Тот самый золотистый дом очутился перед Травкой. Это был Дом игрушек.
В одном окне были развешаны модели планеров, стратопланов, автожиров, парашютов, а среди них громадная модель звездолетной ракеты. И тут же инструменты, которыми можно было сделать все эти вещи. В другом окне были выставлены постройки и конструкции, а рядом разный строительный материал и еще инструменты.
Если сказать правду, чтобы осмотреть как следует весь дом, нужно было часа четыре, а Травка не простоял перед окнами и получаса. Он помнил, что его ждет Алюта.
Вдруг он услышал, как отчетливый голос сказал по радио:
— ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ПЕРЕРЫВ НА ПЯТЬ МИНУТ. СЛЕДУЮЩАЯ ПЕРЕДАЧА НАЧНЕТСЯ В ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ.
„Ого, — подумал Травка, — надо торопиться“.
Он поскорее направился к перекидному мосту, который виднелся невдалеке. Движущаяся улица шла навстречу Травке. Теперь-то он знал, что делать: он пошел по неподвижному тротуару.
Оказывается, то, что недалеко на автомобиле или даже на трамвае, совсем не так близко, если итти пешком. Травка шел быстро и обгонял многих взрослых. Он совсем не смотрел по сторонам. Он даже устал, пока дошел до перекидной лестницы, и с удовольствием уселся на ступеньке. Но только это была не та лестница, по которой он переправлялся в первый раз. Свердловской площади не было видно.
Пока его переносило в аллею, он еще раз посмотрел, как люди-головастики играют в перегонки.
На аллее Травка спросил первого попавшегося пионера, далеко ли до площади Свердлова.
— Нет, пустяки, минут двадцать ходу, — ответил пионер. — Да ты иди на самодвижку. В три минуты успеешь, если с перескоком. Правила движения знаешь?
На другой стороне аллеи самодвижущаяся улица шла в сторону Свердловской площади.
Но у Травки еще болели ладошки, и обидно ныл хрящик носа. Он вспомнил, как только что шлепнулся два раза подряд, и ответил, стараясь говорить повеселее:
— Нет, я лучше пройдусь пешечком. Мне торопиться некуда.
Травка говорил неправду, и пионер по голосу заметил это. Он прищурил один глаз и сказал:
— Только ты мандаринов не рви. Знаем мы этих прогульщиков пешечком.
У Травки лицо загорелось от обиды. Он хотел броситься на пионера с кулаками, но вспомнил, что сказал неправду, а значит и неправ. Он еле выговорил:
— Вот честное-честное не буду. Правда-правда никогда не беру без спроса и не порчу ничего общего.
И, чтобы не заплакать, зашагал особенно большими шагами.
Пионер посмотрел ему вслед, незаметно сам сорвал мандарин и сунул в карман. Потом он постоял немного и как ни в чем не бывало пошел за Травкой.