Когда Каридиус вышел из редакции «Новостей», человек по имени Уилсон, принесший виски, сказал главному редактору:
— Он и вправду ничего не знал?
Главный редактор ответил:
— Очевидно! — И оба журналиста посвятили несколько минут разговору о мерах предосторожности, какие следует принимать политическим деятелям, чтобы не знать ничего или возможно меньше о действиях наиболее активных своих сторонников.
На улице негр-швейцар заботливо усаживал Каридиуса в такси.
— Как чувствуете себя, сэр? Лучше вам, сэр? — спрашивал он. — Может быть, принести еще виски, сэр?
Каридиус сказал, что чувствует себя хорошо. Под этим он подразумевал, что физические силы вернулись к нему. Он велел шоферу ехать в Уэстоверский банк. Когда машина уже тронулась, он сообразил, что ему нечего делать в Уэстоверском банке, и крикнул шоферу, мотая головой:
— Не надо в Уэстоверский! Не надо в Уэстоверский!
— Где вы живете, сэр? — сочувственно спросил шофер. — Вы помните собственный адрес?
— Везите меня в «Лекшер-билдинг».
— Но вы ведь там не живете, сэр?
— Там моя контора.
Каридиус прямо прошел в кабинет к Солу Мирбергу. Адвокат поднял на него глаза и воскликнул с изумлением:
— Господи, что с вами?
— Вы знали, что Мэри Литтенхэм… похищена?
Мирберг вскочил на ноги и уставился на Каридиуса:
— Нет… когда это произошло?
— Не знаю… может быть, уже давно.
— Кто это сделал? Где?
Каридиус устало развел руками:
— Канарелли, вероятно… где — не знаю… я ничего не знаю, только что услыхал…
— Как это некстати, что мы узнали об этом… для вас и для меня…
— Верните ее! Скажите, чтобы он немедленно вернул ее домой!
— Но послушайте, Каридиус, я не могу приказывать Канарелли… я только выручаю его, когда он попадается.
— Скажите ему, чтобы он немедленно привез ее домой.
— Да погодите вы… это, конечно, большой удар… но взгляните на дело с точки зрения Канарелли… и своей собственной.
— Мирберг, — перебил его Каридиус упавшим голосом, — мы… мы любим друг друга…
— Боже мой! — Мирберг протянул руку и взял Каридиуса за плечо. — Сядьте! Ну сядьте! Ой-ой-ой! Вот так каша!
— Помогите чем-нибудь!
Мирберг подошел к Каридиусу и заставил его сесть в кресло.
— Принести вам виски?
— Нет, нет, я уже пил… в редакции «Новостей».
— Послушайте… действовать надо очень осмотрительно… Итак, вы узнали об этом в редакции газеты?
— Мне сказал один из редакторов.
— Откуда он узнал?
— Они все знали, только печатать о похищении нельзя до завтра… после выборов… иначе ее не вернут…
— Понятно… тогда это, пожалуй, дело рук Канарелли… Очень неглупо… после выборов… ужасно жалко, что вы узнали об этом раньше, чем следовало.
— Послушайте, Мирберг, заставьте вернуть ее домой!
— Хорошо… потерпите немножко… можете вы пять минут поговорить спокойно?
— Так вы спасете ее?..
— Поймите же, я не могу ничего обещать от имени Канарелли. Я его адвокат, не больше того.
— Я сам с ним поговорю. Вызовите его сюда, позвоните ему, чтобы он приехал сюда!
— Постойте, Генри, дайте мне сказать вам два слова… Если вы повидаетесь сейчас с Канарелли, то после этого самому архангелу Гавриилу не убедить суд, что вы не причастны к похищению. Не встречайтесь с ним!
— Плевать мне на суд и на все на свете! Вызовите его.
— Да вы же сами говорите, что ее завтра отпустят… после выборов. Это мудро! Это имеет смысл! Если бы открылось, что Мэри Литтенхэм похитили, чтобы добыть деньги на вашу выборную кампанию, вы не получили бы ни одного голоса!
— Деньги на мою выборную кампанию?..
— Ну да, конечно же! Литтенхэм украл у Джо чуть ли не все его наличные деньги. Мало того, он вызвал федеральную полицию и приостановил работу Джо. Джо нужно было достать денег и нанять людей, которые наблюдали бы, чтобы выборы шли честно. Ведь мы все знали, что вы будете избраны, если голосование будет честным. Я не знал, что он собирается похитить Мэри Литтенхэм, но сейчас вижу, что ему ничего другого не оставалось. Ему надо было так или иначе получить свои деньги от Уэстоверского банка. Это была его последняя карта. Потерпите же до завтра!
Каридиус указал своему импрессарио на телефон.
— Звоните ему. Пусть приедет сюда! Я хочу, чтобы он вернул Мэри Литтенхэм немедленно!
Мирберг вгляделся в лицо своего компаньона, безнадежно развел руками, перешел через комнату к телефону, сказал в трубку: — Соедините с Канарелли, — и вернулся обратно к Каридиусу.
— Какое несчастье, что вы узнали о похищении.
В былые времена друзья политического деятеля тщательно скрывали от него, какими путями и для чего они собрали денежный фонд. А теперь, при современной практике шантажа и похищений, это и того важнее. Единственная возможность для Америки сохранить чистоту ее политического руководства — это, чтобы кандидаты не знали, как собираются фонды для избирательной кампании.
Зазвонил телефон. Мирберг снял трубку:
— Джо, это вы? Я только что узнал, вернее — мистер Каридиус только что узнал о… вы понимаете… Приезжайте сейчас же сюда… Ну, конечно, я знаю что это неосторожно… в высшей степени неосторожно… но мистер Каридиус вне себя… он невменяем!.. Да, из-за нее…
С полминуты Мирберг еще слушал, потом положил трубку:
— Сейчас приедет. Ну, Генри, раз Джо согласился приехать, вы можете успокоиться: Джо один из самых отзывчивых людей в мире. Для друга готов на все. На него можно положиться. Потому рэкетиры в конце концов и будут править Америкой, что они люди верные и надежные. Конечно, им придется изменить закон — наши теперешние законы составлялись юристами трестов и компаний, для того чтобы вести дела извилистыми путями обмана, а не путями открытого грабежа.
Он говорил безумолку, стараясь развлечь своего компаньона. Каридиус улавливал отдельные обрывки фраз, но затем мысль его снова возвращалась к Мэри Литтенхэм. Он вдруг понял, зачем приходил к нему в Вашингтоне человек, интересовавшийся его точным местопребыванием в момент похищения Мэри Литтенхэм. Если бы сыщик пошел прямым путем и рассказал ему, что случилось, он мог бы броситься на помощь сразу, а не с таким опозданием… Бог весть, какие лишения или издевательства, а может быть, и физические мучения претерпела уже его возлюбленная.
Дверь кабинета открылась, и вошел Джо Канарелли.
— Джо! — крикнул адвокат. — Я не вызвал бы вас сюда, если бы не крайняя необходимость. Мистер Каридиус — вот он сам здесь — всего около часа тому назад узнал о… мисс Литтенхэм. Он совершенно убит. Он настаивает, чтобы ее привезли домой ценой любой жертвы… привезли немедленно… Она… она его любовница.
Канарелли взглянул на Каридиуса, и его нижняя челюсть слегка отвисла:
— Его любовница? Бог мой, я об этом понятия не имел.
— Ну да, вы не знали… никто не знал… никто даже не подозревал… ведь в наше время такие вещи вообще не скрывают… Вы сделаете это, да?
— Мистер Мирберг — сказал рэкетир, — я понимаю, что должен чувствовать мистер Каридиус… Я знаю, что значит для мужчины любить женщину. Я был сводником, прежде чем стал рэкетиром…
— Значит, вы вернете ее сейчас?
Щуплый человечек безнадежно развел руками.
— Мистер Мирберг, я поручил эту работу Белобрысому Лангу. Он захватил ее, но не мог улететь за пределы штата, его задержали бы федеральные власти. И опуститься не мог ни на каком аэродроме штата со связанной женщиной. С другой стороны, он знал, что деньги от ее отца мы можем получить, не возвращая сразу девушку… из-за выборов, что это будет даже хорошо…
Мирберг и Каридиус с ужасом смотрели на гангстера.
— Значит… девушка не у вас? — выговорил едва слышно Мирберг.
— Нет… Белобрысый рассказывал мне, что он даже ни разу не оглянулся на нее… боялся, что не решится, если взглянет на нее, и он… — Щуплый человечек умолк и уставился в одну точку, словно мысленно созерцая страшную картину. Потом он добавил: — Я не могу вернуть ее, потому что она… умерла.