(Изъ впечатлѣній съ французск. фронта).
Погода прекрасна. Солнце свѣтитъ во всю и на душѣ легко. Солнце ли виною тому, что сегодня у меня великолѣпное настроеніе, или еще что? Но сегодня я радуюсь всему. И солнцу, и свѣту, и окружающей жизни. По сине-голубому небу высоко, высоко надо мной распустивъ крылья рѣетъ аэропланъ.
Вслѣдъ за нимъ, извертываясь кольцомъ вспыхиваютъ бѣлесоватыя облачка, то навстрѣчу ему -- справа, слѣва отъ меня бухаютъ -- щелкаютъ пушки, а онъ какъ царь птица, забираетъ все выше и выше.
Безконечная трескотня -- легкія, маленькія облачка, словно дѣлая отмѣтку его полету вспыхиваютъ треугольниками въ голубомъ пространствѣ. Невольно останавливаешься. Стоишь не можешь оторваться отъ своеобразной картины. Погоня -- безконечная погоня, кучковыхъ облачковъ, а аэропланъ словно смѣется надъ ними и все забираетъ, кружась, ровно степной беркутъ плавными кругами, выше и выше. Й кажется, то не рукъ человѣческихъ созданіе, а самостоятельное вольное существо, которое не сѣетъ, не жнетъ, не собираетъ въ житницу...-- Ай, ай, ай, смотрите, смотрите! Невольно глаза еще сильнѣе напрягаются... Чуть-чуть, едва-едва различая, выше надъ первымъ, сталъ замѣтенъ другой, кружащій аэропланъ... казалось онъ былъ величиною много менѣе перваго.
-- Бух... бу у... ух... продолжали стрѣлять пушки. А обѣ птицы, уже, ровно понявъ другъ друга, быстро принялись выравниваться,
Внизу находящійся забиралъ вверхъ. Но и второй шелъ слѣдомъ за нимъ, слѣдомъ, словно настигая.
Пушки смолкли, ровно въ свою очередь собирались наблюдать надъ поединкомъ. Чѣмъ сильнѣе бралъ круги и курсировалъ одинъ, тѣмъ увеличивалъ ходъ на столько же другой... Послышались отрывочные сухіе выстрѣлы пулеметовъ. То они двурукія птицы, стрѣляли другъ въ друга... Странный поединокъ. Ихъ ненависть не могла сгладиться новой атмосферой въ которой они находились отдѣлившись отъ земли. Издали оба они были маленькими, оба напоминали птицъ, но не какъ птицы стали на дыбы грудью съ грудью другъ передъ другомъ...
Глаза не отрывались... Удары щелкали, сыпались...
Воздухъ прозрачный, свѣтлый, быстро передавалъ щелканье... Казалось словно стальный безпрерывный бичъ одного протягивался щелкалъ по другому... То былъ клекотъ,-- не мягкій мелодичный клекотъ перелетныхъ птицъ, а сухой старческій, отрывистый клекотъ-рѣчь ихъ другъ съ другомъ... Каждый почти угадывалъ повороты другого, парировалъ ихъ точно такимъ же поворотомъ, ровно мысль одного была невидимымъ бичемъ соединена съ другимъ... Свѣтло, пріятно весело наблюдать... Да неужто они на самомъ дѣлѣ вышли на поединокъ?..
Вдругъ одинъ прервалъ рѣчь зашатавшись накренился ему что-то не хватало, онъ словно сложилъ крылья на спину и въ синемъ воздухѣ какъ то неувѣренно спланировалъ... Но другой не сдѣлалъ -- не скопировалъ поворота противника и не сложилъ крылья, а ударъ за ударомъ щелканье его бича продолжались.
Мельканье перваго въ прозрачно-синемъ воздухѣ было трудно уловимо...-- Томбе, томбе закричали французскіе,-- "капутъ, капутъ" закричали и русскіе солдаты... Заухали-засыпали вновь поспѣшно пушки. И облачка уже вновь отмѣчали ложились вокругъ накренившагося... Мгновеніе... У птицы, словно изъ груди послѣдній вздохъ вырвалась своя отметка -- клубъ чернаго дыма, словно она ей -- отметкой, въ остальной разъ съ кѣмъ то прощалась. Все тѣло ровно содрогнувшись заколебалось и съ страшной быстро. той она ринулась внизъ скрывшись за горизонтомъ. А оставшійся ровно соколъ гордо-одиноко зарѣялъ въ воздухѣ... И былъ онъ полонъ увѣренности въ себѣ мощно-сильно разсѣкая крыльями воздухъ...