Мы шли лесами Амазонки. Над нашими головами деревья замыкались в непроницаемую крышу, образуя туннель.
На второй день нашего пути мы услыхали шум реки и увидели просвет. Мы вышли из лесного мрака и в просвете деревьев заметили домик. Это был город Напо. Напо обозначен на некоторых картах крупным шрифтом. В действительности город не имеет жителей и состоит всего из одного домика.
Я расположился в этом домике и стал поджидать моей лодки. Ее должны были подтащить сюда нанятые мною индейцы. Я сидел и думал, что лодка должна быть не меньше 7 1/2 метров. Если же она окажется негодной для морского плавания, я должен буду остаться в Напо на 3–4 недели, пока не выстроят новой.
Светящиеся грибы в первобытном лесу.
Было уже за полдень. Я встал и занялся осмотром моего багажа. К счастью, вода не проникла в него и он весь оказался в целости. Я смазал салом свое ружье и револьвер и стал приводить все в порядок, чтобы приготовиться к путешествию.
Время подошло к ужину. Я поставил на огонь горшок с рисом и сиропом. Этой порции должно было хватить для всех моих носильщиков. Я хотел уже снять горшок с огня, как кто-то сзади вошел в дом и голос с западным акцентом сказал:
— Я слышал, вы снаряжаетесь ехать вниз по течению?
— Вы угадали. Цель — Нью-Йорк!
С этими словами я оглянулся и отступил на шаг. Передо мной стоял огромный, ширококостный человек, типичный золотоискатель с Запада. На вид ему было лет 45. Босой, в одной нижней рубашке и в самодельных штанах из хлопчатобумажной ткани, он стоял и спокойно рассматривал меня. Его ясные серые глаза и острый резко очерченный подбородок говорили, что шутки с ним плохи. Было ясно, что этот человек привык к жестокой жизни на воле. Он выглядел решительным и смелым, и вместе с тем он походил на бродягу из Техаса. Его подбородок оброс лохматой бородой, которая как-будто недавно была обрублена топором.
— Меня зовут Жак Розе, — сказал незнакомец.
— Ну, так идите же сюда, Жак Розе, и ешьте что есть! — пригласил я Жака. — Кушанье совсем готово. В нем маловато масла, но больше у меня нет.
Розе бросил взгляд на горшок с рисом и бананами, от которых шел пар, и на открытую консервную коробку с мясом.
— Вы извиняетесь за такое блюдо! — воскликнул он. — Да я уже два месяца ничего не ел, кроме бананов.
— Ну, тогда вперед, к работе! — воскликнул я.
Мы присели на корточки и принялись за дело.
Бедный Розе! Как он был голоден! Я никогда не видел человека, который с такою жадностью и наслаждением уничтожал бы свой обед.
Утолив первый голод, Розе принялся рассказывать мне свою историю:
— Моих родителей убили индейцы, — говорил он, — и я с 14 лет предоставлен сам себе. Кем только я не был. И золотоискателем, и горнорабочим, кузнецом, поваром, почтальоном, посыльным, рулевым на лодке и, наконец, теперь я стал бродягой. Власти преследуют меня, и я скрываюсь от них. О, не пугайтесь! — воскликнул он, заметив мой жест. — Я ничего не своровал и никого не убил. Я только вез почту, а на меня напали какие-то люди. Я видел, что сопротивление будет ни к чему, и отдал им почту. Но власти осудили меня, и вот теперь я должен скрываться, чтобы не попасться в их руки.
— Жак Розе! — воскликнул я. — Вы — человек, которого я давно ищу. Хотите ли вы сопровождать меня в моем путешествии на Амазонку?
— С большим удовольствием, — ответил Жак, — если я только хоть чем-нибудь смогу быть вам полезен.