Предположеніе матери о самоубійствѣ Сильвинэ застряло въ головѣ Ландри, какъ муха въ паутинѣ. Онъ поспѣшилъ пойти разыскивать брата. По дорогѣ, онъ грустно твердилъ себѣ:— Кажется, матушка права, я очень равнодушенъ. Но, вѣроятно, Сильвинэ очень страдаетъ, что рѣшился огорчить такъ матушку и меня.
Онъ бѣгалъ во всѣ стороны, звалъ брата, освѣдомлялся о немъ, все напрасно. Наконецъ, онъ приблизился къ правой сторонѣ тростниковъ и пошелъ туда, зная, что тамъ было любимое мѣстечко Сильвинэ. Это былъ ровъ, который образовала рѣчка, вырвавъ съ корнемъ двѣ или три ольхи; онѣ такъ и лежали въ водѣ, корнями вверхъ. Отецъ Барбо не хотѣлъ ихъ убрать.
Онъ оставлялъ ихъ потому, что онѣ удерживали землю, лежащую большими комьями между ихъ корнями, вода же постоянно опустошала тростники и уносила ежегодно часть луговъ, такъ что деревья лежали весьма кстати. Ландри приблизился ко рву (такъ они называли эту часть тростниковъ), онъ прыгнулъ съ самой вышины, чтобы поскорѣе очутиться въ самой глубинѣ, такъ какъ на правомъ берегу было столько вѣтокъ и травы, и человѣка не было видно, если не войти туда; Ландри такъ торопился, что не пошелъ кругомъ до угла, гдѣ они сами сдѣлали лѣстницу изъ дерна, положивъ его на камни и на большіе корни, торчащіе изъ земли въ видѣ отростковъ.
Онъ очень волновался; его преслѣдовала мысль матери, что Сильвинэ хотѣлъ съ собой покончить. Онъ исходилъ всюду, черезъ вѣтки, истопталъ траву, звалъ Сильвинэ и свистѣлъ его собаку, она тоже исчезла и не было сомнѣнія, что она послѣдовала за своимъ хозяиномъ. Какъ ни искалъ и ни звалъ Ландри, онъ никого во рву не нашелъ. Онъ всегда все дѣлалъ обстоятельно и хорошо; потому онъ тщательно осмотрѣлъ берегъ, стараясь найти слѣдъ ноги или обвалъ земли.
Поиски были печальные и трудные; Ландри больше мѣсяца здѣсь не было, и хотя это мѣсто было ему хорошо знакомо, все же не настолько, чтобы замѣтить малѣйшую перемѣну. Весь правый берегъ и дно рва были покрыты дерномъ, тростникъ и хвощъ такъ густо выросли въ пескѣ, что невозможно было увидѣть слѣдъ ноги. Однако, послѣ тщательныхъ поисковъ, Ландри нашелъ слѣдъ собаки на помятой травѣ, словно Фино или другая собака его роста на ней лежала, свернувшись въ клубокъ.
Это до того его озадачило, что онъ вторично осмотрѣлъ крутой берегъ. Слѣдъ показался ему совсѣмъ свѣжимъ, точно оставленнымъ ногой человѣка, который прыгнулъ или скатился. Впрочемъ, яму могли вырыть большія водяныя крысы, опустошающія и грызущія все, но все-таки это предположеніе такъ огорчило Ландри, что онъ упалъ съ молитвой на колѣни.
Недолго онъ оставался въ нерѣшимости, ему скорѣе хотѣлось пойти и подѣлиться своей тревогой съ кѣмъ-нибудь. Онъ смотрѣлъ на рѣку полными слезъ глазами, какъ бы спрашивая у нея, что она сдѣлала съ его братомъ? А рѣчка текла спокойно, бурлила около вѣтокъ, висящихъ вдоль воды, и уходила дальше, словно насмѣхаясь тайно надъ Ландри.
Мысль о несчастій удручающе подѣйствовала на бѣднаго Ландри и онъ совсѣмъ потерялъ способность соображать.
— Не вернетъ мнѣ брата эта злая безмолвная рѣчка, думалъ онъ, напрасно я плачу; онъ попалъ въ самую яму, гдѣ накопилось столько вѣтокъ, и теперь не можетъ оттуда выбраться. Господи, когда я подумаю, что мой бѣдный близнецъ, можетъ быть, лежитъ въ двухъ шагахъ отъ меня на днѣ, а я не могу его найти въ этихъ вѣткахъ и кустахъ, даже если бы спустился туда.
И онъ сталъ горько оплакивать брата. Это было его первое тяжелое горе. Наконецъ, его осѣнила мысль, посовѣтоваться съ теткой Фадэ, старой вдовой, она жила на самомъ концѣ Жонсьеры, на дорогѣ, спускающейся къ броду. Эта женщина имѣла небольшой садикъ и домъ, но никогда не нуждалась: она отлично лечила отъ разныхъ болѣзней и невзгодъ, и къ ней со всѣхъ сторонъ приходили за совѣтами. Она помогала имъ тайными средствами, вылечивала раны, вывихи и увѣчья. Иногда она разсказывала небылицы, выдумывала несуществующія болѣзни, какъ, напримѣръ, отцѣпленіе желудка или отпаденіе ткани живота и тому подобное. Я самъ не вѣрилъ такимъ случаямъ, то же сомнѣваюсь въ ея способности переводить молоко изъ молодой коровы въ старую и тощую. Но все-таки она трудомъ заработывала деньги, потому что исцѣляла многихъ больныхъ своими лекарствами, и знала отличныя средства отъ простуды, приготавливала пластыри для порѣзовъ или ожоговъ и давала пить настойки отъ лихорадки.
Въ деревнѣ трудно знахаркѣ не прослыть колдуньей, многіе увѣряли, что тетка Фадэ не выказываетъ всѣхъ своихъ познаній, а что она можетъ находить потерянныя вещи и даже пропавшихъ людей. Такое заключеніе выводили изъ ея способности помогать въ бѣдѣ и приписывали ей невозможное.
Дѣти всегда слушаютъ очень внимательно такіе разсказы. Ландри слышалъ отъ своихъ хозяевъ, людей болѣе суевѣрныхъ и простыхъ, чѣмъ его родные, что тетка Фадэ легко находитъ тѣло утопленника при помощи зернышка, которое она бросаетъ въ воду, приговаривая. Зерно всплываетъ по теченію и останавливается тамъ, гдѣ лежитъ бѣдное тѣло. Многіе думаютъ, что и священный хлѣбъ имѣетъ ту же силу, во многихъ мельницахъ есть всегда приготовленный хлѣбъ. Но у Ландри его не было съ собою, а тетка Фадэ жила такъ близко. Онъ долго не размышлялъ и побѣжалъ къ ней.
Онъ торопился подѣлиться съ ней своей тревогой и попросить ее дать ему ея тайное средство, которое поможетъ найти брата, живого или мертваго.
Но тетка Фадэ дорожила своей репутаціей, потомъ она не любила выказывать свой талантъ даромъ; она только посмѣялась надъ нимъ и прогнала его довольно грубо. Она не могла простить его семьѣ, что они пригласили для родовъ мать Сажетту, а не ее.
Ландри былъ очень самолюбивъ и, навѣрно, въ другое время онъ бы разсердился, но теперь ему было не до того! Онъ вернулся обратно ко рву, думая броситься въ воду, хотя не умѣлъ ни плавать, ни нырять. Онъ шелъ съ опущенной головой и глядя въ землю, какъ вдругъ его кто-то хлопнулъ по плечу. Ландри обернулся и увидѣлъ маленькую Фадетту, внучку тетки Фадэ; ее такъ называли не только по фамиліи, но потому что и ее считали колдуньей?[3] Вы, конечно, знаете, что Фадэ (fadet) называютъ иногда домового, а фадеттами — фей. Всякій бы принялъ эту дѣвочку за фею или духа, такая она была маленькая, худая, взъерошенная и смѣлая. Она охотно болтала, надъ всѣмъ смѣялась, была подвижна, какъ бабочка, все ее занимало, эту черненькую, какъ сверчокъ, дѣвочку.
Когда я представляю Фадетту въ видѣ сверчка, я этимъ хочу показать, что она была некрасива; вѣдь этотъ бѣдный полевой сверчокъ еще уродливѣе комнатнаго. Но вы навѣрно не забыли, какъ играли съ нимъ въ дѣдуси, заставляя его трещать въ коробочкѣ или любовались его смѣшнымъ рыльцемъ. Дѣти изъ ла-Коссъ были умныя и наблюдательныя, они хорошо подбирали сходства и сравненія, и Фадетту они назвали сверчкомъ, не желая ее обидѣть, а скорѣе по дружбѣ. Хотя они и побаивались ея колдовства, но ее любили, она умѣла забавлять ихъ интересными сказками, придумывала разныя игры.
Настоящее ея имя было Фаншонъ, такъ называла ее ея бабушка, не любившая всякія прозвища. Вслѣдствіе ссоры тетки Фадэ съ обитателями Бессонньеры, и близнецы не говорили съ маленькой Фадеттой, даже чуждались ея и избѣгали ея и ея маленькаго брата-скакуна. Этотъ мальчикъ былъ еще меньше, вертлявѣе и худѣе, чѣмъ она; онъ не отпускалъ ее ни на шагъ, сердился и кидалъ въ нее камнями, если она убѣгала отъ него. Иногда она сама раздражалась, но это случалось очень рѣдко, всегда она была готова посмѣяться и пошалить. Предубѣжденіе противъ этихъ дѣтей было такъ велико, что многіе думали, что знакомство съ ними не приведетъ къ добру, отецъ Барбо самъ былъ того же мнѣнія. А все-таки дѣти постоянно говорили съ маленькой Фадеттой. Она особенно весело привѣтствовала близнецовъ изъ Бессоньеры, говоря имъ издали всякую чепуху и вздоръ, какъ только она видѣла ихъ.