Пока мы ели, десятки фантастических созвездий усеяли густо покрытое звездами небо. Верхушка гор загорелась, это было отражением зарева, вспыхнувшего на противоположной стороне горизонта. Оно быстро усиливалось, пока не показался, наконец, выпуклый край и мы увидели луну, похожую на нашу.
— Прекрасно! — обрадовался профессор. — Здесь есть луна, значит, — будет и солнце.
Луна, между тем, быстро поднималась вверх. Звезды угасали. Внезапно профессор воскликнул:
— А это еще что такое?
Я обернулся и увидел второе, более сильное зарево на другом месте горизонта. Прошла минута-две, и показалась еще одна и притом огромная луна. Мы были в восторге.
— Здесь интереснее, чем на Земле!
Но не успели мы еще достаточно налюбоваться этими светилами, как горизонт опять вспыхнул, и тотчас же появилась третья, но на этот раз меньшая луна… Мы снова вскочили, переводя глаза с одной на другую. Почва, освещенная яркими, зеленовато-голубыми лучами, представляла собой прекрасный своеобразный ландшафт. Стало уже настолько светло, что можно было свободно читать книгу.
— Какая красота! — воскликнул восхищенно профессор. — Трудно себе представить, чтобы нечто… но что же это, наконец?
Я опять обернулся и заметил одновременно выплывающие… еще две луны.
— Пять лун! — закричал я. — Где это видано! Если бы на Земле знали…
— Стоп, — остановил меня профессор, — вот выплывает шестая…
Но профессор ошибся — это не была луна: появляющееся светило походило на широкий язык, который все более вытягивался под углом вверх. При этом он был не сплошным, а состоял из нескольких слоев.
— Кольца? — Профессор вопросительно взглянул на меня. — Неужели же…
Изнемогая от любопытства, следили мы за восходом светила. Вскоре показалась выпуклость неимоверно огромного шара. Он быстро выплывал, его исполинские размеры все более увеличивались…
— Сатурн! — воскликнул я. — Совершенно похожий на наш, но какой, однако, гигант!
— Потому что близок. И наш достаточно велик: Земля могла бы кататься на его кольцах, как мяч по шоссе… Но смотрите на его бесподобные кольца!
Еще несколько минут — и «Сатурн» целиком появился перед нашими; изумленными взорами. Его величина была потрясающей, жуткой. Площадь ядра казалась в сотни раз больше нашей луны, а вместе с кольцами светило занимало громадную часть неба. В довершение ко всему продолжали показываться в разных местах горизонта луны…
— Но сколько же их? Когда же будет конец! — воскликнул я.
— Пока восемь. Будем считать дальше.
За восьмой выплыла девятая, а за нею — десятая. Вскоре появилась и одиннадцатая…
Поднимаясь выше, «Сатурн» и луны приобретали серебряно-блестящий отлив. Стало светло, почти как на Земле в облачный день, но это был совершенно иной свет. Некоторые луны начали уже опускаться к горизонту, зато появились еще две новые…
— Подождите — это еще не все: вы увидите завтра солнце, по сравнению с которым наше дневное светило, окажется жалким пигмеем.
— Почему?
— Разве вы не чувствуете тяжести в ногах и веса наших мешков?
— Это понятно, — я спрашиваю о солнце!
— Солнце — геркулес! — вдохновенно произнес профессор. — Какой массой оно должно обладать, чтобы удержать на таком близком от себя расстоянии эту гигантскую планету с ее кольцами и спутниками.
— Но из чего вы заключаете, что они находятся близко? — не унимался я.
— Как «из чего»? — поразился профессор моей недогадливости. — А сила освещения Сатурна и лун, а температура окружающей нас атмосферы? Разве вы не помните, на каком колоссальном расстоянии от нашего солнца находится его Сатурн? Именно поэтому там и господствует отчаянный холод, при котором замерзают даже газы.
Сатурн, между тем, приближался к зениту, сверкая, как полированное серебро. Окружавший его световой ореол образовал новое гигантское кольцо с исходившими радиально лучами, наподобие северного сияния. Оно заняло не менее трети неба. От млечного пути и звезд не осталось и следа: было светло, как днем. Ввиду ослепительной яркости планеты, мы могли продолжать свои наблюдения только при помощи черных очков.
Описывая на небосклоне дуги, луны — а их оказалось всего тринадцать — приближались к горизонту и одна за другой исчезали. Перейдя свой зенит, «Сатурн» начал быстро опускаться. Ореол поблек, сила света заметно уменьшилась, и серебристый отлив становился матово-желтым. Вскоре начали понемногу зажигаться звезды.
— Я жду с нетерпением наступления дня, — сказал профессор. — Ждать осталось недолго. Предлагаю вам, Брайт, прилечь и заснуть. Вы моложе и нуждаетесь в отдыхе больше меня.
После непродолжительного спора я подчинился авторитету профессора и устроился на ночлег. Мы условились, что он разбудит меня, как только появятся первые признаки рассвета. Мне снилось, что с колец «Сатурна» сползают какие-то чудовища. Вот одно из них протягивает свои противные щупальцы и впивается мне в шею… Я вздрогнул и открыл глаза — это профессор теребил меня за плечо.
— Вставайте, Брайт, — солнце!
Горизонт напоминал расплавленный металл, а над ним красовался огромный, багровый шар. Вершины гор горели, как в огне.
Зрелище было великолепно, и, не теряя времени, мы вынули приборы и занялись наблюдениями. Лучи солнца, несмотря на то, что оно находилось еще сравнительно низко, немилосердно жгли наши шлемы. Не выпуская яркий диск из объективов, мы так увлеклись работой, что ничего кругом не замечали. Записывая высоту светила над горизонтом, я вздрогнул от внезапно раздавшегося стука. Это — подзорная труба выпала из рук профессора, а сам он застыл с мутно-неподвижными глазами… Я сильно испугался.
— Что с вами, мистер Брукс?
— Смотрите! — отрывисто прошептал он, протягивая вперед руку..
Я взглянул по указанному направлению, и замер: на горизонте лежало второе солнце, раз в десять больше первого.
Долго и безмолвно наблюдали мы оба светила, переводя глаза с одного на другое, пока, спокойно выплывавшее из-за гор третье солнце не вернуло нам дар слова.
— Мистер Брукс! — закричал я. — Что значит это? Куда мы попали? — Впечатление было потрясающее… Я схватил профессора за руку и немилосердно тряс ее. — Мистер Брукс? А?
— Вот видите, Брайт! — торжественно проговорил он наконец. — Я правильно предугадал мощный центр тяготения!
— А не может ли это быть… — забеспокоился я, — оптическим обманом?..
— Нет, ни в коем случае. Радуйтесь, Брайт, успешности нашей экспедиции — мы попали в систему тройной звезды, если не появится еще и четвертая! Слышали ли вы когда-нибудь об этом?
— О, да! Вспоминаю… на школьной скамье.
Волнение лишило нас работоспособности, и мы ничего уже не могли более делать: я топтался на одном месте, а профессор, потирая, по обыкновению, в восторге руки, беспрестанно повторял:
— Как мне не пришла эта мысль раньше — помните? — когда мы увидели три солнца в телескопе? Не могу себе простить этого. Но становится, однако, невыносимо жарко. Надо поискать тень.
И действительно, термометр показывал 48 °C. Мы быстро уложили в мешки свой несложный багаж, но, прежде чем уйти отсюда, решили водрузить флаг: необходимо заметить место, где находится, по ту сторону пространства, резонатор. Для этого мы построили из «земли» и камней холм и воткнули в него деревянный стержень. К стержню была привязана тряпка.
Расположенные неправильным треугольником солнца стояли уже сравнительно высоко. Первое — средней величины — было несколько светлее нашего солнца; второе — самое большое — имело оранжевый цвет, а третье — меньшее из всех — испускало ослепительно-белые лучи с фиолетовым оттенком. Мы не снимали более темных очков: это море света было невыносимо для человеческих глаз. На поверхности почвы уже нельзя было различить никаких неровностей или предметов: все слилось в ровную, ослепительно-сверкавшую белую равнину.
Мы поспешили укрыться в тени ближайших гор, Хронометры показывали шесть. Таким образом, мы провели здесь всего только два земных часа.