В РЕВВОЕНСОВЕТЕ БАЛТФЛОТА
Кабинет члена Революционного Военного Совета Балтфлота. Просторно, книжные шкафы по стенам, письменный стол, стол для заседаний. Настенные карты Балтийского моря и фронта. Часы. Пятый час утра. Рассвет. Без стука влетает секретарь, встрепанный, в тельняшке, в носках.
Секретарь. Товарищ член Военного Совета! Товарищ Воронов! Вставайте! На «Обручеве» восстание! Взяли врасплох… Коммунисты арестованы. Вот-вот откроют огонь по штабу и Военному Совету.
Воронов (быстро одевается, смотрит на секретаря, берет телефонную трубку). Санчасть… Воронов говорит. Фельдшера с аптечкой ко мне — бегом…
Пауза. Влетает фельдшер.
Валерьяновых капель, двойную дозу.
Фельдшер дает капли.
Спасибо, вы свободны.
Фельдшер уходит.
Тяжелый случай в Кронштадте… Военный моряк Терентьев, секретарь члена Военного Совета, потерял спокойствие и выдержку. Пей!
Секретарь затих, выпил поданные капли, стоит навытяжку.
Запомни: паники тут не бывало и не будет. Ступай.
Секретарь уходит. Воронов остается один.
Только спокойно, Алексей Воронов… Только спокойно! Ты отвечаешь за Кронштадт и Балтийский флот. Пятый час утра… Так. Все спят… В этот час как раз удобно брать спящих из кровати… Что на «Обручеве» и сделано…
Звонок. Воронов берет трубку.
Да, Воронов… Я, товарищ Сталин! Так точно — в курсе. Да, слушаю… Понимаю… понимаю… (Внимательнейше слушает указания товарища Сталина.) Сумею, товарищ Сталин. Понимаю. Немедленно сообщу вам. Есть. (Кладет трубку.)
Входит умытый, подтянутый секретарь.
Секретарь. Разрешите к утреннему докладу? Сегодня несколько раньше. Газета из типографии. Актуальные стихи к событиям… «Грозой на банду белых куцую ударят Питер и Москва, и мировую революцию не сдаст балтийская братва!» Прямо как у Пушкина!
Воронов. Ну, загнул… (Повторяет стишки.) Идея верная, а форма подхрамывает, рифма явно страдает… «Банду белых куцую» — «революцию» — плохая рифма. А о форме всегда думать надо. А более существенных дел у тебя нет?
Секретарь. Так точно, есть. О снабжении трех экспедиционных отрядов Балтфлота, отправленных в распоряжение товарища Сталина. На подпись.
Воронов. Всё?..
Секретарь. Никак нет. О новом отпуске снарядов для линейных кораблей. Пойдут на подавление.
Воронов (подписав). Всё?
Секретарь. О новых мерах контроля для въезда и выезда из Кронштадта.
Воронов (горячась). Всё?
Секретарь. Никак нет. (Подает листок.) Телефонограмма о форте «Обручев»…
Воронов. Чего ж ты тянешь мокрого кота за хвост?!
Секретарь. Соблюдаю по вашему указанию полное хладнокровие. Паники тут — у нас в Кронштадте — не бывало и не будет.
Воронов. Тоже выискался хладнокровный… Стишки ты писал?
Секретарь. По мере возможности, товарищ член Военного Совета.
Воронов. Иди. Да вызвать ко мне начальника штаба базы Рыбалтовского и начальника артиллерии Буткевича.
Остается один.
(Пробегает еще раз листок об «Обручеве»). Ну, конечно, как по заказу — ночью, взяли врасплох. Ну, я дам комиссару «Обручева»!.. Башку оторвать мало… Что же делается, товарищи?! Красная Горка, «Обручев»… А мы партией зачем поставлены? Зачем нас кормят, поят, одевают, жалование дают?! Нет, вы мне ответьте, зачем такой расход, если у нас каждый день по форту вылетает… Гнать нас грязной метлой за такую службу… И погонят, вполне погонят. (Пауза.) Только спокойно, Воронов. И не вдаваться в лишние слова. Нервы и горячка еще никогда не помогали… (Вдруг нервно.) Расстрелять сволочей, «Обручев» к чертовой матери!.. В упор… Один сигнал — и весь огонь обрушится… А что дальше? Крепость лишится сильного форта. Кто сработал? Член Военного Совета Воронов. Спасибо ему… Вот — позвонят и поблагодарят… Отставить. Иначе, иначе надо… (Думает, что-то нащупал, берет трубку.) Служба, быстрее дайте форт «Первомайский»… Да… Говорит Воронов, комиссара срочно… Комиссар, здравствуй! Да, я… Слушай, есть срочное дело… Как твои, в готовности?.. Ну и держи в готовности. Может быть, минут через десять стрелять придется. Что-о? «Куда стрелять?» Куда прикажет партия, комиссар. Ах, ты не в смысле… а для задания артиллеристам… Я не так понял — мне оттенок показался. Нет оттенков?.. Добро… Подробностей? Сообщу тебе одну подробность: кончаем этот разговор, и никому ничего… Жди, позвоню… Пока… (Вешает трубку, делает новый вызов.) Служба, быстрее форт «Риф». Да… Комиссара. Воронов говорит. Как готовность? Полная? Будь на месте и жди моего звонка, понял? Вопросов нет? Всё ясно? Молодец, Бобрышев! Пока… (Вешает трубку, переводит дух.) Так значит, «Обручев» с двух сторон зажали… Пошли дальше, и спокойнее, Воронов! (Берет трубку.) Служба, форт «Обручев» дайте… «Обручев»… Коменданта… Кто просит? Революционный Военный Совет Балтийского флота… Воронов. Побыстрее. (Пауза.) Нет, не здравствуйте, а слушайте и записывайте. (Пауза). «Команде форта «Обручев» точка. Восставшие против рабочих и крестьян собственной страны во имя интересов иностранцев, а также белых генералов и помещиков, заявите в кратчайший срок, что вы не пойдете против рабочих и матросов Кронштадта, и мы вас простим, а если этого не сделаете, то путем обстрела мы вас уничтожим»… Записали? Прочтите. Громче. Отчетливее и медленнее. Так, так… Можете добавить команде, что начинается подавление Красной Горки. На линкоры посмотрите, на рейде… Да, двинем все имеющиеся в наличии силы. Петроград выделил резервы… Товарищ Ленин указывает: Петроград сдан быть не может. Комендант, обстановка ясна? Ультиматум посылай по форту. Сам пока останься. Добавляю: соседние форты к открытию огня по тебе готовы. Говорили с ними пять минут назад… Комендант, часы есть? Вынимай и смотри. (Вынимает часы.) Даю на размышление две минуты. (По второй трубке делает вызов.) Служба? Дайте «Первомайский». Комиссара… Ты? Ждешь? Подожди еще две минутки… У тебя всё готово?.. Так. Ну, пока… (В первую трубку.) Думаешь, комендант? Ну, думай, люди ждут, слыхал? (Смотрит на вынутые карманные часы.) Истекает время-то… Решай, комендант… Не перебивать там, служба!.. Кто там лезет, на губу загоню… (Дует в трубку.) Да, да, говорю. Комендант, жду… (Пауза.) Что? Какие будут приказания по «Обручеву»? Комиссара и всех коммунистов освободить… Повтори. Команде прочесть и сообщить всё, что я тебе указал. Да… Комиссара к телефону, бегом… Некогда мне с вами время терять… Жду! (Откладывает трубку, вытирает лоб платком.) Ф-фу, д-да… бывает. А сам чуть не проморгал… За форт-то отвечаешь…
В трубке шум, голос.
Да… Здорóво… Что ж ты, друг ситный, — из коечки взяли? Живьем? Неожиданность? Какая такая неожиданность? У хорошего комиссара не может быть неожиданностей, всё должно быть предусмотрено. Видеть сквозь землю на два метра должен. Что тебе делать? Сиди и жди. Пришлю другого. Да, сейчас катер высылаю. А тебя куда? А вот куда надо будет, туда и пойдешь… Да смотри, чтобы с тобой опять неожиданность не приключилась… Выручать больше не буду. Иди, иди, чай пей… (Соединяется с другими фортами.) Служба, «Первомайский»… Комиссар? Я… Отставить дело, о котором говорили. И никому ничего… Да нет: порядок… А вообще посматривай… Пока. (Делает вызов.) Служба, дайте «Риф». Бобрышев? Отставить дело, о котором говорили… Отпала надобность. Продолжай службу. И тебе того же… (Вешает трубку.)
Входит секретарь.
Секретарь. Начальник штаба базы и начарт прибыли, товарищ член Военного Совета.
Воронов. А, зови, зови…
Входят настороженные Рыбалтовский и Буткевич.
Здравствуйте, товарищ начальник штаба, товарищ начарт… Садитесь… Срочное дело, побеспокоил так рано… Ночью произошло восстание на «Обручеве».
Буткевич. Не может быть!
Воронов. Нет, вот — может!
Рыбалтовский. Что же предприняли восставшие?..
Воронов. А мы и предпринять ничего не дали. Предъявили ультиматум от имени Военного Совета Балтийского флота, и они сдались.
Буткевич. Не может быть! То есть так и должно быть.
Воронов. Да, вот о чем хотел поговорить, поскольку «Обручев» уже успокоен. Не слишком ли часты эта мятежи на фортах, товарищ начальник артиллерии? Ваше ведомство…
Буткевич. Задумываюсь… И прихожу к выводу, что недостаточен партийный контроль. Прошу извинить, я лишь беспартийный специалист, техник, но глубоко принимаю всё происходящее к сердцу. Да, недостаточен контроль… ваших, партийных сил… Сказывается, очевидно, и недостаток воспитательной работы. Понимаю — кадры партийцев слабы, нет еще достаточного опыта, навыков… Не всегда умеют уловить настроение команд… Сами изволите припомнить рапорт комиссара: «Всё в порядке, настроение команд твердое, бодрое»… А вдруг — и происшествия… Значит, товарищи партийцы не улавливают истинного положения вещей.
Воронов. Полагаю, что уловят, а может, уже уловили…
Буткевич. Тем лучше. А вообще тут сложный комплекс… Но прежде всего советовал бы обратить внимание именно на кадры партийцев. Недостатки их работы вряд ли можно оспаривать…
Рыбалтовский. Николай Николаевич во многом прав.
Секретарь (входя). Доставлены двое перебежчиков с Красной Горки, товарищ член Военного Совета… Бежали с форта сегодня утром.
Воронов. Кто такие?
Секретарь. Один военный моряк и одна женщина. Разрешите ввести.
Воронов. Вот случай толком узнать о Красной Горке. Введите.
Секретарь вводит моряка в потрепанной форме и молодую женщину.
Воронов. Вот, послушаем… (Перебежчику.) Сообщите, кто и откуда?
Перебежчик. Военный моряк команды службы связи форта Красная Горка член партии Семен Свиридов. (Подает документы.)
Воронов (женщине). А вы?..
Женщина. Я — жена командира товарища Василия Березкина. Муж мой был на шестидюймовой батарее. Его расстреляли там… (Всхлипывает.)
Воронов. Вы успокойтесь. Товарищ Свиридов, расскажите, что произошло на форту и как вы бежали.
Перебежчик. Есть. Двенадцатого, позавчера белые подошли к форту. Мы изготовились к бою. Но ночью Неклюдов со своими пулеметчиками — плохо настроенная, порченая рота — окружил бараки и арестовал коммунистов. Днем тринадцатого Неклюдов передал радио: одно в Биоркэ англичанам — я ваш, мол; другое в Кронштадт: присоединяйтесь — или будете сметены ураганным огнем.
Воронов. Это их и ждет.
Перебежчик. Больше всех лютовал старый царский офицер с двенадцатидюймовой батареи Куприянов… Он всё в Кронштадт до этого ездил. Да — вот к начальнику артиллерии.
Буткевич. Да, да… вспоминаю… Какой двуличный подлец!
Воронов остро посмотрел на Буткевича.
Перебежчик. Сидим арестованные. Пели «Интернационал», «Смело, товарищи», «Вы жертвою пали»… На рассвете пришли офицеры. Вызвали Мартынова, председателя Кронштадтского Совета и других товарищей. Мы стали прощаться. Мартынов крикнул: «Прощайте! Оставайтесь живы! Привет товарищам. Да здравствует Коммуна!» Понял я, что и нам скоро конец. Полез к окну, протискался вниз головой, упал на мешки с песком, еще за мной лезут, я побежал, оборвался на проволоке, но убежал…
Воронов. Значит, сегодня расстреливали группами?
Перебежчик. Да. Неклюдов, кроме того, запер роту матросов, которая целиком против него. Сидят ребята…
Воронов (женщине). А вы что сообщите?
Женщина (плача). У меня муж погиб. Когда мужей наших расстреляли, нас, жен, забрали. К нам приходили офицеры и рассуждали: что выгоднее — расстрелять и нас или оставить заложницами… Ну, некоторые говорили: «Оставить заложницами» — и смеялись. Ну, сами понимаете — таким смехом… Потом вызвали Шидловскую и Елену Ланскую… Одна была на шестом месяце, другая — на четвертом. Их повели… Слышно — выстрелы. (Волнуется, накипают слезы.) Потом нам один матрос шепнул, что бегите, пока не поздно. Дверь открыл, и мы побежали… Другие где-то потерялись. Я вот дошла. (Вдруг вскинулась.) Да, вспомнила, вспомнила!.. Чуть не забыла — на форту офицеры говорят: «Если большевики придут, всё взорвем — верст на тридцать всё полетит»… Господи, что же с нами делают? (Буткевичу, плача.) Товарищ начальник, за что мучают, за что убивают?
Буткевич оторопело успокаивает женщину.
Воронов. Давить надо предателей, до корня…
Телефонный звонок.
Воронов слушает. Да… Я, товарищ Сталин. Всё выполнено. Как раз еще дела нахлынули. Так точно. Пресек в зародыше… Просил бы разрешения прибыть лично и доложить. Есть. (Присутствующим.) Вы пока свободны… Меня вызывают.
Буткевич и Рыбалтовский уходят. Пауза.
Входит Шибаев.
Чего такую рань?
Шибаев. Прочтите, товарищ член Военного Совета. Взята ночью в кабинете начальника артиллерии.
Воронов. Буткевича?
Шибаев. Так точно. Товарищ Сталин указал, что он ненадежен. Вот и возникла у меня идейка: проверить квартиру. Проверил. Обнаружил целое сборище контрреволюционеров, оружие… Ясно, что «работает» на ту сторону.
Воронов. Буткевич?!
Шибаев. Так точно… Вы читайте, товарищ член Военного Совета.
Воронов (не торопясь читает). Чёрт знает что… Не может быть!
Шибаев. Так точно: может быть, голые факты и реальные фамилии.
Воронов. Корчевать их до корня, до корешочка, Шибаев!
Шибаев. Этим и занят.