Утром пошли в школу и занялись подготовкой груза. Егор развешивал муку, рис, сахар.
— Надо быть готовыми сегодня к вечеру, — нетерпеливо говорил Егор, которому хотелось поскорее выехать.
Ромку отправили в чайхану и на базар разузнать, не будет ли завтра попутной машины. Ехать было далеко: километров сто на машине, так как ехали кружным путем, а там пешком по горам около пятидесяти пяти километров до Зеленой лаборатории.
На следующий день в полдень было опять очень жарко. Борис и Егор упаковывали груз в зоологическом кабинете школы, где были собраны продукты для пионерской разведки.
В дверях стояла толпа любопытных школьников. Учитель зоологии Михаил Иванович деятельно помогал, но старался делать это незаметно. Попутно он рассказывал о своих путешествиях по Памиру и по горам Тянь-Шаня. Это были советы бывалого путешественника о дисциплине в пути, о режиме похода, о гигиене ног, о хранении спичек, об укладке рюкзака и о многом другом.
Больше половины вещей, собранных для пионерской разведки, оказались лишними. Из двух чугунных казанков Егор, посоветовавшись с Михаилом Ивановичем, взял только один. Из шести плащ-палаток — две, из двух топоров — один. Но ружей решили взять два. Одно было Егора, другое Бориса. К ним взяли все имеющиеся патроны, дробь, порох, капсюли, пыжи, спички, соль.
Михаил Иванович громко объявил, что сборы закончены, делать больше нечего и он уходит кормить привезенного ему беркута, чем и увлек «наблюдателей» за собой.
— Борис, а зачем нам брать Романа? — тихо спросил Егор, вспоминая встречу в парке. — Неужели нет более покладистого парня?
Борис пожал плечами и сказал:
— Он вспыльчивый, «поперечный», отчаянный спорщик, зато храбрый и охотник: зимой зайцев стрелял, лисицу убил. Я ведь тебе уже говорил, что он сын лесничего и хорошо знает лес и садоводство. Его уже утвердили. Характер у него трудный, это да…
Борис потер рукой лоб, стараясь что-то припомнить, потом вдруг опустил руки, закрыл глаза и прислонился плечом к стене. Тут только Егор заметил, что лицо у Бориса очень красное и губы дрожат.
— Что с тобой? — встревожился Егор. — На солнце пережарился?
Борис не отвечал. Он опустился на пол и тяжело дышал. Егор побежал во двор, намочил в арыке платок и выжал воду на голову Бориса. Мальчик открыл глаза — они были мутные и блуждающие.
— С утра меня то в жар, то в холод бросает… и голова болит. Думал, пройдет, а сейчас просто искры в глазах, — хрипло сказал он. — Пить хочется.
— Только не заболей… Ты ляг поудобней, положи мокрый платок на голову, может пройдет, — беспокоился Егор.
— Конечно, пройдет. Вот полежу немного. Пережарился на солнце, — прошептал Борис и лег навзничь на землю. — Расскажи что-нибудь, — попросил он.
Взволнованный Егор подложил ему свернутую плащ-палатку под голову.
— Ну, что тебе рассказать? — спросил он. — Я тебе расскажу, как полковник Сапегин гриппом болел.
…Дело было так. Мы строили на льду мост, началась бомбежка, и полковник провалился под лед и заболел. Температура у него была около сорока градусов. Началось Сандомирское наступление, все офицеры штаба армии в частях. Линию противника прорвали… Противник отступает с боем. Связь плохая. Получили сообщение, что одна дивизия уже за городом. Ну, оперативный дежурный доложил, что город взят. Сообщили наверх. А полковник из штаба фронта поехал в город и еле вырвался от фашистов. А о взятии города уже пошло в генштаб… Ну вот. Вызывает командующий нашего Сапегина. Тот является, еле на ногах держится… «Знаю, что ты болен, — говорит командующий, — а кроме тебя, послать некого». — «Нет, здоров, товарищ генерал», отвечает Сапегин. «Садись тогда в мою машину, самолет «У-2» уже ждет тебя на аэродроме, лети и разведай, есть ли в городе противник». И Сапегин полетел. Видит — пожары, дым, нашу танковую колонну на дороге… Цепь лежит возле города. Оттуда ему руками машут. Подлетел к окраине — фашисты. Он назад. Только стал разворачиваться, а те ка-ак начали стрелять! Мотор зачихал. Самолет стал снижаться. «Оттяни хоть немного к нашим!» кричит полковник Сапегин пилоту. А тут фашисты стали снарядами в землю бить, в то место, где самолет должен сесть. Летчик поджал — с километр пролетели и на поле за лесом сели. Летчик починил перебитый провод, и они прилетели на аэродром. Полковник Сапегин доложил командующему, где окопы, где батареи противника, что в городе делается. Освободился он, пошел к себе, и вдруг ему есть захотелось! Измерил температуру — нормальная. Ясно? Переволновался — и вылечился. Вот и тебе надо какое-нибудь потрясение.
— По-стара-юсь! — с трудом ответил Борис, не в силах сдержать лихорадочный стук зубов.
В дверях мелькнула красная майка, и появился Топс. Увидев Егора, он еще издали дружески помахал ему рукой.
— Едем? — деловито спросил он Бориса. Тот молча лежал с закрытыми глазами.
— Едем, — ответил Егор.
— А что с Борисом? Борис, Борис! — Топс забеспокоился.
Борис приоткрыл глаза и тотчас же закрыл их, бормоча что-то непонятное.
Встревоженные мальчики то окликали Бориса, то щупали его лоб.
— Жар у него, — сказал Топс. Наконец Борис открыл глаза.
— Нельзя мне болеть, — прошептал он. — Я прыгну в арык…
Борис бредил. Испуганный Топс побежал за учителем. Михаил Иванович пришел в сопровождении директора школы, молодой женщины, Елены Ивановны Скворцовой. В кабинет набилось много школьников. Все были взволнованы случившимся и лезли вперед.
Елена Ивановна расспрашивала мальчиков, где они были, что делали, о чем говорили, стараясь узнать, что же случилось с Борисом. Егор и Топс невпопад отвечали ей и еще больше усиливали ее волнение.
Наконец пришел доктор.
У Бориса оказался приступ тропической малярии.
— Пусть лежит и не встает, — сказал врач.
— И долго ему надо лежать? — допытывался Егор.
— Если все пойдет хорошо, недели через две встанет.