Было уже около полудня. Ослепительно сияющие солнца раскаляли все попадающееся им на пути, что заставило нас одеть темные очки.
Нас усадили в громадную «лодку», воздушную «яхту». Быстро поднявшись на несколько десятков метров вверх, она застыла в пространстве на одном месте, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Профессор осмотрел ее внутренность и, не обнаружив ничего, объясняющего это явление, заметил:
— Вот видите, я говорил вам, что их техника и междупланетный полет, в частности, куда сложнее, чем это на первый взгляд кажется! Поднимаясь вертикально вверх, они неподвижно «повисают» в пространстве, держась каким-то непонятным образом в воздухе!.. Желал бы я только знать, какой энергией они для этого пользуются!
Воздушная яхта застыла на одном месте.
Сатурниты подвели нас к «борту» и указали вниз. Мы находились, несомненно, над городом, совершенно непохожим на наш. Он представлял собою колоссальный сад-парк, чрезвычайно богатый цветами и зеленью. Обычные и, казалось бы, неизбежные в больших городах, в связи с ростом населения, небоскребы совершенно отсутствовали. Вместо них мы увидели среди деревьев огромные, блестящие круглые здания с выпуклыми, гранеными крышами, ослепительно сверкавшими на солнцах. Радиально от них исходили во все стороны дороги и тропинки, впадавшие в прекрасные ровные, широкие, параллельно и перпендикулярно расположенные друг к другу шоссе. Эти своеобразные улицы и переулки были покрыты каким-то веществом, блестевшим, как металл. Далее бросались в глаза десятки равномерно распределенных площадей, усеянных разнообразнейшими летательными снарядами, частично стоявшими и на улицах. Широкая, покрытая мостами река перерезывала город пополам, а в середине его находилась высокая мачта, напоминавшая собой Эйфелеву башню.
Всюду двигались блестящие сатурниты, воздух кишел сотнями пассажирских и грузовых яхт, которые, спускаясь на здания, сдавали через крыши привезенные ими предметы. Зато совершенно отсутствовали трамваи, автобусы, автомобили, поезда и подземные дороги, наполняющие наши города дымом, копотью, шумом, вонью и бензинными парами. Царившие здесь тишина, чистота, изящество и спокойствие производили неизгладимое впечатление, сильно отличая этот замечательный город от наших грязных шумных и перенаселенных столиц-муравейников. И ко всему этому — никаких проводов, ни единого метра проволоки…
— Неужели же им неизвестно электричество? — пробормотал профессор. — Быть этого не может!
— Несомненно, известно, и притом в большей степени, чем нам, — решил я. — Но эпоха густой сети проводов так же канула здесь в вечность, как у нас — факельное освещение древнего Рима. Я убежден, что сатурниты обогнали проволоку по меньшей мере на тысячу лет.
— Каким же образом они добывают электричество?
— Думаю, что при помощи ветряных или же гидроэлектрических установок, а может быть, и из атмосферы. Эта идея разрабатывается сейчас и на Земле.
— Возможно, — согласился профессор. — Кроме того, они используют, вероятно, и энергию своих щедрых солнц. Обратили ли вы, между прочим, внимание на видимое отсутствие заводов и фабрик?
Я оглянулся кругом, Но не обнаружил никаких труб, дыма, пара или хотя бы облачка над городом… Не было заметно ни малейших признаков не только сжигания горючих веществ, но и пыли: атмосфера была прозрачна, как кристалл.
— Какая прелесть! — вырвалось у меня невольно. — На Земле ломают себе голову над проблемой исчезающего топлива. Смотрите, как прекрасно они ее разрешили!
Сатурниты протянули нам изящные коробочки, приложив их предварительно к глазам. Коробочки оказались биноклями, увеличивающими изображения от десяти до пятидесяти раз при огромном поле зрения. С их помощью мы рассмотрели все подробности города и его окраины. За его пределами, подобно шахматной доске, расстилались обширные поля и луга, а вдали виднелись кругом другие города.
— Теперь понятно, — сказал профессор, — почему город не перенаселен и дома не представляют собою густо насаженных и неуклюжих небоскребов: на этой планете много больших городов. Обратите, далее, внимание на отсутствие сел, деревень и поселков. Я предполагаю, что здесь существуют только города этого типа, причем они приблизительно одинаковой величины и более или менее равномерно распределены по всей суше. Расстояния между городами не играют никакой роли, поскольку сатурниты победили пространство. А какого вы, кстати, мнения насчет трамваев или железных дорог?
— Полагаю, что некогда они существовали здесь, но давно уже ушли в область преданий, и дети узнают о них из курса древней истории или же по редким старинным гравюрам… Меня интересует, между прочим, политический строй государства, в которое мы попали: правит ли здесь король или президент, есть ли парламент, каковы у них армия, полиция и т. д. Что вы по этому поводу думаете, мистер Брукс?
— Увидим, — ответил профессор, загадочно улыбаясь. — Надо дать им понять, что мы всем интересуемся и готовы изучить их язык, если таковой существует.
Заметив, что мы все уже осмотрели, наши провожатые подали знак рулевому, и плавно, но вместе с тем и очень быстро, наша яхта понеслась по горизонтальной линии. Казалось, что мы висим на месте, а все находящееся внизу бешено летит в сторону. Иногда движение специально замедлялось, яхта глубоко опускалась, и мы видели многочисленные полевые машины и орудия, пестрые огороды, целые фруктовые леса, сети каналов искусственного орошения и огромные, сверкающие в лучах солнц оранжереи.
— Это, — заметил профессор, — известный и людям способ выращивания хлебных злаков и овощей под стеклом: урожайность в таком случае повышается в десятки раз.
Всюду мы видели сатурнитов, одетых так же, как и мы, причем они совершенно не производили впечатления сгорбленно трудящихся на своих полях земледельцев, добывающих хлеб «в поте лица своего», как это заповедали земные боги. Наоборот: все стояли прямо, с поднятыми вверх головами и следили лишь за работой машин.
Через несколько минут мы повисли над следующим городом, а позднее — над третьим. Что нас всюду удивляло — это отсутствие каких бы то ни было ветряных мельниц и гидроэлектрических станций. Оставалось предположить только атхмосферное электричество и солнечную энергию, но, несмотря на все попытки, нам не удалось обнаружить ни одного необходимого для этого сооружения или установки. Мы все время ломали себе над этим вопросом голову, но ни к чему не смогли притти и стояли, таким образом, перед величайшей загадкой науки и техники сатурнитов.
По окончании этой воздушной прогулки мы вернулись в город, в котором ночевали, и спустились на одну из площадей. Нас пригласили пересесть в другой меньший снаряд, и мы снова куда-то летели. Профессор весело посмотрел на меня и спросил:
— Куда теперь, как по-вашему?
— Я думаю, что после того, как нам дали возможность отдохнуть и прогуляться, сатурниты попытаются установить какой-нибудь способ взаимного понимания.
— Совершенно верно. Любопытно только знать, как они это сделают…
Яхта вскоре опустилась, и нас ввели в какое-то здание. Пройдя ряд коридоров, мы очутились в помещении, походившем на аудиторию.
— Это — университет! — обрадовался профессор, потирая свои чешуйчатые руки.
Помещение было уставлено небольшими столиками и креслами. Вокруг цилиндрической стены стояли диваны, сама же стена была увешана всякого рода анатомическими рисунками. Три двери, расположенные на расстоянии четверти окружности друг от друга, вели наружу; вместо же четвертой находилось нечто в роде кафедры, над которой возвышался экран. Между диванами стояли прозрачные шкафы, наполненные всякого рода экспонатами и приборами. Свет, как и всюду, проникал с потолка, состоявшего из шестиугольников.
Профессор удивленно оглянулся и пробормотал:
— Но почему же на медицинский факультет? Не собираются ли они нас анатомировать?..
Наши спутники скинули каски, посмотрели на профессора и… рассмеялись. Неужели же они поняли, что он сказал? Я вопросительно взглянул на него.
— Мистер Брукс… это похоже на то, что они… гм…
— М-да!.. — смущенно промычал он, с опаской косясь на своего соседа. — Надо быть, во всяком случае… несколько осторожнее…
Сатурниты взглянули на нас своими умными, проницательными глазами и опять рассмеялись. Все они были, повидимому, еще очень молоды и, видя их веселые, сияющие радостью лица, не могли удержаться от смеха и мы. Профессор схватил одного их них за руку и, обращаясь прямо в упор, воскликнул:
— Скажите же, чорт побери, вы понимаете нас или нет?! Что это за шутки?
В ответ раздался взрыв хохота… В этот момент в аудиторию вошли пять сатурнитов и знаками пригласили нас последовать за ними на кафедру.
— Сейчас будет экзамен… — шепнул профессор, опускаясь в глубокое кресло.
Вошедшие откинули назад свои каски и, указав рукой на многочисленные экспонаты, улыбнулись. Они хотели, очевидно, сказать этим, что вовсе не собираются зарезать нас. Все опять дружно рассмеялись. Я обратил внимание на особенно высокие лбы, весьма серьезный вид, еще более глубокие глаза наших новых знакомых. Глядя, как солидно и внушительно они поднялись на кафедру, я и впрямь вспомнил период экзаменов.
— Это — профессура…. Держитесь, Брайт, сейчас вам поставят кол… — снова шепнул мне на ухо развеселившийся профессор. — Но что же все-таки сейчас будет? Я прямо изнемогаю от любопытства…
Один из «медиков» всунул руку в принесенный с собою мешочек и вынул оттуда не нож и не скальпель, а только маленькие белые кубики… Окончательно впав в школьный задор, профессор испустил при этом с комической миной глубокий вздох облегчения. Раздался новый общий взрыв хохота. Когда все успокоились, нам подали карандаши и бумагу. Это была самая настоящая бумага прекраснейшего качества — плотная, блестящая и с голубым оттенком.
Наш безмолвный лектор бросил на стол один кубик, затем два, три и так до шести. Затем он убрал их, опять положил один и указал на карандаши. Мы поняли, и профессор вывел на бумаге единицу. То же самое было проделано и с двойкой, тройкой и прочими цифрами. Присутствующие все записали, быстро усвоив наши числа и их десятичную систему. Таким же образом нам преподали цифры и числовую систему сатурнитов, которая оказалась двенадцатеричной. Не прошло и часа, как мы уже успели безмолвно сообщить друг другу все математические действия и символы.
Итак, первый мост между мозгами сатурнитов и людей был перекинут.
— Простая, но гениальная идея, — воскликнул профессор, — начать умственный контакт именно с математики! Если не ошибаюсь, этот способ предлагает Уэльс в романе «Первые люди на луне». Однако я сильно сомневаюсь, чтобы сатурниты читали его прекрасные произведения. Но, — прибавил он, — все еще остается непонятным, почему наши «занятия» происходят в анатомичке!
Вскоре мы поняли это: нам продемонстрировали ряд экспонатов и рисунков из области устройства сатурнитского тела, которое отличалось от человеческого. Так, напр., слепая кишка была значительно короче, аппендикс отсутствовал, а спектр воспринимаемых глазом цветов был несколько шире. Но особенно отличалось устройство уха, наружное отверстие которого было больше, чем у нас. Оно представляло собой полостное кольцо, способное сильно расширяться и настолько сжиматься, что ухо совершенно закрывалось. Гамма слуховых волокон была значительно шире, а нервов — гораздо больше, чем у нас. Сатурниты слышали, очевидно, больше и лучше нас и несравненно лучше различали звуки.
Назначения одного органа мы совершенно не поняли. Это была находившаяся на передней части мозга нервная сетка, прилегавшая к лобной и прикрепленная к височным костям.
— Шестое чувство… — пробормотал профессор. — Вряд ли нам удастся постигнуть его: слепой от рождения — будь он гением — никогда не может понять свет. В этом именно и заключалось мое фантастическое предположение, о котором я говорил вам сегодня утром. Я думаю, что при помощи этого органа сатурниты непосредственно воспринимают мысли и намерения друг друга, обходясь, таким образом, без слов.
После «лекции» нас пригласили обедать.