Белый револьвер
Утром Калеб имел удовольствие кушать завтрак, приготовленный сыном его врага, так как в тот день обязанности повара исполнял Сам.
Великий Дятел выразил мысли всех присутствующих, предложив после завтрака:
— Не пойти ли нам посмотреть на могилу? Может быть, Ян написал свое имя не на камне, а на спине какой-нибудь коровы, которая за это громко выразила свое неудовольствие.
Через несколько минут они уже были на месте вчерашнего происшествия. На могильной плите дрожащим почерком, но совершенно явственно написано было «Ян».
— Плохой почерк, — заметил Гай.
— Ты вправду был здесь ночью. Молодец! — горячо воскликнул Сам. — Не знаю, хватило ли бы у меня на это смелости.
— А у меня хватило бы! — сказал Гай.
— Вот тут я перешел канаву. Видишь мой след в грязи? А с той стороны я услышал крик. Посмотрим, оставляет ли призрак следы. Что за…
В грязи виднелись следы взрослого мужчины. Он, очевидно, барахтался, упав ничком. В нескольких местах виднелись отпечатки его рук, а глубоко в грязи что-то блестело. Гай первый это заметил и вытащил предмет, который оказался револьвером Кольта с белой ручкой.
— Покажи, — сказал Калеб.
Он обтер грязь. В глазах его сверкнул огонек.
— Это мой собственный револьвер, который был у меня украден вместе с вещами и деньгами.
Он задумчиво осматривал револьвер, покачивая головой и время от времени приговаривая:
— Удивительное дело!
Больше ничего интересного не нашлось, и мальчики возвратились домой. На обратном пути Калеб все время был погружен в размышления. Он шел молча, пока они не поравнялись с хижиной бабушки Невиль, которая была ближайшей к могиле. У ворот он остановился и заявил:
— Я зайду сюда. Скажи, Ян, ты сам не орал прошлой ночью?
— И не думал. Единственный шум я произвел, когда царапнул маленьким булыжником по каменной глыбе.
— Хорошо. Я потом приду на бивуак, — сказал он и зашел в хижину.
— Доброго утра. Мир духу твоему! — приветливо встретила его старуха. — Садись, Калеб. Как поживают Сарианна и Дик?
— Кажется, хорошо, — с горечью ответил старик. — Послушай, бабушка, ты когда-нибудь слышала историю о могиле Гарни на большой дороге?
— Отчего ты меня об этом спрашиваешь? Конечно, я слышала историю Гарни, и не раз. А прошлой ночью я слышала его самого и дрожу до сих пор.
— Что же ты слышала, бабушка?
— Ах, такой визг, какой может быть только в аду. Собака и кошка перепугались на-смерть, а старая белая корова прибежала и перескочила через забор, чтоб поскорей убраться с дороги.
Видя, что Калеб слушает с интересом, она расходилась и стала наглядно представлять ночную суматоху. Калеб попробовал навести у нее еще другую справку.
— Бабушка, ты не слышала о том, что в городе на прошлой неделе кого-то обокрали?
— В самом деле? — воскликнула она, и глаза ее сверкнули.
Калебу только этого и нужно было.
— Кого ж обокрали? — спросила она.
— Не знаю, должно быть, Джона Эванса.
— Ну, он от этого не обеднеет. Вот когда ко мне пришли разбойники, услышав, что я продала корову, то я сразу образумила их. Они, дьяволы, сами хорошо знают, где водятся деньги.
— Совершенно верно. Но когда ж тебя обокрали, бабушка?
— Обокрали? Я не говорила, что они меня обокрали.
Старуха усмехнулась.
— Они прекрасно обошлись со мной.
Она подробно рассказала, как к ней явились два злоумышленника, когда разнесся слух, что она продала корову. Ее смешило, как они восторгались легочным бальзамом. Она припомнила, что высокий мужчина был мрачен, а низенький, толстый, был весел. Не забыла она упомянуть об их черных бородах и о том, что у высокого была рана на голове, а также и о том, что он был левшой и когда случайно выставил правую руку, то на ней оказалось всего три пальца.
— Когда ж это было, бабушка?
— Года три тому назад.
Получив подкрепление для своих легких, Калеб ушел от бабушки в глубоком раздумье. За последние четыре года кругом было немало воровства. Ясно было лишь одно: все нападения носили одинаковый характер, везде брались только деньги. Воры, очевидно, получали точные сведения и приурочивали свою кражу к такому времени, тогда у хозяина было какое-нибудь получение.
Когда Калеб вошел к бабушке, Ян под влиянием внезапной мысли сказал товарищам:
— Идите вперед. Я вас догоню через пять минут.
Ему хотелось срисовать следы и попробовать по ним выследить вчерашнего человека, поэтому он вернулся к могиле.
Он внимательно осмотрел следы и в своей новой книжке мог нарисовать отпечатки сапог в натуральную величину. Он заметил, что каблуки были подбиты в три ряда мелкими гвоздиками. Должно быть, работа была самодельная, так как они расположены были неправильно. На подошве левого сапога была дырка. Ян осмотрел следы рук, выбирая самые отчетливые, как вдруг нечто странное бросилось ему в глаза. Да! На всех отпечатках этой руки недоставало среднего пальца.
Ян шел некоторое время по следам, но за углом они поворачивали к югу и терялись в траве.
Возвращаясь на бивуак, он столкнулся с Калебом.
— М-р Кларк, — сказал он, — я ходил срисовывать следы и сделал открытие. Знаете, у того человека только три пальца на правой руке.
— Неужели?! — воскликнул Калеб.
— Пойдемте, вы сами увидите.
Наблюдения Яна подтвердились, и Калеб сказал ему:
— Не говори пока другим ни слова об этом.
Старый охотник пошел тотчас же к дому Пога.
Около двери в пыли он увидел те же самые следы, но, без сомнения, это не были следы Дика. На веревке сушились какие-то забрызганные грязью брюки.
С того памятного вечера Ян поднялся во мнении старика, а Гай сильно упал. Доказывая, что люди высоко ценят смелость, Калеб говорил о самом себе. Он пригласил Яна в свой домик посмотреть на лыжи, которые он мастерит. Приглашение было сделано в туманных и общих выражениях, поэтому все племя приняло его на свой счет. Ян не был у Калеба со времени первого посещения. Когда он постучался, то, как и в первый раз, раздался громкий лай собаки и голос, приказывавший ей замолчать. Калеб открыл дверь, но на этот раз сказал:
— Войдите.
Если он даже был недоволен приходом других мальчиков, то держал это про себя. В то время, как Ян рассматривал лыжи, Гай заметил на скамейке нечто более интересное, именно белый револьвер, вычищенный и приведенный в полный порядок. Эта находка доставила Калебу большое удовольствие. Он не мог купить себе нового револьвера и теперь радовался, словно возвращению блудного сына.
— Попробуем стрелять, Калеб, — сказал Гай. — Я, наверное, стреляю лучше всех.
Калеб достал несколько патронов и указал белое пятнышко на бревне, в сорока шагах. Гай выстрелил раза, три или четыре. Ян столько же, но неудачно. Тогда Калеб сказал:
— Дайте-ка мне.
Маленький револьвер совсем спрятался в его большой, морщинистой руке. Его длинные узловатые пальцы привычным движением обхватили ствол. Он выстрелил шесть раз подряд. Все пули попали в белое пятно, а две даже в метку углем, обозначавшую центр.
— Вот это ловко!
Мальчики рассыпались в похвалах.
— Да. Двадцать лет тому назад я порядочно стрелял, — говорил Калеб с непонятной скромностью. — Это все очень легко. А вот я покажу несколько настоящих штук.
В двадцати пяти шагах он положил рядом три патрона и тремя последовательными выстрелами сбил их один за другим. Затем он спрятал револьвер в боковой карман куртки, зарядил его, не вынимая оттуда и не показывая, выстрелил в белое пятно за двадцать шагов, при чем попал без промаха. Далее он отыскал пустую жестянку, взвел курок и положил револьвер на ладони, а жестянку на пальцах правой руки. Одним искусным движением он подбросил револьвер на десять футов, а жестянку на двадцать. Когда револьвер стал опускаться, он подхватил его и прострелил в жестянке отверстие, прежде чем она упала на землю.
Мальчики онемели от восторга, так как весь запас их восклицаний уж раньше истощился.
Калеб вошел в хижину, чтоб взять тряпку и вытереть револьвер. В это время Сам воскликнул:
— Теперь я убежден, что он не стрелял в папу, так как он не дал бы промаха.
Хотя эти слова не предназначались для Калеба, но, тем не менее, дошли до его слуха. И он появился в дверях с протяжным выразительным «гм-м-м!»
Плотина молчаливого гнева прорвалась, и Калеб в первый раз благосклонно взглянул на Сама. Течение разбило преграду, но в русле осталось еще много обломков, которые должны были смыться временем. Калеб еще долго не мог разговаривать с Самом так свободно, как с другими, но, в конце концов, он к нему привык.
Все как-то развеселились, и Ян воспользовался этим, чтоб обратиться с просьбой, которая у него давно назрела.
— М-р Кларк, не пойдете ли вы с нами когда-нибудь поохотиться на енотов? Мы знаем место над рекой, где их много водится.
Если б Ян попросил об этом месяцем раньше, то получил бы отказ. До того, как он побывал на могиле Гарни, Калеб ответил бы ему:
— Не знаю… Мне некогда.
Но теперь Калеб относился к нему совершенно иначе и потому сказал:
— Хорошо. Выберем прохладный вечер: тогда собака будет хорошо чуять.
