Если и до революціи 1917 г. считался публицистическимъ трюизмомъ тезисъ о томъ, что земельный вопросъ является основной осью, вокругъ которой движется русская жизнь, то со времени и во время революціи положеніе это стало трафаретомъ не только въ публицистикѣ, но и въ обычныхъ обывательскихъ разговорахъ и толкахъ.
Революція дала обывателю рядъ уроковъ предметнаго обученія въ области различныхъ отраслей знанія. Съ наглядной очевидностью стали выясняться отдѣльныя явленія и факты, популяризація которыхъ въ нормальныхъ условіяхъ потребовала бы, можетъ статься, долгаго времени, да и то не дала бы массового результата.
Элементарной истиной для мало мальски вдумчиваго соціолога и политика давно уже была ролъ земельнаго неустройства въ общей экономіи русской жизни. Но только революція популяризировала эту истину, дала ей широкое распространеніе во всѣхъ, кажется, безъ исключенія слояхъ населенія. Можетъ быть, и февральская революція не вполнѣ даже сознательной своей подоплекой имѣла стремленіе вооруженнаго ради войны съ Германіей крестьянства завоевать помѣщичью землю и съ оружіемъ въ рукахъ охранятъ свои права на завоеванное.
Тѣмъ не менѣе, не взирая на все это, революція не поставила достаточно быстро и, главное, достаточно практически-реально вопроса о радикальномъ разрѣшеніи земельнаго вопроса. Все дѣло сводилось къ общимъ принципамъ и лозунгамъ, къ длительнымъ подготовительнымъ разработкамъ въ безчисленныхъ комиссіяхъ и комитетахъ. Крестьянство явно не хотѣло журавля въ небѣ, предпочитая синицу въ рукахъ, оно скоро устало отъ платоническихъ обѣщаній и разговоровъ, демагогическихъ посулъ и митинговыхъ разрѣшеній вопроса. Нужно было дать нѣчто реальное, трезвое, осязательное, ибо голымъ обѣщаніямъ деревня давно уже перестала вѣрить, переживъ длинный рядъ разочарованій и даже обмановъ.
Но, вмѣсто этого, Временное Правительство медлило, затягивало рѣшенія, замѣняя ихъ словами и воззваніями.
Тѣмъ временемъ, созывъ Учр. Собранія все отсрочивался и оттягивался, деревня перестала вѣрить въ реальность «хозяина земли русской», устала его ждать, стала болѣе охотно прислушиваться къ голосамъ, призывавшимъ къ немедленнымъ дѣйствіямъ, къ самостоятельному разрѣшенію вопроса. Вр. Правительство не учло этого перелома въ настроеніяхъ деревни, не поняло, что ссылка на Учр. Собраніе постепенно превращается въ бюрократическую отписку. Вр. Правительство имѣло передъ собою ясно очерченную дилемму: либо тянуть съ земельной реформой и ждать улиты — Учр. Собранія, либо немедленно разрѣшить вопросъ, опереться на крестьянство, за которымъ, къ тому же, вѣдь, было обезпечено большинство въ Учр. Собраніи. Требовалась только извѣстная смѣлость въ разрѣшеніи вопроса въ данномъ смыслѣ, смѣлость, которой, вѣдь, хватило у правительства Керенскаго въ вопросѣ о немедленномъ провозглашеніи демократической россійской республики, независимости Польши, автономіи Украины и самоуправленія Финляндіи, не дожидаясь Учр. Собранія. Стремленіе Вр. Правительства ничего коренного не предпринимать въ земельной области до и безъ Учр. Собранія объясняется стремленіемъ строгой охраны принципа законности и боязнью еще больше усилить произволъ. Сейчасъ, въ исторической перспективѣ, требованіе это въ примѣненіи къ земельному вопросу, рисуется ригористическимъ и излишне строгомъ. Конечно, въ то трудное время это не было столь ясно, легче теперь быть заднимъ умомъ крѣпкимъ, чѣмъ въ 1917 г. все предвидѣть и предусмотрѣть. Задачи передъ Вр. Правительствомъ стояли необъятной сложности, обстоятельства для ихъ разрѣшенія складывались очень мало благопріятно. Объективно нельзя не учитывать всѣхъ трудностей и препятствій, мѣшавшихъ осуществлять свои намѣренія Вр. Правительству.
Если бы такъ или иначе Вр. Правительство разрѣшило бы немедленно земельный вопросъ, распространенію анархіи въ странѣ былъ бы положенъ рѣшительный предѣлъ, демагогической агитаціи подрѣзаны крылья, одновремено было бы также сломлено недовѣріе крестьянъ, въ глазахъ которыхъ выдача имъ нотаріальныхъ актовъ и уничтоженіе помѣщичьихъ купчихъ крѣпостей была бы, естественно, гораздо болѣе дѣйствительна, чѣмъ обѣщанія, рѣчи, воззванія, главноуговариванія и ссылки на Учр. Собраніе, которое начинало уже уподобляться барину, который, вотъ, пріѣдетъ и «все разсудитъ».
Надо еще принять во вниманіе, что уже во время Вр. Правительства насильственные захваты имѣній, разгромы усадебъ, «иллюминаціи» и поджоги экономій начинали выявлять свои грозныя послѣдствія: недосѣвъ, уничтоженіе живого и мертваго инвентаря, гибель сельско-хозяйственной промышленности. Надъ страной начиналъ рѣять призракъ голода, экономическое и финансовое положеніе государства уже и безъ того было подорвано войной. Ясно, что во имя государственной необходимости надлежало пойти на радикальную мѣру — немедленно, до и безъ Учр. Собранія, разрѣшитъ вопросъ о землѣ. Неисчислимы были бы политическія и экономическія послѣдствія этой мѣры, будь она своевременно принята.
Только два съ лишнимъ года спустя, въ Крыму, южно-русское правительство рѣшилось на закрѣпленіе земли за крестьянами въ порядкѣ не законодательномъ, а, такъ сказать, верховнаго управленія. Но мѣра эта была принята слишкомъ поздно, когда находящаяся подъ національно-государственной властью территорія не многимъ превосходила размѣръ одной только Таврической губ., когда лозунги революціоннаго Вр. Правительства были замѣнены дѣланіемъ «лѣвой политики правыми руками», когда исполнители земельной реформы были, какъ на зло, подобраны почти исключительно изъ старорежимнаго чиновничества столыпинской школы съ г.г. Кривошеинымъ, Глинкой и т. д. во главѣ, когда недовѣріе крестьянъ и противо-агитація большевиковъ питалась не только специфическимъ подборомъ проводниковъ земельной реформы, но вліяніемъ на правительство помѣщичьихъ круговъ, представители которыхъ категорически отказывались отдать добровольно правительственной власти находящіяся у нихъ на рукахъ купчія крѣпости, все еще надѣясь, что кто-то — германскіе юнкеры! — вернетъ имъ ихъ имѣнія. Но, такъ или иначе, пусть съ запозданіемъ и ошибками, пусть не вполнѣ искренно и послѣдовательно, но архи-умѣренное правительство ген. Врангеля, какъ ни какъ, рѣшилось на немедленное рѣшеніе вопроса о землѣ, причемъ земельная комиссія при ген. Врангелѣ сперва выработала было законопроектъ съ тенденціей защиты помѣщичьихъ интересовъ, но ген. Врангель не пошелъ за большинствомъ членовъ комиссіи, примкнувъ къ мнѣнію оппозиціоннаго меньшинства ея членовъ.
Въ 1919 и 1920 г.г. уже шла рѣчь о легализаціи земельныхъ захватовъ и объ облегченіи борьбы съ большевиками путемъ привлеченія крестьянства на сторону краевой анти-большевистской власти; въ началѣ же 1917 г. могла бы идти рѣчь о предотвращеніи развитія волны земельныхъ захватовъ, о предотвращеніи недостатка хлѣба въ земледѣльческой странѣ, о предотвращеніи развитія большевизма. Исключительныя обстоятельства момента требовали и мѣръ исключительнаго характера, принятіе которыхъ должно было успокоить формально-юридическія сомнѣнія не въ мѣру строгихъ для революціонной эпохи легалистовъ, которые не могли не учесть того, что заранѣе имѣется возможность предвидѣть рѣшеніе Учр. Собранія, крестьянское большинство котораго, конечно, одобрило бы въ общихъ чертахъ проведенную въ пользу трудового крестьянства земельную реформу. Если же опытъ и показалъ бы необходимость, во имя, конечно, обще-государственныхъ соображеній, нѣкоторыхъ частичныхъ измѣненій и добавленій въ нѣсколько наспѣхъ проведенной въ жизнь земельной реформѣ, то всегда, вѣдь, имѣется возможность въ законодательномъ порядкѣ достраивать и перестраивать существующіе законы. Въ частности, межевое законодательство могло бы внести нужные коррективы къ нѣсколько хаотическому размежеванію въ захватномъ порядкѣ. Судебная практика точно также могла бы внести должное упорядоченіе въ размѣры крестьянскихъ владѣній.
Вр. Правительство было вполнѣ искренно, когда оно откладывало до Учр. Собранія разрѣшеніе ряда основныхъ и органическихъ вопросовъ, въ томъ числѣ и земельнаго. Но эта постоянная ссылка Вр. Правительства на грядущее Учр. Собраніе, къ сожалѣнію, сохранилась и послѣ паденія Вр. Правительства, и послѣ разгона Учр. Собранія. Такъ, въ періодъ Колчака и Деникина «кормили завтраками» крестьянъ, стремившихся легально и безъ опаски владѣть фактически находящейся въ ихъ пользованіи и распоряженіи землей. Такъ министръ иностранныхъ дѣлъ омскаго и екатеринодарскаго правительствъ С. Д. Сазоновъ любилъ ссылаться на Учр. Собраніе при всякаго рода переговорахъ съ окраинными государственными новообразованіями. Можно, не рискуя впасть въ ошибку, утверждать, что лично А. В. Колчакъ и лично А. И. Деникинъ были вполнѣ искренни, аргументируя, такъ сказать, отъ Учр. Собранія, имъ можно только поставить въ вину нѣсколько формальное отношеніе къ идеѣ народнаго суверенитета, а также допущеніе неискренняго использованія популярнаго лозунга окружавшими ихъ явными и прикрытыми реакціонерами. Ген. Деникинъ, лично рыцарски преданный идеѣ государственности, склоненъ былъ бы во имя государственной пользы пожертвовать помѣщичьими интересами, но большинство созданной ген. Деникинымъ земельной комиссіи на радикальное разрѣшеніе вопроса отнюдь идти не хотѣло, меньшинство членовъ комиссіи было аморфно-безсильно и дальше формулированія своего особаго мнѣнія не пошло. Ген. Деникинъ не счелъ возможнымъ идти противъ большинства своихъ сотрудниковъ и утвердилъ выработанный ими проектъ.
При Столыпинѣ ради интересовъ 130 тысячъ помѣщиковъ всячески тормозили проведеніе назрѣвшихъ политическихъ и экономическихъ реформъ. При Ленинѣ ради интересовъ 130 тысячъ коммунистовъ держатъ свыше 4,5 лѣтъ страну въ тискахъ крови и голода, насилія и разрушенія. Но 130 тысячъ помѣщиковъ не склонны ради преодолѣнія засилія 130 тыс. коммунистовъ поступиться своими классовыми, узко-эгоистическими интересами ради блага 130 милліоновъ населенія Россіи. Слѣпые и глухіе къ голосамъ жизни представители 130 тыс. помѣщиковъ въ однихъ случаяхъ, пользуясь своимъ вліяніемъ, не допускали даже постановки на очередь осуществленія широкой земельной реформы, въ другихъ — какъ это, напр., было при ген. Врангелѣ, — выдѣляли изъ своей среды группу прямолинейныхъ оппозиціонеровъ, заявлявшихъ, что предпочитаютъ временно большевиковъ, которые, оріентируясь на Германію, ведутъ, въ конечномъ счетѣ, къ возстановленію монархіи, а реставрированный самодержавный монархъ возстановитъ-де и крупное землевладѣніе, и вообще всѣ привиллегіи помѣстнаго дворянства. Среди вакханаліи большевистской демагогіи, при недвусмысленномъ опасеніи населенія упоминанія словъ «старый режимъ», при явномъ несочувствіи Запада какимъ бы то ни было реставраціоннымъ планамъ, считали возможнымъ, не взирая ни на что, вести монархическую проповѣдь, какъ это, напр., дѣлалъ В. В. Шульгинъ въ своихъ газетахъ въ Одессѣ и Екатеринодарѣ въ 1919 г. Ген. Деникинъ неоднократно и въ выраженіяхъ, не оставляющихъ мѣста для подозрѣнія въ неискренности, заявлялъ, что вопросъ о формѣ правленія будетъ разрѣшенъ Учр. Собраніемъ по окончаніи гражданской войны, а, въ то же время, членъ особаго совѣщанія при ген. Деникинѣ В. В. Шульгинъ, считалъ нужнымъ и допустимымъ вести печатно-монархическую пропаганду, давая тѣмъ самымъ большевиствующимъ элементамъ новый поводъ для агитаціи, а иностранцамъ — новыя данныя для недовѣрія къ анти-большевистской власти. Не вѣдая, что они творятъ, этого рода правые фактически являлись невольными пособниками большевиковъ, близоруко и нелѣпо подготовляя для нихъ почву своими дѣйствіями въ области общей политики, земельной проблемы національнаго вопроса и т. д.
Особенно ярко и особенно, въ то же время, пагубно эта недальнозоркая политика проявилась въ отношеніи къ крестьянству. И во время, и послѣ Вр. Правительства было азбучно ясно, что безъ опоры крестьянства никакая власть существовать не сможетъ, никакого порядка хоть сколько-нибудь прочнаго установить не удастся, никакое экономическое возрожденіе не будетъ возможно. Не взирая на это, минуя печальный опытъ Вр. Правительства, погибшаго въ значительной степени отъ неумѣнія опереться на широкія крестьянскія массы, и правительство адм. Колчака, и правительство ген. Деникина не сумѣло завязать нормальныхъ отношеній съ крестьянствомъ. Между тѣмъ, успѣшное завершеніе вооруженной борьбы съ большевиками не только настоятельно требовало установленія порядка въ мѣстностяхъ, освобожденныхъ отъ большевиковъ, не только имѣло одной изъ основныхъ предпосылокъ возстановленіе нормальныхъ экономическихъ взаимоотношеній города и деревни и, въ частности, нормальное снабженіе городовъ и арміи хлѣбомъ, — но и самый ходъ мобилизаціи населенія и пополненія ново-мобилизованныхъ анти-большевистскихъ армій — тормозился прохладнымъ, а порою и враждебнымъ настроеніемъ населенія деревни, этого главнаго людского резервуара для русской арміи всѣхъ эпохъ. Движеніе зеленыхъ, махновщина, атаманщина, различнаго рода анти-большевистскіе крестьянскіе отряды возникли именно на почвѣ недовѣрія деревни къ дворянско-помѣстному характеру омскаго, ростовскаго и севастопольскаго правительствъ.
Можно привести тысячи примѣровъ того, какъ максимализмъ большинства нашего помѣстнаго дворянства постепенно губилъ дѣло анти-большевистской борьбы, ничего, между прочимъ, не давая и доморощеннымъ Митрофанушкамъ, нарядившимся въ костюмъ ибсеновскаго Брандта съ его девизомъ «все или ничего». Помнится, между прочимъ, какъ въ концѣ 1919 г. всѣ приказы о мобилизаціи въ одесскомъ районѣ, издававшіеся агентами власти ген. Деникина, не давали почти никакихъ результатовъ: сказывался громадный недоборъ, процентъ явки на призывные пункты былъ очень слабъ, населеніе всячески уклонялось отъ несенія воинской повинности, не довѣряя власти и не вѣря въ ея способность охранить край отъ большевистскаго нашествія. Можно, конечно, всячески критиковать подобнаго рода линію поведенія населенія призывного возраста, фактически ослаблявшую военное противодѣйствіе ненавистнымъ большевикамъ, но нельзя, въ то же время, и не считаться и съ настроеніями этой зрѣлой части населенія, способной носитъ оружіе. Если бы въ деревняхъ не царило раздраженіе противъ грубости и скалозубовскихъ пріемовъ при реквизиціяхъ продовольствія и лошадей, при постояхъ и этапахъ, то мобилизаціонныя комиссіи встрѣчали бы иное къ себѣ отношеніе. Въ Херсонской губ. имѣется небольшой заштатный городъ Очаковъ, лежащія вокругъ котораго волости упорно не давали пополненій при мобилизаціяхъ, производившихся командующимъ войсками въ Новороссіи ген. Шиллингомъ. Когда же сталъ формироваться отрядъ одесскаго отдѣла союза Возрожденія Россіи и когда, послѣ долгихъ хлопотъ и препятствій, этому отряду разрѣшено было производитъ пополненіе въ районѣ Очакова, то крестьянская молодежь охотно стала идти въ отрядъ. Не трудно объяснить причину этого явленія. Въ отрядѣ союза Возрожденія царила дисциплина, не допускавшая скулодробительства и самоуправства, въ отрядѣ этомъ было общимъ правиломъ оплата реквизируемаго продовольствія и мобилизуемыхъ лошадей, офицерство этого отряда не только не вело проповѣди возстановленія крупнаго землевладѣнія, но, напротивъ того, въ бесѣдахъ охотно подчеркивало необходимость демократической земельной реформы и демократическаго самоуправленія деревни. Этотъ фактъ, мелкій, быть можетъ, самъ по себѣ, тѣмъ не менѣе, заключаетъ въ себѣ цѣлую программу, цѣнную еще и потому, что она не теоретична, не выдумана, а — жизненна, ибо взята изъ живой жизни...
Дворянско-помѣщичья идеологія фатально сказывалась во всѣхъ безъ исключенія попыткахъ вооруженнаго преодолѣнія большевиковъ. Одной изъ трагедій армій Деникина и Врангеля, являлось рекрутированіе офицерскихъ кадровъ изъ слоевъ реакціонно-настроеннаго дворянства. Прогрессивныхъ элементовъ было очень мало въ этихъ арміяхъ, въ особенности въ ихъ командныхъ составахъ. Въ итогѣ — старорежимные навыки, органическое неумѣніе освоиться съ демократическимъ духомъ эпохи, самодурство, произволъ, насилія. Отвратительная постановка интендантской части вызывала часто самовольныя реквизиціи хлѣба и скота, угонъ лошадей, что, естественно, сильно раздражало населеніе, которое, порою, предпочитало поджечь хлѣбъ или угнать въ лѣсъ лошадей, чѣмъ отдавать ихъ «армейскимъ» безъ оплаты и при грубыхъ окрикахъ. Необходимо было съ особой деликатностью проявлять твердую власть, ибо населеніе успѣло уже отвыкнуть повиноваться распоряженіямъ власти, въ то же время особенно чутко реагируя на малѣйшую несправедливость, произволъ или насиліе. Всего этого не учитывали при реквизиціяхъ и расквартированіяхъ, зачастую многіе офицеры срывали злобу, давали волю чувству мести и раздраженія. Деревня не только отталкивалась въ сторону отъ арміи ген. Деникина безконечными реквизиціями безъ соотвѣтствующей оплаты, крестьянство не только раздражалось повадками агентовъ власти, но южно-русское крестьянство стало снова воочію видѣть дѣлавшійся все болѣе реальнымъ призракъ попытки возстановленія правъ и привиллегій владѣльцевъ крупныхъ помѣстій. Дѣло не сводилось только къ безконечнымъ и безполезнымъ обсужденіямъ земельнаго вопроса и къ откладыванію его разрѣшенія «на завтра» — до Учр. Собранія, но въ составѣ арміи ген. Деникина состояло не мало офицеровъ, оказавшихся владѣльцами или родственниками владѣльцевъ захваченныхъ крестьянами имѣній. При занятіи какого-либо уѣзда, панику на крестьянъ наводилъ одинъ уже фактъ появленія въ ихъ мѣстахъ ихъ прежняго помѣщика, а тутъ еще, сплошь да рядомъ, офицеръ-помѣщикъ считалъ возможнымъ и допустимымъ насильственно вернуть свое имѣніе, прибѣгая при этомъ къ экзекуціямъ, къ обстрѣламъ и т. д. Все это зажигало вновь костеръ соціальной ненависти, придавая и самой Добровольческой арміи въ глазахъ крестьянства классовый, дворянско-помѣщичій характеръ. Прежнія корниловскія традиціи, прежняя алексѣевская школа государственности, деникинскіе призывы къ законности и порядку — стали замѣняться классовой ненавистью и безудержнымъ чувствомъ мести. Часть офицерства освободительной отъ тираніи большевиковъ арміи — горѣла жаждой мести, упорнымъ и слѣпымъ стремленіемъ отплатитъ за понесенные убытки и пережитые ужасы жакерій. Идейная, патріотически-государственная часть офицерства Добрарміи была безсильна парализовать политику классовыхъ вожделѣній болѣе вліятельной группы офицерства, не находившей, къ тому же, противодѣйствія и со стороны реакціонной части генералитета, столь тѣснымъ кольцомъ облѣпившаго ген. Деникина, лично преисполненнаго наилучшими намѣреніями, но не достаточно рѣшительнаго, не умѣвшаго выбирать себѣ сотрудниковъ и твердо установить опредѣленную линію поведенія. Членомъ особаго совѣщанія по вѣдомству земледѣлія былъ одно время г. Колокольцевъ, опредѣленно проникнутый помѣщичьей идеологіей въ своихъ аграрныхъ построеніяхъ. Проектъ земельной реформы, вырабатывавшійся долгое время подъ руководствомъ г. Колокольцева, былъ настолько проникнутъ опредѣленнымъ духомъ, что ген. Деникинъ рѣшилъ смѣстить его вдохновителя. Этотъ правильный шагъ не имѣлъ, однако, надлежащихъ послѣдствій, такъ какъ и преемникъ г. Колокольцева — проф. Билимовичъ особой широтой взглядовъ въ земельномъ вопросѣ не отличался и демократической репутаціи отнюдь не имѣлъ. Подъ флагомъ внѣшней объективности и нейтральности г. Билимовичъ проносилъ нѣкоторую осторожность и не полную искренность въ разрѣшеніи основного пункта земельнаго вопроса — о судьбѣ помѣщичьяго землевладѣнія.
Ген. Врангель внѣшне отошелъ отъ дворянско-помѣщичьей идеологіи, внѣшне подошелъ къ реализаціи основныхъ нуждъ крестьянства, но, къ сожалѣнію, и тутъ сказалось вліяніе антуража, очень скоро сведшаго основы демократической политики въ отношеніи къ деревнѣ къ внѣшней оболочкѣ, тактическому пріему, дававшимъ слишкомъ часто основанія для заподазриванія въ неискренности. Нужно, однако, отдать должное ген. Врангелю. На первыхъ, въ особенности, шагахъ своей дѣятельности въ Крыму онъ, учитывая уроки вчерашняго дня, осуществилъ кое-что въ духѣ справедливыхъ пожеланій крестьянства — прекратились грабежи воинскихъ отрядовъ по деревнямъ, стали оплачиваться реквизируемые продукты, принимались во вниманіе при конскихъ мобилизаціяхъ существующія въ данной мѣстности цѣны на лошадей, причемъ осуществленіе конской повинности производилось часто одновременно со снабженіемъ данной деревни давно отсутствовавшими въ ней предметами крестьянскаго обихода, каковые предметы стали также доставляться и для обмѣна на хлѣбъ для арміи и для экспорта заграницу. Но въ земельномъ законѣ ген. Врангеля имѣлись свои дефекты, нѣкоторые изъ которыхъ — какъ напр., оставленіе за монастырями ихъ значительныхъ въ Таврической и Херсонской губ. имѣній, обычно сдававшихся въ аренду — давали поводъ для агитаціи и сѣянія недовѣрія. А тутъ еще подоспѣли медленность въ практическомъ осуществленіи реформы, тенденціозный подборъ чиновниковъ вѣдомства земледѣлія, гоненіе на прогрессивную деревенскую интеллигенцію и кооперацію. Стала все явственнѣе вырисовываться «ставка на сѣрячка», спекуляція на деревенскую темноту и невѣжество.
Однако, южно-русскій крестьянинъ, обжегшись на молокѣ, давно уже сталъ дутъ и на воду, проявляя законный скептицизмъ ко всѣмъ тѣмъ, кто брался за разрѣшеніе земельнаго вопроса. Не приходится, поэтому, удивляться тому, что скептицизмъ этотъ, находя почву для своего развитія, сталъ постепенно претворяться въ недовѣріе.
Южно-русская анти-большевистская власть имѣла, между тѣмъ, наглядное и краснорѣчивое доказательство того, какого не слѣдуетъ держаться курса въ отношеніи къ деревнѣ, въ отошедшей уже въ область исторіи, но фактически столъ еще неотдаленной эпохѣ гетманства и австро-германской оккупаціи Украины. Эта эпоха особенно богата проявленіями классоваго эгоизма, шкурничества и недальновидности. Оффиціально гетмана Скоропадскаго провозгласили таковымъ мелкіе земельные собственники, но, на дѣлѣ, армякъ мелкаго земельнаго собственника понадѣвали и многіе крупные помѣщики, замаскировавшіеся «хлѣборобами». Этотъ камуфляжъ проявился не только въ области политической, но аграрно-хозяйственной: гетманская власть не только мнимо опиралась на мелкихъ собственниковъ, но и мнимо защищала ихъ земельныя нужды. Сѣрые хлѣборобы, по прежнему, продолжали чувствовать себя въ правовой и земельной кабалѣ, а отъ ихъ имени выступали помѣщики-дворяне, князья и графы. Самъ ген. Скоропадскій — крупный помѣщикъ, можетъ быть, и склоненъ былъ ради сохраненія власти отказаться отъ своихъ имѣній и создать опору своего гетманства въ навербованной изъ мелкихъ земельныхъ собственниковъ арміи, но эти планы, фактически, осуществлены не были — таково было противодѣйствіе всевластныхъ сіятельныхъ «хлѣборобовъ» и отчасти, оккупантовъ.
Опираясь на иноземные штыки, весьма многіе, если не большинство помѣщиковъ Украины, стали не только отбирать обратно у крестьянъ свои имѣнія, но и взыскивать съ нихъ всѣ потери и убытки за разгромъ усадебъ, уничтоженіе инвентаря, пользованіе урожаемъ и т. д. При этомъ, опредѣленіе суммы убытковъ производилось очень приблизительно, но неизмѣнно — въ сторону увеличенія. Принималось во вниманіе паденіе цѣнности денегъ и параллельное увеличеніе стоимости построекъ, сельско-хозяйственныхъ машинъ и орудій, матеріаловъ, рабочихъ рукъ и т. д. Но, несмотря и на это, взыскиваемая съ крестьянъ-захватчиковъ сумма все же превосходила на много истинный размѣръ фактически понесеннаго убытка. Надо сказать, что склонность къ преувеличенной расцѣнкѣ убытковъ проявляли почти поголовно всѣ помѣщики, которыхъ обуяло повѣтріе мести и наживы, по истинѣ, свирѣпствовавшее въ то время на Украинѣ. Не только закоренѣлые зубры, но и многіе помѣщики-интеллигенты не умѣли удержаться на должной границѣ. Было до очевидности ясно, что подобнаго рода пляска на непотухшемъ еще вулканѣ не можетъ не дать своихъ грозныхъ послѣдствій, но предостерегающіе голоса успѣха не имѣли. Скептическими улыбками было, помнился, встрѣчено воззваніе одесскаго областного комитета партіи народной свободы къ землевладѣльцамъ и земледъльцамъ Новороссіи, которыхъ призывали замѣнить чувство мести и безудержнаго корыстолюбія сознаніемъ справедливости и права, отказавшись, съ одной стороны, отъ истребованія преувеличенныхъ выплатъ за убытки отъ разгрома или захвата имѣній, а, съ другой стороны, отъ реагированія на узаконенное гетманской властью право на возмѣщеніе фактически понесенныхъ убытковъ — путемъ новыхъ поджоговъ, разгромовъ, грабежей и убійствъ.
Вспоминается ранняя осень 1918 г. Мнѣ пришлось прожить въ то время мѣсяцъ въ одномъ изъ уѣздовъ Подольской губ. Чуть ли не каждый вечеръ, къ закату солнца, изъ какой либо изъ окрестныхъ деревень раздавалась стрѣльба — сперва ружейная, потомъ — пулеметная, наконецъ, — орудійная. Это дѣйствовали «контрибуціонные» отряды. Помѣщикъ опредѣлялъ въ «круглыхъ цифрахъ» размѣръ понесеннаго имъ отъ захвата имѣнія убытка, взысканіе котораго поручалось австрійскому отряду (въ сѣверной Украинѣ — германскому). Обычно извѣстный %%, порою довольно значительный, обѣщанъ былъ помѣщикомъ въ пользу отряда и его командира, причемъ эти «расходы по взысканію» заранѣе включались въ размѣръ взыскиваемой суммы. Явившись въ деревню, начальникъ отряда предъявлялъ требованіе о немедленной уплатѣ взыскиваемой помѣщикомъ суммы. Обычно слѣдовалъ отрицательный отвѣтъ, съ ссылками на отсутствіе денегъ, на неучастіе въ захватѣ или разгромѣ. Тогда раздавались, острастки ради, первые ружейные выстрѣлы, сопровождаемые звономъ битаго стекла, плачемъ дѣтей, лаемъ и мычаніемъ животныхъ. Мужики переминались съ ноги на ногу, упорствуя въ своемъ отказѣ. Послѣ этого пускался въ ходъ пулеметъ, направленный на какой либо амбаръ, либо хлѣвъ. Паника усиливалась, крики, плачъ и ревъ увеличивались. А тутъ еще дѣлалось предупрежденіе, что сумма взысканія будетъ расти въ зависимости отъ количества произведенныхъ выстрѣловъ, согласно опредѣленной расцѣнкѣ за каждый выстрѣлъ, въ зависимости отъ того, изъ какого орудія онъ сдѣланъ. Мужики начинаютъ совѣщаться, предлагаютъ внести уменьшенную контрибуцію, слѣдуетъ грозное требованіе уплаты цѣликомъ всей взыскиваемой суммы, раздается гулъ перваго орудійнаго выстрѣла. Бабы и дѣти отъ страха начинаютъ рыдать особенно громко, мужики снова совѣщаются, начинается собираніе денегъ и взносъ всей первоначально требовавшейся суммы, плюсъ «расходы по взысканію». Австрійскій отрядъ удаляется, чтобы на завтра продѣлать подобную же «операцію» въ другомъ мѣстѣ. Австрійцевъ сопровождаютъ озлобленные, исподлобья взгляды. Легко можно себѣ представить, какія чувства зарождаются въ сердцахъ крестьянъ...
Но съ этимъ не считаются слѣпцы и безумцы, не задумывающіеся надъ послѣдствіями своей жадной и мстительной политики. Многіе скоро пали жертвами своей близорукости, будучи убиты изъ-за угла, много членовъ помѣщичьихъ семей было въ то время убито, много совершено поджоговъ, инымъ пришлось бѣжать изъ отвоеванной усадьбы изъ-за нависшаго опасенія кровавой расправы. Сверженіе гетманской власти и успѣхъ петлюровскаго движенія въ значительной, если не въ исключительной степени были вызваны именно корыстолюбиво-мстительнымъ способомъ возстановленія помѣщичьяго землевладѣнія. Крестьяне, затаивъ въ сердцѣ горечь обиды за экзекуцію, за карательную экспедицію, за преувеличенно высокую сумму контрибуціи, легко поддавались агитаціи демагоговъ разныхъ мастей и наименованій, безъ особаго труда натравливавшихъ на оккупантовъ и помѣщиковъ...
Мнѣ привелось посѣтить одно изъ имѣній, подвергшихся сперва разгрому крестьянами, а, затѣмъ — возвращенное его владѣльцу послѣ контрибуцій, экзекуцій, стрѣльбы и т. д. Картина была жуткая и грозная. Богатый барскій домъ носилъ еще на себѣ всѣ слѣды разрушенія. Въ углахъ террасы и въ саду были еще сложены обломки мрамора, майолики, куски переплетовъ старинной работы, обрывки книгъ. Но въ домѣ уже кипѣла работа — это сосѣдніе крестьяне, которыхъ обвиняли въ разгромѣ, возстанавливали разрушенное. Неумѣлыми руками починялся паркетъ, вставлялись оконныя рамы, возстанавливались лѣпныя украшенія потолка. Работа эта производилась буквально въ нѣсколькихъ шагахъ отъ послѣдствій и доказательствъ столь еще недавняго дикаго и хулиганскаго погрома усадьбы. Надо было, однако, видѣть выраженіе лицъ крестьянъ, возстанавливавшихъ ими же разгромленный домъ...
Но власть имущимъ и помѣщикамъ не было ясно, что такимъ путемъ порядка въ деревнѣ не возстановить и края не умиротворить. Въ воздухѣ накоплялось все больше электричества и разрядка не заставила себя долго ждать. Политика мстительнаго «око за око, зубъ за зубъ» неминуемо должна была вызвать взрывъ. И взрывъ этотъ произошелъ, вызвавъ немало жертвъ, много новыхъ страданій, слезъ и горя, причемъ среди жертвъ были и иные близорукіе виновники взрыва и ихъ близкіе, жены и дѣти. Кромѣ того, въ сердцахъ накопилось столько злобы, столько чувства обиды, столько стремленій къ слѣпой мести, что и въ будущемъ еще скажутся эти потайные пороховые погреба злыхъ чувствъ и настроеній.
Аграрные безпорядки принимали у насъ дикую форму погромовъ, грабежей и насилій; нѣтъ достаточныхъ словъ осужденія этихъ проявленій хулиганства, вызваннаго народной темнотой, крестьянской жадностью, непомѣрно долгимъ оттягиваніемъ разрѣшенія земельнаго вопроса, гнусной демагогіей и наталкиваніемъ на преступленіе со стороны большевиковъ, лѣвыхъ эсэровъ и т. д. Но, тѣмъ не менѣе, съ аграрной революціей нельзя не считаться, какъ съ фактомъ, нельзя не сдѣлать всѣхъ выводовъ, явно вытекающихъ изъ этой первостепенной важности совокупности явленій. Въ экономической жизни, равно какъ и въ жизни природы, имѣютъ мѣсто явленія, которыя не подлежатъ измѣненіямъ въ смыслѣ возвращенія вспять. Нельзя поэтому, не учесть факта завладѣнія крестьянствомъ всей частно-владѣльческой землей, въ области распредѣленія которой, бытъ можетъ, и произойдутъ еще перемѣны, но возвращеніе которой обратно въ помѣщичьи руки просто немыслимо. Можно разно расцѣнивать этотъ фактъ: можно сѣтовать на неизбѣжно вызываемое имъ пониженіе на рядъ лѣтъ производительности земли, упадокъ сельско-хозяйственной культуры, ухудшеніе качества экспортнаго зерна, сокращеніе количества продуктовъ питанія городского населенія. Но реальная и трезвая оцѣнка говоритъ за то, что вспять колеса исторіи повернуть нельзя, что никоимъ образомъ не удастся возстановитъ прошлое, заставивъ крестьянъ — съ началомъ войны сплошь снабженныхъ оружіемъ, количество котораго еще сильно возрасло за время демобилизаціи, революціи и гражданской войны — вернуть землю помѣщикамъ. Нужно, оставивъ химеры, легализовать случившееся, упорядочить распредѣленіе земли, прилагая всѣ усилія къ интенсификаціи крестьянскаго хозяйства.
Помѣщичье же хозяйство обречено на почти полное уничтоженіе не только въ силу реальнаго соотношенія силъ. Невозможно возстановить крупныя и многія среднія помѣщичьи хозяйства раньше всего изъ-за полнаго уничтоженія мертваго и живого инвентаря, возстановленіе котораго въ прежнемъ размѣрѣ потребовало бы и значительнаго времени и громадныхъ средствъ. Помимо этого финансово-экономическаго препятствія, имѣются еще и психологическія, можетъ бытъ, даже большей силы и значенія: помѣщику не только будетъ тяжело возвращаться въ свою обращенную въ руину усадьбу, но будетъ рискованно снова подвергать себя и семью опасности повторенія жакерій, проявленій мести и т. д. Если даже допустить возможность, послѣ всего пережитого, созданія такой полицейской организаціи, которая могла бы защитить крупное землевладѣніе отъ покушеній на него со стороны крестьянства, врядъ ли сила привычки крестьянъ владѣть въ теченіе около 5 лѣтъ помѣщичьей землей, могла бы быть сломлена силой нагаекъ урядниковъ и штыковъ «охранныхъ сотенъ».
Среди помѣстнаго дворянства, къ сожалѣнію, только ничтожное меньшинство примирилось съ неизбѣжностью уничтоженія крупнаго землевладѣнія, большинство же настроено упрямо-фанатично, непримиримо и агрессивно. Среди примирившихся, однако, весьма мало активныхъ и вліятельныхъ элементовъ, проявляютъ себя и выступаютъ все больше непримиримые. Такъ, впрочемъ, было и въ 1861 г., когда «кающіеся дворяне» были отнюдь не въ большинствѣ и сила сопротивленія крѣпостниковъ была сломлена не изнутри помѣстнаго дворянства, а извнѣ — государственнымъ вмѣшательствомъ и давленіемъ.
Въ настоящее время важно раньше всего провозглашеніе принципіальнаго положенія о томъ, что за крестьянствомъ должно быть закрѣплено фактическое владѣніе землей. Изъ этого основного положенія и въ соотвѣтствіи съ его основнымъ духомъ, долженъ быть проведенъ на практикѣ процессъ правового закрѣпленія земли за крестьянствомъ. Конечно, при этомъ не можетъ не приниматься во вниманіе хаотичность земельныхъ захватовъ, ихъ насильственный и неправовой характеръ, не давшій въ силу этого правильнаго распредѣленія земли внутри самого крестьянства. Несправедливо, чтобы болѣе ловкій, хитрый или сильный крестьянинъ захватилъ большее количество земли, тогда какъ его сосѣдъ или односельчанинъ продолжаетъ прозябать съ семьей на нищенскомъ душевомъ надѣлѣ. Недостаточно одного только правового закрѣпленія государствомъ земли за крестьянами, нужно и государственное урегулированіе совершившагося перехода земель въ руки крестьянъ ...
Только при условіи проведенія въ жизнь этой программы, можетъ создаться въ Россіи твердая и прочная власть; только та группа или партія, которая искренно и энергично возьмется за осуществленіе земельной реформы въ указанномъ направленіи, сможетъ удержаться у власти и способствовать укрѣпленію порядка. Само собою понятно, что формула о необходимости для водворенія демократическаго порядка, «опереться на крестьянство», какъ и всякая формула, страдаетъ чрезмѣрной общностью и нѣкоторой расплывчатостью. Крестьянство не является чѣмъ-то единымъ и однослойнымъ, сложная гамма экономическихъ отношеній дробить крестьянство на группы, съ противоположными порою интересами. Кулацкіе элементы, не въ мѣру жадные захватчики оказавшейся безхозяйственной земли, эксплуататоры въ крестьянскихъ зипунахъ, естественно, не могутъ и не должны пользоваться покровительствомъ закона въ такой же степени, какъ скромные труженники-землепашцы. Если основа земельнаго закона будетъ ясна, если составъ исполнителей этого закона будетъ подобранъ въ строгомъ соотвѣтствіи съ его духомъ, то не придется и особенно опасаться за судьбу тѣхъ или иныхъ, даже самыхъ сложныхъ казусовъ земельной практики: они будутъ разрѣшаться въ духѣ справедливости, государственной цѣлесообразности и экономической демократичности. Попытки создать новый земельный правопорядокъ, если и встрѣчали затрудненія, напр., на территоріи Добровольческой арміи, то, во-первыхъ, потому, что тамъ не умѣли оборвать и устранить глухую оппозицію и саботажъ явныхъ и тайныхъ помѣщичьихъ элементовъ и ихъ подголосковъ, а, во-вторыхъ, потому, что многотрудное дѣло приходилось разрѣшатъ не только при нелегко устранимыхъ препятствіяхъ, но и безъ достаточнаго опыта и навыка. Кромѣ того, на югѣ, въ условіяхъ военнаго времени, въ атмосферѣ небольшихъ правительственныхъ центровъ, при отсутствіи достаточныхъ кадровъ для руководительства и инструктированія исполнителей назрѣвшихъ реформъ, особенно остро становился вопросъ о томъ, какъ и гдѣ найти надежныхъ и сильныхъ проводниковъ земельной реформы. При всероссійскомъ масштабѣ, при наличіи правильной организованности общественныхъ и политическихъ силъ, при обиліи и разнообразіи кандидатовъ-спеціалистовъ, не такъ ужъ будетъ трудно опредѣлитъ, кто именно долженъ быть руководителями при составленіи земельнаго закона и исполнителями при его проведеніи въ жизнь.