Заколоченный дом.
— Все в порядке, — сказала Лили. — Разве вы забыли, что я сказала вам, что этот дом предоставили моему другу-художнику люди, которым он принадлежит, и которые на лето уехали на берег моря? Я думаю, что входная дверь и окна были заколочены до того, как дом был отдан в его распоряжение. Мой друг живет в задней части дома и сторож смотрит за всем, но дом ужасно красив. Вам не придется сожалеть, что вы надели свое лучшее платье. Не правда ли, какая это шикарная улица?
Вин посмотрела кругом себя, но все дома, как и тот, у которого они остановились, были глухо заколочены; их мрачно-темные фасады были столь же безжизненны, как лица мумий. Гладкие доски были плотно прибиты к оконным рамам и закрывали входные двери. На первый взгляд казалось, что нет способа проникнуть в заколоченный дом, но когда Винифред медленными шагами подошла к четвертому дому от угла, она разглядела очертания маленькой дверцы, вырезанной в досках, прикрывавших большую дверь. На гладкой поверхности двери не было ручки, но зато была маленькая незаметная замочная скважина, в которую мисс Ливитт проворно всунула ключ, вытащенный ею из сумочки.
— Мой друг дал мне его, — объяснила она, — чтобы нам не пришлось долго ждать, так как здесь только один слуга и он может быть чем-нибудь занят. Не правда ли, как все это забавно выглядит?
— Это начинает походить на какое-то приключение, — отвечала Вин. — Я не представляла себе, что дом может оказаться заколоченным, или…
— От этого в нем прохладнее, — сказала Лили. Она открыла маленькую дверцу, и пространство между последней и входной дверью дома, освещаемое светом с улицы, выглядело, как миниатюрная прихожая.
— Нащупайте вокруг себя и нажмите, когда найдете, кнопку электрического звонка, — продолжала она. — Кто-нибудь тогда откроет настоящую дверь, а я запру за нами.
Вин нагнулась, чтобы пройти через низкое отверстие, и оказалась лицом к лицу с входной дверью с претенциозной резьбой. Ее ищущие пальцы нащупали сами собой электрический звонок, и через несколько секунд, после того, как она коснулась его, не услышав его звука, дверь распахнулась.
В темноте передней, или широком вестибюле, фигура появившегося человека казалась черной на сером фоне. Вин смогла только разглядеть, что он был высокого роста, прямой и вытянутый, как хорошо вышколенный слуга, и его голос походил на голос слуги, когда он произнес: «Осторожнее, мисс, не оступитесь. Здесь довольно темно, но зато внутри много света. Позвольте мне провести вас через переднюю».
Вин поблагодарила его и обернулась в сторону двери, спросив:
— Вы идете, мисс Ливитт?
— Да, я только закрою дверь на ключ, — ответила Лили, — идите, я последую за вами.
Вин пошла мимо темных, мрачных, по-видимому, обшитых панелями стен. Она услышала, как позади нее с шумом захлопнулась дверь, и подумала, что Лили сейчас придет, но в эту минуту перед ней открылась еще одна дверь, из которой струилась полоса нежного розового света.
— Войдите, пожалуйста, мисс, — пригласил ее высокий слуга, почтительно наклонившись, и машинально Вин повиновалась.
Лили Ливитт не преувеличивала: — это был действительно, «шикарный дом», очень прохладный. Комната, в которую ее ввели, была столовой, и первое впечатление было таково, что все в ней было розовым: стены, разрисованные занавеси, плотный, мягкий ковер, обитая парчой мебель, лампа и абажуры у свечей. На столе сверкал, как на солнце, букет лилий среди целого сада темно-красных роз, а блеск серебра и стеклянной посуды казался каплями росы, смягчающими красный закат.
Что за чарующее зрелище после месяцев посещения ресторана для служащих в «Руках» и завтраков пятицентовым шоколадом в переполненных киосках! Да, она была рада, что пришла сюда: ей надо смотреть, смотреть и смотреть на эту прекрасную картину, чтобы можно было потом вспоминать ее подробности и сохранить ее перед своими глазами, как красивую мечту, в противовес будущей реальности.
Но, осуществляя свое намерение и знакомясь с деталями обстановки, Вин вдруг почувствовала, что сердце ее сжалось и потом перестало биться. У стола было только два стула, он был маленький и круглый, и на нем были накрыты только два прибора.
Вин повернула голову, ища Лили Ливитт. Но Лили не было, как не было и высокого почтительного слуги. Зато в комнату вошел в этот момент улыбающийся мужчина в вечернем костюме и с извиняющимся видом человека, немного запоздавшего к назначенному времени.
— Как поживаете, мисс Чайльд? — радушным тоном спросил ее Джим Логан, протягивая ей руку. — Это очень любезно с вашей стороны.
Тысяча различных мыслей, одна за другой, вихрем пронеслась в голове девушки, подобно механическим лошадкам на круглых игрушечных конских скачках, которые она так часто продавала в магазине Питера Рольса. Быстро, быстро вертелись они некоторое время, а потом постепенно начинали замедлять ход.
Дом этот был закрыт на летнее время. Фасад был заколочен досками и возможно, что задние окна тоже. С улицы не было видно света и, вероятно, не слышно никакого звука. На ужин было накрыто только два прибора. Далее, Лили ушла, — она с самого начала имела в виду уйти, оставив ее одну здесь, — будучи подкуплена, чтобы привезти ее сюда. Но, без сомнения, она была подкуплена за большую сумму, так как после этого случая Лили Ливитт, конечно, никогда не осмелится снова встретиться с ней! Одна из них должна будет исчезнуть из отделения накидок в «Руках». Одно из двух: или Логан дал Лили достаточно денег, чтобы она решилась пожертвовать всеми своими комиссионными, или же Лили думает, что после сегодняшнего вечера, она, Винфрид Чайльд, никогда не покажется больше в магазине Питера Рольса.
В ушах Вин зазвенело, когда она задала себе этот вопрос, и она почувствовала, что сейчас лишится чувств. Но нет, она не допустит этого. Никогда еще в своей жизни она не нуждалась так в полном обладании своими чувствами, как теперь, в этом запертом доме, где вся надежда на спасение зависит только от ее собственной изворотливости, и где никто ничего не увидит и не услышит из того, что случится с ней, кроме этого улыбающегося мужчины и его вышколенного слуги. Ибо для внешнего мира дом считается необитаемым.
Она овладела собой тем более легко, что что-то в подмигивании узких глаз Джима Логана подсказало ей, что он ждет от нее крика, или истерики. Ни разу до этого времени она не представляла себе, что его можно бояться. Но теперь Вин боялась его. Этот молодой человек с хищным лицом, с выдающейся вперед челюстью смотрел на нее, как дикий зверь смотрит на находящуюся под его лапами добычу, и если он улыбался и подмигивал глазами, то это соответствовало довольному урчанию дикого зверя.
Вин подумала об этом и подумала также, что, если у добычи хватает присутствия духа, чтобы притвориться уснувшей или мертвой, то, как говорят, дикий зверь, в конце концов, не убивает ее.
Она не вложила своей руки во все еще протянутую руку Логана, и не отвернулась, чтобы убежать от него.
— Это сюрприз для меня! — спокойно заметила она.
— Надеюсь, приятный сюрприз? — спросил он.
— Мне кажется, это похоже на ловушку, — сказала девушка.
— Да, конечно, именно так и есть, — улыбнулся Логан, очевидно, удивляясь ее спокойствию и не будучи уверен, принимать ли это за хорошее или дурное предзнаменование. — Но это был единственный способ заставить вас принять мое приглашение.
— Немного слишком сильный способ! — сказала Вин, пожав плечами. — Как бы то ни было, я — здесь. Мне кажется, это очень изящный дом. Он принадлежит вам?
— Это дом моего отца. Но все думают, что мы уехали куда-нибудь на лето. Но я иногда бываю здесь. Мой слуга прислуживает мне. Он так же верен, как бывают верны слуги в романах. Я плачу ему за это. Он сделает все, что я ни потребую.
— По-видимому, он приготовил для вас прекрасный ужин, — и глаза Вин остановились на столе.
— Ничто не может быть слишком прекрасным для вас. Если мне пришлось добиться того, чтобы вы пришли сюда, посредством обмана, то теперь, после того, как вы здесь, ни в чем не будет обмана. В этих цветах у вашего прибора скрыт маленький сюрприз; надеюсь, он вам понравится.
— Что это, предложение мира? — спросила Вин легкомысленным тоном.
— Да, и вместе с тем предложение любви. Вы знаете, что я влюблен в вас, волшебница, безумно влюблен с того вечера в парке. Я не мог успокоиться, пока снова не увидел вас у Питера Рольса. А потом я понял, что не успокоюсь, пока…
— Подождите, — воскликнула Вин, протягивая обе руки, чтобы удержать его, когда он приблизился к ней. — Пожалуйста, подождите! — Она продолжала говорить легкомысленным тоном. — Я — ваша гостья. Я хорошо понимаю, что «сила создает право!». Но есть еще другой закон — закон гостеприимства, не правда ли? Все это приключение меня ошеломило. Дайте мне проникнуться его духом, прежде, чем вы еще что-нибудь скажете или сделаете. Дайте мне время придти в себя. Куда я девала свою накидку? Может быть, у вас здесь есть где-нибудь большое зеркало. Мне надо посмотреть, достаточно ли я красива для этой обстановки.
Логан уступил рукам, которые его отталкивали. Его приводило в восторг, что эта высокая, умная девушка, так непринужденно отнеслась ко всему происшедшему. Он был рад, что она говорила о приключении и о том, чтобы проникнуться его духом. Впрочем, он не вполне доверял этому странному созданию. Быть может, она похожа на котенка, который позволяет себя ласкать, лежа, в ожидании возможности прыгнуть. Но в данном случае котенок может лежать в ожидании, сколько ему вздумается. Возможности ему не представится. Мало – по – малу котенок вынужден будет признать этот факт, если у него в душе еще таится надежда, так как на этот раз он решил довести дело до конца.
— Рядом есть комната, которою моя мать и сестра пользуются, как будуаром, — сказал он любезно. — Она вся полна большими зеркалами, и вы можете иметь, сколько хотите, электрического света, но мебель там накрыта чехлами. К сожалению, столовая и моя берлога — единственные комнаты, где все в порядке.
Логан вошел в переднюю и открыл одну из дверей, которые выходили в нее. — Вот здесь! — сказал он, засветив электрический свет, обнаруживший маленькую комнату, мебель в которой была покрыта белыми чехлами. Первое, что вы увидите, это ваше собственное изображение во весь рост. Я думаю, что это именно то, что вам нужно.
— Вы правильно угадали и заслуживаете награды, — отвечала Вин.
В освещенном будуаре зеркало находилось прямо против двери.
— Вы оставите меня на несколько минут одну? — спросила она. — Я должна вам признаться, что сюрприз, приготовленный вами, немного ударил мне в голову, как, вероятно, ударит ваше шампанское, когда я его выпью. Жаркая погода действует на меня ужасно, и я не совсем бодро себя чувствую. Если я посижу пять минут с закрытыми глазами и подумаю, я уверена, что буду за ужином более веселой гостьей.
Логан, который зажег электрический свет по ту сторону двери, стоял на пороге, загораживая дорогу. Вин не пыталась пройти мимо него и не выказала ни нетерпения, ни даже волнения. Он пристально смотрел ей в глаза, словно спрашивая: «Не понимаю, какую штуку ты намерена выкинуть? Неужели ты думаешь, что я такой несчастный идиот, что оставлю тебе открытым выход, после всех волнений и расходов, которые я вынес из-за тебя?».
Но он великолепно знал, что оттуда нет выхода и что в ее распоряжении, очевидно, нет никакого средства, заслуживающего внимания, разве только, что у нее припрятан мелодраматический флакон с ядом, который она осушит и умрет, подобно героине старомодной драмы. Но он был уверен, что энергичное, жизнерадостное, молодое существо, овладевшее его воображением, не совершит ничего подобного, и потому полагал, что вполне безопасно исполнить ее прихоть.
— Вы можете даже, если захотите, заснуть на софе, при условии, что обещаете увидеть меня во сне, — сказал он, и если вы позволите мне притти разбудить вас. А я буду стеречь вас, смотря через замочную скважину! Вы видите, в ней нет ключа, чтобы мне запереть вас или вам запереться от меня.
— Я думаю, что ни один из нас не будет столь старомодным? — рассмеялась она. — Было бы глупо начинать таким образом вечер. Раз уж я здесь, я обещаю вам наилучшим образом его использовать!
— Вот это хорошо. Мое сердце принадлежит вам, — сказал Логан и, отступив от двери, пропустил ее в освещенный будуар.
Медленно и изящно, почти кокетливо, она отстранила его, улыбаясь ему в лицо, пока дубовая дверь не отделила их друг от друга.