В маленькой мертвецкой, у окна
Золотая голова на плахе;
Полоса на шее не видна —
Только кровь чернеет на рубахе.
Вкруг, на лавках, в полутемноте,
Простынями снежными белея,
Девятнадцать неподвижных тел
Ледяных товарищей Сергея.
Я присел на чей-то грубый гроб
И гляжу туманными глазами,
Подавляя слезы и озноб,
Застывая и давясь слезами.
За окном — пустынный белый двор;
Дальше — город в полумраке синем…
Я да трупы — больше никого
На почетном карауле стынем…
Вот Смирнов (должно-быть, ломовой), —
Каменно-огромный и тяжелый, —
Голова с бессмертной головой, —
Коченеет на скамейке голой.
Вон Беляев… кровью залит весь…
Мальчик, смерть нашедший под трамваем.
Вон еще… Но всех не перечесть;
Все мы труп бесценный охраняем…
Город спит. Но спят ли те, кого
Эта весть по сердцу полоснула, —
Что не стало более его,
Что свирель ремнем перехлестнуло…
Нет, не спят… Пускай темны дома,
Пусть закрыты на задвижки двери, —
Там, за ними — мечутся впотьмах
Раненые ужасом потери….
Там не знают, где бесценный труп,
Тело ненаглядное, родное;
И несчетность воспаленных губ
Хрипло шепчет имя дорогое…
В ледяной мертвецкой у окна
Золотая голова на плахе;
Полоса на шее не видна;
Кровь, и — лист приколотый к рубахе.