Большія перемѣны.
-- Благодарю васъ, господинъ Дюмонъ, за ваше поздравленіе съ новымъ годомъ. Все говоритъ въ пользу того, что годъ будетъ хорошъ: заказы идутъ со всѣхъ сторонъ; работы вдоволь для всѣхъ трехсотъ нашихъ рабочихъ. Я нахожу справедливымъ, чтобъ вы пользовались частью барышей, полученныхъ мною, благодаря вашей иниціативѣ и усердію. Съ сегоднешняго дня вы будете получать 20% съ общей выручки, такъ какъ, по послѣдней росписи, считая прибыль и убытки, получилась въ итогѣ заранѣе вычисленная вами цифра. Жалованье ваше остается безъ измѣненія, но сумма на издержки въ путешествіи будетъ вамъ тотчасъ же назначена: въ скоромъ времени вамъ предстоитъ поѣздка въ нѣкоторые города Франціи. Нашъ прежній объѣздчикъ состарился; онъ останется при конторѣ до пенсіи. Вы изучили наше производство во всѣхъ его подробностяхъ; Бонафипоръ научитъ васъ упаковкѣ, что очень важно въ нашемъ дѣлѣ. Вамъ только остается познакомиться съ нашими покупателями. На это потребуется время, но путешествіе имѣетъ свою прелесть; я совершилъ подобный же объѣздъ въ ваши годы, и еслибъ я снова могъ обратиться въ 20-ти лѣтняго юношу, то съ удовольствіемъ пустился бы въ путь. Къ вашимъ услугамъ хотя не новый, но крѣпкій кабріолетъ, а Вокотъ, несмотря на свои 15 лѣтъ, неутомимое животное; будьте покойны, она не остановится среди дороги. Я слышалъ, вы хорошо умѣете править, но, все-таки, было бы лучше, еслибъ вы заранѣе ознакомились съ лошадью и экипажемъ. А для этого можете по воскресеньямъ, отправляясь на охоту, пользоваться и тѣмъ, и другимъ. Такимъ образомъ вы научитесь ухаживать въ путешествіи за лошадью. На первый разъ я не хочу подвергать васъ неудобствамъ зимняго пути. Ваше путешествіе начнется 1 марта; прошу быть готовымъ.
Таковъ былъ починъ, сдѣланный мнѣ господиномъ Симоне 1 января 1848 г. Я искренно и чистосердечно благодарилъ его.
-- Я уже давно,-- сказалъ я,-- нашелъ въ васъ настоящаго отца, а ваша теперешняя доброта и предупредительность ставятъ васъ еще выше въ моихъ глазахъ.
Въ продолженіе двухъ мѣсяцевъ я сидѣлъ, какъ прикованный, надъ картой Франціи, строя воздушные замки предъ заманчивою перспективой путешествія. Но возбужденное состояніе души и любопытство туриста не поколебали во мнѣ практическаго коммерческаго смысла, и пока предшественникъ мой показывалъ мнѣ, какъ удобнѣе убрать въ экипажномъ ящикѣ всѣ образцы нашего производства, я тайно, въ квартирѣ матери, упаковалъ тарелки, разрисованныя улитками и раками.
Все уже было приготовлено къ отъѣзду и мнѣ оставалось сдѣлать нѣсколько прощальныхъ визитовъ, какъ вдругъ пришло извѣстіе, что въ Парижѣ дерутся на улицахъ.
Мое путешествіе началось перваго августа, страна успокоилась послѣ революціи и торговля вошла въ свою обычную колею. Можно было дѣйствовать совершенно увѣренно, такъ какъ устояли лишь немногіе большіе торговые дома, остальные же всѣ обанкротились. Хозяинъ обратился ко мнѣ съ торжествующею улыбкой:
-- Отправляйтесь въ путь и принимайте заказы, сколько бы ихъ ни было!
Утро. На фабричныхъ часахъ пробило шесть. Еще за два дня я сдѣлалъ всѣмъ прощальные визиты, такъ что всѣ считали меня уѣхавшимъ, за исключеніемъ матери. Несчастная женщина находилась неотлучно при мнѣ эти два дня, а послѣднюю ночь не смыкала глазъ за пересмотромъ моихъ вещей. Она заставила меня позавтракать, разцѣловала, умоляла беречь себя и, увѣрившись, что всѣ уголки чемодана до того набиты, что чуть не лопнутъ, отпустила меня.
Я взялъ въ руку мой чемоданчикъ, въ другую пледъ и направился въ Симоне за полученіемъ денегъ. Меня ожидалъ уже дорожный экипажъ. Послѣднее рукопожатіе хозяина -- и вотъ уже мы въ пути, до будущаго года. Лошадь сыта и бѣжитъ весело. Путеводитель при мнѣ въ карманѣ. На протяженіи всего пути уже предувѣдомлены о моемъ назначеніи, вмѣсто стараго объѣздчика.
-- Ну, Кокотъ! Ты везешь меня какъ-то особенно, не такъ, какъ обыкновеннаго путешественника, сознательно ли ты только это дѣлаешь? Понимаешь ли ты, до какой ты дожила чести? Ахъ ты, глупое животное!
Мы не проѣхали еще новой фабричной ограды, вамъ вдругъ лошадь останавливается. Что это значитъ? А, вотъ показалась маленькая фигурка m-lle Бонафипоръ, Барбары, и Кокотъ составила заговоръ противъ меня.
-- Прощай, Пьеръ. Все ли есть у тебя необходимое для путешествія?
-- Все, будь покойна.
-- Нѣтъ, я готова держать пари, что ты не захватилъ съ собой туфель.
-- Зачѣмъ онѣ мнѣ?
-- Затѣмъ, чтобы не ходить босикомъ по полу въ гостиницахъ. Что же, ты будешь прямо съ постели надѣвать сапоги и одѣваться? Вотъ видишь, даже мать забыла объ этомъ. Возьми этотъ маленькій свертокъ.
-- Большое спасибо, госпожа Берберина! Вы смущаете меня своею щедростью.
-- Время такъ долго будетъ теперь тянуться для меня, милый Пьеръ.
-- Э! пять мѣсяцевъ незамѣтно пройдутъ.
-- Замолчи, а то мы точно... знаешь, басню про двухъ голубковъ?
-- Дружба лучше любви; она приноситъ больше пользы.
-- Не прошу тебя писать, потому что знаю, что ты не станешь. А вотъ возьми 22 конверта съ моимъ адресомъ. Не трудись пополнять ихъ чѣмъ-нибудь, даже и визитной карточки не клади, а посылай ихъ прямо каждое воскресенье, чтобъ я знала, гдѣ ты находишься. Скажи, ты согласенъ?
-- Охотно.
-- Ты даешь слово?
-- Честное слово Дюмона.
-- Это вѣрнѣе клятвы Стиксомъ. Поцѣлуй меня. Кокотъ умна, не уѣдетъ.
Я выскочилъ изъ телѣжки и напечатлѣлъ по поцѣлую на каждую щеку; она возвратила мнѣ вдвое больше и сказала на ухо:
-- Смотри же, масляница прошла, надо серьезно приняться за дѣло.
-- Я имѣю честь быть уполномоченнымъ отъ фирмы Симоне и Сынъ, такъ съумѣю держать себя.
-- Молодецъ, браво! Добрый путь!
Странная дѣвочка! Въ пятнадцать съ половиною лѣтъ, она подъ совершенно дѣтскою внѣшностью скрывала чувства взрослой женщины. Она физически не расла ни въ длину, ни въ ширину, съ нравственной же стороны она была чутка и даже въ своихъ выходкахъ и шалостяхъ проявляла умъ. Я былъ увѣренъ, что не любилъ ее; однако, не будь я всегда на-сторожѣ, она могла увлечь меня своими маленькими гримасками.
Подъѣзжая къ Лони, мнѣ вздумалось взглянуть на подарокъ. Работа, дѣйствительно, была великолѣпна; на мягкой желтой кожѣ были вышиты дубовыя гирлянды золотыми нитками и ея черными, какъ смоль, волосами. Мнѣ казалось преступленіемъ попирать ногами эту искусно сдѣланную работу, и потому я рѣшилъ купить себѣ домашнія туфли въ первомъ городѣ.
Сердце забило тревогу, когда я увидалъ крыши дорогой деревни, гдѣ родился отецъ. Мнѣ казалось, что вотъ сейчасъ всѣ жители высунутся изъ своихъ оконъ, чтобы привѣтствовать мои первые шаги въ свѣтъ. Но всѣ были въ полѣ на работахъ съ четырехъ часовъ утра и никто не видалъ меня. Передъ отеческимъ домомъ стоялъ мальчикъ и забавлялся, раскачивая связку школьныхъ книгъ на ремешкѣ.
-- Эй, мальчикъ, хочешь получить два су? Подержи за узду лошадь, а я пойду только прощусь съ бабушкой.
Бабушка показалась въ двери, парадно одѣтая; я бросился обнимать ее.
-- Здравствуй, дорогая бабушка! Что это, развѣ сегодня праздникъ, что ты въ праздничномъ платьѣ?
-- Я ждала тебя,-- была увѣрена, что ты заѣдешь проститься со мной,-- и принарядилась. Что можетъ быть пріятнѣе ласки для такихъ маленькихъ людей, какъ мы? Войдемъ въ домъ... Чѣмъ угостить мнѣ тебя?
Это былъ обычный вопросъ бабушки гостю; я слышалъ его сотни разъ. Бабушка была извѣстная хлѣбосолка.
-- Есть кипяченое молоко; если хочешь, заварю чаю, онъ остался у меня еще отъ твоего покойнаго отца. Можетъ, хочешь кофе,-- сегодня только сожгли его и смололи. Посмотри, вотъ байонскій шоколатъ, выбери себѣ нѣсколько плитокъ!
-- Я, бабушка, сытъ совершенно, позавтракалъ дома; я заѣхалъ къ тебѣ только для того, чтобъ проститься, обнять тебя.
-- Ты обидишь меня! Когда твой отецъ отправлялся въ походъ, онъ съѣлъ цѣлую миску супу, ни одной капельки не оставилъ
-- Ну, хорошо, чтобъ сдѣлать тебѣ удовольствіе, я выпью чашку кофе.
Въ одну минуту милая старушка положила кофе въ маленькій горшочекъ, налила кипящей воды и бросила туда горящій уголекъ.
Кофе былъ замѣчательно вкусенъ. Бабушка уговорила меня выпить немного водки. Затѣмъ мнѣ пришлось выдержать обычную осаду; мнѣ надавали разной разности: горшокъ меду, горшокъ смолы, банки съ вареньями, желе изъ пигвы, на случай легкаго нездоровья, страшное количество всевозможныхъ сушеныхъ плодовъ, грушъ, вишенъ, сливъ, орѣховъ.
-- Послушайте, бабушка,-- уговаривалъ я ее,-- вѣдь, это совершенно лишнее. Я буду обѣдать и завтракать въ гостиницахъ на счетъ г. Симоне!
-- Такъ что жь?-- отвѣчала она, продолжая запихивать подъ кожаный фартукъ шарабана различные сверточки.-- Тебѣ, можетъ, захочется поѣсть въ дорогѣ, а то вдругъ придется остановиться на постояломъ дворѣ въ какой:нибудь деревушкѣ въ горахъ; кромѣ молока и чернаго хлѣба, ничего не найдешь тамъ. Да и твои хваленыя гостиницы хороши: не успѣешь еще перейти за порогъ, какъ требуютъ съ тебя деньги за постой. Я слышала, что тамъ просто съ голоду умираютъ, а, все-таки, швейцаръ съ галунами! Бери же, бери! Не отказывай мнѣ, не огорчай меня. Сама я ничего не могу ни ѣсть, ни пить, и сплю-то малость; а когда мнѣ удастся сдѣлать что-нибудь для своихъ дорогихъ дѣтокъ, я счастлива на цѣлый мѣсяцъ.
Пришли дядя Жохенъ, жена его и дѣти; точно нарочно собрались они одинъ по одному, чтобы присутствовать при этомъ отправленіи. Взрослые и дѣти въ особенности съ сожалѣніемъ смотрѣли, какъ улетучивались изъ Лони такія вкусныя вещи. Я отозвалъ въ сторону кузена Шарля, моего ровесника, и спросилъ его, не желаетъ ли онъ поступить на фабрику Симоне?
-- Конечно,-- отвѣтилъ онъ.
-- Ты хорошо знаешь плотничье ремесло?
-- Такъ себѣ.
-- А труда не боишься?
-- О, нѣтъ!
-- Отлично! Какъ только я возвращусь, то представлю тебя начальнику упаковки и увѣренъ, что онъ приметъ тебя. Я не забылъ завѣщаніе дѣдушки, я, если когда-нибудь мнѣ удастся пріобрѣсти прочное положеніе на фабрикѣ, Дюмоны не останутся безъ пропитанія, только бы не лѣнились работать.
Обрадованная моимъ обѣщаніемъ, семья дяди простила мнѣ варенья, сласти и даже сосиски. Бабушка благословила меня; я простился со всѣми присутствовавшими и отправился въ путь.
То было хорошее время; по-моему, съ тѣхъ поръ люди измѣнились не въ свою пользу. Хозяева гостиницъ не имѣли такого напыщеннаго вида, какъ теперешніе. Не было ни лакеевъ, облеченныхъ въ черные фраки, съ бѣлыми галстухами, но грязными руками; ни великолѣпныхъ скатертей и тарелокъ, съ вытисненнымъ на нихъ названіемъ гостиницы, ни многочисленныхъ стакановъ различныхъ величинъ передъ каждымъ приборомъ; вилки не мѣнялись послѣ каждаго блюда. По большей части содержатель гостиницы, человѣкъ прямодушный, чистосердечный, съ неподѣльнымъ участіемъ и интересомъ распрашиваетъ васъ о вашихъ дѣлахъ и охотно повѣряетъ свои; хозяйка, женщина предупредительная, иногда хорошенькая, а то весьма почтенная, но безъ всякихъ претензій. Служанки молодыя, расторопныя, всегда довольныя; конюхи изъ крестьянъ, хорошо знающіе свое дѣло, почтительно относящіеся къ путешественникамъ, довольствуются самою мелкою монетой на водку. Въ моей комнатѣ за два франка въ сутки (самая высшая цѣна) не было ни ковровъ, ни драпри, ни роскошныхъ обой, но за то всегда мягкая, удобная постель, съ чистымъ бѣльемъ. Только ужь очень были мнѣ не по вкусу черезчуръ микроскопическіе умывальники; я не могъ понять, какъ это мои собраты-путешественники могли мыться въ этихъ орѣховыхъ скорлупахъ.
Но главное достоинство гостепріимства добраго стараго времени составлялъ столъ, во время котораго всенепремѣнно присутствовалъ хозяинъ, угощая гостей. Гостиницы поглощали все самое лучшее, что было на рынкѣ: дичь, домашнюю птицу, рыбу и пр. До пятнадцати блюдъ, помимо закуски, слѣдовали одно за другимъ въ продолженіе двухъ часовъ. Вино подавалось хотя одного сорта, но всегда хорошее и вволю. Въ тѣхъ округахъ, гдѣ нѣтъ виноградниковъ, какъ, напримѣръ, въ департаментѣ рѣки Эны, въ сѣверной части Па-де-Кале, подается въ изобиліи пиво. Даже разсчетливые нормандцы не жалѣли для насъ своего сидра: въ Бретани мы чуть не плавали въ красномъ винѣ, и все за самую ничтожную плату. А въ нѣкоторыхъ гостиницахъ учащіеся и мелкіе таможенные чиновники платили въ мѣсяцъ тридцать франковъ за ежедневные завтраки и обѣды съ виномъ. Мнѣ обходилось дороже, и я приплачивалъ изъ собственныхъ денегъ.,
Въ этой благодатной странѣ я, часовъ въ одиннадцать, уничтожалъ полсотни устрицъ, полдюжины свѣжихъ сардинокъ и столько же маленькихъ бараньихъ котлетокъ, послѣ чего приступалъ уже въ настоящему завтраку. Можетъ, вы подумаете, что, при видѣ такого страшнаго аппетита, содержатели гостиницъ обрекли меня на растерзаніе фуріямъ? Ничуть не бывало!
На слѣдующій годъ, когда мнѣ снова пришлось останавливаться въ тѣхъ же гостиницахъ, хозяева такъ же привѣтливо встрѣтили меня. Намъ жилось одинаково хорошо и въ областяхъ сѣвернаго департамента, южнаго, центральнаго, были ли то маленькія гостиницы, или большія, все равно. Съ этимъ гостепріимствомъ могъ сравниться развѣ только пріемъ нашихъ покупателей.
-- Милостивый государь, я весь къ вашимъ услугамъ. Вы замѣнили мѣсто старика Нино! Насъ увѣдомили о перемѣнѣ и мы ожидали васъ со дня на день. Какъ вы еще молоды, и уже представитель такой уважаемой фирмы, какъ Симоне и Сынъ! Молодость еще не велико зло... О, что бы я далъ, чтобы снова превратиться въ юношу!... Позволь представить тебѣ, моя милая, господина Пьера Дюмонъ, новаго объѣздчика съ фабрики Курси. Онъ, конечно, сдѣлаетъ намъ удовольствіе откушать съ нами хлѣба-соли. Не правда ли, молодой человѣкъ? Мы, конечно, не можемъ изготовить вамъ такихъ тонкихъ блюдъ, какъ въ гостиницѣ, но согласитесь сами, что послѣ странствованій по трактирамъ такъ пріятно поѣсть домашней стряпни... Поди, дорогая, распорядись, закажи форель, заднюю ногу, баранчика, раковъ, утку, цыплятъ, грибовъ и блюдо говядины, одно только... слышишь?... одного довольно. Дѣло заключается въ томъ, что нужно не обременять желудка нашего дорогаго гостя, а дать ему отдохнуть. Пока ты будешь дѣлать эти закупки, я пойду поищу то бордо, которое такъ цѣнилъ знатокъ по этой части, господинъ Нино... Однако, надо поговорить о дѣлѣ; въ ожиданіи обѣда займемтесь фаянсомъ.
Такъ въ большинствѣ случаевъ встрѣчали меня покупатели, крупные оптовые торговцы фаянсомъ, фарфоромъ и стеклянною посудой.
Я показалъ образцы и принялъ къ свѣдѣнію всѣ замѣчанія покупателя. Произведенія нашей фабрики всегда распродавались легко, но теперь въ особенности кліенты были довольны, что, улучшивъ матеріалъ, мы не набавили цѣны.
Всѣ удивлялись, какъ мы устояли среди всеобщаго разрушенія. Хорошо бы было измѣнить форму тарелки и дать ей какую-нибудь окраску, такъ какъ это сравнительно пустяки въ разсчетѣ. Вывѣдавъ, такимъ образомъ, мысли покупателя, я вынулъ со дна ящика два особенные образца, на которые я полагалъ блестящія надежды. Тарелки съ улитками понравились ему, а раки положительно затмили впечатлѣніе, произведенное моллюсками. "Вотъ это именно то, что требуется для публики,-- говорили мнѣ всѣ въ одинъ голосъ.-- Если вы назначите умѣренную цѣну, то смѣемъ васъ увѣрить, что эти тарелки съ изображеніемъ раковъ будутъ имѣть большій успѣхъ, чѣмъ изображеніе пѣтуховъ въ прошломъ столѣтіи".
Волей-неволей пришлось мнѣ признаться, что я не получилъ еще отъ хозяина разрѣшенія пустить въ продажу эти новинки. Я былъ готовъ назначить за дюжину десять франковъ, но, несмотря на помощь добраго моего сообщника, г. Дюссо, и могъ окончить только шесть штукъ, вмѣсто двухъ дюжинъ; всѣ онѣ были нарисованы отъ руки.
Всѣ безъ исключенія просили меня уговорить Симоне, а болѣе образованные и опытные говорили, что, вѣдь, не навсегда же запрещенъ ввозъ англійскаго фаянса, безъ сомнѣнія, превосходящаго нашъ. Надо же пользоваться пока своимъ преимуществомъ, чтобы сдѣлать подрывъ вѣроломному Альбіону.
Лучшаго мнѣ ничего не надо было желать; но, чтобы заставить согласиться Симоне, мнѣ казалось необходимымъ представить ему извѣстную цифру заказовъ. Купцы поняли меня съ перваго слова и поспѣшили заказать кто десять дюжинъ, кто двадцать дюжинъ съ изображеніемъ улитокъ, а не раковъ, такъ что въ теченіе шести мѣсяцевъ я принялъ заказовъ на шесть тысячъ дюжинъ. Г. Дюссо, подстрекаемый моими письмами и удачей первой попытки, не тратилъ попусту времени, увлекаясь работой, какъ двадцатилѣтній юноша.
Эти любезные негоціанты не только радушно принимали меня у себя дома, но вводили меня въ свои клубы, посѣщали вмѣстѣ со мной театры, такъ что я даже приблизительно не могу сказать, сколько разъ я видѣлъ пьесы dame Blanche и Domino noir.
Я посѣщалъ и изучалъ фабрики, какъ мой отецъ, осматривалъ общественныя зданія, музеи, библіотеки, гдѣ посѣтитель такое рѣдкое явленіе, что мрачный, одинокій хранитель библіотеки готовъ броситься вамъ на шею съ радости,-- сады, площади, болѣе или менѣе знаменитыя окрестности города. Я осматривалъ все съ любопытствомъ ребенка, а изъ этихъ осмотровъ я вынесъ столько же пользы, сколько удовольствія. Когда я въ первый разъ посѣтилъ картинную галлерею въ Ліонѣ, я чуть съ ума не сошелъ отъ восторга. Спутникомъ мнѣ былъ молодой негоціантъ, богатый человѣкъ.
-- Какъ странно, -- сказалъ онъ мнѣ, когда мы выходили оттуда,-- масляныя краски производятъ на васъ такое дѣйствіе, какъ крѣпкое вино на швейцарцевъ: вы не крѣпко держитесь на ногахъ.
Уѣзжая изъ Курси, я имѣлъ предубѣжденіе противъ моихъ будущихъ товарищей, путешествующихъ купцовъ; но оно скоро разсѣялось. Бальзаковскій Годиссоръ, можетъ, и заимствованъ имъ изъ дѣйствительности, но взятое имъ лицо есть исключеніе, какъ типъ; также мало похожъ и бакалейщикъ Поль-де Кока. Мнѣ въ теченіе четырехлѣтняго путешествія приходилось встрѣчаться въ дорогѣ съ тысячами молодыхъ людей, занимавшихся одинаковою со мной профессіей. Я дѣлилъ съ ними и хлѣбъ-соль, и удовольствія, даже былъ иногда повѣреннымъ ихъ сердечныхъ тайнъ. Случалось, утромъ, при восходѣ на горы, встрѣтить компаніона, съ которымъ такъ сойдешься за день, что къ вечеру онъ готовъ говорить тебѣ "ты".
Мой первый объѣздъ, обнявшій половину Франціи, окончился безъ всякихъ приключеній. Жизнь на открытомъ воздухѣ такъ закалила меня, что ни снѣгъ, ни стужа не вредили моему здоровью. Я велъ аккуратную переписку съ матерью, хозяиномъ и Барбарой Бонафипоръ. Ея остроумныя письма преслѣдовали меня по пятамъ; мнѣ было стыдно, что я писалъ ей такія лаконическія записочки, и я сталъ писать по семи и восьми страницъ, настоящіе журналы. По пріѣздѣ моемъ всѣ нашли меня пополнѣвшимъ, но за то бѣдняжка Басе утратилъ свою тучность и цвѣтъ лица. Парижъ дурно отразился на его здоровьи.
Мой хозяинъ совершенно успокоился; консульство Бонапарта болѣе, чѣмъ списокъ заказовъ, обезпечивало спокойствіе, и потому онъ рѣшилъ приступить къ работѣ всѣхъ цвѣтныхъ сервизовъ. Я пробылъ на фабрикѣ шесть мѣсяцевъ, чтобы руководить работой, незнакомой для трехъ четвертей нашихъ рабочихъ. На время понадобилось даже взять нѣсколькихъ женщинъ съ другихъ фабрикъ.
Дѣла у насъ шли хорошо; въ городѣ все было мирно, но оживлено, въ коллегіи страшный наплывъ учениковъ, вечерніе уроки шли своимъ чередомъ; попрежнему, разъ въ недѣлю, танцовали у Матцельмановъ; кромѣ того, состоялось нѣсколько баловъ по подпискѣ, а клубъ охотниковъ зашелъ такъ далеко въ своихъ безобразіяхъ, что былъ закрытъ. Развлеченій у меня было достаточно.
Тѣмъ не менѣе, я съ нетерпѣніемъ ожидалъ моего втораго путешествія. На этотъ разъ путь лежалъ мнѣ черезъ южную Францію, въ волшебные города: Бордо, По, Тулузу, Марсель, Авиньонъ.
Югъ Франціи мнѣ представлялся какимъ-то царствомъ вѣчнаго солнца, оливъ и миртъ, гдѣ ночью блестятъ миріады свѣтляковъ, а днемъ слышится неустанное пѣніе птицъ. У меня составилось такое фантастическое понятіе объ этомъ заманчивомъ югѣ, что я ни за что не промѣнялъ бы его ни на Испанію, ни на Италію.
Впослѣдствіи я увидѣлъ, что сильно преувеличивалъ (пыль, мухи, блохи и кушанья съ чеснокомъ не особенно разстроивали меня). Что касается видовъ, такъ они если не совсѣмъ точно отвѣчали созданнымъ въ моемъ воображеніи, то часто превосходили мои ожиданія.
Я готовъ былъ подчасъ дѣлать открытія, т. е. мнѣ казалось, что я ихъ дѣлаю. Напримѣръ, видъ города Каркассоны пробудилъ во мнѣ такую гордость и восторгъ, что я вполнѣ былъ увѣренъ, будто до меня его никто не видѣлъ.
Пока я переѣзжалъ изъ одного мѣста въ другое, Симоне оканчивалъ преобразованіе своей фабрики по планамъ Басе. Всѣ мазанки, избушки, чуланы были уничтожены. На мѣстѣ моей харчевни выстроено прекрасное зданіе, гдѣ фабричные за самую умѣренную цѣну покупаютъ не только продовольствія, топку, одежду, но даже серебряные часы для мужчинъ и игрушки, цѣною въ одно су, для ребятишекъ.
Новыя постройки изъ кирпича и желѣза не блистали своею архитектурой, но были построены правильно. Четырехъэтажное зданіе мастерскихъ соединялось съ параллельными зданіями одинаковой казарменной формы и одинаковой высоты. На сѣверномъ дворѣ помѣщалась машина, въ 20 лошадиныхъ силъ, для раздуванія огня въ горнилахъ.
Декоративному искусству былъ отведенъ маленькій центральный павильонъ, покрытый блестящею цвѣтною черепицей. Крыша его виднѣлась издалека и манила въ себѣ со всѣхъ четырехъ странъ свѣта любителей гончарнаго искусства.
И мы свободно удовлетворяли самыхъ требовательныхъ и утонченныхъ, не отталкивая отъ себя прежнихъ, скромныхъ покупателей. Рядомъ съ прежнею дешевою тарелкой, расходящеюся и до сихъ поръ, мы дѣлаемъ полные сервизы изъ безукоризненнаго фаянса, изящной формы и рисунка. Послѣ улитокъ и раковъ мы выпустили одинъ за другимъ сервизы съ изображеніемъ полевыхъ букетовъ, птицъ, плодовъ. Дорогой мой наставникъ заправлялъ этою работой, къ молодымъ помощникамъ, выписаннымъ изъ Парижа, присоединилось нѣсколько человѣкъ изъ учениковъ коллегіи и нѣсколько фабричныхъ дѣвочекъ, обучавшихся рисованію.
Хозяинъ съ своимъ маленькимъ міркомъ вмѣстѣ готовился къ всемірной выставкѣ въ Лондонѣ. Все стремилось къ тому, чтобы превзойти Ведгвуда и Минтона на ихъ собственной землѣ и выставить на глаза англичанамъ цѣлый японскій сервизъ. Это было не произвольное подражаніе въ китайскомъ стилѣ, на подобіе руанскихъ произведеній, а все было сдѣлано до мельчайшихъ подробностей въ японскомъ вкусѣ, начиная съ формы соусниковъ и блюдъ и кончая рисунками, вѣрными съ оригиналами, заимствованными изъ альбомовъ.
Прошло около двухъ лѣтъ, прежде чѣмъ городъ проникъ въ нашу тайну. Дюссо, самовластный, какъ истый якобинецъ, безпощадно удалялъ всѣхъ иностранцевъ съ фабрики. Онъ раздробилъ работу такъ, что сами исполнители не знали, что они дѣлаютъ. Только хозяинъ да я посвящены были въ эту тайну. Я получилъ разрѣшеніе объявить близкимъ изъ нашихъ покупателей слѣдующее:
-- Г. Симоне готовитъ вамъ сюрпризъ къ лѣту 1851 года.
Наконецъ, насталъ великій день, который долженъ былъ поднять фаянсовое производство Курси на одинаковый уровень съ первыми европейскими фирмами. Мнѣ было 24 года, а я уже совершилъ два полныхъ объѣзда по всей Франціи. Единственный городъ моей родины, Парижъ, былъ мнѣ знакомъ менѣе другихъ; тамъ, между прочимъ, находился у насъ складъ. Всѣ коммерческія хитрости и тайны я успѣлъ пройти. Я говорилъ свободно по-нѣмецки, благодаря семейству Матцельманъ, зналъ немного итальянскій языкъ; читалъ и писалъ хорошо по-англійски; говорилъ, положимъ, дурно, до такъ какъ въ мой возрастъ все кажется легкимъ, то я думалъ, что мнѣ совершенно достаточно двухъ-трехъ мѣсяцевъ пребыванія въ Лондонѣ, чтобы выработать произрощеніе. Я былъ не только одинъ изъ главныхъ служащихъ на фабрикѣ, но даже лицо заинтересованное въ дѣлѣ: у меня было столько преимуществъ, чтобы на выставкѣ быть представителемъ фирмы Симоне и моей.
Хозяинъ же былъ другаго мнѣнія; на вопросъ Дюссо о моемъ назначеніи онъ сухо отвѣтилъ, что, во-первыхъ, я слишкомъ молодъ для того и, во-вторыхъ, не знаю достаточно англійскаго языка.
-- Нашъ парижскій агентъ человѣкъ солидный, женатъ на англичанкѣ. Я пошлю его съ женой въ Гайдъ-Паркъ, а Дюмона пока на время на его мѣсто.
Доводы были основательны, и я уже отложилъ попеченіе, несмотря на всю горечь, какъ вдругъ полученное отъ Басе письмо измѣнило положеніе вещей.
"Пребываніе въ настоящее время въ Парижѣ, -- писалъ онъ мнѣ,-- не годится для молодаго человѣка твоего возраста и характера. Мнѣ это ничего; я, какъ говоритъ поэтъ, опутанъ софизмами фузіонистовъ и бонапартистовъ. Оставайся или въ Курси, или отправляйся въ Лондонъ, одно изъ двухъ. Я напишу объ этомъ Симоне; думаю, что онъ согласится со мной. Прощай!"
Хозяинъ на другой же день позвалъ меня въ себѣ и сказалъ:
-- Васъ, кажется, очень влечетъ въ Лондонъ? Зачѣмъ-же вы скрыли это отъ меня?
-- Но, г. Симоне, я думалъ...
-- Если вамъ впредь захочется чего-нибудь,-- я, конечно, ожидаю отъ васъ справедливаго и благоразумнаго требованія,-- вы только непосредственно откройтесь мнѣ. Вы оказали намъ столько важныхъ услугъ, что даже и не подозрѣваете того,-- униженіе, впрочемъ, паче гордости,-- и за эти услуги можете разсчитывать на почетныя должности. Ступайте въ Лондонъ; мнѣ пишутъ, что витрина наша совсѣмъ готова, а товаръ уже теперь въ таможнѣ. Я надѣюсь, что вы съумѣете показать товаръ лицомъ. Продавать за тѣ же цѣны, что въ Курси. Упаковка и провозъ -- на счетъ покупателя. Старайтесь побольше сбыть, но это не столь важно, а главное -- вы должны постараться, чтобы наше производство пріобрѣло извѣстность и получило самую высшую премію; во-вторыхъ, изучить производства нашихъ конкуррентовъ и позаимствоваться у нихъ. Деньгами не стѣсняйтесь; я открываю вамъ кредитъ въ 500 фунтовъ стерлингъ у Кринга.
Я такъ былъ гордъ и счастливъ возложенною на меня миссіей, что, не простившись даже съ лучшими друзьями, уѣхалъ въ тотъ же день, боясь, что Симоне передумаетъ. Въ четыре переѣзда: изъ Курси въ Парижъ, изъ Парижа въ Кале, изъ Кале въ Дувръ, изъ Дувра въ Лондонъ,-- я, не останавливаясь прибылъ въ назначенную мнѣ Симоне гостиницу. Здѣсь только я вспомнилъ о семействѣ Бонафипоръ, Матцельманъ, о Дюссо и добрякѣ Басе, къ которому совершенно естественно было заѣхать, проѣзжая Парижъ. Я жестоко былъ наказанъ за этотъ неблагодарный поступокъ, единственный въ моей жизни, потому что изъ числа этихъ людей, такъ легкомысленно покинутыхъ мною, мнѣ многихъ не привелось болѣе никогда видѣть.
Выставка открылась плохо, какъ всѣ всемірныя выставки: никто не былъ готовъ, едва одинъ изъ десяти промышленниковъ успѣлъ разобраться. Во всемъ французскомъ фаянсовомъ отдѣлѣ болѣе или менѣе значительнымъ представителемъ былъ одинъ я. Но моя проклятая поспѣшность, по крайней мѣрѣ, послужила на пользу интересамъ фабрики. Товаръ мой былъ замѣченъ, японскій сервизъ вызвалъ восторгъ, такъ что газеты заговорили о немъ. Принцъ Альбертъ милостиво удостоилъ меня разговоромъ и далъ намъ большой заказъ для своего замка Бальмораль. Въ короткое время, благодаря покровительству высокопоставленнаго знатока, вся знать, клубы, высшая буржуазія стекались у моей витрины; я не зналъ, кого слушать, едва успѣвая записывать заказы. Молодой прикащикъ изъ англичанъ, служившій мнѣ переводчикомъ, какъ и я, совсѣмъ измучился. Наши вещи покупались не только за красоту и изящество, но и вслѣдствіе дешевизны,-- достоинство, которымъ не пренебрегаютъ ни богатыя страны въ свѣтѣ, ни богатые классы общества. Я продавалъ за 20 фунтовъ (т.-е. 500 франковъ) японскій сервизъ изъ 18 приборовъ, съ принадлежностями къ дессерту и кофе, въ такомъ составѣ, какъ видимъ до сихъ поръ съ означенною цѣной въ Вингстоунскомъ музеѣ. Англійскій фаянсъ, столь же доброкачественный, но не такой красивый и оригинальный, какъ нашъ, продавался дороже.
Въ заключеніе всего, международная коммиссія присудила намъ высшую преміи; г. Симоне, имѣвшій уже нѣсколько орденовъ, получилъ почетный крестъ, а я имѣлъ удовольствіе послать ему списокъ заказовъ на цѣлый милліонъ.
Послѣ такого блестящаго исхода дѣла мнѣ такъ хотѣлось въ Курси. Сезонъ близился къ концу; выставка хотя не закрылась еще, но уже пустѣла. Каждое утро, вставая съ постели, я бросалъ взглядъ на свой чемоданъ, мысленно говоря себѣ: "теперь скоро домой!"
Каково же было мое огорченіе, когда пришло отъ хозяина письмо, въ которомъ мнѣ предписывался выѣздъ, но не въ Курси, а въ Копенгагенъ, Стокгольмъ, Петербургъ, Одессу, Москву, Константинополь.
"Куй желѣзо, пока горячо! Дѣло идетъ о распространеніи нашихъ издѣлій раньше англичанъ. Они знатоки японскаго фарфора и, притомъ, обладаютъ большими средствами".
Какъ бы въ дополненіе этого письма хозяина, я получилъ отъ матери слѣдующее:
"Ты за счастье долженъ считать, -- писала мнѣ моя бѣдная мать,-- что увидишь лучшіе города Европы безъ расходовъ. Подумай, вѣдь, рѣдко кому изъ сыновей богатыхъ людей такъ благопріятствуетъ судьба, какъ тебѣ. Только наслѣдные принцы путешествуютъ такимъ образомъ. Я такъ рада за тебя. Никогда я не чувствовала себя такою здоровой и покойной за твою будущность. Я издали съ удовольствіемъ буду слѣдить за твоими путешествіями".
Съ этой же почтой я получилъ письмо отъ маленькой плутовки Бонафипоръ. Она писала:
"Милый Пьеръ, какъ это хорошо, что ты отправляешься въ путешествіе, пока еще холостъ, а женишься, ни за что не выберешься. Изъ тебя выйдетъ рѣдкій домосѣдъ. Чрезъ пять лѣтъ, считая съ сегодняшняго дня, если вздумается тебѣ прогуляться до Лони, то, будь увѣренъ, жена и дѣти уцѣпятся за полы твоей куртки, и если тебѣ не удастся освободить ее, то придется идти въ одной жилеткѣ. Въ Курси только и разговора, что о тебѣ и о моемъ братѣ. Жанъ покрылъ себя славой въ Алжирѣ, въ горной деревнѣ; я не пишу ея названія, потому что оно каждый разъ царапаетъ мнѣ горло, какъ я произношу его; я боюсь, что перо прорветъ бумагу на этомъ ужасномъ словѣ. Дѣло было въ странѣ калифовъ. Подпоручикъ Бонафипоръ столько положилъ на мѣстѣ этихъ смугляковъ, что представленъ къ кресту, а полковникъ его произведенъ въ генералы. Жанъ отдѣлался лишь легкою раной. Онъ повѣствуетъ все въ веселомъ тонѣ, не обвиняя и не жалуясь ни на что. Ты, милый Пьеръ, всегда во всемъ имѣлъ успѣхъ, такъ пользуйся же случаемъ, не теряй времени. Въ дорогѣ, предупреждаю тебя, ты не избавишься отъ моихъ писемъ".
Подписано было такъ: "Жестокосердая Барбара, не боящаяся никого и не сомнѣвающаяся ни въ чемъ, даже въ тебѣ".