После раздела Оренбургской губ. в 1865 г. Оренбургское войско было включено в состав Оренбургской губернии и подчинено Оренбургскому губернатору, который в то же время был назначен наказным атаманом войска. Управление войском в военном отношении осуществлялось через Войсковой Штаб, а в хозяйственном — через Войсковое Хозяйственное Правление.
В военно-административном отношении войско разделялось на три военных отдела, во главе которых были поставлены атаманы отделов, назначаемые из штаб-офицеров.
Низовой административный аппарат состоял из станичных правлений и по прежнему избирался самим населением.
В гражданском отношении казачье население было подчинено обще-губернским гражданским властям. Таким образом атаман отдела и уездный исправник, атаман станицы и полицейский урядник являлись начальниками войскового сословия. Это двоеначалие продолжалось до 1891 г., когда в казачьих войсках было введено положение «Об общественном управлении станиц казачьих войск». Положение 1891 г. избавило войсковое население от полицейской опеки исправников и приставов, но зато подчинило их опеке военной бюрократии в лице чиновников и офицеров войска.
Только в пределах станичного управления было оставлено старое казачье самоуправление и выборность должностей, тогда как все высшее управление войска, начиная с управления военных отделов, назначалось свыше.
В 1874 г. с введением устава о всеобщей воинской повинности срок военной службы для казаков был определен в 20 лет, из которого они 3 года числились в приготовительном разряде, 12 лет — в строевом отряде и 5 лет — в запасе.
В военное время войско было обязано выставлять за свой счет 18 конных полков, 30 конных сотен, 8 конно-артиллерийских батарей и одну запасную сотню, общей численностью до 24 тыс. всадников. Это последнее положение с незначительными изменениями просуществовало до империалистической войны 1914—1917 г.г.
В 1871 г. кордонная служба на пограничной линии была упразднена и эту дату можно считать исторической, так как ею закончилась почти полуторавековая миссия Оренбургского казачества, стоящего на страже юго-восточных границ империи.
С упразднением пограничной службы возник вопрос и об упразднении Оренбургского казачества, как такового; однако правительство не решилось на эту меру, так как казачество представляло собою довольно внушительную военную силу, содержание которой в мирное время ничего не стоило государству. Казачество осталось по прежнему военным сословием, обязанным отбывать военную службу на коне, снаряжаясь за собственный счет. Правительство позаботилось о сохранении в войске старых казачьих боевых традиций, установившихся среди населения в эпоху борьбы с кочевниками, и военной системой воспитания со школьной скамьи поддерживало в войске традиционную дисциплину. Рядом правительственных актов за казачеством была закреплена «на вечное владение» занимаемая им территория земли, как «наследие дедов и отцов». Правительство внедряло среди казачества сознание необходимости защищать основы того государственного строя, который так заботливо оберегал их казачьи привилегии.
Воспитанное на этих началах и организованное по военному казачество до последнего времени сохранило свой сословный дух и в руках самодержавия представляло собой послушную военную силу для борьбы не только с «внешним», но и с «внутренним» врагом, что неминуемо привело казаков к кровавому столкновению с революционным движением рабочего класса и крестьянства.
После революции 1905 г политическое значение казачества в глазах царского правительства необычайно возросло, так как оно видело в нем «опору трона». С этого момента казачьи войска становятся предметом особого попечения. Правительство предприняло ряд мер к поддержанию казачьих хозяйств и к облегчению материальных затрат при сборе казаков на службу и начало борьбу с пролетаризацией казачьей станицы. Особым манифестом царя в 1907 году за казачьими войсками были закреплены «на вечное владение» занимаемые ими территории. Особые пособия, выдаваемые правительством казакам при снаряжении на службу, и ряд мер по кредитованию казачьих хозяйств дали толчок к развитию благосостояния казачьих хозяйств.
В развитии хозяйственной жизни казачьего населения в последний период перед империалистической войной наблюдается большой подъем, вызванный отчасти мерами правительства, а главным образом постройкой жел. дорог в губернии, которые обеспечили дешевый и удобный выход хлеба и продуктов животноводства из пределов края. В этом отношении сыграли огромную роль Ташкентская и Сибирская жел. дороги.
Чтоб охарактеризовать экономическую жизнь Оренбургского казачества приводим здесь некоторые статистические данные о его хозяйственном положении за 1914 г.
При народонаселении 517 тыс. душ обоего пола войско обладало 7448000 десятин. В наделах станичных обществ находилось 6103000 десятин; в наделах офицеров и чиновников — 506000 десятин; запасных войсковых земель — 370000 дес.; земли специального назначения — 10226 дес.; под лесами — 439383 дес. и прочих земель — 18186 дес. Неудобной земли считалось 410350 дес.; лугов 271406 дес.
На каждую мужскую душу населения приходилось удобной земли — 22 дес., леса 2,1 дес., средне-удобной — 2,1 дес., а всего — 26,5 десятин.
Главными занятиями населения были: земледелие и скотоводство. В 1914 г. войсковым населением было засеяно 850751 дес. земли, с которых было собрано 3571190 четвертей хлеба, т. е. по 5,7 четвертей на каждую душу населения. Избыток хлеба, который мог поступить в продажу, исчислялся в 1683053 четверти, т. е. по 2,7 четверти на каждую душу населения.
При средне-справочных ценах на хлеб: пшеница — 64 коп., овес и рожь по 50 коп. за пуд, от продажи этого хлеба могло быть выручено 6762923 руб., т. е. по 12 рублей 49 коп. на каждую душу населения.
Кроме того было собрано овощей 449491 четверть, т. е. по 0,7 четверти на каждую душу населения.
На 1-е января 1915 года у казачьего населения состояло скота: лошадей — 286094, верблюдов — 1966, коров — 382637, овец и коз — 539124, свиней — 28936, а всего 1239457 голов, т. е. на каждые 100 душ населения обоего пола приходилось 197 голов скота.
Из подсобных промыслов сельского хозяйства наиболее крупными доходами населения было маслоделие. В 1914 г. в войске было выработано 60164 пуда масла, проданного на сумму 791743 руб.
Кроме того от садоводства получено 5953 руб., от пчеловодства — 27700 руб. и от рыболовства — 87539 рублей.
В войске существовало 824 промышленных заведения, общая продукция которых исчислялась в 4421495 руб.
Из кустарных промыслов наиболее крупным являлось пуховое производство, давшее войску 457293 руб. валового дохода.
Годовой оборот торговли на территории войска составлял 3533986 рублей.
Из приведенных нами статистических данных усматривается, что доход войскового населения был не особенно высок, несмотря на огромные хозяйственные ресурсы, которые находились в его распоряжении. Это явление объясняется главным образом низкими ценами на продукты сельского хозяйства, которые обусловливались дальними расстояниями от потребляющих рынков и отсутствием промышленных центров и многолюдных городов.
Долгое время большим тормозом в развитии сельского хозяйства у войскового сословия являлось отсутствие дешевого кредита, что создавало весьма благоприятные условия для процветания кулачества, эксплуатирующего казачью бедноту. Только в последние годы перед империалистической войной в войске развились кредитные товарищества, давшие могучий рост. К 1 января 1915 г. среди войскового сословия функционировало 121 кредитное товарищество, охватившее 71,8 % всех казачьих дворов и сделавшее годовой оборот 4177650 руб.
При сравнительно небольшом уровне доходности хозяйства, каждый казак по достижении строевого возраста был обязан затратить 250—300 рублей на приобретение строевого коня, обмундирования и снаряжения. Кроме того войсковое население отбывало значительные денежные и натуральные общественные повинности, которые в общей сложности исчислялись до 50 руб. на каждую душу мужского населения в возрасте от 17—55 лет в год. Таким образом казачество несло перед государством за обладание своими землями весьма, значительную повинность, как в виде военной службы, в виде денежной и натуральной повинности, которые поглощали весьма значительную долю избыточного труда, а для беднейшей части населения войска составляли непосильную тяжесть.
Агрономическая помощь населению находилась в самом зачатке. Народное образование стояло на весьма невысокой степени развития, но грамотность охватывала 77 % всего населения станиц.
В силу вековой традиции казачество продолжало цепко держаться своих сословных привилегий, особенно его зажиточная верхушка. Казачество владело обширными душевыми наделами на общинном праве, но эксплуатировать эти земли могли только зажиточные классы станицы, между тем как бремя военной службы с ее материальными затратами одинаково падало на все население войска.
Под влиянием этого имущественного неравенства уже с 90-х годов прошлого столетия, после неурожая в 1891—1892 г.г., в войске начался процесс классового расслоения. Обедневшая часть казачьего населения, не имея средств для обработки своих душевых земельных наделов, сдавала их за бесценок в аренду кулацким элементам станицы и уходила на отхожие промыслы, — на заводы и золотые прииски, где соприкасалась с промышленным пролетариатом и заражалась его политическими настроениями. Под действием непосильных материальных затрат, сопряженных со снаряжением на службу за свой счет, этот процесс классового расслоения стал развиваться довольно быстро, и среди беднейших казаков проявилось стремление освободиться от казачьей кабалы, путем перехода в мещанское сословие.
Чтобы остановить процесс пролетаризации станицы, правительство после революции 1905 г. стало выдавать казакам 100 рублевое пособие для снаряжения на военную службу. Это до некоторой степени замедлило пролетаризацию станицы, хотя и не остановило совсем. Далее, чтоб сохранить казачество, правительство в ряде манифестов в 1907 г. подтвердило «исконное право» казаков на занимаемые ими земли «на вечные времена». Эти манифесты имели сильное воздействие на колеблющиеся элементы станицы и укрепили «казачьи настроения».
После революции 1917 г. на первом Войсковом Съезде среди некоторых депутатов еще раз проявилась тенденция к «расказаченью», но подавляющее большинство, стоявшее на «казачьей платформе», оказалось сильнее, и эти тенденции были быстро ликвидированы.
В ряде съездов в 1917 г. казачество установило свою политическую платформу, требовавшую полной автономии в управлении и неприкосновенности не только своих земельных наделов, но и закрепления за ними на праве собственности земельных «недр», с их ископаемыми богатствами.
Это требование сохранения сословных привилегий шло в разрез не только интересам революционного пролетариата, стремившегося к уничтожению сословных привеллегий, но и в разрез интересам малоземельного крестьянства, которое стремилось революционным путем уничтожить право собственности на землю.
Ходом революционных событий 1917—1918 г. казачество, ставшее на зыбкую почву защиты своих сословных привилегий во имя принципа частной собственности, волей-неволей стало на защиту привилегий дворянства и буржуазии и таким образом в своей массе оказалось по другую сторону баррикады, что привело его к полному разгрому в процессе гражданской войны.