Военная шапка, типи и ку
(Часть текста отсутствует. Далее, до рисунка, текст взят из другого издания. Перевод — Н. Темчина. — rudolf.karpov).
— В сорока шагах — и так метко! Индейцы сказали бы про этот выстрел «гран ку». — У Калеба был очень довольный вид, совсем как в ту минуту, когда он добыл огонь трением. — О, это великий подвиг! Индейцы называют большую победу просто «ку», а великий подвиг «гран ку». Этому они, наверное, выучились у канадских французов.
Каждый индеец вел особый счет своим «ку», и за каждый подвиг он имел право воткнуть в свою шапку еще одно орлиное перо, а в случае особой удачи — с красной волосяной кисточкой на конце. По крайней мере, так было раньше. Теперь же никто не помнит старых обычаев, и всякое перо, которое находит индеец, он втыкает в шапку.
— Вам нравятся наши головные уборы? — спросил Ян.
— Вы, наверное, никогда не видали настоящих. Во-первых, все перья должны быть белыми с черными кончиками, и прикреплять их надо на мягкой кожаной шапке не туго, а свободно. На стержне каждого пера есть кожаная петелька, за которую оно крепится шнурком к шапочке, а посредине продергивается тесьма, чтобы перья держались прямо. На каждом пере делаются отметки, как оно было добыто. Если индейцу удавалось, увести коня, то на пере рисовалась подковка. Я знал одного индейца, у которого на пере было десять подков: он сумел в одной стычке добыть десять коней из стана врага.
…предводитель не сказал ни слова толпе, а сейчас же направился к типи, где собрался совет. Он вошел, и мы за ним. В середине Главный Вождь и члены совета сидели и курили. Наш предводитель сказал «гау», и мы все повторили «гау». Затем мы сели и закурили… Вождь потребовал, чтоб наш предводитель дал отчет о походе. Он встал и произнес речь: «Великий Вождь и Совет моего племени! Покинув деревню, мы шли семь дней и добрались до маленькой грязной речонки. Там мы увидели след бродячей шайки арапахов. Через два дня мы нашли их бивуак, но враги были слишком сильны для нас, и мы спрятались до ночи. Ночью я один прошел к ним и разузнал, что некоторые из них утром отправляются на охоту. Уходя, я встретил воина, который возвращался на бивуак. Я убил его своим ножом. За это я требую себе ку. Я скальпировал его, за это требую другой ку. Перед тем, как убить его, я дал ему пощечину, за это я требую гранку. Я привел с собой его лошадь — это еще ку. Так я говорю?» — добавил он, обращаясь к ним. — Мы все закричали «гау! гау! гау!», так как этот индеец, Крикливый Журавль, был славный малый.
Совет согласился с тем, что он должен получить три орлиных пера. Первое за то, что он убил и скальпировал врага в собственном бивуаке: это был гранку, и на кончике пера имелся пучок красных волос, а на бородке красное пятнышко. Другое перо было присуждено за пощечину, которая, конечно, увеличивала опасность предприятия. Его приметы были: красный пучок на кончике и красная рука на бородке. Третье перо — за кражу лошади — носило изображение подковы; но пучка волос на нем не было, так как этот подвиг не считался первостепенным. Вслед за тем другие индейцы стали заявлять свои требования. Им присуждены были различные почести. Так, одному индейцу разрешено было привязывать лисьи хвосты к пяткам во время пляски. Другому позволили нарисовать на орлином пере десять подков за кражу десяти лошадей. И могу вас уверить, что индейцы больше гордились этими перьями, чем какой-нибудь генерал своими орденами.
1. Гранку за скальп добытый на бивуаке врага.
2. Гранку за пощечину.
3. Ку за кражу лошади.
Индейская военная шапка
1. Простое белое гусиное или индюшиное перо. 2. То же перо с окрашенным в черный цвет кончиком. 3. То же перо с пучечком пуха, который привязан навощенной ниткой. 4. То же перо с кожаной петлей для нанизывания. 5. Вид того же пера с боку. 6. То же перо с кусочком красной фланели, пришитым или привязанным к стволу. Это перо для ку. 7. То же перо с пучком конских волос на кончике — для гранку. Посредине стержня (a) продет шнурок, чтобы укрепить перо на месте. На этом пере пометка гранку за стрельбу в цель. Эта пометка может быть нарисована нерастворяющимися в воде чернилами на овальном куске бумаги, который приклеивается у кончика пера. 8. Кончик пера, к которому тонкой навощенной ниткой привязан пучок конских волос. 9. Остов военной шапки, сделанный из мягкой кожи. Широкая полоса (a) зашнурована на соединении сзади; широкий конец (b) делается такой длины, чтобы на нем поместились все перья владельца; две кожаные полоски (c) перекрещиваются на темени; кожаные тесемки (d) завязываются под подбородком; боковые украшения, или кончи (e), делаются из раковин, серебряных, роговых или деревянных кружков, иногда даже из маленьких зеркал или бус. Впрочем, кончи не составляют обязательной принадлежности военной шапки. На конче может быть нарисован девиз владельца, а под нею прикреплен горностаевый хвост или пучок конских волос. В отверстия (hh) продевается веревочка, придерживающая перо. Для окружности шапки без висячего конца, или хвоста, нужно 24 пера, которые размещаются на расстоянии около дюйма одно от другого. Такие же отверстия (ii) для шнуровки делаются на хвосте. Длина хвоста зависит от количества полученных перьев. На иных шапках хвоста совсем не бывает. 10. Вид с боку на кожаный остов с каемкой, которою иногда украшается передний край. 11, 12, 13. Рисунки для каемок — все на белом фоне. На рис. 11 — сверху и снизу зеленые полоски и посредине красные зигзаги. На рис. 12 — синие полоски и красные треугольники; синяя конча с тремя поперечными белыми потоками отделена от каемки красной чертою. На рис. 13 — узкая полоса сверху и широкая снизу — синие, треугольник — красный, а две маленькие звездочки — синие с желтой серединкой. 14. Способ прикрепления перьев. На рисунке видно, как шнурок пропускается через отверстие на коже, затем через петлю на пере и опять вдевается в следующее отверстие. 15. Военная шапка в готовом виде. На рис. виден шнурок, соединяющий перья с внутренней стороны. Другой такой же шнурок проходит от пересечения кожаных полосок (с на рис. 9) через все перья «хвоста». В настоящее время для основы военного головного убора индейцы часто берут тулью мягкой поярковой шляпы.
— Ах, как мне хотелось бы пожить с ними! — сказал Ян и вздохнул, мысленно сравнивая свою скромную долю с этими заманчивыми приключениями.
— Тебе скоро надоело бы, как в свое время мне, — ответил Калеб. — Всегда охотиться и убивать, не знать покоя, жить впроголодь! Нет, с меня уж довольно!
— Я хотел бы видеть, как воздаются почести, — заметил Сам. — Если б у нас перья доставались за кражу цыплят, то я знаю, кто бы их получил.
— Послушайте, Калеб, — сказал Гай, который, как земляк и приятель, никогда не называл старика м-ром Кларком. — А индейцы никогда не давали перьев за охоту на оленя? Если б у меня было ружье, я бы всех перещеголял.
— Ты же слышал? Я раньше всего сказал, что выстрел Яна засчитался бы как гранку.
— Туда тоже! Я его за пояс заткну! Он случайна попал. Если б вы давали перья за охоту на оленя, я бы все получил.
— Мы тебя поймаем на слове, — сказал Старший Вождь, но Маленький Бобер перебил его:
— Знаете, господа, давайте играть в индейцев по-настоящему. Попросим м-ра Кларка показать нам, как сделать индейскую военную шапку, и будем носить только те перья, которые получим за заслуги.
— То-есть, за скальпирование белых и конокрадство?
— Ах, нет! У нас есть на чем показать свое искусство: состязание в беге, охота на оленя, плаванье, стрельба из лука.
— Идет!
Мальчики принялись расспрашивать Калеба. Он показал им, как сделать военную шапку. Несмотря на возражения Яна, он взял для основы тулью от старой поярковой шляпы. Белые гусиные перья, аккуратно подстриженные и зачерненные на концах, заменили орлиные. Когда дело дошло до поступков, за которые должна присуждаться награда, каждый стал высказывать свой взгляд.
— Если Ветка сходит в сад и нарвет меру вишен, не попавшись старому Кепу, то я дам ему перо со значком, — сказал Сам.
— А я ручаюсь, что ты не достанешь цыпленка из нашего курятника без того, чтоб на тебя не кинулась наша собака.
— Фу! Я не краду цыплят. Разве я негр? Я — благородный краснокожий, и к тому же Старший Вождь, не забудь! Затем я хочу снять с тебя скальп, который, как тебе известно, принадлежит мне и Яну.
Он подошел ближе, страшно вращая глазами и размахивая руками. Гай заволновался.
— Скажу еще, что человек, стоящий одной ногой в гробу, должен думать о чем-нибудь более серьезном, чем кража цыплят. Эта болезненная жажда приключений губит нынешнее молодое поколение.
Ян случайно оглянулся на Калеба. Тот смотрел вдаль, но как-то особенно щурил глаза.
— Пойдем в типи, — предложил Ян. — Здесь слишком жарко. Хотите зайти, м-р Кларк?
— Там немногим прохладнее, чем здесь, — заметил старый охотник. — Надо поднять с одной стороны брезент, чтобы был приток воздуха.
— Разве индейцы так делают?
— О, да. Они поворачивают и выворачивают типи на все лады. То-то и хорошо. В типи можно жить и в холод и в жару. Ее приспособляют, как угодно. В зной высоко подкатывают покрышку, и тогда она делается похожей на паука. Но чтоб жить в типи, надо знать погоду. Сколько раз я просыпался душною ночью, слыша кругом «тук-тук-тук». Меня удивляло, зачем это женщины принимаются за работу во тьме ночной. Они спускали покрышки и глубже вгоняли колышки, и всегда через каких-нибудь полчаса набегала гроза. Как это они узнавали, — я не понимаю. Одна старуха говорила мне, что ее предупреждает буревестник. Это возможно потому, что он кричит на непогоду. Другая говорила, что перед грозою цветы как-то особенно опускают головки, а третья видела дурной сон. И то, и другое, и третье может быть справедливо, потому что они наблюдают всякие приметы.
— А они не ошибаются? — спросил Маленький Бобер.
— Случается, но не так часто, как белые. Я помню, раз в деревню пришел странствующий фотограф и снял несколько маленьких типи. Тогда я сказал ему: «Отчего вы не попросите сквау Великого Буйвола наставить большую типи? Это замечательная штука». Он послушался и, поторговавшись с нею, добился, чтоб она за три доллара поставила ему типи, а типи была замечательная — красного цвета, с зелеными и желтыми зверями, и птицами и скальпами кругом. У фотографа глаза разбежались. Он навел было свой аппарат, но подумал и достал другой, который снимал в красках. Я думаю, что ему не терпелось снять поскорее, но не успел он наладить свою машину, как старая сквау что-то сказала другой (у Вождя было две жены), и они принялись снимать типи. Фотограф сердился, кричал, что он заплатил деньги, но старая сквау что-то бормотала и указывала на запад. Они мгновенно сняли и скатали покрышку, несмотря на то, что художник безбожно ругался. Погода была хорошая, хотя очень жаркая. Минут через пять на западе показалось темное облачко, а через десять минут налетел настоящий ураган, который попортил в деревне все типи. Если б не осмотрительная старуха, то, конечно, пострадала бы и красная типи.
Под руководством Калеба мальчики немного подняли покрышку типи с подветренной стороны, а с теневой стороны — гораздо больше. Из удушливой теплицы типи сразу превратилась в прохладную беседку.
— Если ветер чуть заметный, а вы хотите знать, откуда он дует, то послюньте и поднимите палец. Со стороны ветра вы почувствуете холодок. Соображаясь с этим, вы можете наставить дымовые клапаны.
— Расскажите нам еще о военных шапках, — попросил Ян. — И потом я хотел бы знать подробнее, что мы можем делать, чтоб заслужить перья.
— Устраивайте состязание в беге, в плаванье, в стрельбе. Попасть стрелою за двести шагов — все равно, что убить буйвола. Это будет превосходство.
— Как? Гранку?
— Да. Попасть за пятьдесят шагов — все равно, что убить оленя, и это мы назовем ку, — продолжал Калеб. — Если вы с первого выстрела попадете своему чучелу в самое сердце за пятьдесят шагов, то я назову это большим подвигом, а кто попадет в сердце за семьдесят пять шагов, все равно с какого выстрела, того я назову первостепенным стрелком. Если вы за сорок шагов будете попадать в девятидюймовый глазок из каждых трех раз два, то можете причислить себя к индейцам. Впрочем, я должен вам сказать, что они редко стреляют в мишень, а больше в то, что встречают в лесу. Я видел медно-красных малышей, которые стреляли в бабочек. Иногда они устраивают состязания и смотрят, у кого сразу будет больше стрел в воздухе. Пять стрел в воздухе уже хорошо; это показывает, что человек скоро и далеко стреляет. Нужно для этого непременно держать в левой руке наготове пучок стрел. Я только раз в жизни видел, как у одного человека было в воздухе восемь стрел. Это считалось «большим колдовством». Но иметь одновременно семь стрел в воздухе также очень почетно.
1. Прямо в цель.
2. На далекое расстояние.
3. Пять стрел в воздухе.
— Что еще годится для нас, кроме стрельбы? Как вы полагаете?..
— По-моему, — перебил Сам, — мы могли бы состязаться в добывании огня трением. И было бы хорошо, потому что Гай этого не умеет. Кто зажжет огонь — получит перо, кто зажжет в одну минуту — получит хвалебное перо, или как вы там его называете. Мы с Яном будем состязаться, а Гай останется в стороне.
— Зато охотиться на оленя я могу лучше вас обоих.
— Замолчи, Ветка. Нам надоело слушать про твою охоту на оленя. Мы совсем уничтожим эту игру.
Затем Сам опросил, очевидно, обращаясь к Калебу:
— Вы знаете какие-нибудь индийские игры?
Калеб, однако, не ответил. Тогда Ян сказал:
— Бывают ли у индейцев игры, м-р Кларк?
— О, да! Я могу показать вам две индейские игры, на которых вы испытаете свое зрение.
— Тогда я вас всех перещеголяю, — поспешно заявил Гай. — Как же, я увидел оленя раньше, чем Ян мог…
— Замолчи, Гай! — воскликнул Ян.
Своеобразный звук «дз-дз-дз» заставил Ветку обернуться. Он увидел, что Сам точит огромный нож и время от времени бросает жадные взгляды на его желтый вихор.
— Пришла пора, — сказал Сам вполголоса.
— Отстань от меня! — пищал Гай.
Ужасное «дз-дз» расстраивало ему нервы. Он взглянул на Яна и, увидев, как ему почудилось, подобие улыбки, немного успокоился. Однако размалеванное лицо Сама было совершенно непроницаемо, и тревога Гая возобновилась.
— Отчего ты не точишь ножа, Маленький Бобер? Разве ты не хочешь получить своей доли? — процедил сквозь зубы Старший, Вождь.
— Я предлагаю оставить ему скальп, пока он опять не начнет хвастаться, а зато тогда уж снять дочиста, — ответил Ян. — Расскажите же нам об индейской игре, м-р Кларк.
— Погоди. Надо припомнить. Индейцы рисуют два квадрата на земле или на двух шкурах, а затем разделяют каждый из них на двадцать пять клеток, вот так. Потом они берут десять колец и десять орехов или камешков. Один игрок получает пять колец и пять орехов и расставляет их в клетках одного квадрата, как ему вздумается. Другой не должен смотреть, пока все не будет готово. Затем он оборачивается и глядит в то время, как кто-нибудь поет песню:
Ки-йи-йи, ки-йи-я,
Не хитрее ты меня,
Не умнее ты меня,
Мой глаз зорче твоего
Ки-йи-йи, ки-йи-я.
После того первый квадрат закрывается корзиной или чем-нибудь другим, а второй игрок должен по памяти расставить свои марки таким же точно образом. За каждую правильно поставленную марку ему присчитывается один, за каждую ошибку отсчитывается один.
Марки (орехи и камешки) и карточки для игры.
— Вот увидите, что я… — начал Гай, но Сам схватил его за вихор. — Отстань! Я вовсе не хвастаюсь. Я говорю истинную правду.
— Уф! Лучше не говори правды. Нам будет легче, — сказал Дятел и с убийственным спокойствием прибавил. — Если я сниму с тебя скальп, то ты простудишься и умрешь. Ты это знаешь?
Ян заметил, что Калеб смотрит вдаль, как бы стараясь что-то скрыть.
— Вот еще одна игра. Я не знаю, действительно ли она выдумана индейцами, но во всяком случае она в их духе. Сначала делают два шестидюймовых квадрата из белого дерева или картона; затем на них рисуют кольца, как на мишени, или клетки, или же двух совершенно одинаковых кроликов. Один играющий берет шесть черных кружков по полдюйма в поперечнике, раскладывает их, как попало, на одной из досок и ставит ее за сто шагов. Другой берет столько же кружков и второго кролика и идет вперед, пока не разглядит модель, чтобы разложить свои кружки таким же точно образом. Если он может сделать это за семьдесят пять шагов, то он ловкач, если за шестьдесят, то — молодец, но меньше пятидесяти не годится. Я видел, как забавляла мальчиков эта игра. Иногда ради шутки они клали по два кружка вместе или какой-нибудь совсем снимали. Эта игра служит отличной пробой зрения.
Эти квадраты в настоящем своем размере могут употребляться на одной трети расстояния, указанного для шестидюймовых.
— Я ручаюсь… — опять начал Гай, но Сам, отлично знавший, что за этим последует, громким, диким «гр-р-р» перебил его ручательство.
— Я припоминаю, как индейцы еще иначе испытывали остроту зрения. Один старик хотел показать молодым Плеяды, знаете, то созвездие, которое у индейцев называется «Гроздью». Он спросил, сколько в ней ягод. Одни видали пять, другие — шесть, а некоторые — даже семь. Кто видит семь, у того превосходные глаза. Теперь вы не можете видеть Плеяд, они видны только в зимнюю ночь. Зато вы круглый год можете видеть Большую Медведицу, ее не трудно найти от Полярной звезды. Индейцы называют ее «Горбатой Спиной». Я слышал, как старики спрашивали мальчиков: «Видите вы старую сквау (это вторая звезда с краю, как раз на горбе) с ребенком на спине? Видите ли вы младенца?» Когда у меня были хорошие глаза, я мог разглядеть маленькую звездочку, прильнувшую к большой. Кто ее видит, у того отличное зрение.
Плеяды при обыкновенном зрении.
Плеяды при хорошем зрении.
Плеяды при отличном зрении.
Большая Медведица и Полярная звезда. Вторая звезда слева это — Сквау, а над нею Младенец.
— А… — начал Гай, но Сам своим «гр-рр» вовремя остановил его.
Опять взор Калеба устремился в пространство. Он встал и вышел из типи. Ян слышал, как он бормотал:
— Негодный мальчишка! Против воли смешит меня.
Он отошел на несколько шагов в лес и вдруг закричал:
— Ян! Гай! Идите сюда.
Все трое прибежали.
— Мы говорили о хороших глазах. Кто скажет, что это такое?
Через просвет в листве можно было окинуть взором поле Бёрнса.
— Как будто медвежонок.
— Сурок! Наш сурок! Старый разбойник. Где моя костяная стрела? — воскликнул Гай и побежал за оружием.
Мальчики помчались к полю, принимая предосторожности по мере своего приближения. Однако старый сурок все-таки что-то почуял и насторожился. Он был очень неуклюж и среди мягкого клевера выглядел, как медвежонок. Его коричневая грудь резко оттенялась необычной сединой на спине и голове.
— Стой! Ровняйся! — скомандовал Сам, видя, что Гай собирается стрелять.
Они стали в ряд, как воины на старинной картине, изображающей битву при Креси. Стрелы посыпались градом на сурка. Некоторые перелетели, но ни одна не упала раньше цели, потому что сурок оказался ближе, чем мальчики думали. Он успел скрыться в нору, где, вероятно, стал измышлять новый коварный план против человека с косилкой.
