Кредитъ съ уплатою долга деньгами мало доступенъ крестьянамъ. За то другіе виды кредита, съ уплатой долга трудомъ, произведеніями крестьянскаго хозяйства и т. д., являются положительно "общедоступными". И первое мѣсто здѣсь принадлежитъ кредиту подъ трудъ.
Этотъ видъ кредита имѣетъ самое широкое распространеніе рѣшительно по всей Россіи. Положительно нѣтъ уголка на всемъ обширномъ пространствѣ нашего отечества, гдѣ бы кто-нибудь, землевладѣлецъ, купецъ или крестьянинъ-кулакъ, кредитуя крестьянъ, не закабалялъ ихъ труда. Почти вся масса земледѣльческихъ работъ въ крупныхъ имѣніяхъ, доставка купеческихъ грузовъ на пристани и станціи желѣзныхъ дорогъ и съ таковыхъ, сплавъ плотовъ и барокъ по рѣкамъ и т. д., все это, въ огромномъ большинствѣ случаевъ, производится трудомъ, закабаленнымъ при помощи кредита.
Какъ извѣстно у насъ, по всему лицу земли русской, каждую осень принимаются "чрезвычайныя мѣры" для собиранія податей и пополненія недоимокъ. Мѣры эти общеизвѣстны, также какъ общеизвѣстна и энергія, обнаруживаемая при ихъ проведеніи въ жизнь. Естественно, что крестьянинъ изъ всѣхъ силъ старается какъ-нибудь раздобыть денегъ на уплату податей и недоимокъ. Съ этою цѣлью онъ прежде всего продаетъ все, что есть "лишняго" въ хозяйствѣ: хлѣбъ (который, конечно, можно считать "лишнимъ" всего менѣе и который къ концу зимы придется покупать), холстъ, что-нибудь мелкое изъ живности и т. д. Но, во-первыхъ, "лишняго" въ хозяйствѣ оказывается, обыкновенно, очень немного и съ каждымъ годомъ становится все менѣе, а у многихъ "лишняго" и совсѣмъ не стало оказываться; а во-вторыхъ, когда каждый старается во что бы то ни стало и какъ можно скорѣе сбыть "лишнее", цѣни на него, особенно на хлѣбъ, страшно падаютъ, и въ концѣ концовъ, отъ продажи "лишняго" выручается сумма, далеко не достаточная для покрытія платежей. Уйдти на заработки куда-нибудь на сторону, чтобы вырученными тамъ деньгами расплатиться съ казной, нельзя, такъ какъ обыкновенно паспорта выдаются только въ случаѣ оплаты всѣхъ повинностей и очищенія недоимокъ. Грозитъ, такимъ образомъ опасность быть высѣченнымъ, лишиться какой-нибудь части и безъ того небольшого хозяйства или быть отданнымъ на обязательныя работы чрезъ волостное правленіе. И вотъ, чтобы избѣжать всего этого, крестьянинъ идетъ въ сосѣднему землевладѣльцу или купцу и беретъ у него деньги подъ залогъ своего будущаго труда.
Справедливость требуетъ сказать, что не одна необходимость уплаты податей заставляетъ крестьянина закладывать свой трудъ. Къ тому же побуждаютъ его голодъ и безкормица скота. Въ настоящее время уже точно установленъ тотъ фактъ, что значительная часть, если не большинство, нашихъ крестьянъ производитъ хлѣба менѣе, чѣмъ требуется для годового продовольствія. Затѣмъ большинство крестьянъ, производящихъ хлѣбъ въ достаточномъ для продовольствія количествѣ и даже большемъ, принуждено значительную часть собираемаго хлѣба сбывать каждую осень въ чужія руки. Часть хлѣба идетъ на уплату податей, другая на погашеніе долговъ; нѣкоторое количество урожая переходитъ въ руки духовенства, сельскаго и волостного писарей, кабатчиковъ или шинкарей и т. д.; затѣмъ часть хлѣба должна быть отдѣлена на плату натурою пастуху, кузнецу, коновалу и т. д., и т. д. Не зная близко всѣхъ условій деревенской жизни, къ тому же сильно варьирующихъ по мѣстностямъ, невозможно и приблизительно представить себѣ ту массу расходовъ натурою, которые приходится дѣлать крестьянину. Въ результатѣ всего этого получается то крайне печальное обстоятельство, что у большинства нашихъ крестьянъ своего хлѣба никогда не хватаетъ на годовое прокормленіе, при чемъ многіе изъ нихъ принуждены пріобрѣтать хлѣбъ на сторонѣ съ ранней весны, другіе -- съ половины зимы, а значительная часть -- даже съ начали зимы. И въ этомъ случаѣ, крестьянинъ обыкновенно можетъ достать хлѣба, только закладывая свой будущій трудъ и получая за него въ трудную минуту или деньги, нужныя на покупку хлѣба, или самый хлѣбъ.
Та же исторія повторяется съ кормомъ для скота. Крестьяне вообще получили мало луговой земли. Между тѣмъ малоземелье побудило ихъ распахивать и послѣдніе луга. Результатомъ этого получился страшный недостатокъ корма для скота. До чего великъ этотъ недостатокъ можно судить по тому, что во многихъ мѣстахъ скоту скармливаются зимою полусгнившія крыши избъ и надворныхъ построекъ. Часто къ веснѣ скотъ до того тощаетъ, что съ появленіемъ на поляхъ зелени, его приходится поднимать (при помощи бревенъ), такъ-какъ самъ онъ подняться на ноги не въ состояніи. При малѣйшемъ неуражаѣ травъ, при недостаткѣ соломы, масса крестьянскаго скота распродается зимою за безцѣнокъ (потому что все равно съ голоду сдохнетъ), такъ что иногда мясо дѣлается дешевле хлѣба. И вотъ, подъ вліяніемъ этой нужды въ кормѣ для скота, крестьянинъ снова идетъ къ сосѣднему крупному хозяину или богачу-кулаку и беретъ у нихъ солому, закладывая опять-таки свой будущій трудъ.
Землевладѣльцы и арендаторы частныхъ и казенныхъ имѣній, ведущіе полевое хозяйство, сельскіе купцы, которымъ крестьянскій трудъ нуженъ для перевозки скупаемыхъ ими сельскихъ произведеній, и наконецъ сельскіе кулаки, которые всегда умѣютъ приложить къ дѣлу закабаленный имъ трудъ, охотно даютъ крестьянамъ зимою деньги, хлѣбъ, солому и проч., въ такомъ размѣрѣ, чтобы крестьянинъ, берущій деньги или хлѣбъ, былъ болѣе или менѣе въ состояніи выполнить принятое имъ на себя обязательство. Только крестьянинъ, совершенно лишившійся сельско-хозяйственнаго инвентаря (главнымъ образомъ скота), не можетъ расчитывать получить что-нибудь въ кредитъ подъ залогъ своего будущаго труда и можетъ помѣстить свой трудъ, только нанимаясь въ батраки. Остальные же, мало-мальски "справные" хозяева всегда могутъ "наложиться", особенно если въ сосѣдствѣ есть значительное число частныхъ хозяйствъ. Если, тѣмъ не менѣе, потребность крестьянъ въ кредитѣ далеко не удовлетворяется этимъ путемъ, то это объясняется, во-первыхъ, тѣмъ, что путь этотъ слишкомъ неудобенъ и не выгоденъ для крестьянъ и крестьяне всячески избѣгаютъ его, вступая на него только подъ давленіемъ самой крайней нужды и при невозможности всякихъ другихъ путей, а, во-вторыхъ, тѣмъ, что потребность крупныхъ хозяевъ, купцовъ и кулаковъ въ трудѣ пока еще далеко не равняется той массѣ крестьянскаго труда, которая можетъ быть закабалена путемъ кредита.
Выдача крестьянамъ зимою денегъ, хлѣба, сѣна, соломы и др. съ обязательствомъ оплаты выданнаго трудомъ въ теченіи весны и лѣта носитъ въ средѣ крупныхъ хозяевъ, купцовъ и кулаковъ названіе "зимней наемки" {Для землевладѣльцевъ, купцовъ и проч. это дѣйствительно особый видъ найма, откуда и выраженіе "зимняя наемка". Но для крестьянъ эта "зимняя наемка" -- только особый видъ кредита; многіе изъ нихъ никогда бы и не нанялись на чужую работу, еслибы имѣли возможность откуда-нибудь перехватить на время денегъ или хлѣба; всѣ остальные всегда могли бы продать свой трудъ несравненно выгоднѣе весною и лѣтомъ. При "зимней наемкѣ" всѣ слѣдуемыя крестьянину деньги, или, по крайней мѣрѣ, большая часть ихъ, уплачиваются впередъ; это ясно обрисовываетъ значеніе "зимней наемки" для крестьянина, какъ кредитной операціи, только съ уплатой долга трудомъ. Крестьяне такъ и смотрятъ на дѣло: подучивъ отъ землевладѣльца ссуду съ обязательствомъ отработать ее, крестьянинъ говоритъ, что "заложился такому-то барину".}. Названіе это, впрочемъ, не повсемѣстно и часто замѣняется другими, изъ которыхъ всего болѣе въ ходу -- "сдача земли на кругъ". Послѣднее названіе произошло оттого, что при зимней наемкѣ крестьяне обязываются обыкновенно обработывать землю "кругомъ", т. е. по одной или по двѣ десятины во всѣхъ трехъ ноляхъ -- яровомъ, озимомъ и паровомъ, исполняя при томъ всѣ работы, начиная съ пахаты и кончая укладкой въ скирды сноповъ.
"Зимнія наемки" крайне выгодны для нанимающихъ и крайне раззорительны для нанимающихся. Поставленный нуждою въ безъисходное положеніе, крестьянинъ соглашается на всѣ условія, на которыхъ ему открывается кредитъ. Угроза порки, голодъ, возможность потерять скотину, безъ которой крестьянинъ-земледѣлецъ совершенно не можетъ существовать -- таковы аттрибуты "свободнаго соглашенія", въ которое входятъ крестьяне съ землевладѣльцами, купцами и кулаками при зимней наемкѣ; неудивительно, поэтому, что всѣ эти "соглашенія" и "договоры" составляются вопреки всякимъ понятіямъ о правдѣ и справедливости.
Цѣны "зимней наемки" и цѣны на трудъ, существующія весною и лѣтомъ, разнятся между собою какъ небо отъ земли. Приведу для примѣра нѣсколько цифръ, взятыхъ изъ разныхъ мѣстностей Россіи. По словамъ г. Трирогова, въ Саратовской губерніи за жнитво одной десятины вольнонаемные рабочіе получаютъ среднимъ числомъ 8 рублей, а закабалившіеся зимою -- отъ 3 до 4 рублей; бываютъ случаи, когда рядомъ работаютъ вольнонаемные по 10 рублей и кабальные -- по 3 р. 50 к. {"Отечественныя Записки", 1879 г., No 5. Кабала въ народномъ хозяйствѣ.}. Въ Самарской губерніи, какъ свидѣтельствуетъ г. Гиляранскій, цѣны за жатву десятины поднимаются лѣтомъ по мѣстамъ до 20 руб., а покосъ съ уборкой оплачивается 4 рублями за десятину, это по вольному найму, лѣтомъ же; а обязавшіеся работою зимою крестьяне получаютъ за десятину жатвы 5 рублей и за десятину покоса съ уборкой -- 1 руб. {"Слово", 1873 г., No 3. "Общественно-экономич., отнош. въ юго-восточной Россіи", стр. 135.}. Въ юго-западномъ краѣ при зимней наемкѣ весенній рабочій день считается въ 15 коп., а лѣтній -- въ 20, тогда какъ при наймѣ рабочихъ весною и лѣтомъ рабочій день оплачивается втрое дороже {"Кіевскій Телеграфъ", 1875 г., No 52. "Порція" юго-западнаго края.}. Въ Усманскомъ уѣздѣ, Тамбовской губерніи, крестьяне, нанимавшіеся зимою къ мѣстнымъ землевладѣльцамъ на лѣтнія полевыя работы, получили въ 1877 г. около 240,000 рублей, тогда какъ по лѣтнимъ цѣнамъ произведенныя ими работы стоили до 500,000 рублей {"Слово", 1879 г., No 2. "Письмо изъ Усманскаго уѣзда".}. Въ Кіевской губерніи въ 1883 г. кабальный рабочій получалъ на "буракахъ" за 15 дней по 3 руб., а вольный по 8 р. и болѣе {"Заря" 1883 г., No 139. Кор. изъ Винницкаго уѣзда.} и т. д.
Если опредѣлить изъ приведенныхъ данныхъ величину процента, который, такимъ образомъ, крестьяне уплачиваютъ землевладѣльцамъ за открываемый ими кредитъ въ видѣ "зимней наемки", то получатся цифры, которыя на первый разъ кажутся совершенно невѣроятными. Именно выходитъ, что саратовскій землевладѣлецъ получаетъ за "одолженіе" отъ 100 до 200% (удерживая въ свою пользу изъ нормальной, 8--10-рублевой, платы -- отъ 4 р. до 6 р. 50 к.), самарскій -- до 300%, землевладѣлецъ юго-западнаго края -- 200%, тамбовскій -- до 108% и кіевскій -- 166%. Принимая во вниманіе, что выдача денегъ крестьянамъ производится не ранѣе октября, а большею частью глубокою зимою, оплачиваются же выданныя деньги трудомъ въ теченіи весны и лѣта, кончая августомъ, мы найдемъ, что кредитъ, оплачиваемый крестьянами такими высокими процентами, открывается въ среднемъ значительно менѣе, чѣмъ на 9 мѣсяцевъ. Но если даже принять, что исчисленные проценты платятся за 9-мѣсячный кредитъ, то и тогда окажется, что крестьянинъ платитъ за кредитъ подъ трудъ годовыхъ процентовъ: въ Тамбовской губерніи -- 144%, въ Саратовской -- отъ 133 до 266%, въ Кіевской на "буракахъ" -- 220%, въ юго-западномъ краѣ -- 266% и въ Самарской губерніи -- 400%.
Однако, уплатой такихъ страшно высокихъ процентовъ за "одолженіе" потери крестьянъ при зимней наемкѣ не ограничиваются. Собственно говоря, крестьянинъ, ведущій свое полевое хозяйство, можетъ, безъ вреда для себя, продавать только осенній и зимній трудъ, между тѣмъ какъ при "зимней наемкѣ" онъ принужденъ закабалять именно весенній и лѣтній трудъ, необходимый для его собственнаго хозяйства. И вотъ, начиная съ ранней весны, крестьянинъ запаздываетъ работами на своемъ полѣ: не во-время запашетъ, не во-время взборонитъ, запоздаетъ покосомъ, запоздаетъ уборкой хлѣба, такъ-какъ все это нужно сперва сдѣлать на помѣщичьей землѣ, а потомъ уже являться на свою. Особенно плохо приходится крестьянину, когда онъ, подъ давленіемъ нужды, наберетъ работы у нѣсколькихъ землевладѣльцевъ, что въ настоящее время встрѣчается очень часто: въ этомъ случаѣ крестьянину приходится перелетать чуть не съ быстротою молніи изъ одного имѣнія въ другое, чтобы успѣть исполнить всѣ свои обязательства, и почти совершенно забыть свою собственную полосу, такъ какъ почти всякій разъ, когда онъ появится на ней, на него налетаютъ изъ одного имѣнія прикащикъ, а изъ другого староста и тащутъ его въ разныя стороны доканчивать неоконченныя работы. Понятное дѣло, что плохо обработанная полоса крестьянина даетъ плохой урожай, да и изъ того половина зерна высыпится на полѣ, благодаря поздней уборкѣ -- потери для крестьянина ничѣмъ невознаградимыя.
Надо замѣтить вообще, что работа такихъ подневольныхъ работниковъ и на помѣщичьихъ поляхъ особыми достоинствами не отличается. И трудно было бы ожидать, чтобы крестьянинъ сталъ старательно исполнять работу, за которую онъ получилъ 1 рубль, тогда какъ рядомъ съ нимъ вольнонаемные рабочіе исполняютъ такую же работу за 4 рубля. Къ тому же крестьянина неотступно преслѣдуетъ мысль о своемъ собственномъ полѣ и потому онъ изъ всѣхъ силъ старается поскорѣе кончить обязательную работу. По словамъ г. Гиляранскаго, кабальный трудъ -- "быстрый, торопливый трудъ, но безпорядочный, неопрятный. Тамъ, гдѣ свободные, независимые земледѣльцы накосили бы 5 возовъ сѣна, кабальные работники накашиваютъ только 4 или даже 3 1/2 воза. Въ полѣ вы сейчасъ отличите одну работу отъ другой, потому что въ первомъ случаѣ площадь покоса является гладкою, а во второмъ остаются промежутки между прокосьями до 1/2 аршина ширины и болѣе нескошенными. На поляхъ зажиточныхъ крестьянъ послѣ ихъ жатвы незамѣтно ни валяющейся хлѣбной соломы, ни колосьевъ хлѣба: торчатъ одни ровно срѣзанные стебли, словно густая щетина. А на ноляхъ крупныхъ владѣльцевъ посѣвовъ послѣ жатвы остаются то темныя пятна -- мѣста, гдѣ дѣти рвали руками хлѣбъ съ корнемъ, помогая жать своимъ родителямъ, то цѣлые кусты несжатаго хлѣба, и все поле представляется скорѣе смятымъ, истоптаннымъ, чѣмъ сжатымъ, повсюду во множествѣ валяются хлѣбные колосья и солома" {"Слово", 1878 г., No 3. "Обществ.-экон. отнош. въ ю. в. Россіи", стр. 137.}.
Такой небрежный трудъ возможенъ для крестьянина, однако, только на помѣщичьихъ поляхъ. Совсѣмъ въ иномъ положеніи находится крестьянинъ, закабалившій свой трудъ кулаку, міроѣду. Прежде всего крестьянинъ боится помѣщика несравненно менѣе, чѣмъ міроѣда: міроѣдъ можетъ заставить своимъ вліяніемъ выпороть крестьянина, когда у него не будетъ денегъ на уплату податей; міроѣдъ можетъ отдать его на обязательныя работы, ради уплаты тѣхъ же податей; міроѣдъ имѣетъ возможность ли шить крестьянина общественнаго ручательства по исполненіи частныхъ договоровъ; міроѣдъ можетъ, наконецъ, при помощи общественнаго приговора, сослать крестьянина въ Сибирь. Какъ же тутъ крестьянину не стараться на міроѣдскомъ полѣ? Затѣмъ міроѣдъ или самъ работаетъ вмѣстѣ съ закабаленнымъ рабочимъ, или ставитъ рядомъ съ нимъ кого-либо изъ своихъ домашнихъ, и ужь во всякомъ случаѣ самъ непосредственно наблюдаетъ за работой. Къ тому же, міроѣдъ прекрасно знаетъ всѣ тонкости работы, и провести, и обмануть его нѣтъ никакой возможности. Къ концу-концовъ крестьянинъ исполняетъ міроѣдскую работу такъ, какъ онъ долженъ бы работать на своемъ полѣ. Такимъ образомъ, крестьянинъ на помѣщичьей работѣ тратитъ время, а на міроѣдской, кромѣ того, и обезсиливается, и дѣлается затѣмъ почти совершенно неспособнымъ къ работѣ на своемъ полѣ.
Результаты всего этого получаются крайне печальные. Достаточно привести слѣдующій фактъ, имѣющій мѣсто въ Орловской губерніи: въ то время, какъ въ помѣщичьихъ имѣніяхъ на десятину становится среднимъ числомъ 20 копенъ ржи, у крестьянъ, пользующихся благодѣяніями зимней наемки, только 10 копенъ; помѣщичья рожь стоитъ 90 коп. за пудъ, крестьянская -- только 80 коп. {"Московскія Вѣдомости", 1880, апрѣль.}.
И здѣсь, однако, не конецъ "благодѣяніямъ", получаемымъ крестьяниномъ отъ "общедоступнаго кредита" подъ трудъ. Сплошь и рядомъ, особенно въ послѣдніе годы, крестьянинъ не выполняетъ принимаемыхъ имъ на себя зимою обязательствъ. Причинъ тому много. Прежде всего слишкомъ ужь жалко, что свое хозяйство страдаетъ въ то время, когда приходится топтаться на чужой работѣ. Затѣмъ очень обидно исполнять за грошъ работу, за которую сбоку другіе рабочіе получаютъ вчетверо болѣе. Иной разъ бываетъ такой урожай, который увеличиваетъ работу закабалившагося крестьянина въ нѣсколько разъ противъ того, на что онъ разсчитывалъ; напримѣръ, въ Саратовской губерніи десятина обыкновенно даетъ 8 телегъ, т. е. 800 сноповъ, около 80 пудовъ зерна; а въ иные годы десятина даетъ 12 телегъ, а то даже и 18--20, т. е. отъ 1.200 до 2,000 сноповъ: вмѣсто шести дней рабочему нужно десять и болѣе, чтобы сжать десятину -- увеличивается трудъ, увеличивается и расходъ на содержаніе во время работы. Далѣе, во время работы можетъ случиться ненастье, когда крестьянинъ долженъ понапрасну тратить время и проѣдаться въ ожиданіи того времени, когда установится погода. Г. Трироговъ, напримѣръ, разсказываетъ о крестьянахъ, которые "три раза пріѣзжали за 50 верстъ домолотить хлѣбъ и всѣ три раза возвращались (по причинѣ непогоды); наконецъ, выбились изъ силъ и въ четвертый разъ не въ состояніи были пріѣхать", а тутъ-то за ихъ счетъ и наняли другихъ рабочихъ {"Отечественныя Записки", 1879 г., No 5. "Кабала въ народномъ хозяйствѣ".}. Наконецъ, часто крестьянинъ, подъ давленіемъ нужды, набираетъ зимою столько работы (конечно, у разныхъ землевладѣльцевъ, такъ какъ одинъ много не дастъ), что, даже ври самыхъ благопріятныхъ условіяхъ, онъ въ состояніи исполнить только половину или даже треть.
Результаты неисполненія крестьяниномъ принятыхъ при зимней наемкѣ обязательствъ бываютъ двоякаго рода: или наниматель приводитъ въ исполненіе угрозы, находящіяся въ заключенномъ при наймѣ условіи, и совершенно раззоряетъ крестьянина, или неисполненныя обязательства переносятся на слѣдующій годъ и крестьянинъ закабаляется этимъ путемъ навсегда. Трудно сказать, какой изъ этихъ результатовъ печальнѣе.
Условія, заключаемыя крестьянами съ лицами, открывающими имъ зимою вредитъ, всегда составляются такъ, что, по образному выраженію г. Гиляранскаго, "хозяева по отношенію къ рабочихъ не имѣютъ ровно никакихъ обязанностей, но могутъ требовать отъ рабочихъ услугъ всякаго рода и качества". Изъ массы опубликованныхъ условій -- которыя, несмотря на то, что они взяты изъ различныхъ мѣстностей, разнятся только въ мелочахъ, а въ главномъ почти совершенно тождественны -- я приведу только одно, отаосящеся къ Самарской губерніи.
"Я, нижеподписавшійся, долженъ подчиняться всѣмъ домашнимъ порядкамъ и правиламъ, существующимъ въ хозяйствѣ N". "Во все время работы состою въ полномъ повиновеніи и распоряженіи прикащиковъ и не им&# 1123;ю права отказываться отъ работъ по ночамъ, нетолько тѣхъ, для которыхъ нанялся, но и всякихъ другихъ, и не имѣю права праздновать воскресныхъ и праздничныхъ дней". Затѣмъ идетъ длинное перечисленіе вычетовъ и штрафовъ, которымъ подвергается нанявшійся за несвоевременную явку на работу, порчу инструментовъ, прогулъ и пр. За прогулъ, напримѣръ, одного дня накладывается штрафъ въ 2 рубля. "Самовольная отлучка съ работы, несвоевременный выходъ на работу и оставленіе скота безъ пастуха считается за прогулъ цѣлаго дня". "За прогулъ одного плуга", если онъ произойдетъ отъ того, что скотъ уйдетъ съ пастбища, штрафъ въ 1 или 2 рубля, смотря по тому, равенъ ли прогулъ одному рабочему уповоду или двумъ. За поломку рога у быка -- штрафъ въ 5 руб., т. е. примѣрно 1/5 часть стоимости всего быка. За утрату одного пуда сѣмянъ при посѣвѣ -- штрафъ въ 3 р. Далѣе въ контрактѣ значится, что онъ сохраняетъ силу на неопредѣленное число лѣтъ, такъ что еслибы наниматель вздумалъ почему-либо потребовать къ себѣ должника на работу не въ этомъ году (что и дѣйствительно бываетъ въ неурожайные или малоурожайные годы), а въ будущемъ или даже послѣ будущаго, то онъ имѣетъ на это право. Контрактъ оканчивается постановленіемъ, что еслибы должникъ не могъ или не захотѣлъ платить свой долгъ работою, а пожелалъ бы заплатить его деньгами, то обязывается заплатить за это неустойку, которая обыкновенно назначается въ 4--5 разъ больше самаго долга. "Если я, нанявшійся, гласитъ послѣднее слово контракта:-- не исполню одного изъ условій сего договора въ точности, то NN имѣетъ право взыскать съ меня лично и со всего моего имущества неустойку, и, кромѣ того, обязанъ я возвратить всѣ деньги, полученныя до того отъ NN" {"Слово", 1878 г., No 3. Гиляранскій, стр. 185--186.}.
Таковы контракты, по которымъ совершается зимняя наемка. Нѣкоторые изъ нихъ представляютъ ему ту особенность, что въ нихъ подробно описываются способы производства работы: какъ нанимающійся долженъ пахать, какъ косить, какъ жать, какой длины должны быть оставляемы срѣзанные стебли хлѣба и т. д. Словомъ, всѣ обязанности нанимающагося разработаны въ контрактѣ великолѣпно; что же касается его правъ, то они излагаются въ одной или двухъ строкахъ и состоятъ исключительно въ правѣ на полученіе опредѣленной суммы денегъ или опредѣленнаго количества хлѣба, которыя и выдаются при заключеніи контракта.
Существующія въ контрактахъ угрозы неустойками далеко не остаются "пустыми звуками", какъ въ этомъ увѣряютъ землевладѣльцы на разныхъ "съѣздахъ", въ земскихъ собраніяхъ и въ засѣданіяхъ сельско-хозяйственныхъ обществъ. Угрозы эти часто приводятся въ исполненіе и исполняются безъ всякихъ церемоній, а, напротивъ, съ какою-то особо суровою жестокостью. Точныхъ цифръ о числѣ дѣлъ, возбуждаемыхъ землевладѣльцами противъ крестьянъ за неисполненныя послѣдними работы, также какъ о суммѣ неустоекъ, взыскиваемыхъ съ крестьянъ, у насъ, конечно, не имѣется. Однако, судя по постояннымъ жалобамъ -- которыя проникаютъ и въ печать -- на то, что ежегодно осенью и зимою мировые суды заваливаются исками противъ крестьянъ за неисполненіе работъ, можно думать, что пункты контрактовъ о неустойкѣ не остаются безъ результатовъ. Но если мы не имѣемъ матеріаловъ для составленія точнаго понятія о количественной сторонѣ предмета, за то для составленія яснаго представленія о качественной его сторонѣ мы имѣемъ вполнѣ достаточныя данныя. Для этого стоитъ только познакомиться съ нѣкоторыми изъ дѣлъ, возбуждаемыхъ землевладѣльцами противъ крестьянъ. Приведемъ нѣсколько такихъ дѣлъ.
Въ 1882 году у мирового судьи 2-го участка гор. Сумъ разбиралось дѣло по жалобѣ сумскаго сахарозаводчика, купца Суханова, на лебедянскую крестьянку Бондюкову, не исполнившую работъ на "буракахъ", т. е. ни свекловичный плантаціи, куда она нанялась. Мировой судья постановилъ взыскать съ Бондюковой полученныя ею заранѣе деньги вдвойнѣ и, кромѣ того, обязалъ ее "явиться на работу по условію въ ново-сухановскую экономію купца Суханова; въ противномъ случаѣ Сухановъ имѣетъ право взыскивать еще, особо отъ этого дѣла, двойную плату за каждый день неявки на работу" {"Русскій Курьеръ", 1883 г., No 211. Кор. изъ Лебедина.}. Такимъ образомъ, по этому мудрому рѣшенію судьи, оказывается, что возвращеніе забранныхъ денегъ даже въ двойномъ количествѣ не освобождаетъ отъ исполненія обязательствъ, данныхъ при заключеніи займа.
Другой примѣръ еще болѣе характеренъ. Къ одному изъ мировыхъ судей Валуйскаго уѣзда, Воронежской губерніи, въ теченіи ноября и декабря 1881 года, мѣстнымъ крупнымъ землевладѣльцемъ, г. Т., было представлено 45 исковъ къ крестьянамъ, за неисполненіе ими обязательствъ, принятыхъ на себя по условіямъ. Каждый искъ былъ предъявленъ къ 2 -- 10 человѣкамъ, такъ что общее число отвѣтчиковъ было громадное. Всѣ взысканія производились за негодную старую солому и полову, взятую крестьянами для скота, во время суровой и голодной зимы 1880--1881 года. Какъ оказалось на судѣ, условія, на которыхъ г. Т., раздавалъ негодную солому, были крайне тяжелы для крестьянъ. Во что обошелся крестьянамъ ихъ заемъ можно судить по одному изъ условій, предъявленному г. Т. мировому судьѣ. Условіе это заключено въ Н--мъ волостномъ правленіи, 23-го ноября 1880 г., между десятью крестьянами и г. Т. Крестьяне взяли у г. Т. 3 1/2 сажени соломы (старой, урожая 1879 года) и за это обязались скосить и убрать 35 десятинъ хлѣба. Лѣтомъ, въ свое время, должники убрали 21 десятину, а остальныхъ 14 не осилили. И вотъ по жалобѣ г. Т. мировой судья приговорилъ крестьянъ къ уплатѣ неустойки въ 130 рублей. Оцѣнивая работу крестьянъ, по существовавшимъ въ данной мѣстности лѣтомъ 1881 года цѣнамъ, въ пять рублей за десятину, найдемъ, что должники г. Т. исполнили ему работы (уборка 21 десятины) на 105 рублей; прибавимъ къ этой цифрѣ 130 рублей неустойки, найдемъ, что 3 1/2 сажени старой соломы обошлось крестьянамъ въ 235 рублей, т. е. по 67 рублей сажень. Немного дорого, но за то въ кредитъ {"Южный Край", 1882 г., No 357.}.
Случается, что крестьяне, исполнивъ всѣ условія договора, тѣмъ не менѣе, не избѣгаютъ тасканій по судамъ и взысканій. Вотъ что, напримѣръ, писали въ мартѣ 1882 года въ "Голосъ" {No 80.} изъ Порхова, Псковской губерніи: "Есть у насъ крупный землевладѣлецъ, бывшій нѣсколько лѣтъ назадъ предводителемъ дворянства. Недавно онъ предъявилъ самый несообразный искъ у мирового судьи къ крестьянамъ трехъ деревень. Нѣсколько мѣсяцевъ назадъ, у этого землевладѣльца сгорѣло помѣщеніе съ необмолоченнымъ еще хлѣбомъ. Мужики этихъ трехъ деревень были у него наносчиками, т. е. за извѣстную плату отъ помѣщика они должны обработать круговую десятину (т. е. во всѣхъ трехъ поляхъ по десятинѣ и при томъ со всѣми работами, до умолота включительно). Надобно замѣтить, что хлѣбъ сгорѣлъ незастрахованный. Какъ тутъ быть? Съ страховаго общества ничего не получишь; значитъ, надо съ мужиковъ какъ-нибудь наквитать. И вотъ землевладѣлецъ, пользуясь тѣмъ, что мужики еще не обмолотили и не перевезли хлѣба изъ одного помѣщенія въ другое (о перевозкѣ уговора никакого не было), и предъявляетъ искъ у мирового судьи за убытки съ трехъ деревень, по 500 руб. съ каждой. Мировой судья, не мудрствуя лукаво, рѣшаетъ дѣло въ пользу землевладѣльца. Такимъ образомъ, была рѣшена участь трехъ деревень. Къ счастью, двѣ изъ нихъ перевели дѣло въ мировой съѣздъ, который и отмѣнилъ рѣшеніе судьи, третья же пропустила срокъ и должна ждать въ скоромъ времени судебнаго пристава, который примется описывать послѣднюю корову для пополненія убытковъ землевладѣльца".
Приведенными примѣрами съ достаточною ясностью обрисовываются тѣ опасности, которыми сопровождается для крестьянъ кредитъ подъ трудъ, и тотъ раззорительный характеръ, которымъ онъ обладаетъ. Но взысканіемъ неустоекъ и "убытковъ" землевладѣльца еще не кончаются потери крестьянъ при этомъ кредитѣ. Дѣло въ томъ, что всякій разъ, когда дѣло доходитъ до суда, производятся въ извѣстномъ количествѣ "судебныя издержки", и вотъ эти-то издержки и приходится оплачивать тѣмъ же крестьянамъ-должникамъ, съ которыхъ взыскиваются неустойки и убытки {Исторія съ судебными издержками ужасно напоминаетъ исторію съ существовавшей до половины настоящаго столѣтія въ Остзейскомъ краѣ оплатой высѣченными крестьянами стоимости розогъ. Разложутъ крестьянина, высѣкутъ, онъ встанетъ, вынетъ изъ кармана деньги и платитъ, кажется, по двѣ копейки за каждую розгу. Таже исторія и съ судебными издержками: пріѣдетъ приставъ, опишетъ и продастъ послѣдніе крестьянскіе животишки, и за эти дѣйствія пристава должны заплатить ему вознагражденіе тѣже крестьяне.}. Затѣмъ, всѣ взысканія, возлагаемыя на крестьянъ судомъ, обыкновенно оплачиваются ими не наличными деньгами, а пополняются путемъ аукціонной продажи крестьянскаго имущества. И здѣсь-то крестьяне несутъ огромныя потери, такъ-какъ при аукціонныхъ продажахъ въ деревняхъ единственными покупателями являются обыкновенно два-три кулака, которые, стакнувшись, скупаютъ крестьянское добро за половину и треть цѣны, а часто и того дешевле. Къ концу-концовъ, взысканіе съ крестьянъ неустоекъ и "убытковъ" ведетъ къ полному ихъ разоренію.
Таковы послѣдствія неисполненія крестьянами-должниками принятыхъ на себя обязательствъ при открытіи имъ кредита. Но, какъ я уже сказалъ, могутъ быть послѣдствія и другого рода; именно, неисполненныя въ данномъ году обязательства переносятся на слѣдующій годъ. Съ перваго взгляда такой оборотъ дѣла кажется несравненно выгоднѣе для крестьянина, чѣмъ взысканіе съ него неустойки; но это -- только съ перваго взгляда.
Дѣло въ томъ, что крестьянинъ, не исполнившій принятыхъ обязательствъ и получившій отсрочку въ ихъ исполненіи до слѣдующаго года, остается въ томъ самомъ тяжеломъ положеніи, которое заставило его набрать непосильное количество работы. Вѣрнѣе, теперь его положеніе значительно хуже, чѣмъ въ предыдущемъ году, такъ какъ, потративъ время и силы на чужой работѣ, онъ необходимо долженъ былъ сдѣлать массу упущеній въ своемъ хозяйствѣ и окончательно разстроилъ его. Теперь онъ еще болѣе нуждается въ кредитѣ, чтобы какъ-нибудь перебиться зиму и весну, и, стало-быть, принужденъ набирать работы еще болѣе, чѣмъ въ предыдущемъ году. Между тѣмъ у него осталась работа съ прошлаго года. Ясно, что онъ снова не будетъ въ состояніи выполнить принятыхъ обязательствъ и часть ихъ снова придется переносить на слѣдующій годъ, причемъ этотъ остатокъ будетъ значительно болѣе остатка предыдущаго года. Такимъ образомъ, крестьянинъ съ каждымъ годомъ запутывается все болѣе и болѣе, пока, наконецъ, не впадаетъ въ состояніе неоплатной задолженности, извѣстной въ народѣ подъ именемъ кабалы.
Кабала -- явленіе новой, пореформенной Россіи (древняя "кабала" -- явленіе значительно иного порядка). Это продуктъ новыхъ общественно-экономическихъ отношеній. Положеніе кабальнаго рабочаго едва ли не хуже положенія крѣпостного, котораго владѣлецъ ради собственныхъ интересовъ долженъ былъ поддерживать на извѣстной степени зажиточности, между тѣмъ, какъ хозяинъ кабальнаго не имѣетъ въ томъ никакой нужды. Закабалившій позволяетъ себѣ все: онъ "обмѣриваетъ въ количествѣ сдѣланной работы, обсчитываетъ въ разсчетѣ деньгами, волочитъ по судамъ, даетъ рабочимъ въ пищу хлѣбъ съ пескомъ, платитъ вмѣсто денегъ лоскутами ситца и проч., и проч." {"Слово", 1878 г., No 3, Гиляранскій, стр. 137.} Кабальный рабочій долженъ бѣжать на работу къ хозяину по первому его требованію, а вознагражденіе за свой трудъ получаетъ по гроту, по кусочку, и то послѣ многихъ поклоновъ, упрашиваній и умаливаній хозяина. И выхода изъ такого положенія для кабальнаго рабочаго нѣтъ никакого, такъ какъ надъ его головою постоянно виситъ какъ домокловъ мечъ огромный долгъ съ еще болѣе огромными "неустойками" и "убытками"...
Кабала -- явленіе очень распространенное въ Россіи. По свидѣтельству г. Трирогова, въ Саратовской губерніи цѣлыя волости находятся въ кабальномъ состояніи {"Отечеств. Записки", 1879 г., No 5. "Кабала въ народномъ хозяйствѣ".}. Г. Гиляревскому "извѣстны въ Самарской губерніи многія села и даже волости, рабочія силы которыхъ заложены по контракту на многіе годы нѣсколькимъ крупнымъ посѣвщикамъ хлѣба или, какъ они сами говорятъ о себѣ, "сданы въ кабалу" {"Слово", 1878 г., No 3. "Общественно-экономич. отнош.", стр. 136.}. Такъ же распространена кабала въ Воронежской губерніи {"Русскій Курьеръ", 1880 г. No 122.} и вообще по всей южной полосѣ Средней Россіи. На сѣверѣ кабала, подъ именемъ покрути, имѣетъ очень широкое распространеніе и передается отъ одного поколѣнія къ другому. Наконецъ, кабала царитъ на крайнемъ юговостокѣ Россіи, гдѣ она, однако, имѣетъ иныя основанія, о чемъ будетъ подробно сказано въ своемъ мѣстѣ.
Описанная форма кредита подъ трудъ является наиболѣе распространенною; но, помимо нея, въ разныхъ мѣстностяхъ, по мѣстнымъ условіямъ, создались многія иныя кредитныя формы этого вида. Изъ нихъ довольно распространена такая форма кредита, при которой должникъ уплачиваетъ самый долгъ деньгами, а проценты оплачиваетъ трудомъ. Форма эта особенно распространена въ Полтавской и Черниговской губерніяхъ: здѣсь крестьяне берутъ у кулаковъ весною хлѣбъ или деньги, причемъ обязываются возвратить осенью ссуду хлѣбомъ же или деньгами, а за каждый пудъ зерна, за каждый рубль ссуды, отработываютъ лѣтомъ, вмѣсто процентовъ, одинъ рабочій день. Если считать, по дешевой платѣ, рабочій лѣтній день въ 50 копеекъ, то и тогда выходитъ, что крестьянинъ платитъ за полгода 50% или 100% годовыхъ {"Русскій Курьеръ", 1881 г., No 151.}. Въ Херсонской губерніи подобными кредитными операціями занимаются мѣстные землевладѣльцы, о чемъ мы находимъ слѣдующія любопытныя данныя въ "докладѣ высочайше учрежд. комиссіи для изслѣд. положенія сельск. хозяйства" {Приложеніе VI, часть I, отвѣтъ 1930.}: "Я долженъ сказать, сообщалъ комиссіи херсонскій экспертъ:-- что у насъ существуетъ еще одинъ способъ уборки, совершенно раззорительный для крестьянъ, а именно: имъ даютъ 10 руб. взаймы съ обязательствомъ, въ видѣ % убрать одну десятину хлѣба и двѣ десятины сѣна, а деньги осенью возвратить; если же онъ ихъ во-время не возвратитъ, то условіе возобновляется на слѣдующій годъ и т. д. Такимъ образомъ, крестьяне попадаютъ въ кабалу, худшую крѣпостного состоянія, потому что почти никогда не имѣютъ возможности заплатить деньги и работаютъ совершенно даромъ". Такимъ образомъ и эта форма кредита имѣетъ своимъ конечнымъ результатомъ -- кабалу.
Землевладѣльцы юго-западнаго края {"Кіевскій Телеграфъ", 1875, No 52. "Порція" юго-западнаго края.} кредитуютъ крестьянъ также на нѣсколько иныхъ основаніяхъ, чѣмъ землевладѣльцы другихъ мѣстностей Россіи. Именно въ юго-западномъ краѣ землевладѣлецъ даетъ крестьянину 18 рублей, причемъ деньги эти обыкновенно дѣлятся на три части и каждая часть выдается въ началѣ трети года; получившій деньги крестьянинъ долженъ работать на помѣщика по два дня въ недѣлю въ теченіи цѣлаго года, т. е. 104 дня. Это называется панщина. При полпанщинѣ крестьянинъ получаетъ 9 руб. и работаетъ на помѣщика одинъ день въ недѣлю. Женщина за панщину получаетъ 12 руб., а за полпанщину -- 6 р. Если осенью и зимою крестьянинъ не всякую недѣлю отработываетъ панщину, то неотработанные дни называются "завідними" и откладываются на лѣто. Если въ теченіи года крестьянинъ не успѣетъ отработать всей панщины, то землевладѣлецъ, по условію, можетъ взыскать съ него по 50 коп. за каждый неотработанный день (а самъ землевладѣлецъ платитъ за день панщины только 17 1/2 коп.); но обыкновенно это взысканіе не налагается на крестьянина, а неотработанные дни переносятся на слѣдующій годъ, и крестьянину приходится стоять на панщинѣ уже не два, а три дня въ недѣлю. И здѣсь, какъ видите, въ концѣ-концовъ получается кабала.
Кромѣ землевладѣльцевъ, сельскихъ купцовъ и кулаковъ, производящихъ болѣе или менѣе обширныя запашки, кредитъ подъ трудъ эксплуатируетъ еще особый классъ лицъ, обратившихъ эту операцію въ спеціальный промыселъ. Это такъ называемые подрядчики. Лица эти, кредитуя крестьянъ и закабаляя ихъ трудъ, сами имъ не пользуются, а перепродаютъ его тѣмъ, кто въ немъ нуждается. Подрядчики очень многочисленны въ среднемъ и нижнемъ Поволжьѣ, гдѣ они поставляютъ полевыхъ рабочихъ крупнымъ посѣвщикамъ. Много также подрядчиковъ дѣйствуетъ въ юго-западномъ краѣ и въ Малороссіи. Здѣсь подрядчики -- преимущественно евреи и поставляютъ рабочихъ, главнымъ образомъ, на свекловичныя плантаціи и сахарные заводы. Здѣсь нерѣдко закабаленный рабочій дѣлается полною собственностью подрядчика: подрядчикъ платитъ за него подати, подрядчикъ кормитъ его, подрядчикъ исключительно имѣетъ дѣло съ заводчикомъ, договаривается о цѣнѣ, получаетъ деньги за рабочаго и т. д., рабочій же, не принимая никакого участія въ "операціяхъ" подрядчика, только работаетъ, отработывая вѣчно какой-то долгъ {Труды кіевскаго отдѣла техническаго общества.}. Затѣмъ подрядчики особенно многочисленны на сѣверѣ Россіи. Масса сѣвернаго крестьянства всегда прокормливается своимъ хлѣбомъ только незначительную часть года. Вслѣдствіе этого является масса рабочихъ рукъ, предлагающихъ свои услуги. Между тѣмъ на мѣстѣ никакихъ особыхъ заработковъ нѣтъ. Землевладѣльцы на сѣверѣ почти отсутствуютъ и обратиться къ нимъ за ссудой нельзя. Тогда-то выступаетъ на сцену подрядчикъ, именуемый здѣсь обыкновенно десятникомъ. Онъ даетъ крестьянину ссуду и для уплаты податей, и для прокормленія семьи до весны, предлагая вмѣстѣ съ тѣмъ крестьянину подписать контрактъ, въ силу котораго крестьянинъ обязуется по первому требованію подрядчика отправиться съ нимъ для выгонки и сплава лѣса въ губерніи Олонецкую, Петербургскую, Новгородскую, Псковскую, Пермскую и т. д., однимъ словомъ, туда, гдѣ найдется работа. Контракты эти очень любопытны, какъ можно видѣть изъ слѣдующихъ выдержекъ. Пунктъ 2-й: "До окончанія срока найма, мы, нижеподписавшіеся, не имѣемъ права отойти прочь отъ подрядчика, а по неимѣнію у него дѣла, онъ можетъ передать насъ другому лицу". Пунктъ 3-й: " За лѣность или непослушаніе подрядчику или его приказчику, за каждый прогульный день, проведенный въ пьянствѣ, а также за самовольную отлучку, договариваемъ ему налагать на насъ штрафъ по 1 рублю за, а если прогулъ послѣдуетъ за болѣзнію, то за тѣ дни не получаемъ себѣ слѣдуемой платы". Пунктъ 5-й: "Во время работы обязаны ходить на оную въ сроки, указанные подрядчикомъ, въ воскресные и праздничные дни и въ ночное время намъ отъ работы не уклоняться и особой платы за то не требовать". Подписавши такіе контракты, крестьяне съ наступленіемъ распутицы отправляются за сотни верстъ на мѣсто всего назначенія -- на тѣ или другія рѣки, гдѣ происходитъ заготовка лѣса. Здѣсь подрядчикъ, располагая 70--100 рабочими, перепродаетъ право на ихъ трудъ лѣсоторговцу или другому нанимателю, къ которому крестьяне и поступаютъ въ полное распоряженіе {"Русскій Курьеръ", 1883 г., No 176. Корр. изъ Онеги.}. А каково положеніе этихъ рабочихъ на сплавѣ, объ этомъ читатель можетъ узнать изъ прекраснаго очерка г. Сибиряка -- "Бойцы" ("Отечественныя Записки", 1883 годъ, іюль и августъ).
Существуетъ еще много формъ кредита подъ трудъ, но сущность всѣхъ ихъ остается одна и та же -- полное закабаленіе крестьянина.