После отдыха снова закипела работа. Разобрали обе крепости и быстро построили уродливый низкий пароход. Занька написал по борту краской: «Челюскин».
Зоя с Миком бродила около парохода. Ей очень хотелось поиграть с ребятами. Вокруг нее суетились: кто втыкал флажки в борта, кто украшал пароход сосновыми ветками. Тройка вбил посередине шест с флагом — это была мачта. Чешуйка с Лерманом и ребятами из третьего «Б» принесли скамейки.
К Зое подошел Печенька.
— Ах ты мордашка! — сказал он нежно Мику. — Тоже захотел в челюскинцев играть! Будешь, Голубева?
— Не знаю, — нерешительно сказала Зоя.
— Идем, — позвал Печенька.
Зоя подошла к ребятам.
— Я обязательно Шмидт, — волновался Занька, боясь, что его не выберут после неудачного сражения.
— А кто Кренкель?
— Кренкелем пусть изобретатель. Ладно, Печенька?
— Я помощник Шмидта, — заявил Игорь Прокопец.
— Чешуйка, хочешь быть вторым радистом?
— А Тройка кем?
— Я доктор.
— Ну, девочки, берите кукол, там ведь и дети были.
Девочки потихоньку от сестры взяли из спальни полотенца, закутали кукол и по снежным ступенькам поднялись на «Челюскин».
Зоя с Миком тоже вошли на пароход. Капитан Воронин, которого изображал толстяк Лерман, стоял на капитанском мостике.
— Здравствуйте, — говорили ему пассажиры. — Этот пароход куда идет?
— Он идет… Он идет вообще на Северный полюс. Только берите билеты, вон касса. Без билетов буду ссаживать, — строго добавил капитан, поправляя картонные очки.
Пассажиры столпились около Эммы.
— Здравствуйте, — сказали они кассирше, — дайте нам билет.
— Вам куда?
— Нам на Северный полюс.
Эмма совала им маленькие клочки промокашки.
— Где же Шмидт? — волновалась команда. — Ведь скоро уходим!
— За-а-нин! Шмидт!
А Шмидт в это время вился возле Клавдии Петровны, клянчил ваты.
— Дайте, пожалуйста, — умолял он, — мне для бороды.
— Да для какой бороды?
— Я Шмидт, понимаете — Шмидт, он ведь бородатый.
Клавдия Петровна усмехнулась, покачала головой, но вату все-таки дала.
Когда Занька показался с белой бородой и пушистыми белыми усами, шагая широко и важно, ребята захохотали и бросились к нему. Он отстранил их и крикнул каким-то чужим, грубым голосом (потому что вата лезла в рот):
— «Челюскин» отходит через пять минут!
Все засуетились.
— Занька, прими нас, — просили ребята.
— Некуда, некуда, — заважничал Шмидт, — а то вы мне весь пароход развалите. Где Воронин?
— Я тут.
— Почему ж ты без усов? Эх ты, шляпа! — снисходительно сказал Шмидт. — На уж.
Он оторвал два клока от бороды и сунул капитану в ноздри. Тот сморщился, зачихал.
— Да зачем усы? И так хорофо, — закартавил Лерман.
— Нет, без усов нельзя, — сказал Шмидт, и капитан покорно встал на мостик, затыкая усы поглубже в ноздри.
— О-от-чаливай! — крикнул он басом.
— Есть! — отозвались матросы, натягивая веревки, привязанные к мачте.
Ребята с берега замахали платками, крикнули «ура»; матросы запыхтели, подражая мотору. «Челюскин» отправился в плаванье.
— Но где же Кренкель?
— Да вон он! — крикнула Мартышка.
Изобретатель бежал с картонной коробкой, утыканной гвоздиками (это был радиоприемник), и с игрушечным телефоном.
— Нельзя, нельзя — мы уже уехали! — кричал Шмидт. — Догоняй нас на лодке!
Кренкель разбежался, бросился в сани и сразу подплыл к пароходу, уткнувшись в бок.
— Качка, качка! Хватайтесь за мачту! — командовал Шмидт. — Да кричите же, вы!
— Ай! Ой! — завопили ребята.
— Ничего, ничего, — успокаивал Шмидт, — это не опасная качка.
— Ой, какие волны, прямо с дом!
— Все по своим местам! — отдал команду капитан.
Ребята качались все сильнее.
— Ну вот, теперь мы тонем, — предупредил Шмидт. И сейчас же крикнул чужим басом: — Спокойно, спокойно! Ничего страшного. Не наваливайтесь на один борт, а то потопите корабль. Вставайте гуськом друг за другом. Женщины и дети, вперед!
Зоя с Миком стала в очередь.
— Стой, стой! — закричал ей Занька. — Кто у тебя Мик?
Зоя растерянно посмотрела на Заньку.
— Никто.
— Давай его сюда. Это будет капитанская собака.
Зоя спрятала Мика под пальто.
— Мой котенок, и не дам.
— А вот дашь, потому что на кораблях у капитанов всегда собаки. Верно, ребята? Мик не один твой, а всех.
— Нет, мой, — упрямо сказала Зоя, запахивая пальто.
— Все равно дашь! — Занька шагнул к ней.
Зоя пихнула его валенком, он отскочил к борту, снежные комья рассыпались, и Занька полетел в пролом. Ребята захохотали, а Зоя, прижав Мика, убежала, пока Занька барахтался.
Весь в снегу, злой, Занька влез на корабль, поправляя сбившуюся бороду.
— Ладно, ладно, — сердито бормотал он. — Все равно ей всыплю, вот только доиграем.
— Эх ты, Шмидт, полетел вверх тормашками! — хохотал Прокопец.
— Да, а чего же она пинается?
— Нечего было Мика отнимать, — сказал Печенька, — это ее котенок.
— Ну и пусть ее, а раз мне собака нужна!
— Давайте доигрывать.
— Ну, пошли на льдину.
Зоя с котенком добежала до ворот. Оглянулась. Никто за ней не гнался. Она смахнула снег со скамейки и пустила Мика погулять.
Мик выгнул спину, поднял вверх пушистый хвостик и стал тереться мордочкой о Зоину руку. В лазейку пролезла большая лохматая собака, зарычала и бросилась на Мика.
Мик разом весь распушился и кинулся прочь. Собака за ним.
— Я т-тебя! — крикнул кто-то в воротах, и чья-то рука схватила Мика. — Пошел!
Девушка в белом пуховом берете высоко держала Мика, собака лаяла и подпрыгивала.
— Пошел, пошел! — девушка захлопнула калитку.
— Отдайте! — резко крикнула Зоя. — Это… мой Мик.
Мик озирался и фыркал.
— Ощетинился, как ежик, — засмеялась девушка и пригладила ему шерстку. — На́, спрячь под пальто. Какой он у тебя хорошенький, толстый, как кубарик.
Зоя, всхлипывая, запрятала Мика под пальто. Мимо быстро прошла Клавдия Петровна, заглянула девушке в лицо и воскликнула:
— Наконец-то! Мы тебя заждались.
— Здравствуйте, Клавдия Петровна. Как я по школе соскучилась!
— Покажись, покажись. Попрежнему румяная, похудела только немножко.
Разговаривая, они пошли к школе.
На льдине построили из снежных комов дом. Девочки навалили веток — это был костер — и будто бы готовили ужин.
Зоя услышала, как Кренкель кричал в телефон:
— Алло, говорю на волне двадцать пять метров! В ледовом лагере все хорошо!
— Трещит, трещит! — вдруг дико заорал Шмидт. — Перебегайте в эту половину! — Все сбились на одну сторону, и он провел черту. — Теперь мы на обломке, сейчас за нами прилетят самолеты.
Кренкель прокричал в телефонную трубку:
— Алло, алло! Вышлите самолеты, а то мы сидим на обломке.
Послышалось жужжание. Это летел, размахивая руками, первый самолет — Подколзина. За него уцепился длинный хвост девочек. И только что он взмахнул руками, как вдруг раздался чей-то дикий радостный визг:
— Ой! Тонечка!
Все оцепенели. А потом забыли про льдину, про все и помчались. У Заньки кто-то нечаянно зацепил и оторвал бороду. Изобретатель потерял картонный радиоприемник.
— Тонечка, Тонечка! — несся ликующий, радостный крик.
Зоя с Миком бежала в хвосте. Навстречу катилась лавина ребят. Они кричали радостно и звонко, а в середине мелькал белый берет и румяное лицо вожатой Тони.
Ребята висли у нее на руках, на плечах. Дотрагивались до лица, цеплялись за пуговицы.
— Тонечка! — кричали девочки, захлебываясь от радости. — Милая Тонечка! Ах, Тонечка!
Это была та самая девушка, которая только что спасла Мика от собаки. Зоя пробилась поближе.
Мальчики посильней отталкивали девочек, и все кричали наперебой:
— Нам галстуки не меняют!
— Мы вчера товарища Сталина слышали по радио!
— А третий «А» с ума спятил!
— Дерутся!
— И еще, Тонечка, по крышам лазают, а Ольгу Юрьевну тетей Тишей прозвали!
— Там у них, Тонечка, «еж» завелся!
— Какой еж?
— Да Голубиха!
— Да, Тонечка, ты знаешь, как она дерется! Мы с ней не водимся. Она сейчас Заньку ка-ак пихнет!
— А про тебя она сказала: «Ну ее, вашу вожатую». Вот она какая хулиганка.
— А к нам летчики приезжали.
В этом крике Тонечка ничего не могла разобрать. Она только улыбалась и кивала головой.