Прошло две недели.
Много дорог и деревень осталось позади, за Семкой. Он не унывал и брел не торопясь, только иногда поспрашивал:
— Далеко ли еще до Расеи?
— До Расеи-то? — отвечали ему, — да неблизко. К зиме, гляди, попадешь, а может и раньше.
— А зима-то скоро?
— Нет, зима не скоро. Еще осени не было.
Когда Семка проходил селом или когда издали случалось ему завидеть высокую белую колокольню, то слезы навертывались ему на глаза, а на душе становилось радостно и тепло.
Но вот, наконец, и город.
За городской заставой сначала запестрели перед Семкой направо и налево бревенчатые серые домики с зелеными, красными и серыми крышами, потом пошли белые каменные дома; по улицам бродили куры, хрюкали свиньи; потом потянулись дворы и заборы, встретились у почтовых ворот полосатые верстовые столбы, раскинулась площадь с высокою колокольней за железной решеткой, а напротив нее торчала серая, тощая, бревенчатая каланча, где на самой макушке ходил вокруг по барьеру солдат, а впереди опять виднелись башни, заставы…
Не останавливаясь. Семка прошел городом и снова вышел на тракт, где было ему привольнее и веселее.