Завоеваніе земного шара
Человѣкъ смотритъ на землю, какъ бы она далеко не простиралась, какъ на свою неотъемлемую собственность, какъ на поприще своей физической и интеллектуальной дѣятельности. Вильгельмъ Гумбольдтъ.
Колумбъ, на склонѣ своихъ дней, писалъ кастильскому королю: «Я началъ плавать съ юношескаго возраста и продолжалъ бороздить моря до послѣдняго времени; это — искусство, которое должны знать всѣ, желающіе проникнуть въ тайны міра».
Великій Генуэзецъ говорилъ правду. Тайны нашего міра, научныя истины открываются путемъ изслѣдованія природы. Поэтому первое мѣсто среди людей, наиболѣе достойныхъ воспоминанія, мы должны отвести тѣмъ избранникамъ, которые посвятили свою жизнь завоеванію земного шара.
Потрясающій примѣръ представляетъ намъ самъ Колумбъ, этотъ удивительный человѣкъ, который цѣною упорной борьбы съ превратностями судьбы и предразсудками современниковъ, пріобрѣлъ для человѣчества половину нашей планеты.
Христофоръ Колумбъ былъ сынъ прядильщика и родился въ Генуѣ въ 1436 году. Вмѣстѣ съ двумя братьями Варфоломеемъ и Іаковомъ онъ получилъ на родинѣ хорошее образованіе и съ четырнадцати лѣтъ сталъ учиться мореплаванію. Совершивъ экспедицію въ Тунисъ, будущій новаторъ въ 1477 году посѣтилъ Исландію. Передъ этимъ онъ нѣсколько лѣтъ жилъ въ Лиссабонѣ, гдѣ женился на Фелипѣ Монисъ де Палестрелло, дочери одного искуснаго моряка. Едва ли какая-нибудь другая страна казалась ему болѣе привлекательной, потому что Португалія уже цѣлое столѣтіе изумляла міръ географическими открытіями. Въ его головѣ зрѣли великіе планы. Онъ сталъ прилежно изучать пути, вновь проложенные моряками, и вскорѣ Колумба осѣнила мысль совершить предпріятіе, которое должно было обезсмертить его имя. Его цѣлью не было, какъ ошибочно утверждали, открытіе новаго свѣта. Онъ хотѣлъ найти путь въ Индію чрезъ Атлантическій океанъ, отыскать, какъ онъ самъ выражался, «востокъ посредствомъ запада».
Этотъ проэктъ, нужно замѣтить, не былъ новостью и занималъ раньше многіе умы: ученый Тосканелли и другіе уже думали о немъ. Но Колумбъ посвятилъ себя всецѣло его осуществленію — онъ сдѣлалъ изъ него цѣль своей жизни.
Христофоръ Колумбъ былъ бѣденъ, а его дѣло требовало колоссальныхъ затратъ. Онъ обращался къ своему отечеству, тщетно прося у города Генуи средствъ на путешествіе, и, наконецъ, представилъ свой проэктъ португальскому королю Іоанну II, который передалъ его на разсмотрѣніе двухъ знаменитыхъ космографовъ. Эти ученые нашли, что идея мореплавателя нелѣпа и вздорна. Тѣмъ не менѣе король не раздѣлилъ ихъ взгляда и, на мгновеніе, поддался вліянію одного умнаго и образованнаго человѣка, Петра Норонья, понимавшаго, что, «для возрастанія богатства Португаліи, нужно перерѣзать морскія пространства и открыть путь, который позволитъ ей покорить множество различныхъ народовъ»[13].
Но Іоаннъ II, слабодушный и неимѣвшій воли, скоро склонился на сторону враговъ Колумба; при этомъ онъ не только отвергнулъ предложеніе великаго географа, но не побоялся поступить съ нимъ еще самымъ низкимъ образомъ. Этотъ безчестный король завязалъ съ Колумбомъ сношенія, потребовалъ у него его карты, планы, приказалъ ему изложить въ присутствіи своего совѣта теоретическую сторону дѣла и, овладѣвши его тайнами, снарядилъ небольшое судно, долженствовавшее переплыть Атлантическій океанъ въ направленіи, указанномъ Колумбомъ, и вырвать такимъ образомъ у этого человѣка плодъ его генія.
Но судно, послѣ четырехдневнаго плаванія по направленію къ западу, постыдно возвратилось въ портъ, потому что шкипера испугались бури.
Христофоръ Колумбъ рѣшился покинуть страну, о которой у него могли сохраниться только воспоминанія, полныя горечи. Онъ вторично отправился въ Геную и возобновилъ свои предложенія, но опять безъ успѣха. Однако, ничто не ослабляло его мужества. Послѣ столькихъ непріятностей, Колумбъ былъ еще доведенъ до необходимости стучаться въ дверь за подаяніемъ, и онъ это дѣлалъ, гордо поднявъ голову, какъ человѣкъ, который выпрашиваетъ для всего человѣчества возможность открыть новый свѣтъ.
Великій путешественникъ впалъ въ крайнюю бѣдность и ходилъ въ лохмотьяхъ; къ довершенію несчастья, онъ потерялъ жену и долженъ былъ заботиться о своемъ одиннадцатилѣтнемъ сынѣ. Однажды Колумбъ блуждалъ въ окрестностяхъ города Палосъ де Могесъ въ Андалузіи. Случайно онъ очутился у воротъ францисканскаго монастыря, постучался и попросилъ немного воды и хлѣба. Настоятель монастыря Хуанъ Перецъ де Марчена принялъ иностранца, спросилъ у него, пораженный благородствомъ его осанки, кто онъ такой, и пришелъ въ крайнее удивленіе, когда Колумбъ разсказалъ ему свою исторію, изложилъ свои проэкты, подѣлился съ нимъ своими надеждами.
Гостепріимство настоятеля уступило мѣсто искренней дружбѣ; Колумбъ, благодаря этому могущественному покровителю, могъ быть принятъ при испанскомъ дворѣ и, получить аудіенцію у короля Фердинанда и королевы Изабеллы.
Христофоръ Колумбъ отправился въ Кордову, гдѣ находился король, поглощенный борьбою съ маврами; послѣ тщетныхъ ожиданій, длившихся цѣлые мѣсяцы, онъ, наконецъ, добился того, что былъ представленъ Фердинанду и Изабеллѣ. Великій человѣкъ держалъ себя скромно, но не робѣя и не чувствуя неловкости: онъ смотрѣлъ на себя какъ на «орудіе, избранное небомъ для исполненія его великихъ предначертаній»[14]. Фердинандъ увидѣлъ въ широкомъ проэктѣ Колумба средство затмить морскую славу Португаліи; но, прежде чѣмъ придти къ окончательному рѣшенію, онъ пожелалъ выслушать компетентныхъ судей.
По приказанію испанскаго государя, собрался совѣтъ въ Саламанкѣ, чтобы разсмотрѣть предложеніе Колумба. Этотъ совѣтъ былъ составленъ изъ ученыхъ монаховъ и церковныхъ сановниковъ, людей, предубѣжденныхъ противъ того, кто осмѣливался учить ихъ. Они съ презрѣніемъ слушали авантюриста.
Христофору Колумбу пришлось возражать не противъ научныхъ доказательствъ, а противъ текстовъ библіи, или противъ такихъ замѣчаній, которыми отрицалась теорія антиподовъ, какъ несогласимая съ вѣрой. Ему говорили, что если существуютъ по ту сторону океановъ населенныя земли, то значитъ не всѣ люди происходятъ отъ Адама, такъ какъ прежде они не могли же переплывать морей; что, по новому завѣту, земля плоска и подобна огромному диску; что если бы земля была шарообразна, то подъ тропиками нельзя было бы жить, вслѣдствіе чрезмѣрно высокой температуры этихъ странъ и т. д., и т. д. Такимъ образомъ, въ концѣ концовъ, Христофоръ Колумбъ, доведенный до нищеты, увидѣлъ еще, что къ нему относятся, какъ къ сумасшедшему и готовы его предать анаѳемѣ.
Не теряя мужества, будущій завоеватель новаго свѣта послалъ письмо королю англійскому, потомъ опять, въ маѣ 1489 года обратился къ Фердинанду и Изабеллѣ, которые пріѣхали въ Кордову послѣ похода противъ Малаги. Былъ поднятъ вопросъ о возобновленіи обсужденія его проэкта, но прошли годы и вопросъ оставался не рѣшеннымъ. Наконецъ, зимою 1491 года саламанкскій совѣтъ, созванный королемъ, нашелъ, что «проэктъ Христофора Колумба суетенъ и невозможенъ, и не подобаетъ великимъ государямъ заниматься предпріятіями подобнаго рода, основываясь на столь слабыхъ соображеніяхъ, какъ тѣ, которыя были представлены совѣту»[15].
Мы не станемъ разсказывать о новыхъ попыткахъ неутомимаго изслѣдователя; мы также ничего не скажемъ о его рѣшеніи обратиться къ французскому королю Карлу VIII, а перейдемъ прямо къ тому моменту, когда его настойчивость и упорство увѣнчались успѣхомъ. Въ февралѣ 1492 года Христофоръ Колумбъ, благодаря покровительству Людовика Сенъ-Анжела, сборщика податей въ пользу арагонскаго духовенства, который былъ однимъ изъ самыхъ убѣжденныхъ сторонниковъ его взглядовъ, получилъ новую аудіенцію у королевы Изабеллы. Друзья, сопровождавшіе Колумба, защищали его дѣло съ такимъ жаромъ и такъ убѣжденно, что королева склонилась на его сторону и обѣщала взять на себя заботу о его предпріятіи.
Колумбъ, послѣ двадцатилѣтнихъ стараній, получилъ, наконецъ, возможность выйти въ открытый океанъ, съ званіемъ адмирала и съ гарантированной надеждою стать вицекоролемъ или правителемъ всѣхъ странъ и континентовъ, которые ему удастся открыть. Было приказано властямъ порта Палосъ снарядить три каравеллы и снабдить ихъ мужественными моряками, долженствовавшими во всемъ повиноваться своему начальнику. Эти корабли, на сколько мы можемъ судить по дошедшимъ до насъ современнымъ гравюрамъ, были приподняты у кормы и у носа и, за исключеніемъ адмиральской, не имѣли палубъ. Дѣлается страшно при мысли о подобной экспедиціи, предпринятой съ такими ничтожными средствами и вышедшей на встрѣчу неизвѣстности. Невольно испытываешь волненіе, думая, что въ пятьдесятъ шесть лѣтъ, когда другіе заканчиваютъ свою карьеру, Колумбъ только положилъ начало своей дѣятельности и что, открывши полушаріе антиподовъ, онъ началъ новую эру въ исторіи человѣчества.
Колумбъ покинулъ портъ Палосъ 3 августа 1492 года. Послѣ упорной битвы съ людскимъ невѣжествомъ, онъ долженъ былъ еще бороться съ суевѣріемъ своихъ матросовъ, съ ихъ ужасомъ передъ безпредѣльностью океана или растительными мелями Саргассова моря. Въ тоже время ему приходилось побѣждать бури и торжествовать надъ безчисленными трудностями невѣдомаго пути.
12 октября 1492 года, послѣ семидесятидневнаго плаванія, Колумбъ въ первый разъ увидѣлъ землю, которую онъ принялъ за берегъ Индіи. Это былъ островъ Онъ назвалъ его Санъ-Сальвадоромъ[16]. Туземцы, совершенно голые, съ радостью встрѣтили адмирала и его экипажъ. Колумбъ, одѣтый въ богатый костюмъ, высадился на землю и овладѣлъ территоріею именемъ короля и королевы Испаніи. Открывъ послѣ этого еще три другихъ острова, великій мореплаватель 28-го октября посѣтилъ Кубу, и затѣмъ спустя мѣсяцъ — Испаньолу (нынѣ Гаити). Тамъ онъ построилъ фортъ Нативидадъ, въ которомъ оставилъ коменданта и нѣсколько человѣкъ гарнизона, послѣ чего возвратился въ Испанію.
Это путешествіе навсегда останется славнымъ, представляя собой одно изъ величайшихъ усилій человѣчества, направленныхъ къ обладанію земного шара. Исполненное волею одного человѣка, оно продолжалось немного долѣе семи мѣсяцевъ.
Эффектъ, произведенный имъ, былъ колоссальный. На возвращеніе каравеллъ не разсчитывали; на отъѣздъ моряковъ, принимавшихъ участіе въ этой отважной экспедиціи, смотрѣли съ ужасомъ; океанъ, которому арабы дали названіе Сумрачнаго моря, не иначе представлялся умамъ тогдашнихъ людей, какъ въ видѣ безграничной бездны. Поэтому, какъ только разнесся слухъ, что Колумбъ вернулся и что онъ дѣйствительно открылъ неизвѣстныя страны, неописанный энтузіазмъ охватилъ всѣхъ. Когда адмиралъ показался въ окрестностяхъ Барселоны, гдѣ его ожидали король и королева, онъ былъ встрѣченъ кортежомъ грандовъ, сопровождавшихъ его до городской черты. Оттуда шествіе открылось шестью индѣйцами, привезенными Колумбомъ изъ Америки. Они были разрисованы различными красками и блистали золотыми національными украшеніями. За ними несли разнаго рода живыхъ попугаевъ, птицъ, чучела неизвѣстныхъ животныхъ и рѣдкія растенія, которымъ приписывались особенныя качества; народъ съ удивленіемъ смотрѣлъ на золотые вѣнцы, позволявшіе заключать о богатствѣ новыхъ странъ. Колумбъ тоже участвовалъ въ процессіи; онъ ѣхалъ верхомъ на прекрасной лошади, причемъ блестящая кавалькада испанскихъ юношей служила ему свитой. Толпа тѣснилась на улицахъ. Окна и балконы были наполнены дамами, и даже крыши домовъ пестрѣли зрителями. Адмирала провели въ обширную залу, гдѣ его ожидали король и королева, окруженные испанскими грандами. Когда онъ вошелъ, Фердинандъ и Изабелла встали. Онъ преклонилъ колѣно, чтобы поцѣловать ихъ руки и вслѣдъ затѣмъ разсказалъ о своемъ путешествіи. Его рѣчь вызвала всеобщее волненіе, сдержать которое едва могли внушаемыя имъ почтеніе и удивленіе. Когда онъ кончилъ, королевская чета вмѣстѣ со всѣми присутствующими упала на колѣни и голоса всего собранія слились въ торжественномъ пѣніи Те Deum[17].
Самые трезвые умы не могли не поддаться крайне страннымъ иллюзіямъ: всѣ говорили объ открытіи золотой страны, страны богатствъ и ослѣпительной роскоши, истиннаго рая на землѣ. Самъ Колумбъ раздѣлялъ общую вѣру въ неистощимость сокровищъ новыхъ земель.
Онъ былъ на вершинѣ своего благополучія; но счастье, которымъ онъ наслаждался въ теченіи этихъ немногихъ дней, было единственное, выпавшее на его долю во всю его жизнь.
25-го сентября 1493 года Христофоръ Колумбъ предпринялъ второе путешествіе; на этотъ разъ подъ его непосредственнымъ начальствомъ было четырнадцать каравеллъ и три большихъ корабля. Множество дворянъ приняло участіе въ экспедиціи, число членовъ которой простиралось по крайней мѣрѣ до 1200 человѣкъ. Эта экспедиція окончилась открытіемъ Гваделупы, Ямайки, изслѣдованіемъ острова Сэнъ-Доминго и острова Кубы.
Колумбъ вернулся въ Испанію въ 1496 году. Онъ привезъ съ собою 225 пассажировъ и 30 индѣйцевъ. Вторичное возвращеніе его далеко не походило на первое. Испанцы, сопровождавшіе адмирала, утомленные, разбитые нравственно, были возбуждены противъ него. Одушевленные сначала несбыточными надеждами, измученные потомъ болѣзнями и доведенные до плачевнаго состоянія, они не переставали горько сѣтовать на того, кто показалъ имъ въ перспективѣ огромныя богатства. Куда дѣвался этотъ очаровательный рай, эта обѣтованная земля сокровищъ и роскоши? Вмѣсто благополучія, путешественники встрѣтили одни испытанія. Они могли только разсказывать о своихъ битвахъ съ островитянами, о своихъ лишеніяхъ и потеряхъ. Напрасно Колумбъ старался воспламенить въ нихъ энтузіазмъ. Ярко горѣвшій костеръ былъ засыпанъ пепломъ, удивленіе смѣнилось презрѣніемъ.
Тѣмъ не менѣе испанская королевская чета приняла адмирала съ живѣйшимъ интересомъ, хотя и не безъ холодности. Когда онъ предложилъ снарядить третью экспедицію, то долженъ былъ замѣтить, что противъ него уже поднялись глухая вражда и низкая зависть и начали нападать на него, подобно злымъ божествамъ героическихъ временъ.
30-го мая 1498 года этотъ человѣкъ, человѣкъ несравненной твердости характера и желѣзной воли, которой ничто не могло сломить, становившійся еще болѣе великимъ въ несчастій, отплылъ въ шестью кораблями. На этотъ разъ онъ открылъ Тринидадъ, берегъ американскаго материка, изслѣдовалъ заливъ Паріа и занесъ на карту острова Зачатія и Успенія. Но ему пришлось подавлять возмущенія испанцевъ, бунтъ гарнизона, оставленнаго имъ на Сенъ-Доминго и, въ отчаяніи отъ безчисленныхъ непріятностей и непрерывныхъ враждебныхъ дѣйствій со стороны соотечественниковъ, онъ послалъ въ Испанію пять кораблей съ донесеніями, въ которыхъ излагалъ королю свои жалобы.
Вслѣдствіе придворныхъ интригъ, Фердинандъ отправилъ въ Сенъ-Доминго не чиновника и не судью, какъ того требовалъ Колумбъ, а палача, донъ-Франциско де Бобадилла, снабженнаго грамотами, въ которыхъ онъ назначался правителемъ всѣхъ открытыхъ земель. Ему была предоставлена неограниченная власть. Прибывши въ Сенъ-Доминго, Бобадилла, въ качествѣ полновластнаго хозяина, поселился въ домѣ самаго адмирала, предъявивъ Колумбу копію съ грамоты, которыми ему ввѣрялось губернаторство; затѣмъ, безъ всякаго допроса и суда, онъ велѣлъ посадить адмирала въ крѣпость, вмѣстѣ съ двумя его братьями, остававшимися въ странѣ. Обязанность препроводить Колумба въ Испанію Бобадилла возложилъ на одного офицера, по имени Алонзо де Виллехо. Великій мученикъ науки не сопротивлялся и не произнесъ ни одной жалобы. Гремя цѣпями, какъ преступники, Колумбъ и его братья взошли на каравеллу, которая вскорѣ затѣмъ отправилась въ путь. Виллехо, сочувствуя завоевателю Новаго Свѣта, хотѣлъ снять съ него цѣпи. Но адмиралъ не допустилъ его до этого. «Я сохраню ихъ, сказалъ онъ, на память о наградѣ, которую мнѣ дали за мои заслуги[18]. Эти цѣпи, прибавляетъ Фердинандъ Колумбъ, всегда висѣли въ кабинетѣ отца, и онъ завѣщалъ, чтобы послѣ его смерти онѣ были положены съ нимъ въ гробъ»[19].
Колумбъ въ цѣпяхъ.
Когда великій мореплаватель былъ привезенъ въ Испанію, король и королева, которымъ, безъ сомнѣнія, стало стыдно за поведеніе Бобадиллы, приказали возвратить плѣнникамъ свободу.
Колумбу все опротивѣло. «Я выдерживалъ всевозможныя нападенія, писалъ онъ, я сопротивлялся всему до сегодня, когда я не могу уже защищаться ни оружіемъ, ни головой. Съ какимъ варварствомъ пустили меня ко дну»[20]. Однако, поддерживаемый религіознымъ чувствомъ, столь характеристичнымъ для его вѣка, который въ послѣдствіи былъ одушевленъ идеею освобожденія святого Гроба, геніальный мореплаватель предпринялъ еще четвертое путешествіе, которое, по его мнѣнію должно было несомнѣнно обогатить Испанію.
Онъ отплылъ изъ Кадикса 9 марта 1502 года, въ сопровожденіи своего брата Варфоломея. Ему было тогда шестьдесятъ шесть лѣтъ. Онъ открылъ островъ Гуанола, обогнулъ Гондурасъ и Москиты, останавливался въ Порто-Белло у Панамскаго перешейка, высаживался въ Верагуасѣ и нашелъ тамъ богатые золотые рудники, послѣ чего пытался основать колонію на рѣкѣ Беленъ. Но на колонистовъ напали туземцы и перебили большую ихъ часть. Колумбъ, желая спасти оставшихся въ живыхъ, выдержалъ на пути страшную бурю и его утлые корабли чуть не разбились въ щепки.
Такія жестокія испытанія не могли не поколебать здоровья, уже подточеннаго лѣтами и страданіями. Ему удалось однако освободить товарищей, и онъ направился къ Испаньолѣ, чтобъ починить тамъ корабли, но здѣсь его ожидали бѣдствія еще болѣе страшныя, чѣмъ всѣ вынесенныя имъ до этого времени. Экспедицію встрѣтили яростные ураганы: казалось, по словамъ Колумба, наступалъ конецъ міра… Противныя теченія увлекли адмиральскій корабль, который, повидимому, долженъ былъ разбиться. Экипажъ возмутился противъ своего начальника; къ довершенію несчастья, адмиралъ заболѣлъ и не могъ двинуть ни рукой, ни ногой. Если бы не энергія его брата, онъ, вѣроятно, былъ бы умерщвленъ матросами. Тѣмъ не менѣе великій путешественникъ прибылъ въ Сенъ-Доминго и 7 ноября 1505 года отправился въ Испанію. Ему было шестьдесятъ девять лѣтъ!
По возвращеніи, онъ узналъ, что его «счастливая звѣзда», королева Изабелла, умерла. Призывъ Колумба къ королевскому правосудію остался безъ отвѣта. Тягостная болѣзнь поразила его страшными муками. Онъ скончался 20 мая 1506 года, воскликнувъ, подобно Христу: «Господи, въ руцѣ твои предаю духъ мой!..»
Такъ умеръ этотъ мученикъ. Если современники стремились умалить его значеніе, то голосъ потомства заглушаетъ ихъ ропотъ ненависти и зависти. Оно привѣтствуетъ великаго мирнаго завоевателя, поднявшаго завѣсу, за которой тысячи лѣтъ скрывалась половина земного шара и говоритъ устами Гумбольдта: «Колумбъ оказалъ услугу человѣчеству, открывши передъ нимъ цѣлый міръ предметовъ, достойныхъ размышленія; прогрессъ человѣческой мысли обязанъ ему многимъ… Въ началѣ новой эры, на той неопредѣленной границѣ, гдѣ смѣшиваются эпохи, возвышается эта величавая личность, господствуя надъ вѣкомъ, выдвинувшимъ ее и въ свою очередь оживотвореннымъ ею».
На Христофора Колумба можно смотрѣть, какъ на олицетвореніе XV вѣка, эту единственную въ своемъ родѣ историческую эпоху, этотъ изумительный вѣкъ, когда всѣ усилія направляются къ одной опредѣленной цѣли, когда Себастіанъ Каботъ, Васко де Гама и другіе многочисленные мореплаватели всѣ устремляются, какъ бы одушевленные однимъ и тѣмъ же честолюбивымъ чувствомъ, на завоеваніе земнаго шара.
Разъ былъ данъ толчекъ, прогрессивное движеніе не останавливалось, иногда такъ или иначе ускоряемое, но все еще оплачиваемое бѣдствіями и несчастіями. Чт о напримѣръ, получилъ Фердинандъ Кортецъ[21] за огромныя услуги, оказаныя имъ отечеству? То же чт о и Христофоръ Колумбъ. Завоеватель Мексики подвергся преслѣдованіямъ и былъ принужденъ вытерпѣть позоръ несправедливаго судебнаго процесса. Его славная карьера кончилась тѣмъ, что онъ цѣлыя шесть лѣтъ напрасно обивалъ пороги испанскаго королевскаго дворца. Вольтеръ разсказываетъ, что, не имѣя возможности даже получить аудіенціи у Карла V, Кортецъ растолкалъ однажды толпу, которая окружала карету императора, и приблизился къ нему. Карлъ спросилъ, кто онъ такой, на что Кортецъ отвѣтилъ: «Я тотъ, кто подарилъ вамъ больше царствъ, чѣмъ ваши предки оставили вамъ городовъ».
Фердинандъ Кортецъ.
Послѣ открытія Америки, первый совершилъ путешествіе вокругъ свѣта португалецъ Фердинандъ Магелланъ. Этому великому человѣку было едва двадцать лѣтъ, когда Христофоръ Колумбъ ступилъ на почву новаго свѣта. Какъ справедливо было сказано, Магелланъ «сдѣлалъ очевиднымъ для всѣхъ ту истину, которую Колумбъ искалъ въ другомъ порядкѣ вещей и идей».
Магелланъ, принадлежавшій къ высшему португальскому дворянству, предпринялъ свою первую морскую экспедицію двадцати лѣтъ отъ роду; онъ направился къ Индіи и Африкѣ. По возвращеніи въ Португалію, на него посыпались несправедливыя обвиненія и король принялъ его очень немилостиво. Магелланъ рѣшилъ покинуть отечество и предложилъ услуги Кастиліи, чтобы осуществить свои грандіозные замыслы. Карлъ V оказалъ ему покровительство, но чины колоніальной администраціи, отнеслись къ нему враждебно. 22-го октября 1518 года, въ то время, когда Магелланъ работалъ надъ вооруженіемъ своего флота, противъ него поднялась чернь, которой шепнули, что де на бортѣ его корабля прибитъ португальскій гербъ рядомъ съ кастильскимъ, хотя, въ сущности, тамъ не было совсѣмъ португальскаго герба, а его собственный. Магеллана чуть не разорвали на клочки, такъ что во время свалки понадобилось обнажить шпаги.
Карлъ V сдѣлалъ выговоръ колоніальному вѣдомству и велѣлъ экспедиціи отправляться въ путь. Магелланъ спѣшилъ отъѣздомъ, сознавая однако, что его предпріятіе начиналось при самыхъ неблагопріятныхъ признакахъ. Такъ, ему пришлось, подчиняясь волѣ короля, допустить въ своемъ экипажѣ присутствіе человѣка, власть котораго почти равнялась его собственной. Этотъ человѣкъ былъ Хуанъ де Картагена, облеченный званіемъ генералъ-инспектора и командующаго третьимъ кораблемъ флота Хуанъ де Картагена, креатура одного могущественнаго прелата, ненавидѣлъ Магеллана. Великій мореплаватель кромѣ того долженъ былъ терпѣть пребываніе на бортѣ еще другого, самого непримиримаго своего врага Эстевама Гомеца. До прибытія въ Испанію новаго адмирала, этотъ Гомецъ разсчитывалъ на полученіе начальства надъ одною экспедиціею, почти въ такой же степени важною. Магелланъ, собираясь плыть вокругъ земного шара, былъ такимъ образомъ окруженъ не преданными друзьями и надежными сотрудниками, но соперниками, питавшими противъ него глухую ненависть.
Какъ только флотъ распустилъ паруса, 20 сентября 1520 года, Хуанъ де Картагена началъ посягать на власть начальника. Встрѣчаясь съ Магелланомъ, онъ фамильярно разговаривалъ съ нимъ и старался обращаться съ нимъ, какъ съ равнымъ. Магелланъ съ энергіей требовалъ уваженія къ себѣ, какъ къ главному капитану флота. Картагена, не обращая вниманія на это, становился все болѣе и болѣе задорнымъ. Однажды, во время спора, происходившаго въ присутствіи нѣсколькихъ матросовъ, онъ возвысилъ голосъ съ угрожающимъ видомъ. Магелланъ понялъ, что надо дѣйствовать. Онъ бросился на Хуана де Картагену и съ страшною силою схватилъ его за грудь. «Капитанъ, крикнулъ онъ, я тебя арестую». Эта сцена произвела спасительное впечатлѣніе. Напрасно Картагена взывалъ къ помощи другихъ офицеровъ — Магелланъ приказалъ заковать его, какъ простаго матроса.
Событіе, о которомъ идетъ рѣчь, случилось у береговъ Гвинеи. Затѣмъ Магелланъ переѣхалъ черезъ Атлантическій океанъ, направился къ Бразиліи и въ декабрѣ 1520 года проникъ въ бухту Ріо де-Жанейро. Онъ плылъ вдоль береговъ Америки въ надеждѣ найти проходъ, который, по его предположенію, долженъ былъ находиться на югѣ и которому позднѣе навсегда было дано его имя[22]. Приближалась зима. Магелланъ хотѣлъ бросить якорь въ портѣ Санъ-Жюльянъ, но тутъ не замедлило обнаружиться недовольство его экипажа. Эти пустынныя, печальныя и холодныя страны навѣяли страхъ на матросовъ. Подстрекаемые своими ближайшими начальниками, они требовали возвращенія въ Испанію. Магелланъ былъ непоколебимъ. Ни просьбы, ни угрозы не могли склонить его къ уступкамъ. Онъ объявилъ, что скорѣе умретъ, чѣмъ возвратится въ Севилью, покрытый позоромъ. Его энергія и величіе души заставили мятежниковъ проникнуться къ нему уваженіемъ.
Ропотъ прекратился. Но пламя заговора, не перестававшее трепетать въ тѣни, вскорѣ вспыхнуло, благодаря двумъ офицерамъ — Луису де Мендозѣ и Гаспару де Квезадѣ. Тогда разыгралась плачевная и кровавая драма. Магелланъ, предоставленный своимъ собственнымъ силамъ, увидѣлъ, что ему остается одно изъ двухъ — или пасть, или самому нанести первый ударъ. Смѣлый морякъ предпочелъ второе. Онъ послалъ къ Луису де Мендозѣ преданнаго и надежнаго человѣка, Гонзало Гинеза де Эспинозу. Этотъ послѣдній вручилъ мятежному офицеру бумагу, въ которой генералъ-капитанъ приказывалъ ему возвратиться на свой корабль. Мендоза съ презрительной улыбкой отказался исполнить предъявленное ему требованіе. Тогда Эспиноза бросился на него и вонзилъ въ него кинжалъ. Мендоза упалъ мертвый.
Магелланъ продолжалъ дѣйствовать все съ такой же энергіей, ловкостью и смѣлостью. Мятежные матросы кораблей «Викторіи» и «Тринидада» выказали повиновеніе. Гаспаръ де Квезада былъ обезглавленъ. Тѣла казненныхъ снесли на берегъ, въ присутствіи всего экипажа, и тамъ одинъ офицеръ произнесъ торжественное слово, понося измѣнниковъ.
Исполнивши этотъ актъ суроваго и, конечно, необходимаго правосудія — хотя было-бы лучше, если бы на имени великаго мореплавателя не тяготѣли кровавыя воспоминанія — Магелланъ покинулъ портъ Санъ-Жюльянъ. Но послѣ борьбы съ людьми, онъ долженъ былъ выдержать борьбу со стихіями. Страшная буря налетѣла на его флотъ, едва избѣжавшій гибели. Преодолѣвая тысячи препятствій, устраняя тысячи опасностей, Магелланъ достигнулъ Огненной Земли и, наконецъ, открылъ, у крайней точки Южной Америки, проходъ, о существованіи котораго онъ догадывался уже раньше. Экспедиція вышла изъ Магелланова пролива 27-го ноября 1520 года и направилась къ сѣверо-западу, плывя по обширному океану, такому спокойному и безмятежному, что ему дали названіе Тихаго. На этомъ долгомъ пути Магелланъ открылъ Маріанскіе острова и затѣмъ присталъ къ острову Зебу, чтобы починить на немъ свои корабли.
Король этого острова принялъ экспедицію необыкновенно привѣтливо. Магелланъ ввелъ здѣсь христіанство и построилъ церковь; но онъ сдѣлалъ ошибку, назначивъ короля Зебу сюзереномъ сосѣднихъ государей. Послѣдніе, большею частью, съ негодованіемъ отвергнули претензіи чужестранца на верховенство. А одинъ изъ нихъ, король Мактана двинулъ шесть тысячъ воиновъ противъ европейцевъ.
Магелланъ захотѣлъ наказать непослушныхъ. Ему казалось, что онъ имѣетъ на это право. Онъ отправился съ горстью людей въ походъ и подошелъ къ деревушкѣ, столицѣ мактанскаго королевства. Она была покинута жителями. Тогда онъ приказалъ зажечь ее. Вдругъ появились индѣйцы и вступили въ бой съ испанцами, поражая ихъ камнями и стрѣлами. Сначала Испанцы стойко выдерживали натискъ, но вскорѣ они увидѣли, что число враговъ, безпрестанно получающихъ подкрѣпленія, растетъ. Тогда Магелланъ, стоя во главѣ горсти изъ пятидесяти человѣкъ, понялъ, наконецъ, что онъ черезчуръ скоро поддался порыву своего неустрашимаго мужества. Тѣмъ не менѣе отважный предводитель не потерялъ хладнокровія и приказалъ отступать къ берегу. Онъ былъ уже готовъ сѣсть въ лодку, когда камень попалъ ему въ ногу и свалилъ его. Индѣецъ, преслѣдовавшій Магеллана, пронзилъ его копьемъ (27-го апрѣля 1521 г.).
Магелланъ былъ убитъ; но его дѣло было сдѣлано: великая проблема кругосвѣтнаго плаванія была рѣшена[23].
По мѣрѣ приближенія къ новой эпохѣ, традиція этихъ первыхъ морскихъ предпріятій все болѣе и болѣе вдохновляетъ на подвиги новыхъ піонеровъ.
Мы видимъ, какъ увеличиваютъ собою область человѣческой дѣятельности обѣ Америки, какъ предъ изумленными взорами изслѣдователей открываются потомъ острова Океаніи, огромный Австралійскій материкъ, какъ таинственная Африка, составлявшая въ теченіи вѣковъ предметъ напряженнаго любопытства, наконецъ, тоже снимаетъ запоры съ своихъ воротъ и наводняется цивилизованными народами, и какъ одни только полюсы, защищаемые самою природою, обнесенные неприступными ледяными стѣнами, противятся еще этому великому завоевательному движенію.
Полярныя страны, лежащія вокругъ крайнихъ точекъ земной оси, эти огромныя пространства суши и воды, куда не проникалъ еще человѣкъ, представляютъ въ настоящее время самое обширное поле, подлежащее изслѣдованію. Въ особенности сѣверный полюсъ до сихъ поръ является пробнымъ камнемъ мужества мореплавателей. Тамъ по преимуществу были затрачены огромныя усилія и если они рѣже увѣнчивались успѣхомъ, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ земного шара, то сопровождались всегда несравненно большимъ самоотверженіемъ.
Ледяной путь, ведущій къ полюсамъ, можно было бы съ обѣихъ сторонъ установить гробницами павшихъ тамъ героевъ.
Имя мореплавателя Вильгельма Барентса должно быть первымъ внесено въ списокъ этихъ мучениковъ. Барентсъ былъ точный наблюдатель, отважный морякъ, и на него можно смотрѣть, какъ на начальника первой полярной экспедиціи въ настоящемъ значеніи этого слова. Она была предпринята 4 іюня 1594 года. Барентсъ достигнулъ Новой Земли до 73°, 25 с. ш. Тщетно старался онъ проложить путь далѣе сквозь массу полярныхъ льдовъ… Въ другой разъ голландскій мореходъ совершилъ одно изъ самыхъ важнѣйшихъ путешествій, какія когда-либо были сдѣланы къ невѣдомымъ полярнымъ странамъ (1596). Барентсъ и его экипажъ проникли до сѣверозападной оконечности Новой Земли и въ теченіи арктической зимы, которую въ первый разъ пришлось выдерживать европейцамъ, невыносимо страдали. Одинъ членъ экспедиціи, Герритъ де-Вееръ, сталъ ея исторіографомъ, и теперь нельзя читать безъ волненія его безъискусственное и нерѣдко наивное описаніе этихъ первыхъ приключеній въ области вѣчнаго льда. Голландскіе моряки были захвачены морозами въ бухтѣ, названной Барентсомъ ледянымъ Гавромъ. «Тамъ они принуждены были, страдая отъ стужи, лишеній и горя, провести всю зиму». Злосчастные путешественники считали себя счастливыми, когда нашли нѣкоторое количество плавучаго лѣса. Не смотря на холодъ и голодъ, они принялись за работу и построили домъ, куда перенесли всѣ свои запасы. Герритъ де-Вееръ говоритъ, что его товарищи всегда были въ духѣ. Они отличались самоотверженіемъ, мужествомъ и дисциплиною. Ихъ соотечественники могли гордиться ими. Импровизированные строители вывели надъ кровлей трубу, поставили въ домѣ голландскіе часы и расположили вдоль стѣнъ койки.
Всю зиму слышался глухой и зловѣщій вой снѣжныхъ бурь, мрачный ревъ урагановъ. Лишенія были чрезвычайныя. Барентсъ поддерживалъ сначала мужество своихъ товарищей, но потомъ онъ опасно занемогъ. Когда 24 января показалось солнце, отважный капитанъ лежалъ разбитый болѣзнью. 14 іюня 1597 года голландцы распустили паруса. Барентсъ не могъ уже стоять на ногахъ, его вынесли изъ дома. Онъ умеръ 19 числа, и открытыя имъ страны послужили ему могилой.
Домъ Барентса стоялъ на берегу Ледяной бухты въ теченіи двухъ сотъ семидесяти восьми лѣтъ. Норвежскій капитанъ Эллингъ Карлсенъ совершенно неожиданно открылъ его 7 сентября 1871 года. Онъ былъ еще цѣлъ. Койки, часы, аллебарды, мушкеты, столовая утварь, все это было найдено внутри, въ томъ порядкѣ, какъ описалъ Герритъ де Вееръ. Понятно, не безъ волненія норвежскій капитанъ вошелъ въ это покинутое жилище, куда почти три вѣка не проникало ни одно человѣческое существо. Останки его были съ благоговѣніемъ собраны г. Іонгомъ; обнародовавши описаніе всѣхъ предметовъ, относящихся до экспедиціи Барентса (La Науе, 1872), ученый голландецъ тѣмъ самымъ воздвигнулъ ей настоящій археологическій памятникъ.
Въ началѣ XVII столѣтія англійскій морякъ Генри Гудсонъ обогнулъ на небольшомъ кораблѣ восточный берегъ Гренландіи и дошелъ до части Шпицбергена, названной имъ Новой Страной. Въ Сѣверной Америкѣ онъ открылъ заливъ и рѣку, которые носятъ его имя. Конецъ его былъ ужасенъ. Онъ вошелъ въ новый заливъ и хотѣлъ отсюда проникнуть въ глубь сѣверной Америки. Но экспедиція была слишкомъ продолжительна и постоянно грозила гибелью, запасы истощались. Экипажъ возмутился и, бросивъ злополучнаго капитана съ его сыномъ и нѣсколькими матросами въ шлюпку, предоставилъ его на волю волнъ. Съ тѣхъ поръ никто ничего не слыхалъ о несчастномъ мореплавателѣ, съ которымъ такъ измѣннически поступили и который нашелъ смерть, подобно Барентсу, на самомъ театрѣ своей славы[24].
Изъ всѣхъ полярныхъ драмъ нѣтъ болѣе потрясающей, какъ смерть капитана Джона Франклина, имя котораго никогда не изчезнетъ въ лѣтописяхъ географіи. Трудно найти моряка съ болѣе блистательною карьерою. Въ 1800 году онъ поступилъ на службу въ Англійскій флотъ, былъ въ морскомъ сраженіи, данномъ Нельсономъ предъ Копенгагеномъ, участвовалъ въ ученой экспедиціи въ Австраліи и чуть не погибъ во время кораблекрушенія въ 1803 году. Онъ дрался при Трафальгарѣ и заявилъ себя съ превосходной стороны.
Въ 1804 году онъ былъ раненъ при осадѣ Нью-Орлеана, геройскую защиту котораго велъ Джексонъ. Съ 1818 года Джонъ Франклинъ появился на сценѣ полярныхъ путешествій. Въ 1819 году, въ сопровожденіи Ричардсона, Гуда, Бака и Гепборна, онъ прошелъ пѣшкомъ, не смотря на неслыханныя страданія, все сѣверное побережье Америки и изслѣдовалъ прилежащія страны на протяженіи 900 верстъ.
Путешественники подвигались очень медленно посреди великихъ снѣжныхъ пустынь, тамъ и сямъ перерѣзаемыхъ глубокими рытвинами. Они такъ ослабѣли, что нѣкоторые изъ нихъ стали терять сознаніе. Бакъ долженъ былъ съ тремя людьми пойдти впередъ за помощью въ фортъ Антрепризъ, лежавшій недалеко отъ озера Невольничьяго. Въ это время Франклинъ, возстановивъ свои силы, тоже попытался двинуться впередъ съ остаткомъ отряда. «Въ день онъ могъ дѣлать не болѣе пяти или шести миль. Два канадца погибли въ снѣгахъ и ихъ обувь была подѣлена между членами экспедиціи. Ричардсонъ, одинъ англійскій матросъ и одинъ изъ Ирокезовъ принуждены были остаться, разбивъ палатку. Франклинъ продолжалъ свой отчаянный путь и потерялъ еще трехъ канадцевъ. Наконецъ, показался фортъ Антрепризъ. Увы! Онъ оказался пустъ и въ немъ нельзя было найдти ничего съѣстнаго; такъ-что всякая надежда погибла въ тотъ самый моментъ, когда несчастные думали, что они спасены. Послѣ этого рокового открытія, путники долго смотрѣли другъ на друга, не произнося ни слова, и слезы текли изъ ихъ глазъ. Франклинъ поселился въ фортѣ съ тремя людьми и сдѣлалъ супъ изъ костей, найденныхъ въ кучѣ нечистотъ. Два дня спустя, въ фортъ явились Ричардсонъ и англійскій матросъ, Гепборнъ съ извѣстіемъ, что ирокезъ Мишель убилъ Гуда. Чтобы наказать убійцу, докторъ Ричардсонъ застрѣлилъ его изъ пистолета. Итакъ даже преступленіе присоединило свои ужасы къ ужасомъ голода, холода и одиночества. Перваго ноября умерли въ фортѣ еще двое канадцевъ. Наконецъ, 7 ноября, когда Франклинъ сталъ уже привыкать къ мысли, что и его постигнетъ такой же ужасный конецъ, прибыли индійцы, посланные Бакомъ, съ обильными запасами провизіи. Нужно прочесть въ отчетѣ Франклина простой и трогательный разсказъ объ этой экспедиціи, чтобы составить себѣ понятіе объ его удивительномъ мужествѣ, величіи души и самоотверженности, съ какою онъ, забывая свою скорбь, только и думалъ о горѣ другихъ[25] ».
Джонъ Франклинъ.
Испытанія, какимъ подвергался Франклинъ и его товарищи, будутъ понятны, если мы постараемся представить себѣ положеніе сѣвернаго побережья Америки въ ту сравнительно отдаленную отъ насъ эпоху.
Одна англійская компанія, имѣвшая цѣлью производить мѣновую торговлю съ эскимосами, расположилась въ дрянныхъ деревянныхъ хижинахъ, надъ кровлями которыхъ взвился британскій флагъ. Эти бараки во многихъ отношеніяхъ напоминали африканскіе блокгаузы. Они были разсѣяны вдоль огромной цѣпи озеръ, составляющей такую характеристическую черту сѣвера великой американской территоріи. Снѣга и морозы увеличивали пустынность этихъ необитаемыхъ ледяныхъ пространствъ. Франклинъ и его спутники иногда довольствовались только «пеммицаномъ»[26], къ которому они прибавляли еще родъ моха, носящаго названіе горныхъ рубцовъ (tripe de roche). Какимъ образомъ люди, подвергавшіеся подобнымъ лишеніямъ, осмѣливались добровольно идти на встрѣчу все тѣмъ-же опасностямъ? Почти приходишь въ ужасъ отъ этого величаваго презрѣнія къ смерти, отъ этой беззаботности на счетъ грядущихъ мукъ и страданій. Джонъ Франклинъ былъ изъ числа тѣхъ людей, которые ни предъ чѣмъ не отступаютъ.
Въ 1825 году онъ предпринялъ новую и важную экспедицію, а въ 1845 опять устремился въ невѣдомыя страны и, безъ сомнѣнія, былъ затертъ льдами такъ какъ съ тѣхъ поръ навсегда изчезъ для міра. Извѣстно, съ какой преданностью, настойчивостью и упорствомъ леди Франклинъ, при содѣйствіи всей націи, организовала послѣдовательно цѣлый рядъ экспедицій для отысканія своего мужа. Усилія были сдѣланы геройскія, но безполезныя. Только въ 1857 и 1859 годахъ были найдены трупы и многочисленные остатки погибшей экспедиціи въ водахъ Земли короля Вильгельма.
Франклинъ обладалъ не только великимъ мужествомъ, но и необыкновенно доброй душей въ соединеніи съ прекраснымъ характеромъ. Его другъ Парри говорилъ о немъ: «Это былъ человѣкъ, который никогда не бѣгалъ передъ опасностью и который, однако, былъ одаренъ такимъ мягкимъ сердцемъ, что не могъ обидѣть даже мухи».
Во время одной изъ англійскихъ экспедицій, снаряженныхъ для отысканія Франклина и находившейся подъ командой капитана Кеннеди, въ 1851 году, прославились два морскихъ офицера французской службы: Эмиль де-Брей и Рене Белло. Этотъ послѣдній, давши доказательства своего мужества и самоотверженности, возвратился въ Англію при рукоплесканіяхъ всѣхъ своихъ соотечественниковъ. Онъ не замедлилъ принять участіе въ новой экспедиціи, организовавшейся подъ начальствомъ капитана Инглефіельда (1852). Однажды, переходя пѣшкомъ черезъ рукавъ Ледовитаго моря съ отрядомъ въ нѣсколько человѣкъ, Рене Белло былъ унесенъ ледяною горою и погибъ, попавъ въ огромную трещину, разверзшуюся подъ его ногами. Его смерть возбудила всеобщее состраданіе, потому что онъ съумѣлъ пріобрѣсти уваженіе и дружбу всѣхъ. И въ Англіи, и во Франціи оплакивали этого молодого смѣльчака, эту жертву благородной жажды, терзающей великія сердца. Даже эскимосы были привязаны къ нему и, узнавши о его гибели, плакали и причитывали: «бѣдный Белло! бѣдный Белло!»
Нѣсколько лѣтъ спустя, послѣ смерти злополучнаго Рене, были изданы его путевыя замѣтки, которыя знакомятъ насъ, между прочимъ, съ его біографіей. Любовь къ отечеству и къ семьѣ, благородство сердца, мужество и скромность высказываются въ каждой страницѣ его записокъ, полныхъ наивной прелести. Эти рѣдкія качества въ связи съ геройскою кончиною злополучнаго моряка представляютъ намъ прекраснѣйшій образецъ истиннаго самоотверженія.
Белло, сынъ простаго кузнеца, родился въ Парижѣ въ 1826 году и получилъ свое воспитаніе въ Рошфорѣ, куда его отецъ перенесъ свою дѣятельность. Онъ вышелъ изъ морской школы однимъ изъ первыхъ учениковъ, былъ раненъ во время мадагаскарской экспедиціи, получилъ двадцати лѣтъ орденъ Почетнаго Легіона. Англійскія экспедиціи, отправленныя въ поиски за Франклиномъ, воспламенили его мужество. Ему казалось, что Франція должна участвовать въ столь славномъ предпріятіи, по крайней мѣрѣ, въ лицѣ хоть одного изъ своихъ сыновъ. Онъ сталъ хлопотать и получилъ отъ леди Франклинъ позволеніе сѣсть безплатно, въ качествѣ офицера, на корабль, снаряженный ею на свои собственныя средства.
Белло, какъ Жакмонъ, весь выливается въ своихъ замѣткахъ, которыя онъ велъ изо дня въ день и которыя иногда заставляютъ плакать — такъ велики и благородны чувства, одушевлявшія этого мученика науки.
Среди полярныхъ пустынь, страдая отъ стужи, онъ писалъ въ своемъ дневникѣ:
«Не слѣдуетъ ли мнѣ подумать, что моя обязанность — поддерживать многочисленное и милое семейство, для котораго я составляю единственную надежду? Меня считаютъ честолюбивымъ, — я увѣренъ въ этомъ; да это и правда. Но можетъ ли честолюбіе молодаго человѣка имѣть болѣе благородную цѣль?.. Я часто забываю свое прошлое, упуская изъ виду, что мой отецъ — бѣдный работникъ, обремененный семьею, что онъ принесъ для меня большія жертвы, что деньги, издерживаемыя мною, дома принесли бы значительную помощь». Далѣе Белло вспоминаетъ дымную мастерскую, гдѣ протекло его дѣтство. Онъ нерѣдко съ тоскою говоритъ о «миломъ шумѣ горна», о семейныхъ праздникахъ, которые ему приходится проводить вдали, о томъ, какъ онъ составитъ приданое сестрамъ и обезпечитъ мать. «Бѣдная матушка! восклицаетъ онъ, сколько безпокойствъ причинялъ я тебѣ до поступленія въ моряки, сколько тревогъ! А съ тѣхъ поръ сколько перечувствовала ты новыхъ страховъ за мою участь, сколько пережила тоскливыхъ минутъ! Почему нельзя вернуть прошлаго! Какой я былъ бы теперь послушный, почтительный и прилежный сынъ. Бѣдная, добрая и превосходная матушка, тебѣ я обязанъ тѣмъ, чт о я знаю, тѣмъ, чт о я вижу… Ахъ! въ состояніи ли я буду хоть когда-нибудь, окруживъ тебя всевозможнымъ вниманіемъ, сдѣлать болѣе спокойными, болѣе счастливыми, болѣе пріятными послѣдніе дни твоей жизни, почти всецѣло проведенной въ слезахъ и въ тревогахъ о завтрашнемъ днѣ».
Белло до конца остался вѣренъ себѣ и послѣднія слова, сказанныя имъ товарищамъ за нѣсколько минутъ до своей трагической смерти, звучатъ, какъ поученіе, достойное удивленія: «Онъ намъ объяснилъ, передавалъ одинъ изъ нихъ, что мы должны считать себя болѣе счастливыми, чѣмъ оставшіеся на кораблѣ, потому что преимущество на нашей сторонѣ: мы страдаемъ, исполняя долгъ».
Прежде чѣмъ покинуть полярныя страны, упомянемъ еще объ одномъ, французскомъ мореплавателѣ, Жюлѣ де Блоссвиллѣ[27], судьба котораго была схожа съ судьбою Джона Франклина. По окончаніи ученія въ коллежѣ, Жюль де Блоссвиллъ сначала совершилъ путешествіе къ Сенегалу и въ Мартинику, въ качествѣ морскаго волонтера. Ему было едва двадцать лѣтъ, когда, въ 1822 году, онъ принялъ участіе въ ученой экспедиціи, совершенной на кораблѣ «Раковина» подъ командой капитана Дюперрея. Въ 1827 г. Блоссвилль посѣтилъ моря Индіи и Китая. Въ 1833 году онъ отправился въ Гренландію на кораблѣ «Лиллуазъ», которымъ самъ командовалъ, и составилъ карту восточной части этой страны, гдѣ имъ были произведены многочисленныя магнитныя наблюденія. Отъ него были получены извѣстія въ то время, когда онъ собирался въ обратный путь; затѣмъ узнали, что его корабль затертъ льдами и бросилъ якорь въ Вапнафіордѣ. Но съ тѣхъ поръ Жюль де Блоссвилль и его экипажъ исчезли навсегда. Экспедиціи «Поиска» и «Приключенія» тщетно старались открыть его слѣдъ!
Перейдя отъ ледяныхъ странъ сѣвера къ тропическимъ континентамъ, мы едва ли встрѣтимъ меньшее число примѣровъ славной гибели и героическаго самоотверженія. Африка, въ особенности, представитъ намъ сотни ихъ. Остановимся на самыхъ знаменитыхъ жертвахъ жажды изслѣдованія этой части земного шара.
Рене Калье — одинъ изъ первыхъ европейцевъ, проникшихъ въ началѣ нашего вѣка въ центральныя страны Африки. Онъ родился 19 сентября 1799 года въ Може, въ департаментѣ де Севръ. Его отецъ, бѣдный булочникъ, умеръ въ молодыхъ лѣтахъ, и Рене Калье съ дѣтства очутился въ положеніи сироты. Взятый дядею, онъ былъ помѣщенъ имъ въ безплатную школу, гдѣ и научился грамотѣ. Пятнадцати лѣтъ Рене Калье случайно прочиталъ Робинзона Крузе. Эта знаменитая книга Даніэля Фо воспламенила воображеніе будущаго изслѣдователя и внушила ему страсть къ путешествіямъ. Его призваніе опредѣлилось, его судьба была рѣшена. Онъ слыхалъ, что карты Африки представляютъ огромные пробѣлы, что въ центрѣ великаго материка существуютъ неизвѣстныя страны, — и пустился въ путь. Ему было тогда шестнадцать лѣтъ, и все его богатство заключалось въ 60 франкахъ.
Что онъ могъ сдѣлать съ такими ничтожными средствами? Его жизнь — цѣлый романъ.
Рене Калье отправился сначала въ Рошфоръ, гдѣ узналъ, что два корабля — «Луара» и «Медуза» готовятся плыть въ Сенегалъ. По счастливой случайности, молодой путешественникъ попалъ на бортъ перваго фрегата. Попади онъ на второй, его постигла бы участь всѣхъ тѣхъ несчастныхъ, которые погибли въ этой страшной морской катастрофѣ. Крушеніе «Медузы» не будетъ забыто исторіею.
На бортѣ «Луары» Рене Калье прибылъ въ Сенегалъ, поѣхалъ въ С.-Луи, посѣтилъ Гваделупу и кончилъ тѣмъ, что поступилъ волонтеромъ въ экспедицію Партаррьё, которая должна была пройти черезъ страны іолофовъ, футаховъ и бонду. Это путешествіе не имѣло успѣха. Рене Калье вернулся во Францію, чтобы избавиться отъ лихорадки. Какъ только здоровье его поправилось, онъ опять пріѣхалъ въ Сенегалъ и предложилъ свои услуги барону Роджеру, виновнику многихъ великихъ географическихъ открытій. Послѣ цѣлаго ряда затрудненій, онъ получилъ, наконецъ, отъ этого администратора кой-какіе товары и отправился съ ними къ маврамъ племени Беракерахъ. Восемь мѣсяцевъ блуждалъ Рене Калье изъ лагеря въ лагерь и ему удалось подвинуться болѣе чѣмъ на 200 верстъ къ сѣверовостоку отъ Полоса. По возвращеніи въ С.-Луи, смѣлый авантюристъ рѣшился проникнуть до Тимбукту.
Въ это время Рене Калье былъ почти нищій и не могъ, внушить къ себѣ довѣрія. Тщетно просилъ онъ новыхъ товаровъ. Ему даже не дали паспорта на проѣздъ въ Гамбію, гдѣ находились англійскія факторіи. Но упадокъ духа былъ далекъ отъ этой рѣшительной и упрямой натуры. Рене Калье пошелъ пѣшкомъ, достигнулъ Гореи, Сіерра-Леоне и обратился за содѣйствіемъ къ губернатору Фри-Тоуна. Испытавши униженіе по случаю новыхъ отказовъ, онъ сталъ торговать индиго, скопилъ маленькую сумму, превратилъ ее въ товары, надѣлъ арабскій костюмъ, назвался александрійскимъ египтяниномъ и предпринялъ одинъ безъ поддержки, безъ покровительства, безъ всякихъ другихъ источниковъ, кромѣ твердой воли, экспедицію, выполнить которую не могли другіе путешественники, не смотря на помощь могущественныхъ государствъ.
Рене Калье выѣхалъ изъ Какуди 19 апрѣля 1827 года и затѣмъ какъ будто пропалъ безъ вѣсти.
Но къ срединѣ слѣдующаго года весь ученый міръ былъ взволнованъ удивительною новостью. Въ Тулонѣ высадился какой-то французъ, впервые проникшій въ таинственныя страны центральной Африки. Онъ пріѣхалъ прямо изъ Тимбукту. Этотъ юный незнакомецъ былъ Рене Калье. Его прибытіе составило цѣлое событіе. Каждый разспрашивалъ путешественника, разрѣшившаго своими единичными силами великую проблему. Парижское географическое общество выдало ему награду, обѣщанную тому путешественнику, который посѣтитъ Тимбукту. Когда узнали, какимъ образомъ Рене Калье удалось достигнуть цѣли, всѣ удивлялись его мужеству и его настойчивости. Пройдя чрезъ страны Инанк е, Футахъ-Джіало, Балейа и Амана, отважный авантюристъ въ первый разъ переправился черезъ Нигеръ и вступилъ въ совершенно неизвѣстныя земли. Большая рана на ногѣ заставила его провести пять мѣсяцевъ въ Зине, среди негровъ. Здѣсь онъ вынесъ невыносимыя страданія. Недостаточная и вредная пища сдѣлали то, что Калье заболѣлъ скорбутомъ и лихорадкою. У него выгнила часть нёба, и онъ не умеръ, только благодаря крѣпости своего сложенія и высотѣ нравственнаго подъема своего духа. 9 января 1828 года, Рене Калье, возстановивши свое здоровье, пустился снова въ путь, совершенно новый въ географическомъ отношеніи. Въ Джіени онъ сѣлъ на судно и поплылъ по Нигеру. Плаваніе было бурное, и опасное и продолжалось цѣлый мѣсяцъ. Наконецъ, онъ вошелъ въ предѣлы Тимбукту. На обратномъ пути ему пришлось переходить пустыню. Доведенный до нищеты, несчастный Рене Калье присталъ къ одному каравану и долженъ былъ въ теченіи двухъ мѣсяцевъ выносить презрительное, а иногда еще худшее обращеніе.
Вернувшись во Францію, Калье нашелъ у своихъ соотечественниковъ награду, достойно увѣнчавшую его усилія. Правительство не замедлило обнародовать разсказъ о его чудесномъ путешествіи[28] дало ему орденъ Почетнаго Легіона и назначило содержаніе, присвоенное одной должности въ администраціи Сенегала. Но онъ не долго наслаждался спокойствіемъ и славой. Жестокая болѣзнь, привезенная имъ съ собою изъ Африки, сдѣлала изъ него новаго мученика. Онъ умеръ, 39 лѣтъ, 17 мая 1838 года.
Двадцать лѣтъ спустя, послѣ смерти Рене Калье, географическое общество присудило большую медаль двумъ французскимъ путешественникамъ, изслѣдовавшимъ страны, расположенныя между Сенегаломъ и Нигеромъ. Это были Мажъ и докторъ Кэнтэнъ. Подобно своему предшественнику Рене Калье, Мажъ умеръ во цвѣтѣ лѣтъ. Онъ погибъ во время страшнаго кораблекрушенія. Его имя увеличило собою такимъ образомъ списокъ мучениковъ знанія.
Мажу было тринадцать лѣтъ, когда, въ качествѣ гардемарина, онъ, на кораблѣ «Борда», плавалъ уже въ Тихомъ океанѣ, въ Антильскомъ и Балтійскомъ моряхъ. Въ 1857 году, будучи мичманомъ, Мажъ изъ Бреста отправился въ Габонъ, занималъ тамъ постоянно самыя опасныя мѣста и усердно служилъ интересамъ Франціи. Болѣзнь остановила его дѣятельность, но не поколебала его энергіи. Пораженный лихорадкой; онъ переѣхалъ въ С. Луи, и едва только выздоровѣлъ, тотчасъ же сталъ хлопотать о снаряженіи экспедиціи въ дальнюю Сенегамбію. Въ 1860 году онъ былъ на берегу Казаманса въ рядахъ французской арміи и отличился многими подвигами. Позднѣе, въ экспедицію Геснона, одну изъ самыхъ убійственныхъ въ исторіи Сенегала, Мажъ обратилъ на себя вниманіе своими доблестями. Двадцати четырехъ лѣтъ онъ былъ произведенъ въ лейтенанты.
«Когда онъ вернулся во Францію, говоритъ одинъ изъ его біографовъ, бѣсъ великихъ открытій опять сталъ его мучить. Мажъ началъ домогаться мѣста начальника экспедиціи, планъ которой былъ составленъ генераломъ Федэрбомъ. Нужно было съ Сенегала проникнуть на Нигеръ и пройти черезъ мало изслѣдованныя и нерѣдко даже совершенно неизвѣстныя страны. Это было предпріятіе, одновременно научное и дипломатическое, и притомъ необыкновенно опасное. Отправившись вмѣстѣ съ докторомъ Кэнтэномъ, Мажь чуть было не сдѣлался жертвою климата и туземцевъ, но всетаки остался побѣдителемъ».
Въ концѣ 1869 года Мажъ возвратился во Францію на кораблѣ «Горгона», находившемся подъ его командой. Ему еще не было тридцати трехъ лѣтъ. Совершивъ новую двухгодичную компанію, онъ плылъ въ свое отечество, къ своему очагу, онъ мечталъ, что увидитъ свою молодую жену, которая нетерпѣливо ожидала его. Въ ночь съ 19 на 20 декабря «Горгона» приблизилась къ берегамъ Бретани и готовилась войти въ портъ Брестъ. Но вдругъ разразилась буря, корабль натолкнулся на рифъ въ нѣсколькихъ миляхъ отъ порта, и Мажъ вмѣстѣ съ 120 человѣками экипажа навсегда погибли въ морскихъ волнахъ!
Однимъ изъ величайшихъ дѣятелей, когда-либо появлявшихся на аренѣ географическихъ открытій, былъ безспорно Давидъ Ливингстонъ. Онъ по справедливости можетъ быть названъ благороднѣйшимъ представителемъ новѣйшей цивилизаціи и прекраснѣйшимъ образцомъ преданности интересамъ науки и человѣчества. Ливингстонъ родился въ Блантайрѣ, въ Шотландіи, 19 марта 1813 года. Знаменитый путешественникъ самъ написалъ исторію своей жизни и съ гордостью повѣствуетъ намъ о своихъ предкахъ, которые никогда не нарушали правилъ чести. «Будь честенъ» — вотъ девизъ, которому слѣдовали онъ и его предки. Ливингстонъ былъ не только честенъ, но умѣлъ быть великодушнымъ и обладалъ большою силою воли. Съ десятилѣтняго возраста юный Давидъ долженъ былъ поддерживать своимъ трудомъ, семью. Онъ исполнялъ самыя послѣднія обязанности чернорабочаго на одной хлопчато-бумажной фабрикѣ въ Блантайрѣ. По вечерамъ знаменитый труженикъ учился. Днемъ онъ клалъ книгу на станкѣ и жадно читалъ ее. Шумъ машинъ не мѣшалъ ему. «Своему прошлому, говорилъ онъ впослѣдствіи, я обязанъ тѣмъ, что способенъ совершенно отрѣшиться отъ суматохи, совершающейся вокругъ меня, и могу читать и писать съ полнымъ комфортомъ среди играющихъ дѣтей и даже въ обществѣ пляшущихъ и рыкающихъ дикарей».
На 18-томъ году Ливингстонъ получилъ мѣсто ткача. Его задѣльная плата стала нѣсколько выше, чт о дало ему возможность по вечерамъ посѣщать курсы медицины и теологіи. Онъ сдѣлался глубоко религіозенъ; но его вѣра была всегда вѣрой здороваго и мужественнаго человѣка. Ливингстонъ страстно любилъ отечество и болѣе всего желалъ посвятить себя облегченію бѣдствій человѣчества. Наступилъ, наконецъ, день, когда, послѣ долгой подготовки, ткачъ былъ сдѣланъ лиценціатомъ медико-хирургическаго факультета.
Ливингстонъ занимался медициною съ цѣлью отправиться въ Китай и сдѣлаться тамъ врачемъ-миссіонеромъ. Онъ предложилъ свои услуги Лондонскому миссіонерскому обществу въ тотъ самый моментъ, когда Моффа возвратился въ Англію послѣ долгихъ странствованій среди африканскихъ народовъ. 27-лѣтній медикъ посовѣтовался съ этимъ знаменитымъ миссіонеромъ и, принявши вслѣдъ затѣмъ обязанности, возложенныя на него упомянутымъ обществомъ, отправился въ Африку. Это было въ 1840 году.
Давидъ Ливингстонъ.
Послѣ продолжительнаго переѣзда, молодой путешественникъ высадился въ Капской землѣ. Здѣсь онъ провелъ нѣсколько лѣтъ и женился на дочери почтеннаго Моффа. Никогда такой человѣкъ не могъ бы встрѣтить болѣе достойной подруги, исполненной любви, преданности, неустрашимости и мужества. Ливингстонъ поселился между бечуанами, въ странѣ, которой до тѣхъ поръ не посѣщалъ ни одинъ европеецъ. Онъ нашелъ нужнымъ, съ самаго начала своего подвижничества, отрѣшиться отъ всѣхъ привычекъ европейской жизни и закалить свое здоровье. Съ этой цѣлью онъ предпринялъ рядъ путешествій, въ 150 верстъ каждое, совершаемыхъ то пѣшкомъ, то въ тележкѣ, запряженной быками. Туземцы сначала насмѣхались надъ Ливингстономъ. «Онъ слабъ, кричали они, куда ему!» Миссіонеръ слышалъ это и тѣхъ, которые имѣли неблагоразуміе выражаться такимъ образомъ, по цѣлымъ днямъ заставлялъ идти за собою. Мало-по-малу энергія и смѣлость доктора произвели на дикарей надлежащее впечатлѣніе. Они стали смотрѣть на него, какъ на высшее существо. Окончательно же плѣнилъ онъ бечуановъ тѣмъ, что однажды выказалъ величайшее мужество при слѣдующихъ обстоятельствахъ:
Львы постоянно тревожили деревню Курумонъ, гдѣ онъ жилъ. Туземцы видѣли по ночамъ, какъ они проникали въ загородки и пожирали тамъ скотъ, но не смѣли мѣряться силами съ такими страшными гостями. Суевѣрный ужасъ заставлялъ ихъ смотрѣть на львовъ, какъ на что-то непобѣдимое.
Ливингстонъ рѣшился предпринять охоту на этихъ животныхъ и убить одного изъ нихъ. Вмѣстѣ съ Мебуал е, мѣстнымъ школьнымъ учителемъ, и нѣсколькими смѣльчаками, онъ аттаковалъ свирѣпыхъ хищниковъ ружейными выстрѣлами. Удивленные такою дерзостью львы обратились въ бѣгство. Но одинъ изъ нихъ укрылся за кустарникомъ. Докторъ прицѣлился и пустилъ въ него двѣ пули. «Прикончимъ его!» крикнули прочіе охотники. Но докторъ, замѣтивъ, что животное яростно потрясаетъ гривою, приказалъ имъ подождать, пока онъ зарядитъ свою винтовку. Въ это самое мгновеніе левъ бросился на него.
«Онъ схватилъ меня за плечо, говоритъ Ливингстонъ, опрокинулъ меня, и мы покатились по землѣ. Я и теперь слышу его страшный ревъ…»
Левъ положилъ одну лапу на затылокъ доктора и впился глазами въ Мебуалё, который прицѣлился въ него на разстояніи десяти шаговъ. Ружье школьнаго учителя было кремневое и сдѣлало двѣ осѣчки. Левъ прыгнулъ на своего новаго врага и укусилъ его за бедро. Но вскорѣ пули другихъ охотниковъ повалили животное. У Ливингстона было раздроблено плечо и прокушена рука въ одиннадцати мѣстахъ. Онъ потомъ всю жизнь не могъ свободно прикладывать къ плечу ложе карабина. Позднѣе, когда Ливингстонъ умеръ, слѣды этой раны служили признакомъ подлинности его трупа.
Только въ 1849 году Ливингстонъ рѣшился проникнуть въ глубь Африки. Въ свое первое путешествіе, совершенное совмѣстно съ двумя безстрашными людьми, Мурреемъ и Осуэлемъ, онъ слѣдовалъ по Зугѣ и достигнулъ озера Нгами, пройдя пространство миль въ триста (4800 верстъ).
Въ 1851 году Ливингстонъ углубился въ неизслѣдованныя области Мекалодо, посѣтилъ Себитуанъ, столицу этой обширной страны, и видѣлъ земли, естественныя красоты и богатства которыхъ вызывали въ немъ удивленіе. Тучныя поля, орошаемыя рѣками и потоками, земля, прорѣзанная металлическими жилами, пышныя и плодоносныя долины, безчисленныя озера, мирный и промышленный народъ — все это поражало глазъ путешественника.
Вслѣдъ затѣмъ Ливингстонъ сталъ совершать открытія за открытіями. Въ 1852 году, послѣ многочисленныхъ опасностей, страшной усталости и неслыханныхъ трудностей, онъ дошелъ до западнаго берега Африки и прибылъ въ С.-Поль де Лоанда, португальскую факторію. Не смотря на свою энергію, неутомимый изслѣдователь долженъ былъ здѣсь остановиться. Разбитый путешествіемъ онъ, тяжко заболѣлъ и въ теченіе цѣлыхъ мѣсяцевъ находился между жизнью и смертью.
Давидъ Ливингстонъ.
Жизнь, однако, осталась побѣдительницею въ борьбѣ со смертью. Мало-по-малу Ливингстонъ выздоровѣлъ. Но послѣ всѣхъ этихъ испытаній, онъ всетаки не думалъ о покоѣ и продолжалъ работать надъ осуществленіемъ своихъ великихъ плановъ. Его честолюбіе заключалось въ томъ, чтобы проѣхать въ ширину черезъ весь материкъ. Онъ отправился въ путь и достигъ своей цѣли въ маѣ 1856 года, пройдя до Квилиманы, города, расположеннаго на восточномъ берегу.
Совершивъ этотъ изумительный переходъ, Ливингстонъ возвратился въ Лондонъ, привезя съ собою множество данныхъ. Онъ сдѣлался героемъ дня и получилъ большія золотыя медали отъ Парижскаго и Лондонскаго географическихъ обществъ. Первый періодъ его дѣятельности, закончившійся такимъ образомъ, въ скоромъ времени былъ описанъ имъ въ книгѣ, которая пользовалась всемірнымъ успѣхомъ[29].
Вслѣдъ затѣмъ Ливингстонъ предпринялъ новыя изысканія. Изъ нихъ изслѣдованіе Замбезе должно считаться самымъ замѣчательнымъ. Множество неожиданныхъ препятствій встрѣтилъ путешественникъ посреди безчисленныхъ притоковъ великой рѣки, орошающей одну изъ богатѣйшихъ и любопытнѣйшихъ странъ земнаго шара[30]. Эта плодоносная страна была мѣстомъ, гдѣ Ливингстона постигло большое несчастіе. Онъ потерялъ тамъ свою бѣдную жену, имѣвшую мужество сопутствовать ему.
Въ 1864 году, Ливингстонъ, послѣ новаго возвращенія въ Англію, захотѣлъ разсѣять туманъ неизвѣстности, висѣвшій надъ источниками Заиры. На этотъ разъ онъ навсегда покинулъ родину.
Великій путешественникъ до конца дней своихъ не переставалъ совершать открытія. Во время его послѣдняго путешествія онъ былъ найденъ въ Уджиджи, близь озера Танганаики, репортеромъ «New-York-Herald’a», отважнымъ Стэнли, который былъ посланъ собрать о немъ свѣдѣнія и оказать ему помощь. Болѣзнь окончательно подорвала силы Ливингстона. Но онъ презиралъ требованія плоти, изможденной непосильными трудами. Онъ не кончилъ своего дѣла. Онъ хотѣлъ его кончить. Въ 1872 году докторъ изчезъ: годъ прошелъ, а о немъ не было ни малѣйшаго слуха. Вдругъ извѣстіе о его смерти вызвалъ трауръ во всей Европѣ.
Въ концѣ апрѣля 1873 года Ливингстонъ только-что перешедшій черезъ болота, лежащія между Луапулой и плоскогорьемъ Лобизы, принужденъ былъ остановиться. Духъ его по прежнему былъ бодръ, но тѣло изнемогло отъ лихорадокъ, дизентерій и двадцати-восьми-лѣтнихъ трудовъ, путешествій и лишеній. 4 мая 1873 года, окруженный нѣсколькими преданными слугами, онъ умеръ на упомянутомъ плоскогорьѣ. Ему было 57 лѣтъ отъ роду.
Четвертая экспедиція, посланная для отысканія великаго путешественника, прибыла въ Занзибаръ за мѣсяцъ до его смерти. Лейтенанты Камеронъ и Морфи и докторъ Диллонъ, стоявшіе во главѣ этой экспедиціи, нашли только его трупъ. 16 апрѣля 1874 года тѣло Ливингстона было привезено въ Англію, которую онъ оставилъ восемь лѣтъ тому назадъ, и осмотрѣно Уильямомъ Фергюссономъ. Кости лѣвой руки, нѣкогда смятой львомъ, служили доказательствомъ подлинности драгоцѣнныхъ останковъ великаго географа.
18 апрѣля 1874 года, тѣло Ливингстона, въ присутствіи огромной толпы, было съ благоговѣніемъ препровождено къ его послѣдней обители — Уэстминстерскому аббатству.
Когда подумаешь, чѣмъ обязана Ливингстону географія, то останавливаешься въ изумленіи передъ образомъ этого человѣка. До него въ Африкѣ существовала неизвѣстная площадь, содержавшая въ себѣ около 3 милліоновъ квадратныхъ верстъ. Рука простаго гласговскаго рабочаго поставила тамъ вѣхи будущей цивилизаціи и эмансипаціи дикарей, для которыхъ онъ былъ въ нѣкоторомъ родѣ пророкомъ и благодѣтелемъ.
Смерть великаго географа можетъ быть названа истиннымъ несчастіемъ для человѣчества. Дѣйствительно не каждый день встрѣчаются такіе избранные люди, одаренные всѣми добродѣтелями; люди — одушевленные высокимъ самоотверженіемъ, презирающіе лишенія, усталость, всевозможныя трудности, опасности и самую смерть, не имѣющіе другой цѣли, кромѣ общечеловѣческаго блага и успѣховъ знанія. Ливингстоны составляютъ рѣдкое явленіе.
Изслѣдованіе Африки представляетъ, можетъ быть, самый поразительный примѣръ жертвъ, требуемыхъ дѣломъ завоеванія знаній земного шара. Съ начала текущаго столѣтія онѣ насчитываются сотнями. Первый открываетъ списокъ этихъ мучениковъ Мунго Паркъ, убитый или утонувшій въ Бузѣ, на Нигерѣ, въ 1805 году; потомъ слѣдуетъ Нахтингаль, умершій въ 1841 году отъ перемежающейся лихорадки, Дюрантонъ, отважный французъ, отправившійся вверхъ по Сенегалу и женившійся на дочери короля Самбала, умершій отъ болѣзни въ 1843 году, Эдуардъ Фогель, нѣмецкій ученый, измѣннически убитый въ 1856 году султаномъ уадайскимъ, и множество другихъ, кости которыхъ разсѣяны по всѣмъ угламъ огромнаго континента. Знаменитый французскій географъ Дювёрье привелъ къ одному знаменателю исторію всѣхъ этихъ мучениковъ[31]; онъ записалъ ихъ имена на особенной картѣ, изданной въ 1874 году и дающей наглядное представленіе о тѣхъ колоссальныхъ усиліяхъ, которыя предпринимались въ разное время энергическими бойцами науки съ цѣлью вырвать у природы нѣсколько тайнъ.
Мунго Паркъ.
Гробницы путешественниковъ находятся не только среди ледяныхъ полей сѣвернаго полюса или среди африканскихъ пустынь… И въ другихъ мѣстахъ кипѣла и кипитъ борьба съ невѣдомымъ, и тамъ были жертвы… Славною смертью умирали и въ Азіи. Разскажемъ, какъ погибъ тамъ одинъ изъ самыхъ отважныхъ французскихъ географовъ.
Мы говоримъ о флотскомъ офицерѣ Франсисѣ Гарнье. Этотъ смѣлый піонеръ европейской цивилизаціи, составляетъ гордость французскаго генія. Онъ палъ жертвою воинскаго долга и патріотизма.
5 іюня 1866 года Гарнье покинулъ Сайгонъ, чтобы начать свое большое изслѣдованіе Индо-Китая, стоящее въ ряду самыхъ замѣчательныхъ и самыхъ важныхъ изслѣдованій, сдѣланныхъ въ настоящее время. Это путешествіе, предпринятое по распоряженію французскаго правительства, подъ управленіемъ капитана фрегата Дудара де Лагре, было увѣнчано преміею Парижскимъ и Лондонскимъ географическими обществами. Въ составъ экспедиціи входили Франсисъ Гарнье, Торель, морской хирургъ, докторъ Жуберъ и Карне, молодой чиновникъ министерства иностранныхъ дѣлъ. Дударъ де Лагре умеръ черезъ два года отъ хроническаго страданія печени, и командованіе перешло къ Франсису Гарнье. Самый младшій изъ его спутниковъ, Луи Карне, впослѣдствіи тоже не выдержалъ трудностей трехлѣтняго путешествія (1866–1868). «Пылкій, но впечатлительный и нѣжный, онъ не могъ переносить испытаній, какимъ подвергалась экспедиція (писалъ въ 1871 году Франсисъ Гарнье) и хотя они не отразились на его нравственномъ состояніи, но, по возвращеніи во Францію, Гарнье сталъ безпрерывно болѣть. Онъ вынесъ свою болѣзнь изъ Индо-Китая. Онъ умеръ, и новая жертва прибавилась къ длинному географическому мартирологу».
Франсисъ Гарнье и его товарищи превосходно вели дѣло предпринятаго ими изслѣдованія, полнаго трудностей и опасностей. Вернувшись, они обнародовали, при помощи морскаго министерства, большой трудъ, спеціально посвященный научнымъ результатамъ ихъ путешествія по этимъ мало извѣстнымъ странамъ, гдѣ изобилуютъ археологическія богатства, гдѣ высятся во всемъ своемъ величіи чудовищныя развалины памятниковъ исчезнувшей цивилизаціи (Ангкорскія руины), гдѣ во множествѣ встрѣчаются металлургическія сокровища, гдѣ представляется богатѣйшая жатва натуралистамъ, гдѣ, наконецъ, все ново для географіи.
Едва былъ оконченъ этотъ трудъ, какъ Франсису Гарнье, который четыре года не зналъ ничего, кромѣ утомленія, лишеній и каторжной работы, пришлось посвятить свои силы защитѣ осажденнаго Парижа. Пять мѣсяцевъ былъ онъ начальникомъ главнаго штаба и адмираломъ-комендантомъ наиболѣе страдавшаго отъ осады 8-го монмартрскаго отдѣла, выказавъ при этомъ примѣры неслыханнаго мужества и героизма, ставшія легендарными. Когда состоялось перемиріе, Франсисъ Гарнье отправился въ Китай, съ цѣлью попытаться изслѣдовать одну изъ самыхъ любопытныхъ и наименѣе извѣстныхъ странъ центральной Азіи; но политическія событія въ Тонгъ-Кингѣ принудили его отсрочить выполненіе своихъ проэктовъ. Въ послѣдствіи ихъ уничтожила смерть.
Благодаря нѣкоторымъ неожиданнымъ недоразумѣніямъ, возникшимъ между Франціею и аннамскими властями, Франсисъ Гарнье получилъ приказаніе ѣхать въ Тонгъ-Кингъ, чтобы открыть для торговли рѣку Бодэ, начиная отъ моря до границы Юнъ-Нанъ. Въ его распоряженіи была только одна канонирка, пятьдесятъ шесть человѣкъ экипажа и тридцать солдатъ морской пѣхоты. 11 октября 1873 года онъ покинулъ Сайгонъ и вскорѣ бросилъ якорь въ Куа-Камъ. Аннамскіе чиновники и мандарины встрѣтили его очень враждебно и употребили всѣ средства, даже самыя отвратительныя, чтобы отдѣлаться отъ него. Нѣсколько разъ они пытались отравить воду, которую пили французы, и поджечь ихъ пороховой магазинъ. Въ виду очевидной слабости французскаго экспедиціоннаго отряда, они не побоялись даже угрожать ему нападеніемъ. Тогда Франсисъ Гарнье, безусловно полагаясь на храбрость своихъ людей, рѣшился на героическій шагъ: со ста восемьюдесятью шестью французами онъ приступилъ къ осадѣ цитадели Га-Нои, насчитывавшей въ своихъ стѣнахъ не менѣе семи тысячъ защитниковъ. Безнаказанно направивши огонь изъ находившейся въ его распоряженіи пушки противъ юговосточныхъ воротъ, смѣлый морякъ къ разсвѣту сбилъ ихъ. Затѣмъ, совершивши чудеса мужества и храбрости, онъ занялъ крѣпость. Потери непріятеля состояли изъ 80 убитыхъ и 2000 плѣнниковъ, между которыми было очень много мандариновъ. Эта безпримѣрная отвага повела къ тому, что стоило только сдѣлать небольшое усиліе и весь полуостровъ Тонгъ-Кингъ призналъ бы надъ собою власть Франціи.
Франсисъ Гарнье не остановился и отличился еще въ новомъ дѣлѣ. Онъ овладѣлъ городомъ Намъ-Динкомъ. Но непріятельскія войска, послѣ взятія Га-Нои, вновь собрались съ силами, благодаря стараніямъ предводителя ихъ Сонъ-Тая. Къ нимъ присоединились въ значительномъ количествѣ старые китайскіе инсургенты, опустошавшіе сѣверъ Тонгъ-Кинга. По цвѣту ихъ знамени они были прозваны «Черными Павильонами». Франсисъ Гарнье узналъ, что эта армія со дня на день становилась все грознѣе и грознѣе, и что она подвигается къ Га-Нои. Тогда онъ поспѣшилъ занять цитадель. Будучи въ свою очередь окруженъ со всѣхъ сторонъ, храбрый военачальникъ собралъ своихъ офицеровъ и одному изъ нихъ, Бальни д’Аврикуру, приказалъ пробиться сквозь ряды непріятеля, а самъ аттаковалъ враговъ съ другой стороны.
Желая нанести свои удары внезапно, чтобы сдѣлать ихъ болѣе страшными, онъ сталъ во главѣ 18 человѣкъ и бѣглымъ шагомъ бросился на Черныхъ Павильоновъ, укрывавшихся за кустарникомъ около крѣпости. Гарнье обратилъ ихъ въ бѣгство и подъ конецъ самъ сталъ преслѣдовать непріятеля. Но вдругъ онъ споткнулся и упалъ. Черные Павильоны съ побѣднымъ крикомъ устремились назадъ, бросились на распростертаго врага и пронзили его копьями. Нѣсколько минутъ спустя, такая же участь постигла и Бальни д’Аврикура, окруженнаго китайцами.
Франсисъ Гарнье.
Трупъ Франсиса Гарнье, не смотря на чудеса храбрости, оказанныя французами, чтобы отбить его, остался въ рукахъ китайцевъ. Они сняли съ него голову и унесли ее въ качествѣ военнаго трофея.
Изслѣдованіе Океаніи, подобно изслѣдованію другихъ частей свѣта, тоже не обошлось безъ трагическихъ событій.
Честь открытія Австраліи долгое время приписывалась голландцу, Дирку Гартогу, который, 26 октября 1616 года, присталъ къ западной оконечности материка. Недавно, однако, было доказано, что первенство въ этомъ отношеніи принадлежитъ безансонскому мореплавателю Оронсу Фине, который высадился на неизвѣстную землю въ 1531 году[32].
Въ 1642 году Абель Янсенъ Тасманъ обогнулъ, ни разу не высаживаясь на берегъ, «Великую Южную Землю», какъ продолжали называть Австралію, будучи убѣждены со времени открытій Колумба, что долженъ существовать обширный южный континентъ, представляющій нѣчто въ родѣ противовѣса обѣимъ Америкамъ. На югѣ Тасманъ открылъ большой островъ, которому онъ далъ названіе Ванъ-Дименовой Земли въ честь генералъ-губернатора нидерландскихъ владѣній въ Индіи. Затѣмъ моряки, кажется, не обращали вниманія на Австралію до тѣхъ поръ, пока Кукъ (1770), этотъ великій англійскій мореплаватель, не ступилъ на ея восточный берегъ. Послѣдній оставался почти совершенно неизвѣстнымъ на пространствѣ тридцати двухъ градусовъ. Онъ окаймленъ рифами, дѣлающими его изслѣдованіе чрезвычайно опаснымъ и затруднительнымъ. Такъ, въ ночь съ 10 на 11 іюня «Попытка» (Endeavour), корабль капитана Кука, попалъ на подводную скалу и нужно было употребить не менѣе двадцати четырехъ часовъ времени и почти нечеловѣческія усилія, чтобы сдвинуть его съ мели.
Имя Джемса Кука должно быть поставлено на ряду съ именами величайшихъ героевъ въ дѣлѣ изслѣдованія земного шара. Одинъ знаменитый французскій адмиралъ выразился о немъ слѣдующимъ образомъ: «Это человѣкъ, чуть ли не самый выдающійся изъ той породы людей, совершающихъ открытія, которою такъ богата Англія». Его жизнь представляетъ примѣръ рѣдкаго благородства. Онъ достигъ всего только при помощи воли и энергіи. Остановимся поэтому нѣсколько минутъ на его біографіи. Онъ родился въ 1728 году, въ Мортонѣ, въ Англіи, и сталъ великимъ человѣкомъ, благодаря своимъ личнымъ качествамъ. Онъ былъ сынъ одного сельскаго работника и образованіе получилъ у мелочнаго торговца. Карьера его началась съ того, что онъ поступилъ на службу юнгой. Безъ помощи учителя Кукъ научился здѣсь чертить и познакомился съ математикой и астрономіей въ мѣрѣ, въ какой это нужно для мореплаванія. Онъ три раза объѣхалъ вокругъ земнаго шара и каждый разъ возвращался съ богатымъ запасомъ новыхъ фактовъ. Во время перваго путешествія, предпринятаго имъ въ 1768 году, его сопровождали ученые Банксъ и Соландеръ, ѣхавшіе для наблюденія съ острова Отаити прохожденія Венеры по солнечному диску. Тогда же онъ открылъ Новую Зеландію.
Кукъ вернулся въ Европу, обогнувъ Остъ-Индію. Въ это-то время «Попытка» чуть не разбилась о рифы у береговъ Австраліи. Именемъ короля Георга III великій англійскій морякъ занялъ всю страну, которой онъ далъ названіе Новаго Валлиса.
Вторая экспедиція Кука продолжалась не менѣе трехъ лѣтъ. Ему было поручено удостовѣриться въ существованіи неизвѣстныхъ земель на югѣ. Подъ его командой находились два корабля — «Рѣшеніе» и «Приключеніе». Онъ дошелъ до 71°ю. ш. Открывши Новую Каледонію и посѣтивши Новые Гебридскіе острова, Кукъ привезъ въ отечество массу научныхъ данныхъ относительно странъ, къ которымъ приставали его корабли, ихъ жителей, фауны и флоры.
Въ 1776 году великій мореплаватель предпринялъ третье путешествіе съ цѣлью узнать, существуетъ ли сообщеніе, на сѣверѣ Америки, между Европой и Азіей. Онъ объѣхалъ вокругъ Новаго Свѣта, достигъ сѣверозападнаго берега Америки и оттуда хотѣлъ проникнуть въ Гудзоновъ заливъ черезъ Беринговъ проливъ, но былъ остановленъ ледяною равниною. Тогда онъ поплылъ на югъ, направился къ Сандвичевымъ островамъ съ тѣмъ, чтобы перезимовать на нихъ, и бросилъ якорь въ одной изъ бухтъ острова Овайии, ставшей его могилой.
Сначала отношенія туземцевъ къ экспедиціи были дружественныя. «Я никогда не встрѣчалъ, говорилъ Кукъ, дикарей, которые были бы такъ довѣрчивы и которые бы такъ непринужденно держали себя. Вещи, предлагаемыя ими для продажи, они посылали на корабли и тотчасъ же сами подплывали къ намъ, чтобы купить у насъ что нибудь въ обмѣнъ. Нужно прибавить къ чести ихъ, что они ни разу не пытались надуть насъ при обмѣнѣ товаровъ».
Эти дружественныя отношенія, къ сожалѣнію, продолжались недолго и стали нарушаться частыми кражами: когда же вслѣдствіе этого возникли взаимныя пререканія, то дикари приняли угрожающее положеніе. Однажды они вооружились камнями и стали мѣшать нѣкоторымъ изъ своихъ помогать англичанамъ тащить на корабль бочку воды Узнавши объ этомъ, Кукъ велѣлъ сдѣлать въ островитянъ залпъ изъ ружей. Дикари отвѣчали градомъ камней и, обративъ матросовъ въ бѣгство, овладѣли, кромѣ того, ихъ шлюпкой. «Придется употребить мѣры, воскликнулъ Кукъ: не слѣдуетъ имъ позволять думать, что преимущество на ихъ сторонѣ». На слѣдующій день онъ высадился на берегъ и рѣшилъ взять въ плѣнъ короля острова и главныхъ старшинъ съ тѣмъ, чтобы держать ихъ въ качествѣ заложниковъ до тѣхъ поръ, пока ему не будетъ возвращена шлюпка. Съ нимъ было девять матросовъ и лейтенантъ. Вскорѣ толпа дикарей окружила англичанъ. Одинъ изъ нихъ погрозилъ Куку. Кукъ выстрѣлилъ. Тогда поднялся страшный шумъ. Островитяне бросились на англичанъ, не успѣвшихъ зарядить еще ружей. Кукъ, отличавшійся удивительнымъ мужествомъ и хладнокровіемъ, рѣшился прикрыть собою своихъ людей. Пока онъ стоялъ лицомъ къ дикарямъ, ни одинъ изъ нихъ не смѣлъ поднять на него руку, считая его сверхъестественнымъ существомъ; но едва онъ, приблизившись къ берегу, обернулся къ матросамъ, чтобы отдать имъ приказаніе, какъ былъ пораженъ въ спину ударомъ ножа и упалъ, устремивъ потухавшіе взоры къ морю. Дикари огласили воздухъ радостными криками, схватили его обезображенное тѣло, потащили по берегу и не переставали наносить ему раны.
Джемсъ Кукъ.
Такъ погибъ капитанъ Кукъ, великій мореплаватель, который, послѣ Колумба, пользовался самою громкою популярностью. Его слава можетъ служить мѣриломъ его заслугъ. Никогда ничья жизнь не была такъ полна во всѣхъ отношеніяхъ полезною дѣятельностью. Джемсъ Кукъ, казалось, былъ самою судьбою назначенъ для своей роли. При геркулесовской силѣ и бодрости духа онъ обладалъ замѣчательнымъ хладнокровіемъ, соединеннымъ съ спокойною и упорною энергіею. Чтобъ дорисовать его портретъ, прибавимъ, что Кукъ былъ болѣе чѣмъ низкаго роста — всего только 2 1 / 2 аршина. Въ выраженіи его лица проглядывала суровость. Онъ былъ молчаливъ, упрямъ и грубъ, но необыкновенно справедливъ. Дюмонъ д'Юрвилль сказалъ о немъ: «Это — мореплаватель, равнаго которому не было и не будетъ»[33].
Французъ Лаперузъ[34] — другой мученикъ, нашедшій смерть въ Океаніи. Послѣ блестящей военной карьеры, послѣ лавровъ, доставшихся на его долю въ морской битвѣ при Белль-Илѣ (20 ноября 1759), гдѣ Лаперузъ былъ тяжело раненъ и взятъ англичанами въ плѣнъ; послѣ того, какъ онъ побывалъ во всѣхъ частяхъ свѣта, доблестно сражался въ Америкѣ противъ англійскаго адмирала Байрона и способствовалъ торжеству французскаго оружія въ борьбѣ съ учрежденіями англійской компаніи Гудзонова залива, Лаперузъ получилъ чрезвычайно важную миссію, возложенную на него французскимъ правительствомъ, а именно — дополнить изслѣдованія Кука и Клэрка, для чего онъ долженъ былъ ѣхать по ихъ слѣдамъ и найти сѣверный проходъ, котораго они не могли отыскать. Вмѣстѣ съ Деланглемъ онъ долженъ былъ открыть и описать новыя страны, собрать данныя о китобойномъ промыслѣ въ южномъ океанѣ, у оконечности Америки и возлѣ Мыса Доброй Надежды, о торговлѣ мѣхами на сѣверозападѣ Америки, изслѣдовать тогда еще мало извѣстные берега восточной Азіи и западной Америки, китайскія и японскія воды, Соломоновы острова, югозападную полосу Австраліи, повсюду составлять ботаническія и минералогическія коллекціи, изучать различные народы и, наконецъ, открыть новые торговые рынки[35].
Для осуществленія этого грандіознаго проэкта были снаряжены въ Брестѣ два фрегата «Буссоль» и «Астролябія». Первымъ командовалъ Лаперузъ, вторымъ — Делангль. Оба корабля сдѣлали множество открытій. Лаперузъ обогнулъ мысъ Горнъ, поднялся вдоль береговъ Америки до горы св. Иліи и открылъ бухту Монти и Портъ-де-Фронсэ. Здѣсь три его шлюпки были унесены теченіями и разбиты бурунами; при этомъ погибли шесть офицеровъ и пятнадцать матросовъ. Затѣмъ экспедиція достигла Сандвичевыхъ острововъ и посѣтила Филиппинскіе острова. Направившись послѣ того къ Японіи, она изслѣдовала тогда еще почти неизвѣстные восточные берега Азіи, открыла новый островъ близь береговъ Кореи съ бухтой на островѣ Сахалинѣ и, наконецъ, бросила якорь, 8 декабря 1787 года, противъ острова Мауна, возвышенные пики котораго господствуютъ надъ архипелагомъ мореплавателей. Делангль вошолъ въ небольшой лиманъ, окаймленный сплошными массами зелени. Съ нимъ находилось нѣсколько матросовъ, и онъ готовился наполнить боченки свѣжей водой, какъ вдругъ толпа туземцевъ напала на мирныхъ путешественниковъ. Лодка европейцевъ была окружена пиратами, и Делангль палъ первой жертвой бѣшеныхъ дикарей. Подъ ударами ихъ палицъ вмѣстѣ съ нимъ легли еще одиннадцать матросовъ и членъ экспедиціи, превосходный натуралистъ Поль Ламанакъ.
Лаперузъ покинулъ эти несчастныя мѣста и 26 января 1788 года остановился въ Ботанибеѣ. Отсюда онъ написалъ морскому министру длинное письмо съ изложеніемъ результатовъ своихъ открытій, исторію несчастій, постигшихъ его товарищей, и увѣдомилъ, что онъ направляется къ Ильдефрансу.
Это было послѣднее его письмо. Ни на Ильдефрансѣ, вообще нигдѣ не видѣли съ тѣхъ поръ великаго мореплавателя. Судьба его экспедиціи оставалась облеченной непроницаемою тайной.
Что-то роковое тяготѣло надъ всѣми, кто принималъ хоть какое-нибудь участіе въ этой грустной драмѣ. Дантрекасто, посланный отыскивать Лаперуза, умеръ во время плаванія (1793). Гюанъ де Кермадекъ, который замѣстилъ его, подвергся той-же участи. Неизвѣстность царила до 1826 года, когда англійскій капитанъ, Петеръ Диллонъ, нашелъ подъ водою, посреди рифовъ, расположенныхъ на сѣверѣ Гебридскихъ острововъ, обломки кораблей съ ихъ пушками и якорями. То были остатки «Буссоли» и «Астролябіи», то были безмолвные свидѣтели страшной трагедіи, которою закончилось блестящее поприще Лаперуза и его товарищей. Дюмонъ д’Юрвилль, собиравшійся привезти во Францію эти драгоцѣнные обломки, самъ погибъ плачевнымъ образомъ въ версальской желѣзнодорожной катастрофѣ (8 мая 1842 года).
Завоеваніе Австраліи, къ болѣе подробной исторіи котораго мы хотимъ перейти теперь, тоже обошлось не безъ жертвъ. Послѣ путешествій Филипса въ началѣ нынѣшняго столѣтія, послѣ изысканій Стёрта, совершенныхъ въ 1829 году, изслѣдованій Эйра, проникшаго въ глубь Австраліи въ 1840 году, молодой нѣмецкій натуралистъ Лейхардтъ рѣшилъ сорвать завѣсу съ таинственной части свѣта, территорія которой была тогда въ такой же степени неизвѣстна, какъ и полярныя страны. Движимый той страстной любознательностью, которая одушевляетъ изслѣдователя, онъ хотѣлъ обозрѣть цѣликомъ всю эту огромную страну. Пытаясь сначала пересѣчь ее по діагонали отъ юговостока къ сѣверозападу, энергическій путешественникъ въ 15 мѣсяцевъ успѣлъ пройти, среди совершенно неизвѣстныхъ мѣстностей, болѣе 3 тыс. верстъ. Ободренный этимъ первымъ успѣхомъ Лейхардтъ захотѣлъ еще большаго и рѣшился перерѣзать Австралію по длинѣ, съ одного берега до другого, отъ востока къ западу. Онъ покинулъ Брисбэнъ въ началѣ 1848 года и дошелъ до рѣки Кагуна, протекающей внутри материка въ 480 верстахъ отъ берега. Но съ тѣхъ поръ объ этомъ мужественномъ изслѣдователѣ не было никакихъ извѣстій. Десять лѣтъ спустя, въ 1858 году, братья Григори напали возлѣ рѣки Викторіи на слѣды этой злополучной экспедиціи.
Одновременно съ Лейхардтомъ австралійскій колонистъ, Кеннеди, употребилъ всѣ усилія, чтобы изслѣдовать восточные берега Карпентаріи. Съ самаго начала путешествія онъ встрѣтилъ необыкновенныя затрудненія со стороны степей, покрытыхъ густыми кустарниками. Ничто, однако, не могло остановить его рвенія, и отважный путникъ шелъ безостановочно впередъ, не смотря на то, что запасы его совершенно истощились. Всѣ покинули его, за исключеніемъ одного туземца, который до конца остался ему вѣренъ. Кеннеди, не имѣя другихъ средствъ, кромѣ своего мужества, всетаки подвигался еще въ глубь страны. Но тутъ онъ былъ встрѣченъ свирѣпыми людоѣдами и убитъ ими. Спутникъ его, которому удалось убѣжать, возвратился одинъ и разсказалъ о гибели несчастнаго путешественника.
Смерть героевъ никогда не останавливала порывовъ героизма. Трагическій конецъ Лейхардтовъ и Кеннеди не устрашилъ братьевъ Грегори, Роэ, Остановъ, Баббэджей и Мортоновъ. Эти путешественники изслѣдовали центральныя пустыни Австраліи, отъ запада до востока, но слава перваго переѣзда черезъ этотъ материкъ, отъ Мельбурна до Карпентарскаго залива, т. е., отъ южнаго берега континента до сѣвернаго, должна принадлежать ирландцу Томасу О'Гара Борку, заплатившаго за это жизнью.
Боркъ выѣхалъ изъ Мельбурна 20 августа 1860 года, во главѣ богатой и прекрасно снаряженной экспедиціи. Его сопровождали астрономъ-топографъ Уильзъ и 16 другихъ лицъ. Въ его распоряженіи было 25 лошадей и столько же верблюдовъ. Къ концу сентября онъ былъ уже между 25 и 26° ю. ш., въ «великой каменистой пустынѣ», гдѣ 15 лѣтъ тому назадъ, путешественникъ Стӧртъ провелъ шесть мѣсяцевъ въ затруднительнѣйшемъ положеніи и гдѣ его лейтенантъ, Пуль, умеръ отъ жажды. Боркъ и его спутники были болѣе счастливы. Они безъ особенныхъ препятствій прошли черезъ великую пустыню. Недавніе проливные дожди образовали многочисленныя лужи, вокругъ которыхъ зеленѣла растительность. Путешественники проникли въ долину Яппаръ, и ихъ энергія получила новый толчокъ, когда они узнали, что приближаются къ океану. Присутствіе моря, дѣйствительно, давало о себѣ знать многими очевидными признаками. Такъ 11 февраля 1861 года члены экспедиціи видѣли, какъ вслѣдствіе прилива поднялся уровень воды въ болотахъ, окаймляющихъ Яппаръ. Экспедиціи оставалось перерѣзать еще одну огромную глинистую равнину, но, къ несчастію, частые кустарники дѣлали ее недоступною. Путешественники, къ тому же, ослабѣли, ихъ лошади и верблюды большею частью пали; тѣ же, которые еще держались на ногахъ, не хотѣли идти. Провизіи не было. Приходилось отказаться отъ надежды достигнуть океана, близость котораго чувствовалась и казалась несомнѣнной. Рѣшили вернуться. Боркъ и Уильзъ умерли отъ усталости и изнеможенія въ долинѣ Куперо.
Но путь былъ уже проложенъ. Нѣкто, Джонъ Макъ Дуалль Стюартъ, пошелъ по ихъ слѣдамъ и увидѣлъ море, шумъ котораго слышалъ несчастный Боркъ.
Благодаря усиліямъ этихъ мучениковъ, благодаря позднѣйшимъ и менѣе злополучнымъ путешествіямъ Лансборо, Мак-Кинлсевъ, Гардвиковъ, Коулей, Эрнеста, Джильса, полковника Уарбуртона, австралійское небо, подобно африканскому, начинаетъ проясняться. Однако, эта часть свѣта еще не совсѣмъ извѣстна. На сѣверозападѣ, Тасманова земля, на сѣверѣ — земля Арнгейма, на сѣверовостокѣ — Карпентарія и полуостровъ Йоркскій — все это еще отрытое поле, ожидающее изслѣдователей. Можно утвердительно сказать, что изъ шести милліоновъ 353 000 квадр. километровъ, составляющихъ поверхность Австраліи, извѣстна только третья часть. Эти цифры свидѣтельствуютъ, какъ ничтожны усилія одного человѣка въ великой работѣ изслѣдованія нашей планеты. Но за то сумма этихъ усилій растетъ съ каждымъ новымъ поколѣніемъ. И постепенно совершается такимъ образомъ завоеваніе земнаго шара, составляющее только вопросъ времени.