ЦЕЛЬ ЖИЗНИ
ДА, ЯШКА сделался настоящим американцем! Но он все еще немного помнил свою корову Пеструшку, из-за которой заливался слезами когда-то. Помнил и огород с укропом и репой, где можно было есть все, что захочется. Помнил свою телегу, пахнущую дегтем, и жеребенка, с которым он любил бороться.
Конечно, все шло у него хорошо с работой в Америке, но он никак не мог примириться с мыслью, что на всю жизнь останется батраком, уборочным рабочим. Первая же бумажка в десять долларов, отложенная на черный день, заставила его призадуматься. Тогда он скрыл свои думы от Чарли, но, отложив двадцать долларов, он не удержался и высказал приятелю свою задушевную мысль:
— А хорошо бы, Чарли, нам завести свою собственную ферму. Хоть самую маленькую, ну, скажем, в сорок акров.
— Но непременно с водой, — поддержал его Чарли. — Мы так и сделаем, Джек. Будем копить деньги. А когда соберется четыре тысячи долларов, арендуем ферму и заживем наславу.
Так определилась цель их жизни, обычная цель бродячего сельскохозяйственного рабочего, который, проводя десятки лет в скитаниях, не имеет возможности даже обзавестись семьей.
Чарли и Джек оба любили землю за то, что она производит массы ценных и вкусных вещей: сахар, сигары, персики, цветную капусту и пшеницу. На земле стоят дома и пасутся коровы. Земля без-устали поглощала всю их молодую силу и щедро расплачивалась за это. Но скучно из года в год разбрасывать свой труд по всем штатам и ничего не иметь, кроме стойких мозолей на руках и ногах. Бродяга скоро устает от постоянных переездов, ему хочется трудиться на одном месте и видеть, как дело его растет.
Ребята тут же подсчитали, когда именно они имеют возможность сделаться настоящими фермерами. По известным им примерам на это требовалась целая жизнь, вернее, две жизни. Только к пятидесяти годам, при самой строгой экономии, батрак мог рассчитывать сделаться арендатором. Умирая, он оставлял сыну клочок арендованной земли, и уже сын, трудясь всю жизнь, должен был выкупить ферму и сделаться собственником.
Все это было известно ребятам, но не пугало их.
Во-первых, потому, что их было двое, и таким образом сроки сокращались.
Во-вторых, они, как ребята, по молодости лет рассчитывали если не на чудо, то на удачу. Но и при этих условиях раньше десяти лет им нечего было и думать осесть на землю. Десять лет и были приняты Яшкой и Чарли как необходимый срок.
В десять лет из рабочих они должны были сделаться арендаторами. Чарли тут же составил план будущей фермы, где был и пруд, и огород, и фруктовый сад с яблонями и абрикосами. Во время своих скитаний они присматривались к фермерским домам и выбрали себе коттедж по вкусу: весь увитый виноградом, с красной крышей и большой террасой. В конюшне должны были стоять для начала две лошади, большие, светло-желтые, с белыми ногами. В сарае, кроме всех нужных машин, будет крытый автомобиль, прекрасный быстроход, на котором можно ездить в гости за сто километров. Вместе с фермой они приобретали ранние утра, росу на траве, жаркие дни, золотые дожди, и весь свод небесный, на которой так приятно смотреть после работы и улыбаться.
Ребята поклялись друг другу, что никогда не отступятся от своей мечты, и принялись копить деньги.
С этого момента жизнь стала серой и безрадостной. Приходилось отказывать себе во всем: в кино, в новых башмаках, в лакомствах. Оба решили ни в коем случае не курить, чтобы не создавать себе лишней потребности, хотя на плантациях можно было получать табак бесплатно. Была создана целая система экономии, учитывался каждый цент, и даже потеря пуговицы считалась несчастьем.
Все это, понятно, обесцвечивало жизнь. Но зато появились темы для постоянных разговоров и мечтаний. Детали фермы все яснее и яснее вырисовывались из глубины будущего времени. Даже сорта яблонь в саду были известны: Президент, Бербенк и Санта Роза. Придумывались клички собакам. Чарли составил ведомость постепенной покупки вещей, после того как земля и дом будут получены. В ведомость были записаны посуда, мебель, собаки, голуби, ружья и, наконец, автомобиль для прогулок. Часто Джек просыпался утром и говорил:
— Знаешь, Чарли, я во сне опять видел нашу ферму.
— Представь себе, я тоже.
И они обменивались рассказами, которые были похожи, как два яйца одной курицы.
Тогда же ребята завели особый мешок, в который отряхивали колосья пшеницы с самыми крупными зернами. В мешке было три отделения: для Манитобы, Дакоты и Маркиза, лучших сортов во всей Америке. Ребята решили, что когда-нибудь они высеют эти зерна на своей земле и получат отборную пшеницу, которая будет гордостью их фермы. Часто в свободное время они проветривали зерна на одеяле, любовно пересыпали их из ладони в ладонь и отбрасывали мелкие. Мешок из года в год увеличивался в объеме, и качество зерен повышалось.
Гораздо хуже дело обстояло с денежными сбережениями.
Ребятам везло с работой, и оставаться безработными на целый сезон им не приходилось никогда. Но каждый год какой-нибудь непредвиденный случай поглощал значительную долю их сбережений.
Один раз Чарли загнал фермерскую лошадь, и хозяин через суд взыскал с него сто двадцать долларов. Пришлось заплатить, хотя эта сумма была сбережением чуть ли не целого года. В другой раз Джек упал с трактора и выбил себе зубы. Чарли не возражал против того, чтобы на вставку золотых зубов истратить восемьдесят долларов. Ведь невозможно же человеку жить без зубов!
Каждый раз после таких огромных, непредвиденных расходов ребята приходили в отчаяние. В один миг собственная ферма отодвигалась вдаль на лишний год или полгода. Джек не спал несколько ночей после этого, а если и засыпал, то ферма уже не снилась ему. Чарли же начинал придумывать разные способы более быстрого обогащения. Он предлагал, например, отправиться за золотом на Аляску или заняться торговлей в Чикаго. Но всякий раз Джек останавливал его. Ему казалось невозможным рисковать имеющимися у них долларами. И в конце концов Чарли соглашался с этим.
Но все же мысль американца все время работала в одном направлении: как бы ускорить накопление четырех тысяч долларов. Однажды он заявил Джеку, что дело надо начинать с конца, то есть прежде всего купить автомобиль. Он тут же попытался доказать, что автомобиль даст возможность быстрее передвигаться и легче отыскивать работу в небольшом районе. Таким образом они съэкономят на разъездах.
— Ты просто обалдел, Чарли! — закричал возмущенно Джек. — Ведь автомобиль стареет, а деньги, наоборот, приносят проценты. Рано или поздно придется выбросить машину, и у нас ничего не останется.
— Мы продадим ее, пока она еще будет ползать. Убыток потерпим небольшой. Кроме того, мы устроим жилье в каретке и будем там ночевать.
— Лучше и не заговаривай об этом. Я не позволю снять с текущего счета ни одного цента.
Расходы с текущего счета производились только по общему согласию, и Чарли принужден был покориться. Но спор об автомобиле возникал множество раз. Однако Джек был непоколебим. Может быть в нем говорил русский крестьянин, не привыкший верить машинам. Тем более, что в этот период на их текущем счету лежало всего двести пятьдесят долларов, хотя уже четыре года прошло с тех пор, как они начали копить.
— Нам придется работать еще не меньше пятнадцати лет, — говорил Джек, подсчитывая проценты. — Мы должны откладывать каждый год по триста долларов, а пока за четыре года накопили двести пятьдесят. Кроме того, мы не учитывали при составлении плана, что земля дорожает.
— Дальше пойдет быстрее, — успокаивал его Чарли. — Не забудь о сложных процентах. Ручаюсь тебе, что ферма у нас будет через восемь лет.
— Хорошо. Подождем восемь лет.
Теперь они экономили на всем, на жилье и на еде. Поэтому во время путешествий на север им приходилось ночевать под открытым небом. Их поливал дождь, а иногда, просыпаясь, они оказывались под простынью снега. Они грели друг друга, и утром Чарли шептал Джеку на ухо:
— Ничего что холодно, Джек. У нас на ферме будет высокий камин из дикого камня. И прекрасные шерстяные одеяла. Тогда мы будем спать как следует.
— Я это знаю лучше тебя, — отвечал Джек. — Но сегодня ночью мне снилось, что я улегся спать в леднике. Сколько, однако, у нас там стояло кувшинов с молоком!..
И продолжая разговор в том же духе, они забывали о холоде. Ведь каждый из них знал, что эта ночь под снегом превратилась в один доллар. Иными словами, момент приобретения фермы приблизился больше, чем на сутки.
* * *
Джек заболел скарлатиной осенью, на плантации в Вирджинии, недалеко от города Петерсбурга. Он лежал в машинном сарае. Туда перевели его с чердака, где он жил до этого вместе с другими рабочими.
Чарли ухаживал за ним до тех пор, пока болезнь не приняла угрожающих форм. У Джека началась рвота, потом бред и страшная лихорадка. Был вызван доктор, который потребовал, чтобы больного немедленно перевезли в больницу. Иначе он не ручался за исход болезни.
Когда Джека положили в телегу, он соскочил с нее и хотел убежать. Но его поймали и силой уложили на солому. Чарли поехал вместе с ним. В пути Джек открыл глаза и начал слезно просить товарища повернуть лошадь обратно. Он клялся, что выздоровеет через три дня и будет продолжать работу на плантации. Смешно снимать деньги с текущего счета, на такие пустяки, как болезнь. Но Чарли невозмутимо погонял лошадь. Разволновавшийся Джек скоро потерял сознание.
Когда Джек пришел в себя, он увидел, что находится в чистой белой комнате, на прекрасной постели. Рядом с ним на табуретке сидела женщина в белой одежде.
— Сколько стоит эта комната в день? — спросил Джек прежде всего.
— Четыре доллара, мистер Осмеркинг.
— Ох…
Джек страшно застонал и закрыл глаза. Он открыл их только для того, чтобы взглядом подозвать женщину.
— Сколько времени будет продолжаться моя болезнь?
— Недель шесть.
— А сколько дней в шести неделях?
— Сорок два.
Джек закрыл глаза и до вечера не сказал больше ни слова. Он пытался перемножить в уме доллары на дни, и чудовищные цифры мелькали у него в голове. Эта были сотни, тысячи, миллионы долларов. Миллионы множились и превращались в сплошной туман. За этим туманом скрывались ферма, желтые лошади, автомобиль и голуби.
Ночью он открыл глаза и с огромным усилием воли произнес:
— Будьте добры перемножить четыре на сорок два. Я не могу.
— Сто шестьдесят восемь.
«Сто шестьдесят восемь» прозвучало для Джека как смертный приговор.
Всю ночь он бредил этим числом и только под утро заснул.
* * *
Чарли, положив Джека в больницу, решил остаться в городе, так как очень беспокоился за своего друга. Его не пускали в палату, и он целыми днями сидел в приемной, стараясь поймать хоть кого-нибудь, и разузнать последние новости о больном. Как-то утром сиделка сказала Джеку, что Чарли шлет ему привет. Джек разволновался. Ему казалось чистейшим безумием сидеть без дела в приемной, когда надо работать на плантации. Он упросил сиделку спуститься вниз и передать Чарли, чтобы тот отправлялся на ферму. Чарли послушался и уехал. Но работа на плантации скоро окончилась, и он, получив расчет, снова вернулся в город. Тогда Джек прислал ему приказание — немедленно ехать на север. Нечего сидеть сложа руки, когда проклятая скарлатина должна съесть чуть ли не все их сбережения.
Чарли уехал на север, а Джек начал поправляться. От спокойной и сытой жизни в больнице силы его быстро восстанавливались. Мало того, он почувствовал, что полнеет. Эта полнота прямо удручала Джека. Он понимал, что это их будущая ферма откладывается в его теле в виде жира, и страшно нервничал. Вместо того, чтобы спокойно сидеть в кресле, он ходил по комнате и стонал. Ведь каждый день в больнице снимал с их счета четыре доллара, целых четыре доллара!
Джека выпустили из больницы к тому времени, когда Чарли уже успел устроиться на севере. Он прислал подробное письмо с извещением, что местечко найдется и для Джека. Перед отъездом Чарли оставил Джеку в больнице пятьдесят долларов и теперь просил, приятеля непременно ехать с билетом, чтобы не подвергать себя лишней опасности.
Но Джек и не подумал брать билета. Он решил, что в ближайшие пол года должен возместить всю сумму, потраченную на больницу. Именно с билета он и начал экономить.
Но все-таки он потерял много сил за время болезни. Только с большим трудом ему удалось пристроиться под вагоном и проехать один перегон. На остановке кондуктора погнались за ним, он побежал и упал. Его схватили и передали в руки полицейского.
Несмотря на просьбы и объяснения Джека, полицейский загнул ему руку на спину и повел в участок. В этом участке Джеку пришлось провести ночь, первый раз за время пребывания в Америке.
Утром судья выслушал полицейского и, узнав, что Джек русский, нашел в его преступлении признаки сопротивления полиции. Он приговорил, Джека к штрафу в сто долларов, с заменой штрафа, в случае несостоятельности, арестом на месяц. Случай несостоятельности был налицо, и Джека отправили для отбытия наказания обратно в город Петерсбург, где он за день перед тем лежал в больнице.
Джек ехал в вагоне с полицейским и думал только об одном, как бы удрать. Но в пути это ему не удалось. В городе же думать о бегстве было уже невозможно: полицейский шагал рядом с ним, держа в кармане заряженный револьвер.
Этот путь в тюрьму был одним из горчайших моментов жизни Джека в Америке. Тюрьма казалась ему более страшной, чем больница. Правда, платить за нее не надо. Но он, окончательно выздоровевший, должен провести в ней тридцать суток под замком, вместе того чтобы работать! Иными словами, зимний сезон для него потерян.
Впервые по пути в петерсбургскую тюрьму Джек пришел к мысли, что собственной фермы у него никогда не будет. Жизнь устроена так, что даже самые законные мечтания встречают на своем пути непреодолимые препятствия. Джеку показалось даже, что он открыл новый экономический закон: цены на землю в Америке стояли такие, что уборочные рабочие не могут делаться хозяевами. А раз так, то гнаться за фермой — просто значит обманывать себя.
— Все кончено! — сказал Джек громко, когда ворота тюрьмы щелкнули за его спиной своими железными зубами.
И внутри его какой-то голос повторил:
— Да, конечно, Джек. Все кончено!