Едва успел он закончить последний рисунок, как из темного коридора послышался топот ног и в усыпальницу фараона вбежал такой же, как Фоше, молодой парень — это был, как потом узнали ребята, помощник Фоше, тоже художник.
Он вбежал торопливо, едва переводя дух. Глаза и лицо его горели возбуждением.
— К Псару, К Псару… Забастовка… Бросай работу… Пиши требования… Скорей… Просят скорей… Пиши…
Его слова дядя Масперо перевел ребятам и лица и глава наших ребят зажглись таким же возбуждением.
Наконец-то настал момент, когда они смогут помочь египетским рабочим.
— Пиши, Фоше, скорей пиши… — торопил Сережа Ступин. И ребята увидели, как Фоше быстро взял в углу один из свертков папируса и приготовился писать острою кистью.
— Пиши, Фоше, я буду тебе диктовать. Пиши.
— Товарищи рабочие! довольно терпеть издевательства заклятых врагов рабочего класса- фараонов, жрецов, военачальников и жирных надсмотрщиков…
— Подожди Сережа… Ты диктуешь прокламацию к рабочим, а им нужно написать требования, которые они предъявят к губернатору, — сказал Ваня.
— Да, это верно, — подтвердил дядя Масперо. Пусть напишет сам Фоше. Ведь он знает лучше нас нужды рабочих, а вы потом добавите, что нужно.
И он перевел эти слова товарищу Фоше.
Ребята увидели, какими озабоченными стали лица Фоше и его товарища Тинро.
И вот под рукой Фоше стали появляться одни за другими иероглифы. Тинро делал свои замечания и вставлял слова.
Масперо внимательно смотрел через их плечи и потом вот что он прочел нашим ребятам:
— Мы приходим, преследуемые голодом, преследуемые жаждой, лишенные одежды, лишенные масла, лишенные рыбы, лишенные овощей. Донесите это фараону, владыке нашему. Донесите это фараону, повелителю нашему-пусть дадут нам хлеба….
— Что за черт… — выругался Ваня Петенко. — Да они пишут совсем не то, что надо. Вот гапоны несчастные.
— Не просить, а требовать надо… — сердит» крикнул Ваня и ударил кулаком по каменной гробнице.
Но этот гнев его только испугал египетских ребят и они, не понимая причины его, и, не отделавшись еще от страха перед волшебниками мертвого огня, бросились из подземелья с папирусом в руках.
Ребята и Масперо за ними.
Когда они выбежали из подземелья, пирамида напоминала растревоженный муравейник. Уже не было никакого порядка. Всюду и везде можно было видеть кучки возбужденных жестикулирующих рабочих. Там и тут слышались возгласы: К Псару, к Псару!.. Надсмотрщики, растерявшиеся или разбежались или пытались уговаривать рабочих, но их никто уже не боялся и никто не слушал.
Крики: «К Псару… К Псару!»… неслись все громче и настойчивее.
И вот, точно повинуясь какому-то инстинкту, сначала несколько человек, а потом и вся двухтысячная толпа бросилась бежать туда, где за хлебными полями я рощами деревьев, утопая в зелени садов, был загородный дворец Псару, губернатора Фив.
За ними бросились бежать и наши ребята. Было досадно, что они не сумели овладеть движением, и бежали не впереди, а позади рабочих.
Дядя Масперо скоро выдохся и стал отставать от наших ребят.
И вот когда кто-то из них оглянулся, он увидел, что за дядей Масперо бежит Шарик.
— Ребята, Шарик! — ребята оглянулись и увидели, что дядя Масперо наклонился к подбежавшему Шарику, потом быстро выпрямился и стал кричать и махать рукой, в которой что-то белело.
Ребята бросились бежать обратно к Шарику и дяде Масперо.
У Масперо в руке была записка, которую он вытащил из под ошейника Шарика, а в записке было:
«Ребята, нас с Моней окружили какие-то люди с копьями. Бегите назад. — Гриша».
Как только ребята это услышали, то они бросились на выручку Гриши и Мони.
Все они ясно понимали, что это козни вчерашнего египетского жреца, обозленного и на ребят и на Шарика.
Дядя Масперо, который тоже побежал было за ребятами, теперь совсем выдохся и далеко отстал.
Впереди всех бежал Шарик.
То, что ребята увидели, прибежав в лачугу Пимена, повергло их в горе.: ни Мони пи Гриши в лачуге не было.
У входа в лачугу плакала и причитала бабушка Хити, но. конечно, из ее слов и причитаний ребята ничего понять не могли.
Только, когда пришел запыхавшийся дядя Масперо, ребята из его объяснений с Хити узнали, что отряд вооруженных солдат пришедший с жрецом, окружил хижину и увел Гришу и Моню, а с ними и дедушку Пимена.
— Куда?
— Вероятно, в Фивы, в храм бога Амона.
— Ну. ребята, плохо дело, надо выручать.
И вот сейчас же на том месте, где вчера приветливо горел костер-состоялся военный пионер-совет.