ПОЧЕМУ МОЛЧИТ «СЕВЕРЯНКА»?
- Есть у меня друг, командир подлодки, - рассказывал один североморец.-Смелый парень, воевал очень дерзко, и упорный - всегда своего добьется. Возвращается он однажды из похода с немалой удачей: напал на немецкий конвой, потопил транспорт и миноносец охраны. Хлебнула его лодка горюшка - побомбили ее фрицы глубинными бомбами после этой атаки. Но все благополучно обошлось. Подходят они к входу в родной залив, а туман стоит такой, словно все черти ада здесь две недели трубки курили. Ну, и промахнулся малость от усталости человек. У самого входа в залив посадил подлодку на мель. Бывает! Аварии никакой не произошло, сами своими силами обошлись. Задним ходом снялись с этой мели.
А я тоже накануне с моря пришел. Сидим на берегу с другом, выпили по маленькой, а он говорит:
- Вот мне сейчас на доклад к командующему идти, а я не могу на глаза ему показаться. Позор какой-корабль на мель посадил. Да еще где? Тут спросонок пешком холить можно, а я на мель…
- Ну, утешаю его, - насчет спросонок это ты, брат» загибаешь… Места тут тоже серьезные. И туман учитывать приходится. Случилось-и ладно, ничего не поделаешь. Два корабля немецких потопил, лодку и экипаж в целости привел, какие к тебе претензии?
- Боюсь я, брат. Это же командующий. Ну, как я, морской офицер, скажу ему, что лодку на мель посадил? Ему за меня стыдно будет. Я не только себя, я его подвел, самого уважаемого человека во флоте. Он ведь мне верил…
- Не съест же он тебя! Пожурит, ну, может, взыскание наложит и снова в море пошлет.
- А у меня какое чувство останется?.. Плохо, брат, плохо мое дело…
- Я его опять успокаиваю, а сам думаю: «И я, грешный, на его месте также убирался бы. Совесть скребла бы. Да и боязно- я его понимаю».
Странно это, если разобраться. Несколько часов назад человек в бою смерти не страшился, атаковал, леэ в самое пекло, а домой пришел, обмишурился и командующему показаться боится. Но я бы тоже боялся на его месте. И всякий бы у нас боялся. Не наказания, а самой встречи с командующим при таких, можно сказать, прискорбных обстоятельствах.
Зато совсем другое дело, когда все у тебя в порядке. Идешь к командующему, и походка у тебя легкая; докладываешь ему, и голос у тебя твердый, уверенный. И он это чувствует. Человек он требовательный - ему чтобы смелая инициатива была. Морской порядок любит. В требованиях своих строг, но справедлив. И что удивительно: флот ведь большой, а всех на флоте командующий знает! Про каждого все знает! Внимательный к людям. На кораблях часто бывает, в море ходит, и все его на кораблях любят.
Приходилось и мне бывать у него на командном пункте.
Чего сам не видал - товарищи мне рассказывали. Есть там, например, в одной из комнат огромный стоя, покрытый стеклом. А под стеклом подробнейшая карта полярных морей. И на стекле крохотные макеты всех кораблей нашего Северного флота, всех до одного! Взглянешь на эту карту-и сразу видишь обстановку на театре, где какой корабль находится, куда держит путь, где минные поля, где противник…
Когда началась война, флагманский командный пункт флота перевели р глубокий тоннель в скале. Надо признаться, не любил комфлот там сидеть. Но приходилось. Работа требовала.
В этом подземелье, где был укрыт весь флагманский командный пункт, помещался во время войны и кабинет адмирала. Стены этой комнаты были неровны, повсюду торчали ребристые края скалы, израненной подрывными работами. Несколько ковров не могли уничтожить ощущения подземелья. Но обстановка была обычной для кабинета моряка: тяжелый большой письменный стол с приставленным к нему другим, подлиннее (в виде буквы «Т»), модели кораблей, географические карты, корабельные часы на видном месте, сбоку, у стены, большой диван. На столе, когда командиры приходили к командующему на доклад, всегда гостеприимно стояла ваза с фруктами, бутылка коньяку, на маленьком подносе несколько рюмок, бутылка нарзана, пара стаканов. Около кресла адмирала на маленьком столике теснились многочисленные телефоны.
И эти дни-дни похода «Северянки»- были особенно напряженными. Флот готовился к обеспечению наступления на Севере.
Нахмурив брови, командующий сосредоточенно работал за своим столом. Услышав, что дверь осторожно приотворилась, он поднял глаза и увидел члена военного совета.
- А-а, вернулся… - откидываясь в кресле, сказал командующий.- Из Москвы сегодня звонили. Тебе привет от адмирала.
- Благодарю… - ответил член военного совета, располагаясь в кресле перед столом. - Наступаем?..
Командующий положил перо и расправил плечи.
- Да.
Он произнес это простое и короткое слово, как человек, долго ждавший возможности произнести его: любовно и многозначительно, вкладывая особый, глубокий смысл.
- У тебя тяжелые, припухшие глаза, Андрей, - обеспокоенно заметил член военного совета. - Не спал?
- Кажется, - сказал командующий. - Вероятно, все время, пока тебя не было.
- Трое суток? - ужасаясь, переспросил член военного совета.
- Трое суток? Может быть и трое суток… Сейчас прилягу. Допишу и прилягу…
Он прищурился и произнес в раздумье:
- Сдержали мы свое слово, Кирилл?.. Они ломились с суши, готовили воздушный десант, с моря прорывалась к нашей базе эскадра…
Выражение упрямой гордости появилось на его усталом лице.
- Нас могли вынести отсюда замертво, но мы не ушли бы! И мы не отошли ни на шаг…
И вдруг, спохватившись, вспомнил:
- Что так задержался, Кирилл?
- У летчиков всегда застрянешь. Такая же моя страсть, как твоя-подводники. Вручал награды, разговорился с людьми, кое-что понадобилось на месте сделать. Землянки на аэродроме заставил переоборудовать, чтоб людям удобнее было, питание в столовых проверил, жулика-интенданта отдал под суд… Потом все расскажу… Андрей, отложи работу, прошу тебя, отдохни часок.
Командующий в ответ усмехнулся и совсем по-мальчишески подмигнул. «Как бы не так» - говорили его светлые глаза.
- Это же разработки штаба, - возразил он. - План нашего наступления! Сегодня встреча с командующим Полярной армией. Разговор о совместных действиях…
Широким жестом он провел снизу вверх по висевшей позади него карте фронта Отечественной войны.
- Правофланговые вперед! Арктика наступает… Столько ждал этой минуты и вдруг - спать… Спать?.. Ты совсем как мой Витька…
Он тепло улыбнулся, вспомнив что-то хорошее.
- Такое забавное письмо нынче пришло… От витькиных одноклассников. Пишут: хотят быть такими, как я. И Витька мой подписался… Они думают, война - это так; командующий флотом, морской волк, корсар, вышел на мостик своего флагманского корабля и громовым голосом приказал взять неприятеля на абордаж…
Командующий не без горечи засмеялся:
- Я тоже так думал в их возрасте. «Моряк видит мир в натуральную величину»… «Моряк плавает вокруг земли»…
Водя рукой по карте, он отвечал сам себе, как заученный урок:
- Здесь… Здесь… Здесь… Что это такое?.. Квадрат «Три-Б», в нем несет дозор посыльное судно «Бриллиант». Где в эту минуту находится наш конвой номер ноль двадцать пять - караван с оружием для армии?.. Пересекает семидесятую параллель, лег на курс к нашим берегам. Был атакован в пути подводными лодками противника - дважды у берегов Исландии, один раз на траверзе острова Медвежьего и одни раз в открытом море. Пять раз подвергся массовому налету неприятельских торпедоносцев. Два транспорта имеют повреждения… Когда прибудут пальцы для дизелей подводных лодок?
Находятся на станции Ореховка, будут доставлены через два дня… Не спать и все всегда помнить! Всегда помнить!..
Командующий вздохнул:
- А как хочется самому поплавать, Кирилл!.. Так хочется поплавать!.. А тут - «Чайка»? Я - «Океан», «Треска»? «Океан» слушает. Диспетчер на путях океана войны!.. Диспетчер, которому нельзя отойти от пульта!.. Где же штормы, торпедные атаки, артиллерийские бои?.. Кой чёрт! Война-это не спать и все всегда помнить. Где сейчас, товарищ командующий, ваши подводные лодки, эсминцы, тральщики?..
- Серьезные изменения думаешь внести в план операций? - спросил член военного совета.
- Нет, все разработано и рассчитано вполне правильно. Осталось лишь одно белое пятно. Его заполнят сведения, добытые Мызниковым. Это, действительно, очень важно, и этого нехватает. Сведения от Мызникова - и тогда все…
- Мызников должен вернуться завтра?
- Да, но у Плескача плохие дела.
- Что-нибудь случилось?
- Плескач обнаружил в своем квадрате «Рупрехта».
- «Рупрехта»?..
Раздался телефонный звонок. Командующий снял трубку, утвердительно кивнул члену военною совета.
- «Чайка»? Я - «Океан».
Затем он произнес в телефон, повторяя услышанное:
- В Сочи возможен снегопад?.. Большой?.. Встречайте грузы. Укройте брезентами. Сколько посылаете?
Он умолк, размышляя, и затем решил:
- Нет, силы могут оказаться неравными. В этом случае рисковать нельзя. Обеспечьте превосходство. Прибавьте еще…
Командующий прикинул в уме и сказал:
- Три… Есть?.. Как охота на медведя?.. - И пояснил, прикрывая трубку, члену военного совета: - На «Рупрехта». Добро, - продолжал он телефонный разговор. - Действуйте! До свиданья!..
И, положив трубку, объяснил:
- Плескач, ожидая Мызникова, встретил в своем квадрате крейсер «Принц Рупрехт» и погнался за ним. Он имел на это право. Разведка доносила, что «Рупрехт» болтается поблизости от наших вод. Такую встречу мы с Плескачом предвидели и обсуждали совместно. Радиограмму «Северянки» о решении атаковать «Рупрехт» я получил. Но с тех пор больше ни звука. Может быть, молчат, остерегаясь, чтобы не запеленговали?.. Сегодня мы перехватили и расшифровали немецкое радио: «Принц Рупрехт» торпедирован большевистской подлодкой, повреждено управление, лодка уничтожена». Я отдал приказ авиации - добить крейсер. Сейчас бомбардировщики и торпедоносцы должны вылететь в бухту «Чулок». Если в ближайшие часы ничего от Плескача и Логинова не будет - пошлю за Мызниковым другую лодку. «Касатка» пойдет. Но не могу поверить, чтобы «Северянка» погибла…
- С Плескачом на борту?.. Не могло этого случиться!
- Война. Всякое возможно,- горько промолвил командующий.
Он снял трубку одного из телефонов.
- «Треска»? Говорит «Океан». Что «Северянка»? Молчит?- командующий сокрушенно покачал головой.- Есть «Касатка» в часовой готовности. Нет, подождите отправлять. Тогда прикажу. Еще немного. Может быть, Плескач даст в эти часы о себе знать. Так… Так… Кочетков уже прошел мыс Торос?.. Потопил что-нибудь? Не сообщает?.. Вот характер - все у них на «Малютках» такие: пока в бухту не войдет, ничего от него не узнаешь. Обязательно пальнуть ему из своей пушечки в базе надо… Доложите,- сердито продолжал он,- когда Кочетков будет в базу входить. Добро!..
Он положил трубку, вышел из-за стола и, заложив руки за спину, нервно зашагал по кабинету.
- Очень расстроен народ на подплаве,- тревожно сказал он. - «Северянка»… Это же цвет, гордость подводная… «Касатка» готова выйти за группой Мызникова. Если Плескач до вечера не обнаружится, дам «добро» на выход в двадцать четыре. На переход - сутки. «Касатка» как раз в темноте до фиорда доберется… Но не думаю я, чтобы «Северянка»…
Командующий огорченно махнул рукой.
- Отдохни же, Андрей! - снова настоятельно попросил член военного совета. - Можно? - осведомился он и, на утвердительный кивок адмирала, придвинул к себе пачку бумаг со стола и стал их перелистывать.
- Разбуди, пожалуйста, когда Кочетков придет.
- Разбужу, разбужу,- успокоил член военного совета, с интересом продолжая перелистывать бумаги.
Командующий снял ботинки и лег на диван. Он лежал с открытыми глазами. Ему трудно было сейчас работать, но еще труднее было заснуть.
- Хорошо! - с удовольствием сказал член военного совета, задержавшись над одной из бумаг. - Евсеева - командиром на «Кашалот»?.. Правильно.
- А что же? Прекрасный будет командир, - ответил командующий. - Вернется с «Северянки» Евсеев - будет принимать под свое командование «Кашалот». Это его последний поход старпомом…
- «Последний»… «Вернется»… - задумчиво повторил он. - Нет, конечно, вернется…
Член военного совета придвинул к себе новую папку.
- Эге,- заметил он. - Да тут у тебя почта еще не распечатанная…
- Перед самым твоим приходом принесли. Просмотри, пожалуйста, нет ли чего срочного.
- Несколько писем. Из Архангельска. Из Вологды… Из Москвы… Телеграмма… Телеграмма из Ленинграда.
- Что за телеграмма?
Член военного совета распечатал телеграмму и стал читать вслух:
- «Прошу сообщить офицеру Сахаджиеву, результате артобстрела ранена жена его, находится центральном госпитале. Сожалению ампутировали левую ногу. Жизнь безопасности. Ребенок попечении соседей. Майор Федоров…»
Но то, что он прочел, не укладывалось в его мозгу.
- Сахаджиев?.. - повторил он. - Штурман с «Северянки»? Его жена?.. Ампутировали левую ногу?.. Да он же ей туфли шьет! Весь подплав это знает…
- Я тоже это знаю,- глухо сказал командующий.- Я тоже это знаю…
Резкам движением он приподнялся на диване и сел.
- Как же ему об этом сказать?.. Помнишь, Кирилл, как мы узнали, что у Плескача жена умерла, не выдержала ленинградской осадной зимы?.. Сколько времени от него это скрывали! Да разве скроешь?.. И никого у человека близких не осталось, кроме его подводников. Только придет с моря и тотчас на другой лодке опять в поход…
Его перебил телефонный звонок…
- «Северянка» отыскалась?.. - с надеждой в голосе вымолвил командующий.
- Я - «Океан»,- сняв трубку, сказал член военного совета. - «Океан» слушает. Какие новости с «Северянки»? Нет?.. Да, сейчас придем на пирс.
Он положил трубку и пожал плечами.
- От «Северянки» ничего нет. Может быть, действительно остерегаются радировать, чтобы противник не запеленговал их место?.. Собирайся, Андрей, своего любимчика, подводного асса, встречать…
Командующий заторопился, натягивая ботинки. И в это мгновение откуда-то из-за стен командного пункта донесся глухой пушечный выстрел.
- Любимчик, любимчик… - ворчливо негодовал командующий. - Всегда так… Палит теперь из пушечки вместо того, чтобы с моря доложить радиограммой о победе. «Торпеды израсходовал, разрешите вернуться в базу». А куда израсходовал - неизвестно…
Но тут же сменил гнев на милость и с плохо скрытой гордостью добавил:
- Наверное, опять фашистскую подводную лодку утопил!.. Подводный асс, парень - загляденье, погибель девичья…
- Еще бы! Такой герой, да еще красавец, белокурый да кудрявый…
Адмирал взял члена военного совета под руку и увлек его за собой.
- Хочется поплавать, Кирилл! - снова сказал он. - Как хочется поплавать!..
Они торопливо вышли из подземелья наружу. «Малютка» Кочеткова, пересекая бухту, плавно приближалась к пирсу. Дульная часть ее пушечки была после выстрела задрана к поднебесью. Со скалы, по дощатым трапам, отовсюду бежали подводники - встретить товарищей, вернувшихся с победой.
А «Северянка»? Почему молчит «Северянка»?