ПЛЕХАНОВ И ГРУППА «ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРУДА»
1.
Почти одновременно со своим письмом-программой Плехановым была задумана и большая статья «Новое направление в политической экономии»[П: I, 168 – 215]. По крайней мере, уже весной 1881 года он пишет Лаврову:
«Что касается до моей работы, то она еще не кончена. Каким образом это случилось? Такова моя несчастная привычка к каждой статье готовиться, как будто я собираюсь писать диссертацию. Но теперь это несчастное собирание материалов кончено, и я снова сажусь за ее продолжение» [Дейч, 86].
Мысль о разборе новых теорий и возникла как попытка проверить свое новое воззрение на критической работе.
Что показала эта проверка? Она показала, что, по меньшей мере, в области теории Плеханов уже твердо стоял тогда обеими ногами на надежной почве марксизма.
Самый беглый обзор достаточен для доказательства этого.
«Всякий, кто следит за современной литературой в области экономической науки» [П: I, 168], не может не заметить, по мнению Плеханова, как вырастает новое направление, оппозиционное классическому.
«Чем же вызывается это критическое отношение к догматам школы, считавшейся некогда непогрешимой?» [П: I, 169].
Ответ на этот вопрос обнаруживает в нем прекрасное знание истории и отнюдь не плохого марксиста-материалиста. Основное сочинение Рикардо, представляющее наивысшее развитие классической политической экономии, вышло в 1817 г., когда
«капиталистический способ производства тогда еще только завоевывал себе господствующее положение в сфере западноевропейских экономических отношений; буржуазия спорила еще за власть и преобладание с поземельной аристократией; наконец, промышленные кризисы не сделались еще в то время периодически возвращающимся бедствием цивилизованных наций» [П: I, 169 – 170].
Но, ведь, еще Вико утверждал, что «все науки родились из общественных потребностей и нужд народов» и что «ход идей соответствует ходу вещей»: если применить этот принцип при изучении экономической науки, а он более чем где-либо применим в общественных науках, то разное отношение к доктринам классической школы в начале XIX в. и в 80-х годах того же века надлежит приписать исключительно изменению экономии:
«„Общественные потребности“ и нужды западноевропейских народов были совсем иные в начале XIX века, чем в настоящее время, – пишет Плеханов. – Перед современниками Рикардо не стоял еще грозным призраком рабочий вопрос; они не знали еще, до каких противоречий может дойти капиталистический способ производства. Они видели капитализм лишь с его положительной стороны, с точки зрения увеличения национального богатства» [П: I, 170].
Они знали о существовании рабочего вопроса, но они им не интересовались.
«Истинный смысл и значение капитализма оставались „lettre close“ для экономистов-классиков. Интересы рабочих они продолжали связывать с возрастанием „народного богатства“ и в этом возрастании видели единственное средство уврачевания общественных бедствий» [П: I, 171].
Не следует это толковать таким образом, будто «классики» умышленно закрывали глаза на рабочий вопрос.
«В то время к такому умышленному закрытию глаз на явления жизни еще не было поводов. Протест рабочих выражался в такой грубой, примитивной форме; он направлялся против таких необходимых и очевидно полезных для производства технических усовершенствований; наконец, сознание особенностей своего положения, как класса, было еще так слабо развито в умах самих рабочих, что ни самой буржуазии, ни ученым ее представителям не могло внушить серьезных опасений констатирование указанного выше противоречия капитализма» [П: I , 172].
Но, ведь, это не могло так долго длиться. Развитие экономической жизни привело к тому, что
«на историческую арену стали пробиваться новые общественные группы; незаметные прежде, противоречия капитализма обнаруживались все с большей и большей ясностью, а вместе с этим и в науке стали обнаруживаться новые течения, более или менее сильно отклоняющиеся от направления Рикардо – Смитовской школы. Короче сказать, изменялся „ход вещей“, – изменялся и „ход идей“, и правильное понимание первого должно дать нам ключ к уразумению последнего» [П: I, 172 – 173].
Правильная постановка вопроса наполовину гарантирует и правильное его решение, а читатель не может отказать Плеханову того, что он, действительно, вопрос поставил чрезвычайно правильно и проблемы наметил метко.
Но для правильного понимания хода идей в данном конкретном случае надлежало понять, каков был «ход вещей» в Германии, и почему новое направление пышно расцвело именно там. Этому вопросу немало уделяет места Плеханов в своей первой статье, о которой идет речь. Мы не собираемся разбирать по существу его критику, – заметим только, что не только классики, но и последующие экономические школы нашли в этой замечательной статье блестящую оценку. Лист, Бастиа, «историко-реалисты», Луйо Брентано получают суровую отповедь и меткие характеристики. Среди прекрасных критических замечаний, по экономике разбросано немало замечаний, дающих довольно ясное понятие о том, как он далеко пошел по пути марксизма к этому времени.
«Каждая составная часть общества стремится устроиться по-своему, каждый класс отстаивает или стремится завоевать наивыгоднейшие для него условия существования. И нужно сознаться, что „орган высшего права“ – государство – находилось бы в большом затруднении, какой из рекомендуемых ему видов „справедливости“ должно осуществить оно в данное время, если бы только оно действительно существовало как нечто стоящее вне экономической иерархии классов и совершенно независимое от их интересов и стремлений. Но в том-то и дело, что в каждый данный момент исторического развития организация государства определялась отношением сил составных его частей. Если бы взаимное отношение этих сил оставалось неизменным, то и воплотившиеся в формах государственной организации идеи „права“ и „справедливости“ также не изменялись бы в своем содержании. Но история никогда не стоит на одном месте. Медленно и незаметно, но неуклонно и „неукоснительно“ совершаются изменения в фактических отношениях сил различных общественных классов, пока, наконец, эти изменения не достигнут известной степени интенсивности. Но раз необходимая степень этих изменений достигнута, – и только когда она достигнута – государственная организация в свою очередь подвергается переустройству, становится воплощением новых идей и принципов. История третьего сословия может служить наглядным доказательством всего вышесказанного» [П: I,194 – 195], – пишет он.
Нельзя не пожалеть, что статья эта первоначально появилась в легальном органе – стремление скрыть свои мысли так, чтобы они стали невидимыми для цензора и понятными читателем, делало то, что мы имеем перед собой последовательно-революционный взгляд, выраженный эзоповским языком.
Обусловленность государства «развитием сил составных его частей», – т.е. борьбой классов и ее развитием, которая, достигнув известной степени интенсивности, приводит к переустройству государственной организации, как это было у третьего сословия – разве это не речь совершенно оформившегося «марксида». По крайней мере, по вопросам теории его воззрения к этому времени вполне установились.
За эзоповским языком легальной журналистики слышится речь революционера-марксиста.
Крупных статей после этого в течение 1881 года Г.В. Плеханов не писал, и у нас нет ничего, кроме его переписки с Лавровым и его воспоминаний в разных статьях, писанных впоследствии для характеристики эволюции и роста его воззрений.
Нет у нас также достаточных объективных данных для суждения о его отношении в эту пору его раннего марксизма к вопросам революционного движения в России, но несомненно, что и тут основной перелом произошел именно в начале 1881 г., во всяком случае письмо его в редакцию «Черный Передел» и изложенная там minimum-программа много говорит об этом начавшемся повороте к марксизму. К числу важнейших доказательств нужно признать и то, что уже к середине 1881 года Плеханов кардинально изменил свое отношение к федерализму и выступал горячим защитником идеи централизма[9]. Это тем более характерный и важный симптом, что федерализм для бакунизма отнюдь не является случайным явлением. В общей системе Бакунина идея федералистического устроения будущей России непосредственно вытекала из его анархических воззрений на государство и утопического экономического построения – учения об общине, как первичной ячейке социализма. Отрицание федерализма если не означает полного и окончательного разрыва с бакунизмом в русских делах, то, несомненно, указывает на то чрезвычайно знаменательное, на наш взгляд, явление, что к этой эпохе относится начало переоценки практической программы «русского социализма».
Однако вернемся к эволюции его теоретических взглядов. Статья его «Новое направление» имела большой успех. Такой строгий ценитель, как Н.К. Михайловский, не только принял статью, но и постарался закрепить за «Отечественными Записками» молодого ценного сотрудника. Он заказал ему вторую статью, которую Плеханов и принялся подготовлять.
«По своей несчастной привычке» он готовил материал к другой статье и вел жестокую войну с нуждой, которая отнимала у него неимоверно много времени.
Когда от редакции «Отечественных Записок» он получил заказ на новую статью, он был рад вдвойне и литературной удаче, и перспективе некоторого улучшения материального положения.
«Вчера я получил из редакции „Отечественных Записок“ 500 франков. Михайловский пишет мне, что статья моя уже набрана и будет помещена в ноябрьской книжке. Он предлагает мне написать следующую статью не о Гумпловиче, а о Родбертусе. Хотя, – говорит он, – Зибер и писал о нем в „Юридическом Вестнике“, но изложение его очень тяжелое, и притом „Юридический Вестник“ очень мало распространен. Я с удовольствием беру эту тему, хотя сочинения Родбертуса очень трудно достать» [Дейч, 89].
Поздней осенью 1881 г. Плеханов приступил к своей статье о Родбертусе, на которой нам следует остановиться несколько подробнее.