Подоломъ Кремля издревле называлась низменная набережная часть Кремлевской мѣстности, которая въ первоначальное время была значительно обширнѣе, чѣмъ теперь, особенно въ юго-восточномъ углу города, гдѣ стоитъ церковь Константина и Елены. Существующая теперь гора, какъ мы упоминали, состоитъ изъ насыпи, которая, при постепенномъ своемъ устройствѣ, необходимо засыпала и не малую часть подгорной низины. Въ первоначальное время заселенія Кремлевской горы, когда еще не было стѣнъ, зта низина, продолжавшаяся и за теперешнею стѣною Кремля въ Китай-городѣ къ Москворѣцкому мосту, по всему вѣроятію, служила мѣстомъ берегового пристанища для приходящихъ снизу и сверху рѣки судовъ. Построенныя въ 1156 г., потомъ въ 1340 г. деревянныя стѣны отдѣлили это пристанище отъ самаго города, захвативъ и значительную долю береговой низины. Такимъ путемъ и устроился Подолъ города, составившій особый отдѣлъ Кремлевской мѣстности, потребовавшій постройку и особыхъ Нижнихъ воротъ, какъ они иногда прозывались, для сообщенія и съ пристанищемъ и затѣмъ съ торговымъ посадомъ.
Въ XIV и въ XV ст. эти ворота назывались Тимоѳеевскими. Имѣя въ виду, что нѣкоторыя башни и ворота Кремля временами прозывались по именамъ жившихъ вблизи знатныхъ домовладѣльцевъ, можемъ съ большою вѣроятностью отнести прозваніе Тимофеевскихъ воротъ къ имени жившаго возлѣ нихъ окольничаго у Дмитрія Донскаго Тимоѳея Васильевича изъ знаменитаго рода Воронцовыхъ-Вельяминовыхъ, первыхъ тысяцкихъ города Москвы. Тимофей былъ третій сынъ второго тысяцкаго Василья Протасьевича и братъ третьяго тысяцкаго Василья Васильевича, съ сыномъ котораго Иваномъ, казненнымъ въ 1379 г. на Кучковомъ полѣ, прекратился и важный санъ Московскихъ тысяцкихъ. Можно полагать, что Иванъ побѣжалъ отъ вел. князя къ врагамъ Москвы именно по тому случаю, что не получилъ по наслѣдству великое званіе тысяцкаго.
Тимоѳей Вас, по сказанію житія преп. Кирилла Бѣлозерскаго, богатствомъ и честію (почетомъ) превосходилъ всѣхъ бояръ того времени. Въ 1376 г. онъ присутствовалъ первымъ при духовномъ завѣщаніи вел. князя. Онъ не мало прославился въ знаменитой битвѣ съ Мамаевымъ полчищемъ на рѣкѣ Вожѣ, гдѣ Тимоѳей съ одну сторону, князь Данило Пронскій съ другую, а князь Великій въ лицо встрѣтили натискъ Татаръ и разбили ихъ, какъ до тѣхъ поръ не бывало. Враги побѣжали къ Ордѣ безъ оглядки, оставивъ побѣдителямъ всѣ свои обозы со множествомъ всякаго товара. Это случилось 11 августа (въ среду) 1378 г. На этой битвѣ захватили и попа, посланнаго бѣглецомъ Иваномъ изъ Орды съ мѣшкомъ какихъ-то лютыхъ зелій.
На Куликовскомъ побоищѣ Тимоѳей Вас. также былъ великимъ воеводою, какъ именуетъ его лѣтописецъ. Въ числѣ убитыхъ на этомъ побоищѣ упомянутъ и Тимоѳей Васильевичъ, но это, по всему вѣроятію, описка вмѣсто Тимоѳея Волуевича, такъ какъ Тимоѳей Вас. упоминается позднѣе въ числѣ бояръ вторымъ, сидѣвшимъ при духовномъ завѣщаніи Дмитрія Донскаго, написанномъ незадолго до его кончины въ 1389 г. Тимоѳей Волуевичъ предводительствовалъ Владимірскимь полкомъ.
Тимоѳей Вас. достопамятенъ еще и тѣмъ, что въ его домѣ воспитывался преп. Кириллъ (въ міру Козма) Бѣлозерскій. Онъ находился въ родствѣ съ Тимоѳеемъ Вас, почему по кончинѣ родителей былъ отданъ на его попеченіе. Бояринъ очень полюбилъ отрока. Когда онъ достигъ возраста, Тимоѳей Вас. сподоблялъ его даже и сидѣнія на трапезѣ съ собою, а потомъ опредѣлилъ его казначеемъ своего имѣнія. Но казначей Козма отъ раннихъ лѣтъ помышлялъ о другомъ, стремясь всею душою служить Богу, но не міру, и вопреки желанію боярина удалился въ монастырь, вначалѣ въ Симоновъ, а затѣмъ и въ пустыню на Бѣлоозеро.
Неподалеку отъ мѣстожительства Тимоѳея Вас, у самыхъ Спасскихъ воротъ, стояла церковь Аѳанасія патріарха Александрійскаго, о которой впервые упомянуто въ лѣтописяхъ по случаю пожара въ 1389 г. Впослѣдствіи при этой церкви упоминается уже монастырь Аѳанасьевскій, какой, по всему вѣроятію, существовалъ тутъ съ самаго начала. Затѣмъ при монастырѣ появляется и подворье Кирилло-Бѣлозерскаго монастыря. Это даетъ поводъ предполагать, что и въ прежнее время, еще при жизни Преподобнаго и при жизни Тимоѳея Вас, съ этою церковью у нихъ были добрыя связи, почему при ней и устроилось Кирилловское подворье.
Когда скончался бояринъ Тимоѳей Васильевичъ, неизвѣстно. Но память о немъ больше ста лѣтъ сохранялась въ имени воротъ, возлѣ которыхъ находился его дворъ. Ворота еще въ 1498 г. прозывались Тимоѳеевскими, хотя въ 1490 г. они именуются уже Константино-Еленскими отъ стоявшей неподалеку церкви во имя Константина и Елены, впервые упоминаемой лѣтописцами по случаю пожара въ 1470 г.
Въ 1475 г. октября 2, въ 4 часу дня, загорѣлось внутри города «близъ вратъ Тимоѳеевскихъ». Князь великій самъ со многими людьми прибылъ на пожаръ и вскорѣ угасилъ его. Оттуда вел. князь пошелъ во дворецъ къ столу на обѣдъ, но въ тотъ же часъ загорѣлось и у Никольскихъ воротъ, и пожаръ такъ распространился, что выгорѣлъ мало что не весь городъ, едва уняли въ 3 часу ночи, самъ вел. князь со многими людьми. Однѣхъ церквей каменныхъ обгорѣло 11, да 10 застѣнныхъ каменныхъ, да 12 деревянныхъ.
А Подоломъ погорѣло по дворъ боярина Ѳедора Давыдовича. Этотъ дворъ находился близь Тайницкихъ воротъ, который вообще указываетъ, что въ ХІV и ХV столѣтіяхъ на Кремлевскомъ Подолѣ, кромѣ простыхъ обывательскихъ, существовали и дворы боярскіе. Такой дворъ находился и вблизи наугольной башни Кремля, принадлежавшій боярину Никитѣ Беклемишеву, именемъ котораго стала прозываться и упомянутая башня Беклемишевская. Дворъ потомъ перешелъ къ его сыну Ивану Никитичу, прозваніемъ Берсеню.
Сколько можно судить по свѣдѣніямъ, какія даютъ объ этомъ дворѣ лѣтописныя и другія указанія, Берсеневъ дворъ отличался своимъ крѣпкимъ устройствомъ, а потому служилъ какъ бы крѣпостью, для заключенія въ немъ опасныхъ людей или такихъ, которыхъ надо было держать подъ стражею.
Въ 1472 г. сюда былъ посаженъ вмѣсто смертной казни Венеціанскій посолъ Иванъ Тревизанъ за то, что обманулъ Государя, хотѣлъ проѣхать въ Орду къ Хану Ахмату подъ видомъ простого купца.
Бояринъ Никита извѣстенъ своимъ посольствомъ къ Крымскому Хану въ 1474 г. Сыну его Ивану также поручались посольскія дѣла. Въ 1490 г. онъ встрѣчалъ въ теперешней дачной мѣстности Химкахъ (тогда называемой на Хынскѣ) Цесарскаго посла, а въ 1492 г. отправился посланникомъ къ Польскому Королю въ званіи Боярскаго сына, которое въ то время означало не рядового помѣщика, а прямого сына боярина. Въ 1502 г. онъ ѣздилъ посланникомъ въ Крымъ къ государеву другу, къ хану Менгли Гирею. Все это обнаруживаетъ, что Иванъ Берсень, конечно за свои способности, пользовался значительнымъ вниманіемъ со стороны государя Ивана III. Очень умнымъ человѣкомъ онъ оказался и при сынѣ государя, при первомъ царѣ Васильѣ Ивановичѣ, съ которымъ однако онъ очень не поладилъ и подвергся большой опалѣ. Имѣя несчастіе быть умнымъ человѣкомъ, онъ относился съ разсужденіемъ очень критически къ наступившей при Василіи Ивановичѣ крутой перемѣнѣ во внутренней политикѣ новаго государя, когда вмѣсто Единодержавія и Самодержавія, столько полезнаго для государства, появилось на поприщѣ Управленія Государствомъ безграничное и свирѣпое Самовластіе, развившееся до сумасшествія при Иванѣ Грозномъ.
Берсень виноватымъ оказался за то, что говорилъ Государю встрѣчно, т.-е. съ противорѣчіемъ, по какому-то поводу о Смоленскѣ.
Новый Государь не любилъ такихъ возраженій и крикнулъ на него: «Поди, смердъ, прочь, ненадобенъ ты мнѣ«. Тутъ и послѣдовала на него опала.
Бесѣдуя нерѣдко съ пріѣзжимъ ученѣйшимъ человѣкомъ того времени, съ Максимомъ Грекомъ, Берсень такъ описывалъ происходившую на Руси перемѣну въ отношеніяхъ и дѣлахъ:
«Государь (Васил. Ив.) упрямъ и встрѣчи противъ себя не любитъ; а кто молвитъ противъ государя и онъ на того опалится. А отецъ его Вел. Князь противъ себя встрѣчу любилъ и тѣхъ жаловалъ, которые противъ него говаривали… Добръ былъ Князь Великій Иванъ и до людей ласковъ, и пошлетъ людей на которое дѣло, ино и Богь съ ними; а нынѣшній Государь не потому ходитъ, людей мало жалуетъ. А какъ пришла сюда мать Вел. Князя, Софья съ вашими Греками, ино Земля наша замѣшалась; а дотолѣ Земля наша Русская жила въ тишинѣ и въ миру; теперь пришли нестроенія великія, какъ и у васъ въ Царегородѣ. Вѣдаешь ты самъ, а и мы слыхали у разумныхъ людей, которая Земля переставливаетъ обычаи свои, и та Земля не долго стоитъ; а здѣсь у насъ старые обычаи Князь Великій перемѣнилъ… Нынѣ Государь нашъ, запершися, самътретей у постели всякіе дѣла дѣлаетъ… Таково несовѣтіе и высокоуміе…»
Правда, что Берсень отстаивалъ ветхозавѣтную старину. но старину съ извѣстной стороны очень добрую, которая, быть можетъ, не допустила бы развиться такому государственному безобразію, какимъ явился свирѣпый самовластитель и губитель Иванъ Грозный.
Новое поведеніе государя, не ограниченное правомъ боярской Думы и Совѣта, являлось, по убѣжденію бояръ, зловредной новостью, которая въ боярской же средѣ естественнымъ, вполнѣ логическимъ путемъ привела къ общей Смутѣ и чуть не къ погибели Государства.
Какъ бы ни было, но за такія разсужденія и обсужденія Берсень попалъ въ опалу. Въ 1523 г. у него былъ отнятъ его дворъ, на которомъ тогда была помѣщена княгиня Шемячичева, жена послѣдняго удѣльнаго Сѣверскаго князя, внука знаменитаго Дмитрія Шемяки, коварно призваннаго въ Москву и посаженнаго въ оковахъ въ тюрьму.
Затѣмъ зимой въ 1525 г. умный человѣкъ былъ казненъ, отсѣкли ему голову на Москвѣ-рѣкѣ, вѣроятно у Живого (Москворѣцкаго) моста, гдѣ обыкновенно совершались такія казни.
И по смерти Берсеня дворъ его сохранялъ за собою значеніе крѣпостной тюрьмы. Въ 1537 г. на этотъ же дворъ посадили подъ стражу княгиню несчастнаго князя, родного государева дяди, Андрея Ивановича и съ его малолѣтнымъ сыномъ Владиміромъ, при чемъ бояре Андрея были пытаны и помѣщены въ самой башнѣ, «въ наугольной Беклемишевской стрѣльницѣ«Самъ князь Андрей былъ посаженъ въ дворцовой полатѣ у церкви Рождества Ивана Предтечи у Боровицкихъ воротъ, гдѣ и скончался страдальческою смертію, какъ неизбѣжная жертва воцарявшейся государственной идеи. Какъ извѣстно, и сынъ Андрея, Владиміръ, тоже, какъ и его отецъ, явился помѣхою для цѣлей Грознаго Царя.
Можно полагать, что дворъ Беклемишева находился неподалеку отъ двора Тимоѳей Вас, который жилъ вблизи своихъ Тимоѳеевскихъ воротъ, а Беклемишевъ въ углу Кремля, вблизи наугольной башни, — оба по восточной линіи Кремлевской стѣны. Возлѣ Беклемишева, по южной линіи этой стѣны, находился дворъ Угрѣшскаго монастыря, Угрѣшскій дворъ, съ церковью во имя св. Петра митрополита.
Быть можетъ, этотъ дворъ занялъ то самое мѣсто, на которомъ былъ садецъ Подольный Алексѣя митрополита, который онъ отказалъ по духовному завѣщанію св. Михаилу въ Чудовъ монастырь. Впослѣдствіи монастыри могли помѣняться своими владѣніями, и на мѣстѣ сада устроилось монастырское Угрѣшское подворье.
Въ 1479 г. сент. 9 отъ этого подворья начался обычный для Кремля опустошительный пожаръ. Въ 6-й часъ ночи, по нашему счету въ 12-мъ часу ночи, когда всѣ спали и никто не чаялъ пожара, загорѣлись поварни этого подворья, находившіяся за Кремлевскою стѣною на берегу Москвы-рѣки; отъ нихъ загорѣлась городовая настѣнная кровля, а затѣмъ и хоромы внутри города. Изъ Зарѣчья уже начали кричать, что городъ горитъ, а въ городѣ спятъ, никто не видитъ. Горѣло всю ночь и 4 часа дня. Подоломъ погорѣло по дворъ Коломенскаго владыки да по дворъ боярина Ѳедора Давыдовича, находившіеся близь Тайницкихъ воротъ. Горою погорѣло по соборныя церкви; погорѣлъ весь уголъ Кремля къ юго-востоку.
Самъ великій князь и сынъ его во всю ночь и 4 часа дневныхъ, не ссѣдаючи съ коней, своими руками разметывали строенія и тушили пожаръ.
Въ 1562 г. на Угрѣшскомъ дворѣ былъ посаженъ въ опалѣ бояринъ Иванъ Дмитр. Бѣльскій за то, что хотѣлъ отъѣхать въ Литву.
Угрѣшское подворье на этомъ мѣстѣ существовало и въ концѣ ХVІІ ст., но церковь Петра митр. въ это время находилась уже устроенною въ городовой стѣнѣ, въ башнѣ, о чемъ упоминаеть опись Кремлевскихъ стѣнъ 1667 г. Когда послѣдовало такое устройство церкви, свѣдѣній не имѣемъ. На Годуновскомъ чертежѣ одноглавая церковь стоитъ на Подолѣ передъ подворьемъ. Быть можетъ, она перенесена на Кремлевскую стѣну въ башню уже послѣ пожара въ 1626 г. Она упразднена по случаю предполагавшейся постройки воображаемаго Дворца въ 1770-хъ годахъ.
По писцовымъ книгамъ 1639 г. подворье подъ именемъ Никольскаго занимало пространство въ 9 сажень въ квадратѣ; потомъ, въ 1657 г., къ этому пространству съ одной стороны оказалась прибавка въ 4 саж.
Въ разстояніи 30 саж. оть Угрѣшской башня прямо къ сѣверу въ ХV ст. стояла и донынѣ существующая на томъ же мѣстѣ, хотя и въ новомъ видѣ, церковь Константина и Елены, впервые упоминаемая по случаю пожара въ 1470 г. До 1651 г. она была деревянная. Въ этомъ году было повелѣно соорудить ее каменную, но исполнилось ли это повелѣніе, неизвѣстно.
Спустя 40 лѣтъ, въ 1692 г., дек. 4, патріархъ Адріанъ совершилъ ея освященіе, послѣ возобновленія или послѣ постройки вновь, также неизвѣстно.
Въ пожаръ 1737 г. церковь обгорѣла и снаружи и внутри и была возобновлена, а потомъ въ 1756 г. снова производилось возобновленіе ея иконостаса, стѣнописи и всей внутренней обдѣлки.
Въ началѣ XVII ст. (1621 г.) вокругъ церкви расположены были дворы соборныхъ священиослужителей, во главѣ съ протопопомъ Успенскаго собора, примыкая къ зданію церкви и къ ея кладбищу въ такой тѣснотѣ, что отъ алтарей до тѣхъ дворовъ оставалось пространства всего на 3 саж.
Возлѣ этихъ дворовъ, примыкая къ межѣ церковнаго кладбища, находилось подворье Данилова монастыря, упоминаемое съ 1616 г., когда оно занимало мѣсто вдоль 10 саж., поперекъ 7 саж. Время отъ времени эта мѣра измѣнялась, увеличиваясь или уменьшаясь въ тѣхъ или другихъ концахъ на 2, на 3 саж. Въ 1680 г. это пространство указано вдоль на 11 саж., поперекъ на 9 саж. Въ 1688 г. о Даниловскомъ подворьѣ упомянуто, какъ о бывшемъ на томъ мѣстѣ. Вѣроятно, монастырь въ зто время ходатайствовалъ о возвращеніи ему стараго его мѣста, почему въ 1689 г. ему дана выпись на дворовую землю въ той же мѣстности подъ горою.
Но кажется, что подъ именемъ Даниловскаго подворья должно разумѣть Угрѣшское, названное въ переписи 1657 г. Никольскимъ и существовавшее подъ своимъ именемъ и въ 1681 г.; на это указываютъ мѣры его земли по писцовымъ книгамъ 1639 г.
Поповская слобода вокругъ церкви существовала до того времени, когда стали было сооружать въ 1770 г. воображаемый Екатерининскій дворецъ. Въ 1754 г. въ ней числилось 14 дворовъ, частію каменныхъ, частію деревянныхъ; тогда ветхіе каменные повелѣно починить, а вмѣсто деревянныхъ выстроить каменные. Но черезъ 15 лѣтъ, по случаю упомянутой постройки Екатерининскаго дворца, вся эта слобода была упразднена, и священнослужители были поселены временно на Крутицкомъ подворьѣ.
Несмотря на то, что эта слобода и въ самомъ Кремлѣ находилась въ удаленномъ и глухомъ мѣстѣ, она всетаки соприкасалась и къ общественнымъ интересамъ своего времени.
Въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ» 1766 года, генваря 24, № 7, находимъ между прочимъ слѣдующее объявленiе:
«Въ домѣ Большаго Успенскаго собора, протодьякона Петра Андреева, состоящемъ въ Кремлѣ, близъ Тайницкихъ воротъ, у малороссіянина Вас. Ив. сына Репкова, дочь ево Александра, которой только три года оть роду, играетъ на гусляхъ 12 штукъ сама собою безъ всякаго при томъ отъ другихъ указанія. Любопытные могутъ оную видѣть въ означенномъ домѣ; плата по 25 кон. съ персоны; также и въ домъ къ себѣ брать за особливую плату».
Малороссіянинъ въ теченіи лѣта успѣлъ съѣздить въ Петербургъ и, возвратившись въ Москву, октября 27 и ноября 7 снова увѣдомлялъ Московскую публику слѣдующимъ объявленіемъ въ Вѣдомостяхъ:
«Прибывшаго изъ Санктпетербурга малороссіянина Вас. Ив. сына Репкова четырехлѣтнюю дочь, безъ всякаго обученія играющую на гусляхъ, любопытные могутъ видѣть близъ Москворѣцкихъ воротъ, въ приходѣ церкви Николая Чудотворца, что слыветъ Мокрова, у священника Петра Дмитріева Богомолова».
Далѣе Поповской слободы, по направленію къ Тайницкимъ воротамъ, въ XV ст. часть Подольной мѣстности принадлежала къ стоявшему противъ нея на горѣ двору кн. Владиміра Андреевича Донскаго. Здѣсь же находился дворъ Коломенскаго владыки, слѣд. Коломенское подворье, и потомъ дворъ боярина Ѳедора Давыдовича изъ знаменитаго рода Свибловыхъ. Эти два двора упомянуты по случаю пожара въ 1479 г., когда огонь опустошилъ мѣстность до этихъ двухъ дворовъ.
Ѳедоръ Давыдовичъ, прозваніемъ по дѣду Хромой, пожалованъ въ бояре въ 1471 г., 1483 г. У него было два сына-Григорій да Петръ. Григорій былъ съ 1501 г. окольничимъ и въ 1506 г. пожалованъ въ бояре, 1518 г. Петръ также былъ окольничимъ съ 1501 г., 1515 г. Сыновья, конечно, наслѣдовали отцу и жили въ томъ же отцовскомъ дворѣ. Можно полагать, что этотъ дворъ въ ХІV ст. принадлежалъ ихъ дѣду Давыду Ив., сыну Ивана Андреевича Хромаго, который былъ родной братъ Ѳедора Андр. Свибла, жившаго на Подолѣ же у наугольной башни отъ Боровицкихъ воротъ. Его именемъ стала прозываться и эта башня, Свибловскою. Ѳедоръ Андреевичъ Свибло при Дмитріи Донскомъ былъ первымъ воеводою, громилъ въ 1377 г. Мордовскую землю собиралъ въ Новгородѣ въ 1384 г. черный боръ, дани съ сельскихъ людей; въ 1389 г. былъ у Духовной Донскаго; но при сынѣ Донскаго Васильѣ Дмитр. по какому-то случаю подвергся опалѣ; всѣ его села, а слѣд. и дворы, взяты были вел. княземъ и по духовному завѣщанію, писанному около 1406 г., отданы вел. княгинѣ.
Такимъ образомъ, въ XIV ст. западная половина Подола или западный уголъ Кремлевскихъ стѣнъ, гдѣ Боровицкія ворота, занята была дворами бояръ Свибловыхъ, если и не по всей этой мѣстности, начиная отъ двора Ѳедора Давыдовича у Тайницкихъ воротъ, то, по крайней мѣрѣ, въ значительномъ просторѣ для упомянутыхъ дворовъ.
По кончинѣ вел. князя Василія Дмитріевича Свибловское мѣсто на Подолѣ поступило во владѣніе его супруги Софьи Витовтовны. Ея старый княжескій дворецъ находился на горѣ. а здѣсь, на Подолѣ, подъ дворцомъ стояли ея Подольные служебные дворцы (дворики).
На Подолѣ же находились въ это время дворы: 1) Орины Алексѣевны, вдовы знатнаго боярина у Дмитрія Донскаго Семена Васильевича, роду Квашниныхъ, присутствовавшаго при духовномъ завѣщаніи Донскаго и скончавшагося въ 1397 г. Этотъ дворъ съ именемъ Орины Алексѣевны упомянутъ и въ 1470 г., когда онъ сохранился отъ пожара. 2) Дворъ, гдѣ поставлялъ себѣ хоромы Степанъ Обобуровъ, купленный потомъ Иваномъ Старковымъ, извѣстнымъ крамольникомъ при Васильѣ Темномъ. 3) Дворъ Ѳомы Ивановича, внука Владиміра Григорьевича Ховрина, отказанный по духовному завѣщанію 1423 года вел. княземъ Василіемъ Дмитріевичемъ сыну Василью Васильевичу Темному, но теперь находившійся во владѣніи вел. княгини, которая на этомъ мѣстѣ построила Житничный дворъ, существовавшій до половины XVIII ст.
Часть того же Ѳоминскаго мѣста вел. княгиня промѣняла было Ивану Старкову, на его куплю, на упомянутый дворъ Обобурова Степана Дмитріевича, но потомъ отмѣнила этотъ промѣнъ и оставила Старкову его куплю, а Ѳоминское мѣсто по-прежнему взяла въ свое владѣнье.
Упомянутые дворы, кромѣ Старкова, Софья Витовтовна отказывала въ 1453 г. своему любимому внуку, князю Юрью Васильевичу. Въ 1472 г. князь Юрьй Васил. владѣлъ уже и мѣстомъ Старкова и отказывалъ его, и съ своимъ дворомъ на горѣ, своей матери, со всѣмъ, какъ было при его бабушкѣ, вел. княгинѣ Софьѣ. Въ 1542 г., во время боярскихъ неистовыхъ смутъ, на дворъ Ѳомы Головина былъ посаженъ бояринъ Иванъ Хабаровъ въ погребъ подъ полату.
Таковы собранныя нами свидѣтельства о заселеніи Кремлевскаго Подола въ XIV и XV ст. Мы видѣли, что это заселеніе, главнымъ образомъ, принадлежало знатному боярству. Очень мало свѣдѣній встрѣчается о дворахъ Подола въ XVI ст. Извѣстно только, что въ это время западная половина Подола, по случаю новыхъ дворцовыхъ построекъ на горѣ, была присоединена къ дворцовому хозяйству и отдѣлена со стороны Тайницкихь воротъ особымъ заборомъ съ воротами, какъ это примѣтно и на Годуновскомъ чертежѣ. Восточная половина отъ Тайницкихъ воротъ къ Спасскимъ оставалась заселенною по преимуществу соборнымъ духовенствомъ и монастырскими подворьями.
Въ началѣ XVII ст. по Подолу возлѣ Кремлевскихъ стѣнъ пролегала проѣзжая улица, шириною въ началѣ у Кирилловскаго подворья въ 5 1/4 саж., потомъ у Андроникова подворья, на которомъ стояла и церковь Срѣтенія, 2 1/2 саж. Далѣе, у двора Успенскаго протодьякона до Тайницкихъ вороть безъ малаго въ 5 саж.; отъ Тайницкихъ воротъ до Свибловой башни въ 4 1/4 саж. Здѣсь въ углу у башни помѣщался дворцовый Житный дворъ, мимо котораго также проходила улица къ Боровицкимъ воротамъ, существовавшимъ подъ самою башнею, теперь закладеннымъ. Несомнѣнно, что эта улица существовала съ древняго времени, такъ какъ въ видахъ осады городовая стѣна должна была всегда оставаться свободною отъ всякихъ пристроекъ къ ней, кромѣ лѣстницъ для всхода на стѣну.
По этой улицѣ въ XVII ст. совершалось торжественное шествіе новопоставленныхъ патріарховъ на осляти вокругъ города Кремля для благословенія крестомъ города и окропленія его св. водою.
Шествіе начиналось отъ Спасскихъ воротъ, передъ которыми святѣйшій передъ образомъ Богоматери говорилъ литію и молитву граду и кропилъ градъ трижды св. водою. Потомъ шествіе слѣдовало внизъ направо мимо стрѣлецкой караульни подъ гору къ Тайницкимъ воротамъ, у которыхъ святѣйшій говорилъ также литію и кропилъ городъ св. водою, а потомъ слѣдовалъ чрезъЖитный дворъ къ Боровицкимъ воротамъ и тамъ тоже совершалъ. Затѣмъ ѣхалъ Боровицкимъ мостомъ и направо Стрѣлецкою слободою, память о которой сохранилась въ имени стоящаго тутъ храма Никола Стрѣлецкій. Шествіе продолжалось мимо каменнаго Троицкаго моста къ Неглиненскимъ (Воскресенскимъ) воротамъ, отъ нихъ къ Никольскимъ и потомъ Красною площадью къ Спасскимъ воротамъ, откуда святѣйшій шествовалъ во Дворецъ за столъ къ Государю.
Въ иныхъ случаяхъ такое же шествіе совершалось и обратнымъ путемъ, начинаясь тоже отъ Спасскихъ воротъ по Красной площади къ Воскресенскимъ воротамъ и вокругъ города къ Боровицкимъ воротамъ, а отъ нихъ на Житный дворъ и этою Подольною улицею опять къ Спасскимъ воротамъ и потомъ во Дворецъ. Такъ совершалъ шествіе новоизбранный патріархъ Іоакимъ въ 1674 г.
По той же улицѣ совершались иногда крестныя хожденія въ день Преполовенія, когда на Москвѣ-рѣкѣ на Живомъ (Москворѣцкомъ) мосту святили воду и окропляли ею и Китай и Кремль городъ. Эти хожденія обыкновенно, по старому уставу, совершались по стѣнамъ города, при чемъ патріархъ не участвовалъ въ шествіи, ходили только архіерей и меньшія власти. И только однажды, 1681 г., когда по стѣнамъ нельзя было ходить, вѣроятно, по случаю ихъ исправленія, патріархъ Іоакимъ шествовалъ самъ по землѣ, то-есть по упомянутой же улицѣ. въ 1765 г., эти крестные ходы по городскимъ стѣнамъ были отмѣнены для того, что во многихъ мѣстахъ тѣ грады (стѣны) разобраны, а въ иныхъ развалилисъ и ходить опасно.
Въ городовой стѣнѣ у Житнаго двора стояла и доселѣ существующая башня, въ которой находились ворота на берегъ Москвы-рѣки, называемыя Портомойными, потому что служили для царской Портомойной полаты проѣздомъ съ царскимъ бѣльемъ для полосканья. Въ половинѣ ХVІІ ст. эта башня именуется Благовѣщенскою и самыя ворота также именуются Благовѣщенскими, по случаю описи ветхостей Кремлевскихъ стѣнъ въ 1645–1647 гг.
Несомнѣнно, что прозваніе воротъ происходило отъ изображенной на нихъ иконы Благовѣщенія. По преданію, икона явилась самописанною на стѣнѣ башни, т.-е. вѣроятно надъ воротами, какъ изображались подобныя иконы надъ всѣми воротами.
Въ 1730 г. императрица Анна Ив., получивъ свѣдѣніе объ этой самописанной на стѣнѣ святынѣ, повелѣла при иконѣ построить каменную церковь во имя Благовѣщенія, «такъ чтобы внѣшняя стѣна башни, на которой существуетъ икона, находилась внутри церкви». Храмъ былъ оконченъ постройкою въ 1731 году.
За Тайницкими воротами, которыя въ 1584 г. именуются и Водяными, а въ 1681 г. Потайницкими, по берегу Москвы-рѣки издревле существовали также дворы и постройки, принадлежавшіе и частнымъ лицамъ и государеву хозяйству. Выше упомянуто, что Угрѣшское подворье имѣло за стѣною свои поварни, вблизи Беклемишевской башни. Далѣе, близь Тайникихъ воротъ, въ 1645 г. существовалъ Оружейный амбаръ, наполненный ружьемъ, который, быть можетъ, составилъ новое помѣщеніе для оружія, находившагося въ Кремлѣ въ Оружейномъ же зданіи подъ именемъ Хобро. Въ Западной половинѣ Подола въ дворцовомъ хозяйствѣ находились Портомойныя ворота, у которыхъ за стѣною стояли надобныя для мытья бѣлья постройки, въ томъ числѣ на рѣкѣ— портомойный плотъ.
При царѣ Михаилѣ Ѳедор. у отводной Тайницкой башни и далѣе между Тайникомъ и водовзводомъ противъ Набережнаго Сада, былъ построенъ Бархатный дворъ, одинъ изъ первыхъ опытовъ завести въ Москвѣ и мануфактурныя издѣлія. Въ 1625 г. для этого призванъ былъ бархатный мастеръ голландецъ Кашпиръ Лермитъ. Въ 1633 г. появляется бархатнаго дѣла мастеръ Ефимъ Фимбрантъ, который занимался однако дѣланіемъ лосинныхъ кожъ и, повидимому, не принадлежалъ къ составу мастеровъ Бархатнаго двора. Въ 1635 г. во дворѣ находилось уже 36 челов. бархатнаго дѣла учениковъ во главѣ со старшимъ Захаромъ Аристовымъ. Въ 1636 г. упоминается уже бархатъ Московскаго дѣла, изъ котораго изготовлялись одежды для царя Ѳедора Алекс. Впослѣдствіи этотъ бархатъ именуется Русскимъ.
Дальнѣйшая исторія этого двора намъ неизвѣстна. Но, видимо, что его работы не были достаточны въ желаемой мѣрѣ, и потому въ 1681 г. снова возникло намѣреніе основать въ Москвѣ мануфактуру въ болѣе широкомъ объемѣ. Въ этомъ году бархатный мастеръ Захарій Павловъ заявлялъ, что намѣренъ дѣлать камки на Китайскій образецъ и другія ткани и просилъ на обзаведеніе 2000 рублей. Чѣмъ окончилось это намѣреніе, намъ неизвѣстно.
Въ 1691 г. по именному указу Петра было повелѣно построить у Тайницкихъ воротъ за стѣною, на берегу Москвы-рѣки, новый стеклянный заводъ и на томъ заводѣ дѣлать всякую разную стеклянную посуду. Постройка была поручена мастеру Якушкѣ Романову, получившему на это строеніе изъ приказа Большой Казны 200 р. Заводъ былъ построенъ, но работниковъ стекляннаго дѣла налицо не оказывалось въ Москвѣ-такихъ людей не было. Тогда мастеру было повелѣно пріискивать и нанять мастеровъ въ Малороссійскихъ городахъ добровольно и стараться всякими мѣрами, чтобъ тотъ Стеклянный Заводъ въ Московскомъ государствѣ конечно былъ разведенъ. О добровольномъ призывѣ мастеровъ была послана къ Гетману Ив. Степ. Мазепѣ государева грамота уже въ 1693 г. Но ни грамота, ни особыя старанія мастера, разъѣзжавшаго по тамошнимъ городамъ, дѣлу не помогли. Заводъ оставался безъ работниковъ до 1699 года, когда, наконецъ, прибыли въ Москву изъ Сосницкаго уѣзда Черкасской породы три знающихъ мастера и съ апрѣля мѣсяца начали работать стеклянную посуду и всякіе припасы. Но случилась новая напасть на зарождавшійся заводъ. Иноземецъ Петръ Антоновъ Коетъ, такой же стеклянный заводчикъ, работавшій, вѣроятно, на старомъ заводѣ въ селѣ Измайловѣ, перезвалъ къ себѣ съ Романовскаго завода изъ упомянутыхъ трехъ самаго перваго мастера, желая, какъ указывалъ Романовъ, чтобы такіе заводы въ Москвѣ, кромѣ его Петра Коета, не были и не множились. Отъ этого обстоятельства Романовъ потерпѣлъ большіе убытки, и его работы на заводѣ были остановлены; чѣмъ окончилась дальнѣйшая исторія этого Романовскаго завода, намъ неизвѣстно.
Упомянемъ также, что въ половинѣ XVIII ст. за Тайницкими воротами на берегу Москвы-рѣкй на болверкѣ существовалъ дворцовый садъ, съ парниками и аранжереями. Въ 1762 г. въ немъ была построена новая аранжерея и вокругъ ея городьба, а въ 1766 г. парники уже обветшали и были возобновлены («Моск. Вѣд». 1762 г. № 90 и 1766 г. № 83).