Еще одно дурное дело
Запрячет в память Петербург.
Там пуля в Пушкина летела,
Там Блоку насмерть сжало грудь.
В игре и бешенстве неистов,
Окостенелый Николай
Пытал допросом декабристов, —
Все крыла Петербурга мгла.
Опять его глухое слово!
К себе на гибель приманил
Непетербурского такого,
Кто всех звончее жизнь любил.
Всех нас пронзительным ударом
По сердцу знойно полоснул
Тот страшный ледяной подарок,
Что Петербург прислал в Москву.
И перепуганы, и смутны,
с перекосившейся душой,
За гробом, на ветру попутном,
Шагали талою водой.
Кто может мимо — слава богу,
А нам, до своего конца,
Тяжелой памятью в дорогу
Черты застывшего лица.