76

колай, я бы его посадилъ на лысину и носиль бы—

сколько у его ума и дальновидности!»

У Пашковой жиль 20 Мтъ, съ 51-го до 71 года.

Она хЬвица была, пожилая, фрейлина двора.

Тоже горячая была, вспыльчивая, пыль такая—я

или уйду, или молчу, стою, какъ вкопаный, чтобы

успокоилась она. Правь ли я или пусть бу-

деть ея верхъ, а послТ будетъ наша маковка. Пос.Јй

какъ съ нея сойдетъ все это: «Ахъ, не въ

службу, а въ дружбу, сходи туда-то, схЬлай то-то»...

Извольте, ваше превосходительство!

Я у нея тоже быль буфетчикомъ, жалованье у

ней было 25 рублей.—«Я, говорить, больше не даю»—

это выйдетъ 7 руб. 15 коп. серебромъ.—Я говорю:

извольте, я вамъ послужу. Потомъ стала прибавлять:

8—9—10—до 10 рублей дошла! Я хотЬлъ уйти—

жалованья мало... «Я, говорить, прибавлю». Дошло

до 10—я остался, больше ничего!

у ней быль огромный; въ торжественные

дни у ней до 100, съ визитами; кто карточку оста-

вить, а то я записывалъ, кто гд'ь живетъ—иногда и не

об“Ьдалъ, а уйдешь—Богъ знаетъ тутъ что случится.

Одинъ разъ говорить: «у меня быль Сушковъ, а

ты не доложилъ». Я говорю: кабы онъ быль,—я бы

доложилъ, или бы карточку онъ оставилъ; какъ, го-

ворю, не стыдно дворянину врать!

«Какъ смгЬешь такъ говорить! онъ племян-

никъ!»—Я говорю: все равно; надобно быть дворя-

ниномъ...