Через все это лежал мой путь. Спустившись на 2 500 метров, мы должны были опять карабкаться на гору, чтобы затем снова спускаться вниз. На вершине горы индейцы, к великому моему изумлению, предостерегали меня.
— Не производите ни малейшего шума, чтобы не вызвать дождя.
Будучи юным и неопытным, я подумал:
Их страх вызван каким-нибудь местным суеверием. Так я докажу глупость их предостережений.
В то время как они осторожно пробирались впереди меня между скалами, я выстрелил. — Тотчас же разразился страшный ливень.
Позже, размышляя над этим явлением, я нашел для него объяснение. Облака, через которые мы проходили, были в таком состоянии, что достаточно было малейшего сотрясения воздуха, чтобы они перешли в дождь. Мои носильщики негодовали на мой глупый поступок, — не первый с тех пор, как я оставил Нью-Йорк.
В Андах на высоте 1 700 метров.
Нам пришлось тащиться по грязи под холодным дождем. На пути нам встречались ненадежные мостики над извилистой Касионой, в которую вливались с отвесных скал ледяные потоки.
С каждым дневным переходом мы опускались все ниже и вступали в область более высокой температуры. На четвертый день мы вошли в Архидону.
Это местечко состоит из дюжины домиков, построенных из пальмового дерева.
В Архидоне старшина переменил мне носильщиков, и я на следующий день тронулся в дальнейший путь.
Всего в 40 километрах от Архидоны протекала река Напо, а на другом ее берегу начиналась неисследованная лесная глушь.