Летчик-испытатель, любуясь, ходит вокруг своего самолета, как джигит около любимого коня. Самолет и в самом деле был чудесный. Его издали можно было заметить на гладкой бетонной площадке у края зеленого ковра огромного летного поля. Гладкое серебристое тело машины, покоившейся на высоких и тонких ногах шасси, было устремлено ввысь. Тонкие изящные крылья, законченность и стремительность форм говорили о большой скорости. Это и был новый скоростной бомбардировщик, оставлявший далеко позади себя все известные в то время истребители.
Бомбардировщик сверкал на солнце, и солнце играло в нем, как в зеркале. Летчик, глядя на машину, жмурился от нестерпимого блеска, а еще и от предстоящего удовольствия: надевая парашют, он готовился подняться в воздух.
Почти две тысячи лошадиных сил легко отделили машину от земли. Летчик повернул кран — и шасси ушли в свои гнезда. Потом он чуть взял ручку на себя: гул моторов стал мягче, ангары и гаражи стали быстро ужиматься в длине и ширине, становясь похожими на домики из детского набора «Конструктор».
Еще одно движение рулей — и машина входит в вираж, набирает высоту, взбираясь, как по незримой лестнице, к пухлым, застывшим в небе облакам. С каждым кругом земля показывала летчику все новые картины. Березовая роща, отражающаяся вниз головой в озерах, похожих на выплеснутые и застывшие плавки серебра; пологие. Уходящие в даль холмы; колыхающаяся, как море при легком ветерке, рожь, — все это проплывало внизу, уменьшенное, но ясное и четкое. И нельзя было не любоваться всем этим, да еще когда летишь на такой машине.
Летчик смерил глазами высоту и перевел взор в кабину. Стрелка высотомера подошла к цифре, указанной в задании. Он опустил нос самолета, ибо то же задание предписывало узнать, какие скорости можно получить на разных высотах.
Летчик через определенные промежутки времени добавлял газ. Неторопливый рокот моторов на малых оборотах сменялся звенящим гулом на больших. Столбик «скорость» блокнота заполнился такими трехзначными цифрами, что летчик от переполнивших его радостных чувств запел темпераментную «Рио-Роиту». Пел он, по правде говоря, неважно, несравненно хуже, чем летал, но так как никто его не слышал, то он спокойно наслаждался своим искусством.
Время шло незаметно. И он быстро забрался на следующую высоту, где воздух был реже и скорость полета была большей, а цифры трехзначных чисел скорости настолько значительными, что летчик перешел с легкого жанра на классический репертуар — запел марш из «Аиды» — и дал полный газ. Но в этот миг самолет затрясло, как безрессорную бричку, перескочившую на большой скорости с асфальта на булыжную мостовую. Будто кто-то могучий схватил летчика за шиворот и начал так быстро и часто притягивать и отталкивать от себя, что штурвал вырвало из рук, ноги сбросило с педалей, а пение оборвалось колоратурным переливом.
Летчик мгновенно убрал газ и вцепился в управление.
Тряска прекратилась. Лишь отдельные детали — рукоятки, краны, колесики — некоторое время еще дрожали в мелком ознобе. Стало ясно: надо немедленно садиться и возможно быстрей, не дожидаясь, чтобы хвост и крылья приземлились отдельно. Самолет после такой встряски мог в любую минуту рассыпаться в воздухе.
Парашют? Не велика хитрость им воспользоваться! Было исключительно важно доставить в сохранном виде результаты этого полета на землю. И летчик стал опускать машину так тихо и осторожно, как ходят люди на цыпочках около тяжело больного. Когда тормоза, заскрежетав, остановили бег колес и летчик вышел на землю, он от удивления мог только свистнуть.
Машину нельзя было узнать: она изменилась, как красавица от злых чар в восточных сказках. Самолет имел дряблый и рваный вид. Дюралевая обшивка фюзеляжа и крыльев стала волнистой, как мехи гармошки. Во многих местах обшивка была порвана и торчала клочьями, будто самолет рубили тупым зазубренным топором в разных направлениях. Машину исследовали. Оказалось, неуравновешен хвост. На большой скорости он затрепыхал, как крылья бабочки. Колебания передались всему самолету, и он стал разрушаться.
Гроза летчиков — «флаттер» (развивающаяся в полете на определенной скорости вибрация) — разрушает самолет в доли секунды. Реакция летчика перегнала время. Самообладание, находчивость и мастерство испытателя не только спасли машину, но и многих других летчиков и машин.
Инженеры, изучив причины этой грозы, нашли соответствующий громоотвод. И во многих наших городах миллионы людей, запрокинув головы, восхищались в солнечные дни первомайских парадов полетом армад скоростных бомбардировщиков.