И, наконец, крут последний:
Узнаю, что тот Меч есть --
Архангел; зовут Ра-
фаилом его:
Рафаил
Звук
раз-
ры-
ва!
Вот центр композиции, "Эпопеи", точка, к которой сходятся все окружности, глава эта называется "Рай". Это не рай эстетический допознавательный, это рай -- истины, рай будущего, рай, которым живем мы все, рай, становящийся цельностью. До последней углубленности дошел здесь основной мотив, сила взрывающего разума, сила элогимов -- здесь взята в разрезе последней глубины: "я уплотил в продолжение жизни моей подымавшийся звук":
"Ом-мир-мира-ам-амо! -- -- Неизреченный мир, дивный, -- люблю!
Амма-амо-мам-мама! -- -- О, кормилица, люба: ты -- матерь материи!
Рам-рама-брам-брама! -- -- Герой, посвященный -- как бог!"
Так, видим мы, сила отца, актуализировавшаяся в Котике, оправдала маму: Р и M соединились, Р организовало M и БР оплот-нело, как задание истории, перерождающее безначальную стихию мамы: "рам-рама брам-брама", стал герой посвященный, Я -- индивидуальность. В истории, в бремени времени соединяет он папу с мамой, оправдывая маму, и все тени исчезли в светящейся конкретности становящегося смысла в истории; "бороданники теней", заводившиеся повсюду, исчезли в бородинном потоке собратия светочей, в слепительном блеске элогимов. И мама оправдана; когда Котик вернулся домой после последней, самой отчаянной семейной ссоры: "мама встретила, дверь открыв Ангеликою, крыльями шали накрыла".
Так дошли мы до центра.