Первоначальная исторія Выгорѣціи.
Даниловское общежитіе основалось въ мѣстности, извѣстной въ XVII в. и первой половинѣ XVIII подъ именемъ Выговской пустыни. Этимъ именемъ обозначалась мѣстность, лежащая между сѣверною губою Онежскаго озера и Онежскою губою Бѣлаго моря. Мѣстность эта посерединѣ перерѣзывается рѣкою Выгомъ, протекающимъ черезъ довольно значительное озеро Выгозеро и затѣмъ впадающимъ въ Сороцкую губу Бѣлаго моря. И доселѣ значительная часть этого пространства пустуетъ; въ описываемую же эпоху вся эта мѣстность представляла собою дѣйствительную пустыню. Только на окраинахъ ея, по берегамъ Бѣлаго моря и Онежскаго озера, находилось по нѣскольку поселеній, да при впаденіи Выга въ Выгозеро пріютилась русская колонія -- Выгозерскій погостъ. На всемъ же остальномъ пространствѣ были только лѣса, болота, да безчисленное множество озеръ и рѣчушекъ.
Въ началѣ 90-хъ годовъ XVII столѣтія мы находимъ въ разныхъ мѣстахъ Выговской пустыни колонистовъ-раскольниковъ, болѣе или менѣе уже прочно устроившихся на мѣстахъ своего поселенія. Такъ, на такъ называемой Рязани устроился Даніилъ Викулови, бывшій шунгскій дьячекъ, съ сестрою и зятемъ и небольшою группою послѣдователей. На самой рѣкѣ Выгу жилъ выходецъ изъ То івуйской волости, Олонецкаго уѣзда, Захарій Стефановт, съ отцомъ, матерью и сестрами. По тому же Выгу, только выше, жилъ старецъ Сергій, явившійся сюда съ "морской дороги", а еще выше Корнилій, о которомъ говорилось ранѣе. Тутъ же недалеко поселились Прокопій Нижегородскій и Иванъ Акиндиновъ, съ сестрою послѣдняго, оба явившіеся сюда изъ Нижегородскихъ лѣсовъ, первый и родомъ изъ Нижегородской губерніи, а второй -- ростовецъ. Затѣмъ на озерѣ Волозерѣ поселился олончанинъ Захарій Пуллоевъ, съ женою и сыномъ. Были и нѣкоторые другіе, мало извѣстные поселенцы.
Всѣ эти поселенцы обзавелись нѣкоторымъ хозяйствомъ. Обзаведеніе это, впрочемъ, было не Богъ знаетъ какое. Вся Выговская пустыня была въ то время покрыта крупнымъ лѣсомъ, "соснягомъ и ельнягомъ". Поселенцы рубили этотъ лѣсъ, жгли его, расчищали гари и сѣяли на нихъ хлѣбъ, "мѣшая рожь межь жита", т. е. яровую рожь съ озимой, причемъ на четыре части яровой полагали одну часть озимой. Такимъ образомъ, съ одного посѣва собирали два урожая: первое лѣто -- яровую рожь, а второе -- озимую. Года въ это время были "хлѣбные и не зяблые", и поселенцы въ это время собирали много хлѣба и ни въ чемъ не нуждались. Жить, однако, было тяжело. Одинокая жизнь въ лѣсу, наполненномъ всякимъ звѣрьемъ, вдали отъ сосѣдей и подъ постояннымъ страхомъ появленія "никоніанъ" и неизбѣжнаго затѣмъ раззоренія, не могла особенно нравиться поселенцамъ. Сѣверный крестьянинъ, правда, легко оевоивается съ уединеніемъ; но большинство первоначальныхъ поселенцевъ Выговской пустыни были выходцы изъ мѣстностей, сравнительно густо заселенныхъ, и привыкли къ общинѣ, міру. Кромѣ того, были ясны и выгоды, которыя должны получиться отъ совмѣстнаго труда и совмѣстной защиты отъ опасностей. Наконецъ, при отинокомъ житіи и то, ради чего поселенцы бросили родину и бѣжали въ пустыню, религіозныя потребности -- оставались неудовлетворенными. Все, такимъ образомъ, влекло выговскихъ поселенцевъ къ объединенію. И попытки такого объединенія въ маломъ видѣ дѣлались неоднократно, но всегда кончались какъ-то неудачно.
Въ это-то время, въ 1692 году, въ Выговской пустынѣ появился 17-ти лѣтній юноша, нетолько съумѣвшій соединить разрозненныхъ выговскихъ поселенцевъ и создать Даниловское общежитіе, но и превратившій это ничтожное вначалѣ поселеніе въ большой торговый и промышленный городъ-монастырь и сдѣлавшій его центромъ безпоповщинской половины раскольничьяго міра. Юноша этотъ былъ Андрей Денисовъ.
Андрей Денисовъ происходилъ отъ князей Мышецкихъ. На это обстоятельство почему-то особенно упираютъ нѣкоторые изслѣдователи раскола. Въ дѣйствительности же это обстоятельство не имѣетъ ровно никакого значенія уже потому, что, почти за сто лѣтъ до выступленія Андрея въ качествѣ активнаго дѣятеля, та линія князей Мышецкихъ, къ которой принадлежалъ и Андрей, перешла на "мужицкое положеніе". Предокъ Андрея удалился въ Заонежье и поселился въ селѣ Повѣнецкомъ (нынѣ уѣздный городъ Повѣнецъ), превратившись въ обыкновеннаго сельскаго "обитателя". Поэтому, Андрей не можетъ быть разсматриваемъ иначе, какъ крестьянинъ, сынъ крестьянской семьи, очень зажиточной и хозяйственной. Правда, семья Андрея не прерывала сношеній съ своими родственниками, князьями Мышецкими, но это не мѣшало ей оставаться крестьянскою семьей, пріобрѣвшею себѣ даже особое крестьянское прозвище -- Вторушинныхъ.
О дѣтствѣ и юности Андрея остались крайне скудныя свѣдѣнія. Нѣкоторыя данныя указываютъ на то, что онъ еще въ ранніе годы обнаруживалъ чрезвычайный умъ и сильную впечатлительность. Еще десятилѣтнимъ ребенкомъ онъ въ Олонецкой таможнѣ, находившейся въ завѣдываніи одного изъ его дядей, князей Мышецкихъ, поразилъ всѣхъ своими математическими способностями. Сцены преслѣдованія раскольниковъ производили на него самое угнетающее впечатлѣніе. Повѣнецкое село служило исходнымъ пунктомъ, откуда отправлялись правительственныя экспедиціи въ Выговскую пустыню для раззореніа раскольничьихъ поселеній, и сюда же приводились забранные въ лѣсахъ раскольники. Много картинъ насилія, расправъ и репрессалій пришлось увидѣть Андрею, и онѣ положили неизгладимую печать на его душу. Къ этому присоединились пылкія рѣчи Игнатія Соловецкаго, учившаго Андрея "богословію" и внушившаго ему самую фанатическую преданность расколу. Здѣсь и лежитъ начало той чрезвычайной любви, которую питалъ Андрей къ раскольникамъ, и его стремленія во что бы то ни стало добиться возможности существованія для раскола.
Нѣкоторыя свѣдѣнія указываютъ на то, что Андрей учился въ Кіевѣ и Москвѣ: по, повидимому, эти указанія должны быть отнесены къ болѣе поздней порѣ его жизни.
Семья Андрея состояла изъ отца Дениса Ивановича, или Діонисія Іоанновича, какъ его величаютъ раскольничьи историки, младшаго брата Семена и сестры Соломоніи. Отецъ Андрея тоже придерживался "старины", но далеко не настолько былъ преданъ этой старинѣ, чтобы ради ея бѣжать въ лѣса и пустыни. Что же касается Семена и Соломоніи, то они всецѣло находились подъ вліяніемъ Андрея.
Вотъ и все, что можно сказать о жизни Андрея Денисова до появленія его въ Выговской пустынѣ.
Андрей оставилъ домъ отца своего тайно отъ послѣдняго. Единственнымъ спутникомъ его былъ нѣкій Иванъ Бѣлоутовъ. Странники вышли въ пустыню, не взявъ съ собою ничего, кромѣ небольшого количества съѣстныхъ припасовъ: "лыжи убо вмѣсто коней, кережу же вмѣсто воза пріемъ, самъ себѣ бываетъ и подвода и извощикъ, и слуга и господинъ, и вождь и водимый", по образному выраженію Ивана Филиппова. Вышли они въ послѣднихъ числахъ декабря, въ самую стужу, и до весны страшно натерпѣлись отъ холода, не имѣя жилища и только около костровъ отогрѣвая окоченѣвшіе члены. Весною они нарубили лѣсу и построили себѣ маленькую избушку между озерами Бѣлымъ и Тагозеро. Мало по-малу они ознакомились съ другими пустынниками и стали навѣщать ихъ. Особенно понравился Андрею Даніилъ Викулови, на котораго, въ свою очередь, молодой пустынникъ произвелъ сильное впечатлѣніе своимъ умомъ и начитанностью. Даніилъ сталъ приглашать Андрея жить вмѣстѣ; Андрей съ радостью согласился и переселился къ Даніилу. Въ это время вокругъ Даніила собралось уже столько "братій", что прежнее жилище его оказалось и тѣснымъ, и неудобнымъ. Тогда пустынники перебрались на новое мѣсто, недалеко отъ нынѣшней Тихвиноборской почтовой станціи Повѣнецкаго уѣзда, и здѣсь выстроили огромную избу, могшую вмѣстить всю братію.
Жизнь въ пустынѣ такъ понравилась Андрею, что онъ рѣшился и сестру свою, дѣвицу Соломонію, "изъ бури и треволненія мірскаго во спасительное пристанище богоугоднаго своего житія привести". Съ этою цѣлью онъ отправился домой и, во время отсутствія отца, увезъ сестру. За этотъ поступокъ отецъ страшно разсердился на Андрея и разразился противъ него проклятіями; но затѣмъ, чрезъ нѣсколько лѣтъ, когда имя Андрея начало пріобрѣтать извѣстность, отецъ не только помирился съ нимъ, но и перебрался къ нему на житье съ другимъ сыномъ, Семеномъ.
Скоро слава о новой общинѣ облетѣла всю Выговскую пустыню; Андрей установилъ въ своей общинѣ монастырскіе порядки и учредилъ въ каждый праздникъ церковную службу съ пѣніемъ. Это всего болѣе понравилось колонистамъ Выговской пустыни и они отовсюду стекались по праздникамъ къ Даніилу и Андрею, слушали службу и пѣніе, а послѣ службы чтеніе и толкованіе Андреемъ учительныхъ книгъ. Пришли сюда однажды о Пасхѣ Захарія съ отцомъ, которые жили на Выгу. Очень имъ понравились и самъ Андрей, и заведенные имъ порядки, и стали они звать Андрея и Даніила съ братіею къ себѣ на Выгъ, говоря, что тамъ мѣста удобныя къ пашнѣ, хлѣбъ ростетъ хорошо, много уже приготовленной подъ пашню земли и, наконецъ, самъ Выгъ богатъ рыбою. Предложеніе это, въ свою очередь, понравилось Даніилу и Андрею, такъ-какъ мѣсто, на которомъ они поселились, было не особенно удобное для хозяйственныхъ цѣлей, но перебираться сразу не рѣшились. Собрали они на совѣщаніе братію и по общему совѣту рѣшили послать съ Захаріемъ изъ своей среды "трудниковъ", человѣкъ съ двѣнадцать, чтобы осмотрѣть хорошенько мѣста, а вмѣстѣ съ тѣмъ вспахать и засѣять готовыя гари и нарубить лѣсу для новыхъ гарей. Кормить этихъ рабочихъ взялся Захаръ, у котораго въ это время, благодаря хорошимъ урожаямъ, скопились порядочные запасы хлѣба. Такъ и сдѣлали: "трудники" отправились на Выгъ, нарубили лѣсу и засѣяли готовыя гари рожью, житомъ и рѣпою. Мѣста имъ очень понравились. Урожай получился хорошій, хлѣба собрали много, да еще сѣна накосили на болотахъ. Какъ разъ въ это время въ общинѣ Андрея и Даніила произошелъ пожаръ, причемъ сгорѣли всѣ постройки и запасы. Всѣ увидѣли въ этомъ событіи прямое указаніе Божіе, и община перебралась на Выгъ къ Захаріи. Такимъ-то образомъ и было положено начало знаменитому Даниловскому монастырю, Это было въ 1695 году.
Въ это время община состояла изъ сорока человѣкъ, въ томъ числѣ нѣсколько женщинъ. Номинальною главою общины считался Даніилъ Викуловичъ и отчасти "авва" Корнилій, который хотя жилъ отдѣльно отъ общины, но имѣлъ большое вліяніе на нее и слагавшіеся въ ея средѣ порядки, какъ человѣкъ опытный, бывалый и "учительный". Въ дѣйствительности же истиннымъ вождемъ общины и самымъ дѣятельнымъ членомъ ея былъ молодой Андрей. Тутъ-то и начались развертываться его организаторскія способности. На первыхъ порахъ главною нуждою общины было устройство хозяйства. Ни у кого изъ общинниковъ ничего не было. Убѣгая въ пустыню, они не могли захватить съ собою ни скота, ни хозяйственныхъ орудій, ни значительнаго запаса сѣмянъ. Между тѣмъ, община, состоявшая изъ сорока членовъ, требовала большого и разнообразнаго хозяйственнаго обзаведенія. Къ тому же въ общину со всѣхъ сторонъ стремились новые пришельцы, и такъ-какъ Андрей и Даніилъ принимали всѣхъ безъ отказу, то община быстро росла по численности членовъ. Много нужно было ума и энергіи, чтобы съумѣть прокормить, одѣть и помѣстить все это множество людей и въ тоже время устроить полное хозяйство, создавъ все это изъ ничего и имѣя въ своемъ распоряженіи лишь трудъ -- свой личный и товарищей. И, однако, эту трудную задачу Андрей съ своими ближайшими помощниками разрѣшили блистательно.
Прежде всего община обратила почти всѣ свои силы на возможное увеличеніе подсѣкъ и заведеніе постоянныхъ пашенъ.
Подсѣчное хозяйство, доселѣ господствующее на сѣверѣ, очень тяжелое хозяйство, требующее много знаній и самаго каторжнаго труда. Нужно умѣть выбрать мѣсто для подсѣки, такъ какъ отъ этого всецѣло зависитъ урожай. При выборѣ приходится руководиться массою разнообразныхъ условій, но особенное вниманіе обращается на почву и породу лѣса. Гдѣ ростетъ лиственный лѣсъ, береза, осина, ольха съ ивнякомъ, тамъ почва содержитъ много перегноя, и потому такія мѣста самыя лучшія для подсѣкъ. Гораздо хуже та подсѣка, гдѣ ростетъ ель и гдѣ почва глинистая. Но самое плохое мѣсто для подсѣки -- гдѣ преобладаетъ сосна, а подъ нею песчаная почва. Кромѣ того, нужно обращать вниманіе на уклонъ избранной мѣстности, такъ какъ при отсутствіи уклона или маломъ уклонѣ на пашнѣ будетъ застаиваться вода и хлѣбъ сгніетъ, а при слишкомъ большомъ уклонѣ -- вода снесетъ верхній слой почвы вмѣстѣ съ сѣменами. Затѣмъ обращается вниманіе на то, въ какомъ отношеніи находится уклонъ мѣстности къ солнечному свѣту, и т. д. Вообще мѣстъ, вполнѣ пригодныхъ для подсѣкъ, не много, и отысканіе ихъ составляетъ искуство.
Когда выборъ мѣста для подсѣки сдѣланъ, на немъ срубается лѣсъ. Дѣлается это въ концѣ мая или началѣ іюня. Затѣмъ срубленныя деревья остаются лежать цѣлый годъ и за это время хорошо просыхаютъ. На другой годъ срубленныя деревья складываютъ въ костры, подъ которые положены жерди, чтобы можно было передвигать костры по направленію вѣтра. Затѣмъ костры зажигаются съ подвѣтренной стороны, и огонь быстро охватываетъ всю подсѣку. Въ это время труженникъ рабочій долженъ бѣгать между кострами и передвигать ихъ жестомъ съ мѣста на мѣсто, чтобы хорошенько прогорѣли древесные корни и дернъ. Невыносимый жаръ валитъ отъ горящихъ костровъ, огонь лижетъ работнику лицо, искры летятъ въ глаза, ѣдкій дымъ захватываетъ дыханіе, а работникъ продолжаетъ бѣгать въ огнѣ. Воспаленіе глазъ -- обычное послѣдствіе такой работы.
Когда костры сгорятъ, рабочій долженъ немедленно же очистить гарь отъ несгорѣвшихъ деревьевъ и взорать землю. Орка производится особаго рода прямыми сошницами, поднимая землю не глубже 1 1/2 вершковъ. Орать на гари можетъ только опытный пахарь, такъ какъ соха здѣсь можетъ каждую минуту зацѣпиться за пень или корень и переломиться. Чтобы избѣжать этого, пахарь все время несетъ соху на себѣ, то поднимая ее къ верху, то опуская въ глубь. Это болѣе, нежели каторжный трудъ...
Таковы вообще работы на подсѣкахъ. Но для піонеровъ Выговской пустыни, Андрея Денисова и товарищей, эти работы были несравненно тяжелѣе обыкновеннаго. Дѣло въ томъ, что у нихъ не было почти никакихъ земледѣльческихъ орудій и совсѣмъ не было рабочаго скота. У нихъ были только сѣкиры для сѣченія сучьевъ и матыки или копарюги для копанія земли. Не имѣя возможности вырубить громадный дѣвственный лѣсъ, они только сѣкли сучья и затѣмъ пускали въ жаркіе лѣтніе дни лѣсные пожары. На выжженныхъ мѣстахъ, гдѣ торчали обгорѣвшіе стволы деревьевъ, а въ почвѣ находились корни, выговскіе піонеры вскапывали землю и засѣвали ее. Копаніе вполнѣ замѣняло пахату, такъ что Филипповъ постоянно выражается: "пахаше пашню копарюгою" и "копарюгою землю ораше".
Это былъ ужасный, нечеловѣческій трудъ; но Андрей и его товарищи вынесли его и нетолько успѣвали собрать столько хлѣба, чтобы прокормить братію, но получали даже излишекъ, на который обзавелись скотомъ. Понемногу у нихъ появились и лошади, и коровы. А съ пріобрѣтеніемъ лошадей трудъ пустынниковъ сдѣлался значительно легче.
Въ тоже время на Выгу шла постройка какъ жилыхъ, такъ и хозяйственныхъ зданій. Была выстроена большая общая столовая и къ ней въ одной связи пристроена "хлѣбня", гдѣ пекли хлѣбъ. Столовая была раздѣлена занавѣсью на двѣ части, мужскую и женскую. Столовая служила какъ для обѣдовъ и ужиновъ, такъ и жильемъ нѣкоторой части мужчинъ. Часть женщинъ жила въ "хлѣбнѣ". Остальные члены общины жили въ двухъ особыхъ избахъ. Чрезъ нѣкоторое время были выстроены часовня и особая столовая для женщинъ. Затѣмъ все жилье было обнесено оградою, и кромѣ того, врутри ограды особая стѣна отдѣляла мужскую половину отъ женской. Когда явился скотъ, на мужской половинѣ выстроили конюшню, а на женской -- коровникъ. Кромѣ того, были выстроены двѣ кухни, "поварни".
Въ основу жизни выговскихъ піонеровъ были положены трудъ и молитва. Они трудились цѣлый день и этотъ трудъ прерывался только принятіемъ пищи, да общественнымъ богослуженіемъ. Мужчины вели земледѣльческія работы и занимались постройками, а женщины вѣдали внутреннее хозяйство общины, "хлѣбы печаху, шти варяху и квасы дѣлаху".
Какъ ни усиленно трудились выговцы, а жизнь ихъ въ первые годы была "вельми скудна". Скудость эта доходила до того, что они не могли имѣть въ часовнѣ свѣчей и замѣняли ихъ лучиною. Книгъ и иконъ въ часовнѣ было тоже крайне мало. Колокола не было, а звонили въ доску. Сообщеніе съ внѣшнимъ міромъ было крайне затруднительно, и когда выговцы хотѣли было проложитъ дорогу къ заселеннымъ волостямъ, то оказалось, что у нихъ лля этого нѣтъ свободныхъ силъ.
Но все это было только половина горя, пока были урожайные годы и хлѣба собиралось вдоволь. Настоящее горе началось чрезъ нѣсколько лѣтъ послѣ основанія поселенія, когда начался "хлѣбный недородъ и частыя зябели и годы зеленые, хлѣбъ не поспѣваніе и бысть у нихъ велія хлѣбная скудость и гладъ". Народу въ это время въ общежитіи было около полутораста мужчинъ, женщинъ и дѣтей, а хлѣбные запасы были незначительные. Пришлось прибѣгнуть къ обычному на сѣверѣ средству -- замѣнѣ хлѣба неудобоваримыми суррогатами. Поставили на Выгу мельницу, "мелею и толчею", и начали ржаную солому сѣчь и толочь на муку и печь соломенные хлѣбы. Нужда была такъ велика, что для хлѣбовъ употребляли только ржаной растворъ, а вся замѣсъ состояла изъ соломенной муки. Этотъ хлѣбъ былъ настолько оригиналенъ, что онъ не держался въ кучѣ и разсыпался въ печи, откуда его выметали помяломъ. Пришлось печь хлѣбъ въ буракахъ и коробкахъ. Но и этого хлѣба было такъ мало, что его ѣли только по разу въ день.
Этотъ страшный голодъ сильно опустошилъ начинавшіяся поселенія Выговской пустыни. Смерть такъ и косила несчастныхъ колонистовъ. Многіе, не могши стерпѣть мученій голода, бросили пустыню и разбѣжались по заселеннымъ мѣстностямъ. Такъ распалась община Василія Каргопольца, состоявшая изъ семидесяти душъ, такая же община старца Сергія, и много другихъ. Таже участь грозила и Даниловскому общежитію, но Андрей спасъ его, нашедши средство помочь горю. Онъ потребовалъ отъ всѣхъ членовъ общины все цѣнное, что ими было принесено съ собою въ пустыню: деньги, цѣнное платье, серебрянное монисто и другія украшенія. Собравъ все это, Андрей съ нѣсколькими человѣками отправился въ низовья Волги, гдѣ въ это время хлѣбъ былъ дешевъ -- "четверть въ двѣ гривны". Здѣсь Андрей частію накупилъ хлѣба, частію получилъ его даромъ отъ сострадательныхъ единовѣрцевъ-раскольниковъ, узнавшихъ о бѣдствіяхъ выговскихъ пустынниковъ и пожелавшихъ помочь имъ. Весь этотъ хлѣбъ былъ привезенъ въ Вытегру, а отсюда въ Плгматку, небольшую бухту на сѣверѣ Онежскаго озера, ставшую въ послѣдствіи спеціальною пристанью для Даниловскаго общежитія. Отъ Пигматки члены общины перенесли хлѣбъ на себѣ въ коробкахъ, причемъ "носаки" ѣли дорогою ржаное зерно: такъ сильно изголодались они на соломенномъ хлѣбѣ.
Поѣздка Андрея въ Поволжье не осталась для него безплодною. Онъ многое увидѣлъ, многому научился, испробовалъ свои силы въ торговлѣ, а, главное, завязалъ съ раскольниками поволжскихъ городовъ связи, которыми онъ ловко воспользовался для поднятія значенія Данилова. Вмѣстѣ съ тѣмъ, этл поѣздка сдѣлала извѣстнымъ раскольничьему міру образованіе въ Выговской пустынѣ "монастыря". Эта извѣстность также пошла на пользу и общежитію, и всей пустынѣ, привлекая сюда новыхъ выходцевъ.
Неурожаи, продолжавшіеся нѣсколько лѣтъ подъ рядъ, возбудили вопросъ о перенесеніи общежитія на другое мѣсто. Въ этихъ видахъ Андрей нѣсколько разъ ходилъ на берега Бѣлаго моря, ища подходящаго мѣста. Но, переселившійся въ это время въ общежитіе, отецъ Андрея, Діонисій, убѣдилъ сына отказаться отъ своего намѣренія: "живите тугъ, гдѣ отцы благословили и кончалися, говорилъ Діонисій "простою рѣчью":-- тутъ сорока кашу варила, таковское это мѣсто по времени". И Андрей послушался отца и остался на прежнемъ мѣстѣ.
Снова закипѣла жизнь на Выгу. Производились подсѣки, расширялясь пашни, увеличивались посѣвы. Внутри монастыря тоже осла и ширилась жизнь. Построили двѣ большихъ избы съ общими сѣнями, одну для "возаковъ", а другую для всякихъ мелкихъ работъ: и лучину щепать, и дровни дѣлать, и многое другое. Изъ среды членовъ общины въ это время выдѣлились спеціалисты-портные, сапожники, мѣдники, кузнецы -- и для нихъ были построены особыя мастерскія -- "чеботная швальня", "портная швальня", "мѣдня" и "кузня". На женской половинѣ выстроили "челядню", "портомойную" и "бучею". Затѣмъ, выстроили отдѣльныя "кельи" для наиболѣе почетныхъ членовъ общины: Андрея съ семействомъ, Даніила Викулова, Петра Профьева и Пафнутія Соловецкаго. Наконецъ, была построена еще больница для старыхъ и немощныхъ.
Такъ росъ, увеличивался и собирался съ силами Даниловскій монастырь. Но все еще оставался ничтожнымъ поселеніемъ, не игравшимъ особенной роли ни вообще въ раскольничьемъ мірѣ, ни въ раскольничьей колонизаціи въ частности. Реформы Петра І-го, заставившія огромныя массы народы бѣжать въ Выговскую пустыню и другія укромныя мѣста, сразу измѣнили положеніе вещей и сильно содѣйствовали поднятію значенія Выговскаго общежитія.