречения и жертвы. Высочайшие мудрецы, сыны Бога, достигли победы. Таким образом индусское учение, признавая общий закон научной эволюции, дает человеческому духу способ избавиться от долгого тысячелетнего восхождения, перелетая широкими взмахами крыльев к вершине Лестницы. {Вечером того же дня, когда Вивекананда излагал эти идеи заведующему Зоологическим садом в Калькутте, который был ими весьма поражен, – он снова стал обсуждать их в кругу друзей у Баларама. У него спросили: если правда, что дарвинизм применим к животному и растительному царству, но не к человеку, то почему же он, Вивекананда, в своих выступлениях так настаивает на первостепенной необходимости улучшить условия материальной жизни индусов. Тогда его обуял один из свойственных ему порывов страстного гнева. Он закричал: "Да разве вы люди? Вы не лучше животных, которые довольны тем, что могут есть, спать и раз. множаться, и одержимы страхом! Если бы вы не были одарены некоторой способностью мыслить, вы бы уже давно обратились в четвероногих. У вас нет никакого самоуважения, вы завидуете один другому и являетесь для иностранцев объектом презрения. Бросьте ваше пустое бахвальство, ваши бесплодные теории, и подумайте как следует над делами вашей повседневной жизни. Раз вами управляет животная природа, я поучаю вас прежде всего искать успеха в борьбе за существование, сделать мощным и здоровым ваше тело, чтобы быть в состоянии бороться, как атлеты, силами духа. Слабые физически, - я не перестаю повторять вам это, - не созданы для осуществления Абсолютного. Только тогда, когда дух должным образом держится в подчинении и человек является господином своего "Я", уже не важно, слабо тело или нет: ибо тогда человек ему уже не подвластен..."
Из этого лишний раз можно увидеть, что, каковы бы ни были возражения против скептицизма Вивекананды, никто не мог бы упрекнуть его в недостатке мужества.}
А далее – не важно, будем ли мы оспаривать философское правдоподобие всей этой системы и своеобразной гипотезы Майи, на которой она покоится; это объяснение, конечно, заманчиво и отвечает некоторым ложным инстинктам всеобщей чувствительности, – но оно, в свою очередь, требовало бы объяснения. А никто его не дал, никто не мог его дать, и все в конце концов возвращаются к аргументу: "Я так чувствую. Но чувствуете ли и вы так же?" {В этом самая суть вопроса: в "опыте" Бесконечного и Иллюзии. Остальное – лишь скорлупа. Наука о религиях идет по ложному пути, если она замыкается в сравнительное изучение идей и обрядов. Почему влияния различных идей и религиозных систем передаются от одной группы людей к другой? Потому, что они оказываются в соответствии с определенным личным опытом. Часто ограничиваются, например, рассмотрением интеллектуального взаимоотношения учений Филона, Плотина и первых христиан, И забывают подчеркнуть то обстоятельство, что Филон, Плотин и первые христиане испытали аналогичные "озарения". Между тем наиболее интересно здесь то, что этот религиозный опыт повторялся так часто в одних и тех же формах у людей различных рас и различных эпох. Как оценить значение этого опыта? Может быть, это сделает новая наука о духе, вооруженная более гибким, тонким и совершенным орудием анализа, чем теперешние, столь недостаточные и грубые методы психоанализа и его производных. Безусловно, этого не осуществить с помощью диалектики идей. Ценность интеллектуальной архитектуры систем, построенных Плотиной или Дионисием, можно не оспаривать, но в конечном счете эта архитектура сводится всегда к восприятию Бесконечности и к усилиям, которые производит разум, чтобы воздвигнуть ей храм. Рационалистическая критика не переходит за пределы высшей церкви. Она оставляет неприкосновенными подземелья и склепы.} Да, я тоже чувствую, я воспринимал множество раз, с уверенностью молниеносной интуиции, нереальность видимого мира, освещенную солнцем паутину, где, подобно Ариелю, качается Лилюли, играющая Лила, смеющаяся Майя... я видел Экрак. И уже давно я вижу сквозь него – с тех пор как еще ребенком, спрятавшись, с бьющимся сердцем, я расширял пальцами светлое отверстие. Но я не выдаю это за доказательство. Это – видение. И, чтобы передать его другим, я должен был бы одолжить им мои глаза. Но каждому – те глаза, которыми) Майя, или Природа (не все ля равно, как ее назвать), наделила его. А если они – от Майи, кто поручится нам, что мои, твои, ваши глаза не ослеплены лучами Блаженной Иллюзии? Я отношусь слишком беспристрастно к самому себе, чтобы предоставлять себе какие-либо преимущества. Я люблю ваши глаза и то, что они видят, так же, как и мои. Пусть же они, как и мои, остаются свободными.
Итак, я не стремлюсь, мои европейские друзья, доказывать вам истинность данной системы, которая, какова бы она ни была, создана человеком, и потому, как и все другие, есть лишь гипотеза. Но я хочу показать вам величие этой гипотезы и то, что, какова бы ни была ее ценность в качестве метафизического объяснения вселенной, она в плоскости фактов отнюдь не стоит в противоречии с последними данными, к которым пришла современная западная наука.