1812 год. Июль. У Ростовых в Москве. Наташа в лиловом платье пела сольфеджио в зале, прохаживаясь. В гостиную вошел Пьер.
Наташа (как только увидала его толстое, удивленное лицо, покраснела и быстро подошла к нему). Я хочу попробовать опять петь. Все-таки занятие.
Пьер. И прекрасно…
Наташа (с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел у нее Пьер). Как я рада, что вы приехали… Я нынче так счастлива… Вы знаете, Николай получил Георгиевский крест… Я так горда за него…
Пьер. Как же, я прислал приказ.
Наташа (покраснев, но не опуская глаз, вопросительно глядя на Пьера). Граф… что, это дурно, что я пою?
Пьер. Нет… отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
Наташа (быстро). Я сама не знаю. Но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меня важны, как много вы для меня сделали… Я видела в том же приказе: он, Болконский (быстро, шепотом проговорила это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, простит он меня когда-нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете?
Пьер. Я думаю… ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа (с восторгом). Да вы… вы… другое дело… Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что было бы со мною, потому что…
Слезы вдруг полились у нее из глаз; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и ушла ходить по зале.
Петя (вбежал в это время в гостиную. Красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми губами, похожий на Наташу). Ну, что мое дело, Петр Кириллыч, ради Бога… Одна надежда на вас.
Пьер. Ах, да, твое дело. В гусары-то? Скажу, скажу, нынче скажу все.
Гр. Ростов (входя в гостиную). Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
Пьер. Достал. Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание, и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
Гр. Ростов. Да, да, слава Богу. Ну, а из армии что?
Пьер. Наши опять отступили. Под Смоленском уже говорят.
Гр. Ростов. Боже мой, Боже мой… Где же манифест?
Пьер. Воззвание… Ах, да…
Ищет в карманах бумаг и не может найти их. Входят графиня Ростова, Шиншин и Соня.
Пьер (продолжая охлопывать карманы, целует руку у графини и беспокойно оглядывается, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше и не приходила в гостиную). Ей-богу не знаю, куда я его дел.
Гр. Ростова. Ну, уж вечно растеряет все.
Соня. Я пойду поищу в передней.
Уходит. Наташа вошла с размягченным и взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера.
Пьер (лицо его, как только вошла Наташа, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее). Ей-богу я съезжу, я дома забыл. Непременно…
Гр. Ростов. Ну, к обеду опоздаете?
Пьер. Ах, и кучер уехал.
Соня (возвращаясь с бумагами). Я нашла их в вашей шляпе; вы заложили за подкладку.
Пьер (смущенно). Ну вот, благодарю.
Шиншин. Забавный анекдот. К Растопчину привели какого-то немца и объявили ему, что это шампиньон, — так рассказывал сам граф Растопчин, — граф велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а простой старый гриб немец.
Гр. Ростов. Хватают, хватают, я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по-французски. Теперь не время.
Шиншин. А слышали? Князь Голицын русского учителя взял, — по-русски учится, становится опасным говорить по-французски на улицах.
Гр. Ростов (Пьеру). Ну, что ж, граф Петр Кириллыч, как ополченье-то собирать будут, и вам придется на коня?
Пьер. Да, да, на войну. Нет… Какой я воин… А, впрочем, все это так странно, так странно… Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов; но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
Гр. Ростов (усевшись покойно в кресло). ma chére Соня, ты мастерица читать. Прочти-ка нам этот манифест.
Соня читает манифест. Граф Ростов закрывает глаза, слушает, порывисто вздыхая в некоторых местах. Наташа сидит вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера. Пьер чувствует на себе ее взгляды и старается не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного слова манифеста.
Гр. Ростов (открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопения, как будто к носу его подносили склянку с крепкой уксусной солью). Вот это так… Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Наташа (вскочила со своего места и побежала к отцу). Что за прелесть этот папа…
Опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
Шиншин. Вот так патриотка.
Наташа (обиженно). Совсем не патриотка… Я просто… Вам все смешно, а это совсем не шутка…
Гр. Ростов. Какие шутки… Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие-нибудь…
Пьер. А заметили вы, что сказано: «для совещания»…
Гр. Ростов. Ну, уж там для чего бы ни было…
Петя (подойдя к отцу, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом). Ну, теперь, папенька, я решительно скажу, — и маменька тоже, как хотите, — я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу, вот и все…
Гр. Ростова (с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу). Вот и договорился…
Гр. Ростов. Ну, ну… вот воин еще… Глупости-то оставь: учиться надо.
Петя. Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет; а главное, все равно, я ничему не могу учиться теперь, когда… когда отечество в опасности…
Гр. Ростов. Полно, полно, глупости…
Петя. Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
Гр. Ростов (оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына). Петя… Я тебе говорю: замолчи…
Петя. А я вам говорю. Вот и Петр Кириллыч скажет…
Гр. Ростов. Я тебе говорю, вздор… Еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет… Ну, ну, я тебе говорю. (Взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.) Петр Кириллович, что ж, пойдем покурим…
Пьер. Нет, я, кажется, домой поеду…
Гр. Ростов. Как домой, да вы вечером у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… (добродушно указывая на Наташу) только при вас и весела…
Пьер (поспешно). Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела…
Гр. Ростов (совсем уходя из комнаты). Ну, так до свиданья…
Наташа (вызывающе глядя Пьеру в глаза). Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?..
Пьер (опустил глаза). Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела…
Наташа. Отчего? Нет, скажите…
Вдруг замолчала. Оба они испуганно и смущенно смотрят друг на друга.
Пьер пытается усмехнуться, но не может; улыбка его выразила страдание, и он, молча поцеловав ее руку, вышел.
Занавес.